19 апреля 2001
Пьюси лежит на спине, тяжело дыша, и смеётся. Повернув голову в сторону, он сплёвывает кровь и злорадно скалится. — Разве можно винить меня за то, что она такая внушаемая? — ядовито бросил он. — Пэнси никогда не умела выбирать себе мужиков. Теодор взял ту самую вешалку, которая рухнула на Драко меньше минуты назад, и ударил в нескольких сантиметрах от головы Эдриана. Дерево хрустнуло и треснуло пополам. Оставшаяся в руках часть заострилась, словно кол. Нотт наклонился над ним. — Ещё раз рядом увижу — не промахнусь, — он ударил наотмашь по челюсти ножками вешалки, выбивая пару зубов, и бросил её рядом с хрипящим телом. — И я плевать хотел на приказы. Никто даже не почешется, если ты подохнешь.___
Малфой закрыл глаза и тряхнул головой, отпустив деревянное основание. Он сделал пару шагов назад и огляделся. Всё та же непрезентабельная комната и тишина. Драко попытался прикинуть, что именно произошло, и для подтверждения своих догадок прикоснулся к стоящему неподалеку столу. Зрение вновь помутилось.2 декабря 1997
— Неужели ты думаешь, что можешь творить всё, что вздумается? — прошипел Эдриан, вдавливая Теодора в школьную парту. — То, что ты нравишься Лорду, не меняет твоего положения, придурок.___
Драко сразу же отпустил край стола. В таком паршивом освещении он даже не понял, что это имитация имущества Хогвартса из класса ЗОТИ. «Значит, каждый предмет — воспоминание, а комната посвящена одному человеку» — он огляделся, замечая какие-то совсем мелкие вещицы на полках. Теперь их количество не казалось малым. — «Что ж, Эдриан всегда был слишком амбициозен. Говорил же Паркинсон, что он мудак». Малфой заметил, что помещение можно пройти насквозь и выйти с другой стороны. Не особо желая оставаться в этом месте, он направился к двери, стараясь больше ничего не задеть. Помнить всё — это проклятье, а не дар. Как с такой памятью можно спокойно жить, Драко представлял с трудом и отчасти был благодарен за способность забывать и не знать, что хранит его подсознание. Вновь белый коридор. Складывалось ощущение, что этот лабиринт, усеянный дверями просто бесконечен. Однако рано или поздно хозяин должен найти незваного посетителя. Если беспардонно шарахаться по сознанию можно лишь подавив волю и сопротивление владельца, то тут было немного иначе: Малфоя впустили беспрепятственно. А значит, «второму Я» Теодора сейчас вообще не до гостей. Открыв очередную дверь, Драко приподнял бровь от удивления. Комната была в разы больше предыдущей, светлее и чище. Можно было сделать вывод, что антураж помещения связан с впечатлениями о человеке, которому она посвящена. Недолго размышляя, легилимент коснулся первого попавшегося под руку предмета — миниатюрной скульптуры совы.16 июня 2003
Блейз с силой спихнул с камина стоящие статуэтки. Стеклянные фигуры разлетелись по гостиной, разбиваясь об пол. Заполнивший комнату звук разбивающегося стекла сменился отчаянным криком. По телу Забини прошлась дрожь, он судорожными движениями вцепился в волосы. — Нет-нет-нет-нет… — его голос звучал почти истерично, а в глазах собирались слёзы. — Он же не мог так со мной… — его ноги подогнулись, и он опёрся спиной о стену, медленно сползая вниз. — Драко не мог… — Это был приказ, — сглотнув, тихо ответил Теодор. — Я соболезную… Мы бы никак не смогли этому помешать… Лицо Забини застыло, а губы задрожали. Он прикрыл глаза, склонившись вперёд, и попытался вздохнуть. Вышло надрывно и тяжело. Руки бессильно упали на колени, словно от изнеможения. — Скажи, что ты врёшь… — умоляюще поднимая взгляд на Нотта, прошептал Блейз. — Пожалуйста…___
Малфой выронил стеклянную статуэтку из рук и, жадно хватая воздух ртом, отшатнулся назад, упёршись спиной в какой-то стеллаж. По рукам прошлась судорога, когда он взглянул на упавший предмет. Холодная испарина проступила на лбу, неприятный импульс проскочил вдоль всего тела. Драко закрыл глаза и выдохнул. Из тысяч воспоминаний, хранящихся в голове Нотта, он наткнулся именно на это. Переводя дыхание, легилимент сильнее сжал зубы. «Сука…» — сильно сжав виски пальцами, он начал успокаиваться. — «В конце-концов, я здесь не для этого.» Громкий пронзительный рык напомнил цель путешествия. Малфой открыл глаза и застыл. Когда Теодор говорил про внутреннего зверя, Драко никогда не воспринимал это буквально, что было не совсем правильно. Меньше чем в двух метрах от него стояло нечто, очертаниями напоминающее барса, однако не в самом привычном виде. Полупрозрачный силуэт был заполнен зеленоватыми сгустками энергии, которая непрерывно курсировала вдоль всего тела. Навряд ли эту субстанцию можно было отнести к животному миру напрямую, но и обижать обитателя этих мест тоже не стоило. — Здравствуй… — нерешительно протянул Малфой, плохо понимая, какого рода общение принято в подобных случаях. Зверь лишь повторно рыкнул, направляя своё внимание на упавшую фигурку. Драко кивнул, подавляя своё нежелание снова касаться этого воспоминания, но всё же поднял вещицу и вернул на место. Очередной спазм прокатился по телу, но, понимая необходимость полностью держать себя в руках, Малфой лишь косо улыбнулся, получив в ответ оскал. — Так… — поджав губы, легилимент попытался увидеть хоть какое-то проявление эмоций в звериных очертаниях. — И как же нам с тобой общаться… Животное зарычало с такой силой, что стены комнаты содрогнулись. Сомнений не оставалось, именно это было подсознание. И Драко ему явно не особо нравился. Втянув воздух сквозь зубы, он приподнял ладони перед собой. — Как бы тупо не звучало, — Малфой сам удивился тому, что объясняет ситуацию сгустку зелёной энергии, — я тут с мирными намерениями. Гермиона переживает за твою… — прикинув формулировку, он исправился, — вашу целостность. Сущность заинтересованно села, слегка склоняя голову. Легилимент счёл это положительным знаком. Хотя бы потолок на голову обрушат не сразу. Вряд ли можно требовать гостеприимства, когда чуть меньше суток назад вы чуть не подрались. Вот что значит: нельзя не тронуть даже пальцем. Однако отсутствие сознательной части всё ещё напрягало. Драко не исключал возможность того, что подсознание просто закрыто для посещения. Внутренние конфликты всегда слишком жёсткие и сложные, чтобы понять их со стороны. — Я несомненно рад твоему обществу, — пытаясь быть как можно мягче, протянул Малфой, — но если бы к нам присоединился ещё один собеседник, диалог был бы продуктивнее. Легилимент мог поклясться, что зверь закатил глаза, хотя наверняка разобрать эмоциональный посыл среди движущихся сгустков энергии было невозможно. Сущность лишь демонстративно развернулась, направляясь к выходу. «Салазар, ещё более капризный, чем обычно», — опуская руки, подумал Драко, следуя за ним. — «Надо завязывать шутить про его хвост». Но лишь сделав пару шагов в сторону уходящего зверя, Малфой почувствовал, как его словно скручивает пополам. Он прекрасно знал, что не может чувствовать боль здесь, однако ощущения были не из самых приятных. Внутренние органы будто сжало с дикой силой, а перед глазами всё потемнело. Дрогнув всем телом, он распахнул веки. Комната Теодора, постель и всё ещё не подающий признаков жизни друг. Драко откинулся на стуле, запрокидывая голову назад и недовольно промычал. — Упёртый засранец… — пробубнил он. — Не особо продуктивно? — голос Грейнджер донёсся сбоку. — А ты наблюдаешь за мной или за ним? — лениво повернув голову в сторону звука, протянул Малфой. — Первые четыре часа здесь было не особо интересно, если тебе станет легче, — лукаво улыбнулась Гермиона. — Вы не особо динамичное шоу. — Прекрасно, а сумарно ты здесь уже…? — протирая лицо руками, поинтересовался он. — Около пяти часов, — сложив руки на груди, она подошла к постели. — Дерьмо, — буркнул Драко. — Там время идёт иначе, с сознанием как-то проще работать. Часы здесь, минуты там… — Я могу? — Грейнджер кивнула в сторону Теодора. — Да всё, что угодно, — усмехнулся Драко. — Я могу даже выйти, если захочешь. — Можешь остаться, может, чему-нибудь научишься, — иронично фыркнула она, усаживаясь рядом с Ноттом. Малфой поймал себя на мысли, что захотелось по-детски её передразнить, но делать этого, естественно, не стал. Она лишь аккуратно оперлась о спинку постели и что-то прошептала Нотту на ухо. С одной стороны это было как-то слишком личное, а с другой легилимент только что шарахался по его подсознанию без спроса. Вряд ли теперь Драко может хоть что-то удивить. Закончив, Грейнджер бросила на неподвижное лицо Теодора такой непривычный взгляд. Это было что-то новое. Слишком мягко и нежно. Не похоже на их обычное общение. Малфой невольно приподнял уголки губ - как бы он к ней не относился, рядом с ней Нотт обрёл что-то новое и хрупкое, скрытое ото всех. — Я думаю, что если ещё через три-четыре часа ничего не выйдет, — лёгкие нотки разочарования читались в её голосе, — то тебе нужно будет прерваться хотя бы на ужин, а лучше на отдых. — Неожиданная забота, — скептично фыркнул легилимент. — Пекусь об успехе компании, — съязвила она. «Лжёшь Грейнджер, плохо лжёшь», — сдерживая ухмылку, Драко лишь кивнул в ответ. Когда она становилась такой стойкой и спокойной, то импонировала куда больше, нежели растерянная овечка несколькими днями ранее. Решение остаться здесь, несмотря на угрозу, вызывало уважение, а решительность в Азкабане — одобрение и даже некоторое расположение. Пожалуй, в поступках Гермиона была лучше, чем в рассуждениях. Самую умную ведьму столетия очаровал самый безжалостный убийца своего времени. Иронично. — Я отдал Амелии твою мантию, — бросил Драко, когда она открыла дверь. — Не думал, что она пригодится тебе здесь. — Значит, хорошо, что я больше не собираюсь прятаться, — лишь ответила Грейнджер, закрывая за собой дверь. Драко опустил голову. Эта фраза звучала более чем убедительно. Но только сейчас он заметил, что на тумбочке рядом стоит апельсиновый сок и тарелка с сэндвичами. Слишком заботливо для простого «успеха компании». Взяв стакан, Малфой сделал пару глотков и заметил нечто странное. Он замер. Ему вдруг будто показалось, что его позвали. Поставив бокал на место, он пригляделся к телу на постели. Внешних изменений не наблюдалось, но что-то явно изменилось. Прислушавшись к внутренней эмпатии, Драко нахмурил лоб, пытаясь уловить непривычный стук в собственные мысли извне. Закрыв глаза, он словно почувствовал лёгкие пошкрябывания в районе темечка и удивлённо распахнул глаза. — Поразительно, — вырвалось само собой. — Значит, разговор всё-таки состоится.