Альфа-распад

Целуя его поздним утром в постели, я улыбался и закрывал глаза, но всё равно продолжал видеть. Мои жёлтые волосы сплетались с ресницами, обнажённое тело не чувствовало холода, ведь Чонгук его обнимал. Руки на талии, дыхание в изгибе шеи; я смотрю на него и думаю о том, как важно было оказаться в этом дне. Мне жаль тех Тэхёнов, что просыпаются без своих Чонгуков, мне жаль тех Тэхёнов, что их не целуют. Я счастливчик — и он тоже, чего уж скромничать. Нам повезло родиться в одной вселенной. — Мне так нравится твой новый цвет волос. — Спасибо. — Какой будет следующий? — Ещё не придумал, но, возможно, рыжий. — Ты похож на банан. — Хочу заметить, что банановым молоком при этом ты воняешь. — Не воняю, а благоухаю. Я не успел ответить, так как мой телефон зазвучал мелодией. Я глянул на экран и тут же оторвался от Чонгука. — Это Момо, мне надо ответить. — А как же я? Неужели я хуже омеги? Вспомнив старую шутку, я ответил: — Ты хуже девчонки. — Беззвучный смех. — Привет, Юмеко. — Тэхён, это конец! Меня бросили. Спустись, пожалуйста, я стою возле твоего общежития. Веселье мигом испарилось. Чонгук заметил изменения в моём лице и тоже перестал улыбаться. — Буду через секунду. — Сбросил вызов, посмотрел на него. — Ты когда успел отшить Момо? — Я её не отшивал. Она меня никуда не приглашала. Я молча уставился на него. Мозг дал сбой. А потом… — Блин, какой же я тупой. Я тупой, правда. Представляешь, до меня только сейчас дошло. — Что именно? И как я не понял раньше? Она стояла на улице в необычном для себя виде: волосы собраны в низкий хвост, никакого макияжа, украшений, только длинная спортивная толстовка, из-под которой торчит сантиметр клетчатой юбки. Глаза слегка красные — то ли от слёз, то ли от недосыпа. Я подошёл и тихо обнял её, чтобы утешить, она уткнулась носом мне в плечо. Мы молчали около минуты. Вместе с ветром я гладил её волосы, ждал, когда она заговорит, но это никак не происходило; не плакала даже, только шмыгала носом удручённо. Видимо, вылила всю соль ещё утром, до прихода ко мне. — Дахён? Тяжкий, обременённый грузом чувств вздох. — Дахён… То, что Дахён альфа, я забывал каждый раз, хотя она своим поведением постоянно пыталась напомнить об этом. — Что она сказала? — Что я её близкая подруга и ничего больше. Пожалуй, это самые болезненные слова, которые можно услышать, открывшись в чувствах. Ведь они являют собой одновременно и признание в сильной связи и отказ в глубоком продолжении. Горечь с оттенком сладости, слёзы со вкусом карамели. — А ещё она сказала, что две девушки — это неправильно. Не понимаю. Разве важнее не то, что я омега? Ей, блин, Чимин нравится. Чимин! Он вообще альфа! Два альфы вместе — что это такое? — Я промолчал, не придумав, что ей ответить. Её упрёк застал меня врасплох. — Извини, к вам с Чонгуком это не имеет отношения. Я просто злюсь, вот и говорю глупости. — Ко мне с Чонгуком? Значит, ты… — Конечно, знаю. Я же не дурочка, Тэхён. — Прости, я собирался рассказать раньше. Но она только покачала головой. — Это вообще не имеет значения. Меня не волнует, что ты хочешь держать свою личную жизнь в секрете. У тебя на это есть полное право. Я часто это делаю — скрываю правду от людей, потому что думаю, что она способна их ранить. Но Чонгук прав: не в моих силах спасать чужие чувства. Люди самостоятельны и сильны, они сами решат, как им реагировать на мои слова. Не нужно брать на себя ответственность за каждый случайный чих. — Не понимаю, — повторила Момо. — Я ведь делала всё, чтобы заставить её влюбиться. — Что, например? — Флиртовала с Чонгуком. — А как это должно было помочь? — Разве ревность не самый мощный двигатель любви? — Юмеко… — Тупая влюблённость! — разозлилась она. — Лучше быть одной! Пойду в буддистский монастырь и научусь ловить дзен, а не эти ваши больнючие чувства. И как только она умудрялась отыскивать самые радикальные пути решения проблем? Человек-эмоция, человек-обида. — Ты найдёшь кого-то получше. — Лучше, чем Дахён?! — Я не стал говорить, что буквально каждый второй человек лучше, чем Дахён. Момо, очевидно, так не считала. — Ты не понимаешь! Мы родственные души! Я впервые такое испытала: полное взаимопонимание, уважение, всегда находятся темы для разговора; когда она молчит, мне хорошо; когда она злится, мне тоже хорошо; любые её слова находят во мне отклик; её объятия согревают. Отказывая сегодня, она плакала. «Мне больно видеть твои слёзы», — сказала. Разве у друзей так бывает? — Не знаю. — Вот и я не знаю. Что ещё мне сказать? Я никогда не сталкивался с безответными чувствами. Чонгук первый человек, которого я по-настоящему полюбил, а его сердце мне повезло получить с самого начала. Не было ни единого шанса, что он отвергнет меня. Но так бывает далеко не у каждого. Людям, кажется, часто не везёт. Момо не повезло. — Пойдёшь со мной на Балдёжный вечер? Её голос прозвучал тихо, совсем мягко. Это то, чего я так хотел, то, о чём мечтал осенью. Но почему теперь меня ни сколько не прельщает возможность получить звание короля? Часть меня, безусловно, всё ещё хочет пойти с Момо, но лишь для того, чтобы её утешить. — Юмеко, я… — Чонгук. Точно. Прости. — Смотрю виновато, начинаю путаться в мыслях. Я ведь действительно хочу ей помочь, просто не могу. Она поднимает глаза, и я всё-таки вижу в них слёзы. — Я правда думала, что нравлюсь ей. — Иногда мы ошибаемся. — Хотела бы я ошибаться в чём угодно, но не в этом. «Что бы ты спросил, если бы заранее знал, что ответом будет да?». Очевидно, Момо растратила бы свой шанс на взаимное признание. Быть любимым тем, кого любишь ты — редкое везение. От того так удивительно, что многие его не ценят. Я обернулся, чтобы посмотреть на окно Чонгука. Всё и сразу — никогда не бывает достаточно. — Знаешь что? — Я замыслил глупость, меня было не остановить. — Если ты попробуешь отпросить меня у Чонгука, есть шанс, что он согласится. — Обычно омег отпрашивают у родителей, а не у партнёров. — А Чонгук мне как родитель. — Строгая мать? — Я издал протяжное мычание, подбирая подходящее прилагательное к слову «папочка», но Момо недовольно ударила меня по плечу. — Даже не смей это озвучивать! — Я собирался сказать «заботливая бабушка». — В любом случае, не беспокойся обо мне, я справлюсь. Пойду на вечер одна. Буду танцевать в гордом одиночестве. — Ты же понимаешь, что, если придёшь одна, корона достанется Чимину? — Момо замерла. — Ты единственная омега, которая может принести корону альфе. Без тебя популярны лишь Чонгук и Чимин. Но Чонгуку из-за меня точно ничего не светит. А Дахён, пусть и альфа, но всё же девушка. Момо хлопала ресницами, глядя на меня. Она явно не думала об этом, а теперь, представив, как Дахён с Чимином вместе украшают фотографии выпускного альбома, пришла в ужас. — Я не могу это допустить! — Придётся что-то придумать. Двусмысленный взгляд. Момо решается долго, ведь на её памяти Чонгук — это тот, кто никогда не пойдёт против собственных желаний. Манипулировать им всё равно что манипулировать погодой — не поддастся ни при каких обстоятельствах. Но я-то знаю, что на самом деле у него есть слабое место — я. Ради меня Чонгук упадёт в любую глупость. Злоупотреблять некрасиво, но ради спасения чувств близких, может быть, можно.

***

Итак, всё началось в октябре. Теперь я в этом уверен. Это был яркий солнечно-пасмурный день — с тучами на горизонте и радугой через всё небо. Она ступала по холлу, как богиня Аматэрасу, чёрные волосы летали, стоило ей дёрнуть головой. Я смотрел только на неё, но она меня не замечала. Справедливости ради: я тоже кое-кого не замечал. Такое банальное начало, ничем не примечательная история, да? Но моя жизнь и не обязана быть чьим-то восхищением. Она просто существует, и я счастлив уже тому, что её не закрыли после особо неудачного сезона. По закону жанра: мне досталась корона. В хороших историях главные герои всегда получают своё. Разумеется, мне было суждено отвоевать и Чонгука, и титул. Могло ли быть иначе? Это ведь ситком, а в его рамках существуют только счастливые концовки. Я стоял напротив таблички: «Выход платный». Засунул руки в карманы, понял, что денег с собой нет. Вернулся в зал, взял стакан с красным вином (пригубить, не напиваться, честно) и стал искать место для отдыха. Но в этом зале существовал лишь один уголок, в котором меня ждали. Странно, что я о нём позабыл. Я подошёл к большой растяжке «уголок аутсайдеров» и сел у стены, подмяв под себя ноги. Это мой дом, моя родина, мне вечно будет подготовлено место среди таких же, как я. Но это не значит, что я хуже окружающих. Я уважаю себя, я уважаю свои чувства и не допускаю оскорблений в собственный адрес. Даже не верится, что всё это время я был одержим оценкой других. Мои ошибки — моя гордость, и мне не страшно сказать, что я ничего не умею, ничего не могу, но зато не виню себя в этом. Да, я жгу сухие травы во дворе, потому что люблю изображать веру в магическое; да, я прихожу на пары с мокрыми волосами, потому что не успеваю высушить их с утра; не читаю умные книги, не внимаю речам преподавателей, не успеваю по учёбе, так как вместо лекций смотрю аниме, а ещё разговариваю с бездомными животными, искренне ожидая от них ответа; без денег, без везения, без знаний в голове и без наличия каких-либо талантов. У меня нет ничего, как может показаться на первый взгляд, но фокус в том, что на самом деле у меня есть всё: я человечный человек. Больше и не нужно. Остальное — лишь сноски в нижней части страницы. Чонгук увидел меня среди одиночек. Не долго думая, наполнил два бокала безалкогольным грогом и присел рядом. Прошлый и нынешний короли, две «важные» персоны среди тех, кого принято игнорировать по причине отсутствия партнёра. — Мне здесь нравится. — Потому что здесь уютно. Я забрал у него стакан. Теперь обе мои руки держали напитки. Вино и грог — что же выбрать? — Знаешь, — начал он после паузы; вытерев губы пальцем, я посмотрел на него, — я всегда замечал тебя. С первого курса видел, как ты сидишь под этой вывеской и хотел подойти, но мне никак не хватало храбрости. — Почему? — Потому что я боялся, что такой неудачник как ты, никогда не снизойдёт до идеала, вроде меня. Удивительная сила контекста: в его устах «неудачник» звучит как комплимент, а «идеал» — как изощрённое издевательство. Люди всё портят, наделяют слова негативным смыслом, а потом чего-то требуют от них. Момо тоже села возле меня. Желанная омега, влажная мечта сотни альф, осматривала толпу злобным взглядом. Через секунду рядом уже были Намджун и его омега. «Уголок аутсайдеров» набирал популярность. Сразу три короля разных лет обучения и две королевы. Где-то впереди танцевал Сокджин под несуществующую песню. Я не шучу: он танцевал медляк, пока в зале звучал дикий хаус. Это не Сокджин не попадает в музыку — это музыка не попадает в Сокджина. Не удержавшись, я произнёс вслух: — Он ёбнутый. — Забавно слышать это от тебя, — прокомментировал Намджун. Но если кого и не заботили выкидоны Сокджина, то это Момо. Она на танцплощадке видела только одну пару. — Мне нужно убрать его, — сказала она, глядя на Чимина, с серьёзностью, которая меня ужаснула. В карих испепеляющих глазах вспыхнул кровожадный оттенок красного неона. — Но те немногочисленные якудза, которых я знаю, сейчас находятся в Йокогаме. Они не полетят в Сеул ради меня. — Юмеко! — Да шучу я, шучу! — Она покачала головой, как бы извиняясь, но через секунду добавила: — Они в Токио. Мне кажется забавным, что мы с Чимином, будучи оба альфами, выбрали в партнёры таких же альф, но это всё равно не делало нас похожими. Я люблю Чонгука не за то, что он властный и маскулинный, я люблю его за то, что он — это он. Его гендер меня волнует в последнюю очередь. А у Чимина, кажется, всё наоборот. Я думаю, он выбрал Дахён потому, что она привлекает его своими исключительными садистскими замашками. Что ж, каждому своё. Если Чимин хочет выбирать партнёра, основываясь на предпочтениях сексуальных кинков — пожалуйста, его выбор. Не в моей компетенции кого-либо осуждать. — Ладно, мне необязательно его убивать, — продолжила Момо. — Есть ещё один вариант: надо найти того, кто сможет отбить его. Я в таких делах хороша, найду ему идеального партнёра за минуту. — Недолго думая, она начала составлять его портрет. — Чимин альфа, но тот альфа, который не хочет обычную омегу, полную стереотипов. А ещё у него чувствительный нюх, он жаловался, что от меня постоянно «воняет цветами». Жасмин — нежнейший цветок! Что он вообще понимает во флористике? Мудак! В общем, ему подойдут либо бета, либо альфа. Но даже альфы во время гона усиливают свои запахи, а так как я ищу идеального партнёра, мне понадобится бета, чтобы запаха не было совсем. Дальше: ему нравятся властные партнёры, иначе бы на Дахён он не засмотрелся. Однако он не выбрал альфу-мужчину. Стало быть, актив, ведь найти альфу мужского пола, который согласится лечь под другого альфу — та ещё задачка. Ему нужен пассив, но властный. Самый простой вариант — девушка-альфа, разумеется. Дахён такая одна на университет, я его понимаю, сама поддалась. Но что если мне удастся найти бету с жаждой контроля? — Она посмотрела на нас. — Значит, так, нужна бета, которая любит власть, подчиняет людей взглядом и обладает садистскими наклонностями, однако обожает чувствовать член внутри. Парень или девушка — значения не имеет. Есть подходящие варианты? Не отрываясь от трубочки, Чонгук поднял руку и одновременно со мной указал в ту сторону, где стоял Юнги. Момо, просканировав его взглядом, забрала оба мои стакана и ушла заключать сделку. Я остался без сладкого и алкоголя. — Хочешь? Чонгук протянул мне свой коктейль. Я опустил взгляд на руки, а затем вновь вернул на лицо. Теперь я понял Сокджина: в моей голове тоже заиграла другая музыка — медленная и приятная. Её создал Чонгук. Знает ли он, как много я хочу ему сказать? Спасибо, что вернул свет в мою жизнь; спасибо, что был рядом, когда я думал, что добрался до своего окончания; спасибо, что отогрел холодной осенью, закутал в своё тепло и напоил заботливым вниманием; спасибо, что научил любить, хотя я думал, что никогда не буду способен. И спасибо, что принял хаос моей души, успокоив бунт страха. Без тебя мои амбиции давно бы уничтожило кислотным дождём. Чонгук поймал мой полюбовный взгляд. Поднял брови, спросил: — Что? — Я люблю тебя. Блеск зеркального шара отразился в его глазах. Он улыбнулся нежно и взял мои руки в свои; поднёс к губам, молчаливо спрашивая: «Можно?». Я так же молча ответил: «Можно». Мои костяшки обдало горячим дыханием. — Я тоже тебя люблю. Без этого ответа многое бы потеряло смысл. Но он любит меня, а я — его. Вместе мы справимся с любыми невзгодами. Знаете, если мы в самом деле находимся в ситкоме, если мы всего лишь часть игры, что мучила нас с момента рождения, я собираюсь попросить её создателя о единственной услуге: пожалуйста, позволь мне любить его всю жизнь. Даже за кадром, за последней строкой, хочу знать его так долго, как мне будет разрешено. Пусть я рассыплюсь буквами по последней странице сценария, исчезну вместе с гримом актёра, смытым по окончанию съёмочного дня — всё равно останусь жить в сердце Чон Чонгука, шагающего к титрам рука об руку с Ким Тэхёном. Мы не будем существовать одновременно для всех, но для себя останемся краткой вечностью. Он и я. И мои загоны, разумеется. Я повернулся к воображаемому зрителю; глаза вспыхнули красотой финальной строчки. — А дальше мы жили долго и счастливо. Вам придётся поверить на слово, ведь больше реплик нет. Это конец истории.