Четыре всадника Темного Лорда

Паркинсон очнулась, чувствуя, как судорога прошлась по онемевшему телу. Повернув голову влево, чтобы размять шею, она поняла по лязгнувшим цепям, отчего так сильно затекли запястья. Голова раскалывалась от невыносимой боли в затылке, а зрение никак не хотело проясняться. Перед глазами всё плыло, во рту отдавало металлическим привкусом, ноги совершенно не хотели двигаться. Тусклый тёплый свет падал на каменный пыльный пол. Пэнси судорожно втянула воздух через нос. Пахло земляной сыростью, гниющими досками и застарелой пылью. Сомнений не оставалось: подвал точно такой же, как во времена её замужества. Вернее добротная копия. Фанатское подражание в чистом виде. А поклонник у её покойного мужа был только один. «Пьюси…» — неприятное осознание стекло вдоль позвоночника, вызывая отвращение. Ей так не хотелось верить, что это всё-таки произошло. Он никогда не мог смотреть на её страдания. Или ей так казалось в агонии бесчисленных пыток. Все воспоминания прошедших дней, спрятанные под тысячей замков, плавали перед глазами. Пэнси никак не могла разобрать, где была реальность, а где лишь фантазия уставшего от немыслимой боли разума. Воображение сыграло злую шутку, превратив безмолвного зрителя в заступника. Спина предательски заныла, когда она попыталась свести вместе лопатки. Рассечение где-то с правой стороны чуть ниже середины позвоночника дало о себе знать. Тупая стягивающая боль поползла по жилам, сильнее надавливая на изнывающие нервные окончания. Ко всему этому добавился ноющий зуд в коленях и вывихнутая правая лодыжка. Память отказывалась восстанавливать события. Всё ещё плавающий в ощущениях разум пытался собраться из осколков. — Салазар, блять… — всё же аккуратно разомкнув веки, Паркинсон оглядела пространство вокруг себя. — Я уж думала ты будешь отдыхать до вечера, — с лёгким оптимизмом проговорила Гермиона. Картинка перед глазами плыла, но даже без полной фокусировки Пэнси понимала, что Грейнджер вряд ли в лучшем положении. Судя по позиции пятна в пространстве, она сидела на полу, прислонившись спиной к каменной кладке. Сама Паркинсон не могла похвастаться таким везением: её тело было подвешено ровно так, чтобы колени опирались на пол. Единственным положительным моментом являлось то, что сейчас они были одни. — Было бы слишком глупо умереть без пыток, — до отказа вобрав в лёгкие воздух, Паркинсон попыталась прокрутить кисти в цепях, чтобы хоть немного облегчить боль в запястьях. — И давно мы тут прохлаждаемся? — Не уверена точно, но судя по солнечным лучам, пробивающимся с улицы, — медленно проговорила Грейнджер, — сейчас около трёх часов дня. — Ты умудряешься быть слишком умной даже с отбитыми мозгами, — хмыкнула Пэнси, аккуратно поворачивая корпус, чтобы не вскрыть какую-то из ещё не обнаруженных ран, — какой ужас. — Ну, мне досталось весомо меньше, — её голос звучал виновато. — Ты ещё извинись за это, — раздражённо фыркнула Паркинсон, поочерёдно поднимая ноги и разгибая их. — Что ты последнее помнишь? — Вышли в гостиную, ты направилась в комнату Джинни… — Грейнджер запнулась. — Потом рёв, и огромный бурый медведь. Дальше темнота. Пэнси чувствовала, как застоявшиеся мышцы со скрипом сокращались, добавляя малоприятных ощущений. Удивительно, что за пять часов, что они здесь провели, всё не атрофировалось к чертям. Это было то состояние, в котором Паркинсон не мечтала бы оказаться снова. Сносно. — Опять Уизли стало меньше, — заключила Пэнси, сплюнув кровью на грязный пол. — Что ж, ей же лучше. Нам здесь вряд ли светят курортные условия. Сейчас судьба маленькой рыжей истерички волновала Паркинсон меньше всего. Её ощущения в данный момент были лишь малой долей того, что мог предложить Эдриан, как ученик великого садиста. Навряд ли он превзошёл своего учителя, но мог весомо расширить диапазон повреждённых участков на теле. Мозг судорожно искал варианты разрешения ситуации, но сковывающая нейронные сети боль мешала. По прикидкам Пэнси уже сразу после обеда начнётся время развлечений — уродская привычка покойного мужа распределять истязания по часам. Он называл это исследованием тела. Чёртов ублюдок хотел знать, как и где чувствительнее всего. В ход шли любые предметы как подручного, бытового назначения, так и по спецзаказу. Хуже всего, пожалуй, было, когда ему становилось скучно. Тогда запланированная пытка комбинировалась. Паркинсон наизусть знала все традиционные истязания каждой из стран средневековья. Но её муж считал себя новатором, стараясь усугубить и без того отвратительные механизмы. — Дамы, — разводя руки в разные стороны, приторно-сладко протянул Пьюси, спускаясь по лестнице. — Прошу прощения, что заставил вас ждать. — Эдриан, милый, — ядовито улыбнулась Пэнси, дёрнув запястьем, отчего железо заскрежетало. — Мы тут и без твоего общества не особо скучно проводили время. — Ммм, ну ты-то привыкла к таким забавам, — неспешно шагая по ступенькам, съязвил он. — А вот Гермиона совсем отвыкла от подобных шалостей. Но ничего страшного, я постараюсь это поправить. — Иди на хер, — скривилась Грейнджер. — Круцио. Крик не заставил себя долго ждать. Паркинсон видела, как тело напротив сковало в невербальной пытке. Судорога прокатилась от шеи до бёдер Гермионы, заставляя упасть вперёд, опираясь на руки. Милое лицо с еле заметными веснушками стало серым, а в зрачках отразилась паника, смешанная со страданием. Каждый её мускул словно разрывался изнутри, а плоть грозилась вывернуться наизнанку. — Воу-воу-воу, медвежонок! — вскрикнула Пэнси, переключая его внимание на себя и нервно улыбнувшись. — Ты там что-то вещать хотел? Эдриан опустил палочку, наблюдая, как Гермиона глотает воздух, а спазмы всё ещё потряхивают её организм. Он удовлетворённо приподнял подбородок, разглядывая лицо девушки. «Слишком много чести для куска мяса, коим он считает всех на планете, кроме себя…» — подозрение галопом проскакало по воспалённому разуму. — «Хуёво». — Какая отчаянная, — поджав губы, одобрительно кивнул он, присаживаясь на корточки. — Я тебя оставлю, — покручивая её локон на пальце, усмехнулся Пьюси. — Единственная выжившая из знаменитого золотого трио, которое всё-таки не смогло победить… — он наклонился ближе, переходя на шёпот. — Я тебя доломаю, ты станешь послушной. Женщину в первую очередь украшает покорность. Ты прекрасно смотришься на коленях. — Хм… — растянувшись в какой-то лукавой улыбке, подняла голову Грейнджер. — Даже если все женщины Лондона опустятся перед тобой на колени, мужчиной ты от этого не станешь. Он как-то разочарованно отпустил прядь волос, грустно выдохнув, и с размаху ударил её по лицу наотмашь. Звонкая пощёчина отразилась от стен, сольно отпечатавшись в сознании. Эдриан поднялся на ноги. Паркинсон недовольно мотнула головой. «Мудак ебучий», — бегущей строкой почти высветилось у неё на лбу. — Ничего, — пренебрежительно бросил он, переводя взгляд на Паркинсон. — Через пару часов она будет сговорчивее, если сможет пережить мои эксперименты. — Не преувеличивай свою скудную фантазию, — фыркнула Пэнси, брезгливо поморщившись. — Для тебя у меня тоже есть подарок, — он достаёт из мантии клинок, лезвие которого не превосходило в длину четырёх дюймов. — Ты ведь помнишь, для чего он нужен? Отвратительный ушат воспоминаний ударил в голову. Она вспомнила, как выглядит собственная исполосованная плоть, изрезанное до костей мясо вместо мышц, лоскуты свисающей кожи, тонкими полосками стремящимися вниз. Пэнси лишь глубже вдохнула, вздёрнув подбородок. — Твоя любовь к миниатюрным продолговатым предметам меня настораживает, — саркастично выдавила она. — Или ты принципиально не берёшь в руки ничего больших размеров? Эдриан лениво убрал палочку. Вот на этом моменте стало действительно страшно. Когда-то именно этим маленьким неказистым ножом её муж практиковал медленную экзекуцию. Коленки дрогнули. Она не боялась боли. Она точно знала, что почувствует в каждой из частей тела. Она боялась повторить свой путь в бездну безысходности, где на самом дне скрывалось смирение. Не было в этом мире ничего более ужасного для неё, чем стоять в собственной крови с благодарностью. В какой-то момент жизни, Паркинсон поймала на себя том, что выучила расписание своих пыток и даже предполагала наперёд, чем будет залечивать кожные покровы в этот раз. Это и было началом конца. Словно загипнотизированный кролик, она сама протягивала руки под оковы и закрывала глаза. Пэнси вскрикнула. Острая пронзающая боль разнеслась от локтя по всему телу. Волшебница мотнула головой, чтобы сбить туман, заволакивающий сознание, но сильный тяжёлый удар костяшек о челюсть лишь сгустил его. Она содрогнулась от новой волны страданий, прокалывающих плоть. Горячая густая капля скатилась где-то чуть ниже рёбер. Яркая вспышка в сознании ослепила, а голос сорвался на хриплый стон. Ткань в области бёдер начала пропитываться вязкой жидкостью, разнося отвратительную дрожь по позвоночнику. Гермиона что-то говорила, почти сорванным голосом. Слух начал подводить. Всё смешалось в однотонную массу звуков. Паркинсон с силой зажмурилась и тяжело выдохнула. К любым ощущениям можно привыкнуть. На языке разлилась лишняя солоноватая влага. Почти забытое чувство бездушной стали в теле вновь поднималось из глубин памяти. Кислород прижёг оголившиеся нервные окончания, но проступившие розоватые капли лимфы затушили этот пожар. Пэнси звонко рассмеялась, сплюнув скопившуюся во рту кровь, и открыла глаза. — Ты даже не представляешь… — от подкатывающей истерики на её глазах проступили слёзы, а голос перешёл на шепот, — в каких страшных муках подохнешь. Страха больше не было. С её телом происходили куда более омерзительные вещи. Она это точно знала, хотя и не помнила. Зато остался болевой порог, увеличившийся за год до небывалых размеров от многочисленных истязаний. И Эдриан не мог с этим ничего сделать. — И кто же за тобой придёт? — ехидно выдавил Пьюси, проводя холодным лезвием по её щеке. — Маленькая бесполезная шлюха. — За мной? — её смех становился всё громче, отскакивая от сырых стен. — Аааа, какой же ты тупой, Эдриан… — Пэнси закусила нижнюю губу, выжидающе глядя в его глаза, и наклонилась вперёд. — Даже если я тебя не переживу, то ты задержишься в этом мире немногим дольше моего. — Он не посмеет придти за предательницей, а уж тем более за беглой сучкой, — Эдриан ехидно усмехнулся. — А ты и правда тупой, — фыркнула Гермиона, а затем кивнула в сторону Пэнси. — А я тебя знаю не так долго, как она. Пьюси явно терял терпение. Слишком разговорчивые девушки не тешили его эго, а лишь раздражали. Но Паркинсон заметила перемены в его взгляде, еще до того, как он растянулся в широкой улыбке. Даже в таком состоянии её аналитический склад ума работал непрерывно, стараясь уловить как можно больше информации. В зрачках истязателя появился нездоровый блеск. — Ты в одном права, — самодовольно ответил Эдриан и сделал шаг назад. — Меня ты вряд ли переживёшь. Я не хочу пачкать свои руки о такую грязь без принципов и чести. Зато Крэбб и Гойл не будут против. У вас ведь давняя любовь. Последняя фраза была даже слишком мягкой для обозначения их общения. Бывшие однокурсники не особо преуспели на поприще службы новому правителю. Десятки сорванных операций, неумелое обращение даже с собственным телом, не то что с палочкой, дополненное отсутствием интеллекта. Гадость. Образование эти бездари получали зря, а распределяющая шляпа ошиблась и должна была отправить их к чертям. Мало того что они были лишены большинства привилегий, так ещё и по совету Пэнси занимались самой бесполезной и унизительной работой, которую только можно было придумать пожирателям — содержали зоопарк Кассиуса в чистоте. Воспитательная трудовая терапия. Низкая и позорная участь для выигравшей стороны. Как забавно, что даже «чистая» кровь не спасла двух кретинов от подобной участи. И вот теперь тупая бесполезная рабочая сила будет решать, что делать с её телом. Хотя по факту эти двое были не достойны даже убирать навоз за драконом. Даже руками, даже в себя. «Ни мозгов, ни воображения, ни таланта…», — вывод с неким опозданием пронёсся по извилинам. — «И эти люди с мочой в голове хотят дальше стоять у руля государства?» Паркинсон, конечно, подозревала, что этот путь не закончится для неё ничем хорошим, но умереть в замызганном подвале от рук двух идиотов было совсем паршиво. Стоять по щиколотку в собственной крови на поле боя её напрягало куда меньше. Там хоть было не стыдно умереть. Пьюси тем временем достал палочку, и рядом с цепями на запястьях Грейнджер сплелись верёвки. Железные оковы пали. Он взял её за волосы, заставляя подняться на ноги, а лицо исказиться неприятной гримасой. Она дёрнулась всем телом, когда его пальцы проползли по оголённой коже на плече. — Я дам тебе подсказку, — раздражённо прошипел Эдриан, глядя прямо в глаза. — Нас обоих сегодня ожидает очень интересный день. Ты будешь у меня первой. — Как досадно, тебе же почти тридцать, — иронично протянула Гермиона сквозь зубы, пытаясь держаться как можно дальше от его рук. — Ну, я ведь и не всегда был анимагом, — маниакально улыбнулся он. — Слышал, многие девочки в детстве спят с плюшевыми медведями, — яд в его голосе разъедал слух. — Тебе повезло намного больше, чем им. Это даже звучало омерзительно. А представить подобную картину в реальной жизни фантазия просто не позволила, ибо, несмотря на боль, рвотные рефлексы Паркинсон всё ещё не успела растерять. К глотке подступил ком, когда Пэнси заметила нарастающий ужас в глазах Грейнджер. Теперь собственная участь не казалась ей такой уж отвратной. — Ебанутый… — ошарашено произнесла Паркинсон. Она прервалась, когда почувствовала какое-то новое покалывание под одеждой. В районе ворота ледяной импульс прополз по позвоночнику, усиливаясь каждую секунду всё сильнее. Не сразу поняв природу этого ощущения, Пэнси замерла, внимательнее слушая свой организм. Даже среди гаммы болезненных сокращений и пульсации по всей плоти, она смогла разобрать холод, распространяющийся от булавки с протеевыми чарами, и чуть не вскрикнула от осознания. «Наконец-то, блять, очухались, придурки», — услышав, как дверь подвала хлопнула, Паркинсон запрокинула голову назад, пытаясь как можно интенсивнее потереть маленький металлический предмет, прикреплённый к внутренней стороне воротника блузки. — «Дай Салазар вам двигаться как можно резче, иначе мы потом заебёмся кровь по мостовым черпать…».