Четыре всадника Темного Лорда

Паркинсон была не просто раздражена, она была в бешенстве. Всё, что сказал Ли, следовало делить надвое, однако даже это не изменило бы предательства Блейза. Он не только помогал им выжить, но и самолично дал кров в других странах, снабдил порталами, обещал мирное небо над головой в случае победы. Десятки, сотни противников нового мира Забини добродушно скрывал на протяжении почти трёх месяцев от Тёмного Лорда! Даже если Джордан и мог придумать эту ложь, чтобы отсрочить свою смерть, доверие к Блейзу было подорвано многим ранее, и это грызло изнутри, обламывая зубы о рёбра. Но самой большой бедой было то, что Пэнси верила Ли. Не хотела, раздражалась, но верила. Естественно, слушать эти ущербные речи дальше Паркинсон просто не могла. Ей нужна была правда. Не обладая ангельским терпением, она просто оставила Теодора с обезоруженными и обездвиженными пленниками, а сама трансгрессировала в дом. Под кожей кипели сомнения. Она уже не понимала, что правильно и как следует поступить. Но оставить всё, как есть, уже было невозможно. Происходившее напоминало неудачную комичную постановку режиссёра с очень плохим вкусом. Пройдя по первому этажу, она обнаружила Блейза спокойно попивающим бурбон из стакана, сидя на диване. Он листал какую-то папку из тех, что предоставила Скитер совсем недавно. Еле сдерживая свою ярость, Пэнси выдернула из его рук картонную обложку — так, что все листы из неё разлетелись в стороны. — Ну хоть не стакан, — фыркнул Забини, провожая взглядом падающее досье, а затем совершенно непринуждённо спросил: — У нас что-то случилось? — Объясни мне, что за фигня здесь творится?! — повысила тон Паркинсон. — Потому что я уже ничего не понимаю! — Что именно ты хочешь от меня услышать? — холодно проговорил Блейз, сделав максимально непонимающее лицо. — Да хоть что-то, чтобы мне не пришлось принимать меры! — возмутилась Пэнси, выплёвывая слова. — Ты постоянно исчезаешь хрен знает куда, возвращаешься, будто ни в чём не бывало. Я знаю про твои сборы недоносков, которых мы ловим! Ты думал, что это всё останется незамеченным? Назови мне, блять, хоть одну причину, чтобы я могла тебя оправдать! — Я не нуждаюсь ни в каком оправдании, — поджал губы Забини, понимая, что отступать дальше некуда. — Это мой личный выбор. — Салазар… — обречённо произнесла Паркинсон, закрывая лицо руками. — Ты даже не возражаешь! Как ты смог вообще? Мы столько лет вместе! А ты предал нас всех. Всех до единого! И ради кого? — Ради кого же? — лениво спросил Блейз, наклонив голову без особого интереса. — Я не знаю! Может, алкоголизм окончательно разворотил тебе мозги? — всплеснула руками пожирательница. — И ты не признаёшь ни чужих, ни своих? Ответь мне, зачем? — Зачем? — удивлённо переспросил Блейз, поднимаясь на ноги. — Ты задаёшь мне этот вопрос? Ты? Пэнси в недоумении выгнула бровь, пытаясь понять, к чему он ведёт. Этот ответный вопрос даже поставил её в тупик, приглушая злость. Забини как-то странно улыбнулся. — Мы называем Теодора психом, но ты ведь знаешь, что это не так. Конечно, знаешь… — иронично усмехнулся Забини, опустив голову от нахлынувшего на него истеричного смеха. — Ты почти целый год жила с психопатом. Вряд ли такое можно забыть. Он держал тебя в таком страхе, что ты даже боялась лишний раз вздохнуть. Сколько шрамов со своего тела ты свела? Сколько времени потратила на лечение всех язв? — Блейз наклонился ближе и прошептал сквозь зубы: — Мы оба знаем, что некоторые так и не удалось исправить… Паркинсон молчала. Её пробило дрожью от накативших воспоминаний. Она сглотнула, непроизвольно опустив руки так, чтобы прикрыть внутреннюю часть бедра. Никто и никогда не смел с ней говорить об этом. Она старательно выжигала этот отрезок жизни из памяти. Некоторые особо мерзкие моменты были навсегда стёрты из памяти магией. Кошмары перестали являться ей по ночам, а жизнь вернулась в прежнее русло. Забини поджал губы и несколько раз мотнул головой с неким презрением. — Может, ты расскажешь мне, зачем и как погиб твой «любимый» супруг? — глядя в глаза девушке, громче сказал Блейз. — Только вот я знаю… — Ты ни черта не знаешь… — отвернула голову Пэнси, чувствуя, как неприятный холод прокатился по позвоночнику, а к горлу подступил ком. — Господин Паркинсон, — проговорил Забини с таким загадочным видом, будто началась театральная постановка, — чуть больше трёх лет назад экстренно обратился ко мне по одному срочному делу… — Нееет, — помотала головой она. — Нет-нет-нет. Он не мог. — Ты представляешь, как сложно маскировать бесконечное количество ножевых ранений под несчастный случай? — Блейз ненадолго замолчал, но после продолжил с таким же энтузиазмом: — Даже не проклятие! Кухонным ножом?! Серьёзно?! И после этого ты всё ещё спрашиваешь меня, зачем? Зачем ты работаешь на того, кто подарил тебе этот чудесный год? Хочешь ещё одну прекрасную свадьбу? Зачем ты всё ещё служишь своему палачу? Вот что интересно! — У меня не было выбора! — в ответ выкрикнула Паркинсон, оскалившись. — Ты будто не знаешь, что его решения и «добродетели» не обсуждаются… — Он был! — оборвал её Забини, почти прошипев это сквозь зубы. — Ооо, знаешь, я не мечтала повторить судьбу Нарциссы, — истерично вскинув руки вверх, пролепетала Пэнси. — Знаешь ли, если выбирать между двумя садистами, то своего я хотя бы смогла прикончить. — И теперь просто ждёшь, пока наша лысая сваха опять решит устроить чью-то судьбу? — саркастично передразнивая её жесты, спросил Блейз. — А кто лучше? — возмутилась она, пожав плечами. — Покажи мне этого святого? В Британии больше нет морали. Всё! Потрачено! — Поэтому я и не могу больше так жить, — тяжело выдохнув, согласился Забини. — Нельзя в одночасье изменить государство с дерьма на белые рубашки! — выпалила Паркинсон. — Нельзя просто взять людей, которые годами убивали, и заставить их сажать цветочки в саду! — Я, блять, и не собирался никого перекраивать! — выкрикнул Забини, но потом взял себя в руки. — Меня устроит только смена правителя. — Ты говоришь так, будто это возможно, — оскалившись, хмыкнула Пэнси. — Ещё как… — многозначительно отвёл глаза Блейз, наконец-то взяв свой голос под контроль. — Но зачем тебе это? — пытаясь всё-таки понять мотивы Забини, Паркинсон поймала его взгляд. Но увидев его глаза, Паркинсон лишь ощутила бесконечную всепоглощающую боль. От былой надменности в её лице не осталось и следа. Вся сокрытая горечь вылилась на неё через его взгляд, душа и убивая. — Неужели… — почти беззвучно проронила Пэнси. Имя застряло в глотке, обжигая изнутри. — Я не думала, что это до сих пор… — Он забрал всех… — Блейз опустил глаза в пол, и в них сверкнуло отчаяние еле сдерживаемой слезой. — Её, мать, вас и даже кусок плоти… Паркинсон взглянула туда, где была восстановленная нога. Она так редко вспоминала об этом. Он никогда не жаловался. Никогда не просил помощи. Всегда молчал и принимал всё, что предлагала ему судьба. Это казалось таким нормальным и естественным, что даже не возникало сомнений в том, что Блейз в полном порядке. Но всё оказалось не так. — …будто остального ему было мало, — тихий голос Блейза перерастал в нервозный тон на грани с истерикой. — Вы уже давно не живёте своей жизнью! Мы делаем лишь то, что великий и ужасный Лорд выбрал нам. Даже когда я якобы был свободен от метки, он подарил мне нового «папашу». Шикарный отчим, который тянул в дом ублюдков толпами. А вы? Что стало с вами? Пэнси анализировала его слова, что давалось с большим трудом. Со стороны было видно, насколько сильно Блейза поглощали эмоции: гнев, ненависть, отвращение, презрение, стыд, скорбь, тоска, сожаление, — всё смешалось в голосе и взгляде. — Малфоя раскатало как соплю, его мать почти безумна! Ты просто свалила в стан лесбиянок, потому что боишься мужиков. Вся такая бесстрашная и агрессивная, бред! — он даже не пытался подбирать выражения. — Из вас всех только Нотт остался при своём! — Забини перешёл на саркастичный шёпот. — Только вот даже ты не знаешь, почему его не трогают… — Но Малфой… он ведь… — попыталась сформулировать Пэнси, но не смогла. — Даже не пытайся его оправдать. Никогда, — отрезал Блейз. — Я его не прощу. Ни-ког-да. — Твоё полное право… — тяжело выдохнув, согласилась Паркинсон. Оба молчали, пытаясь прийти в себя после сказанного. У каждого был свой большой шрам вдоль души, который сейчас почти вскрыли заново. Пэнси обошла журнальный стол и села на диван, рядом со всё ещё стоявшим Блейзом. Она взяла стакан и допила содержимое, не поморщившись. Забини сел рядом и достал бутылку из-под стола, глотнув прямо оттуда. — Мы не можем вести такую войну в одиночку, — уже более спокойным тоном произнесла Паркинсон. — Что мы вообще будем делать? — Есть некоторые размышления… — вскинув брови вверх, Блейз поджал губы. — У вас с Малфоем уже достаточно поводов. — Ты думаешь, он..? — истерично усмехнулась Пэнси. — Тут проще предложить Волан-де-Морту уйти на пенсию — и то шансов больше. — Поверь мне… — сжав переносицу, Забини отхлебнул из бутылки вновь, — …теперь у него есть очень весомый повод и отсутствует причина отказаться. Только вот надо решить, как вернуть Амелию… — Чего? — мотнула головой Паркинсон. — Я более, чем уверен, что она не вернётся из этого путешествия, — сожаление слышалось в его голосе. — Я не хотел, чтобы вышло так, но препятствовать было нельзя. Сейчас нельзя. — Твою мать… — только и вырвалось у Пэнси. — Я это исправлю, должен исправить, — негромко проговорил Блейз. — Но мне нужно, чтобы ты мне сказала кое-что. Это жизненно важно для всех нас. — Что ты хочешь знать? — пытаясь придти в себя от нового потрясения, выдавила Паркинсон. — Нотт… — протянул Забини. — Ооо… — Пэнси фыркнула с лёгкой иронией. — Вот с этим как раз проблем не возникнет совершенно… — М? — непонимающе прищурился он. — Просто отдай ему Грейнджер. Блейз замолчал, складывая кусочки пазла в голове, и сжал челюсть с такой силой, что костяшки на руке побелели. С каждой секундой осознание на его лице становилось всё более ясным и ужасающим. — Где он? — сжав ладонь в кулак, спросил Забини дрогнувшим от волнения голосом. — Где он сейчас? — Остался в компании Джордана, Долгопупса и Финнигана… — она втянула воздух сквозь зубы с лёгким свистом, — …ну и Голдстейн. если кровью не истёк, то ещё с ними. — У нас проблемы, — вскочив на ноги, констатировал Блейз, нервно шаря по карманам.