Четыре всадника Темного Лорда

Щепки разлетелись в разные стороны. Эльф, стоящий у камина, растворился, когда Нотт вошёл в дом. Мышца над губой презрительно дёрнулась от немыслимого бешенства, обволакивающего жилы. Голова также непроизвольно дёрнулась, когда пространство пронзил женский продолжительный крик. Нотт чувствовал, как кипящая в венах кровь жжёт тело изнутри. Взгляд почти заволакивало от гнева, непрерывно долбящего в темечко. Незнакомые серые стены казались отвратительными. Нарастающий в ушах звук лишь усугублял впечатление от непрерывных коридоров. Если бы не Забини, то никому бы и в голову не могло прийти переться на забытую всеми магами улочку Эпсом Лейн на южной окраине Лондона. Скучная, безликая окраина, коих десятки, не была примечательна ничем. Даже сам Блейз понятия не имел, кому принадлежит этот дом, однако по внутреннему запаху и убранству было понятно, что гостей здесь не принимали. Устоявшийся запах затхлости и гниющей плоти. Теодор хорошо различал подобные ароматы. Это нельзя просто вымыть или убрать. Эта аура впитывается в мебель, пронизывает стены, оседает на засаленных стёклах. Воск от свечей переливался через край, стекая с края подставки на полку, а затем и на пол, оставляя масляные жирные пятна. Малфой лишь брезгливо морщился, быстро шагая по плохо освещённой лестнице вниз. По отрешённому лицу легилимента становилось понятно, что такая атмосфера ему совершенно чужда. Зато Нотт чувствовал себя словно в личном рабочем кабинете. Здесь всё буквально располагало к уничтожению. Внутри раскидывало щупальца безумное желание сдирать кожу заживо. Крик, переходящий в вопль, стал невыносимым, заставляя череп вибрировать изнутри. Хлипкая дверь с шумом ударилась о стену. Помутневшее сознание не сразу смогло сфокусироваться. Три фигуры. Две из них мужские. Доля секунды. Пара взрывов. Ответная вспышка. Пыль. Её нет. Нотт остановился, когда оба силуэта, схватившись за голову, начали истошно орать. Короткий импульс удовольствия сменился нарастающей паникой. Нервный взгляд безостановочно шарил по пыточной. Пэнси лишь тяжело глотала ртом воздух. В плывущем разуме никак не укладывалась полноценная картинка. Кажется, у неё была почти полностью вырезана четырёхглавая мышца бедра. Кожа на животе висела, как рваная тряпка, раскинувшись на бёдрах. Лицо в районе правой скулы было частично выжжено. От её вида передёрнуло Малфоя, а Теодор даже не шевельнулся. Заглушающая разум агрессия утяжеляла движения. Он мог навредить изрезанному телу подруги ещё больше. Поэтому здесь он был бесполезен. Ему показались вечными те секунды, за которые Драко снимал с Паркинсон цепи, пытаясь как можно меньше делать ей больно, что было невозможно. — Пьюси, — брякнул Малфой, даже не зная, с какой стороны взять тело Пэнси, — меньше часа назад упёрся с ней наверх. Вали-вали-вали. Пульсация в висках почти заглушала его голос. Он буквально выскочил из замызганного подвала и остановился, когда достиг лестницы. Мышцы на руках нетерпеливо сократились, когда он заметил раскатывающего рукава Эдриана наверху. Тот, кажется, был сильно удивлён увидеть здесь именно Теодора. — Ты? — выгнув губы в обратной непонимающей улыбке, протянул Пьюси. — Не ждал, не ждал. Нотт заметил кровь на кончиках пальцев, пока тот поправлял манжет рубашки. Волна ненависти прокатилась от макушки до пят, сменяясь гневом, распирающим всё тело. Теодор прикрыл глаза. Время остановилось. «Раз» — отрешённость с гулким грохотом обрушилась на тело, заставляя пульс выровняться, а мечущееся внутри животное осесть. Нейроны, словно по команде, перестали трепетать, а кровь, бегущая по телу, стала холодной. «Два» — спокойствие, словно дёготь, медленно обнимало рассудок, стекая каплями вдоль трахеи. Мышца на лице дёрнулась и расслабилась окончательно. Плечи опустились, внутренняя натянутая струна лопнула. «Три» — разум просветлел, оставляя только расчёт и презрение. Веки распахнулись. — Ты отвлёк меня от крайне важных дел, — тяжело выдыхая, лениво произнёс Пьюси. — Может, зайдёшь в другой раз? Я только настроился, меня там девушка ждёт. А ты так не вовремя. Всё, что Теодор для себя вычленил, это то, что Гермиона жива. Этого было достаточно, чтобы не слететь с катушек прямо сейчас. Внутри черепа начали отпечатываться ало-багровые картины предстоящего. Животное внутри облизнулось. — Я не буду тебя убивать, — равнодушно произнёс Нотт, оправляя мантию. — Просто скажи мне, где она. — Какое благородство, — брезгливо бросил Пьюси. — Мне в ноги кланяться обязательно? — его улыбка стала слишком широкой. — Ты забыл, что это не я с тобой заперт, а ты со мной, — он самодовольно приподнял подбородок. — Маленькая кошечка хочет поиграть с большим плюшевым мишкой? — А у тебя был шанс, — с наигранным сожалением негромко сказал Нотт, — оставить в своём распоряжении хоть какие-то конечности. Ты его упустил. Поняв, что произойдёт дальше, Эдриан лишь самодовольно ухмыльнулся. Мантия с негромким шумом рухнула на пол, а рядом уже стоял белый барс. Пьюси ничего не оставалось, кроме как обратиться, не теряя драгоценного времени. Мгновение обоюдного бездействия застыло, будто давая время на осознание обоим сторонам, что отступать уже поздно. Тяжёлая, лохматая бурая лапа опустилась на пол. Пьюси не посещало ровным счётом никаких сомнений: в этой схватке, несмотря на скорость, он — фаворит. Медведь больше не мешкал. Сломя голову, он бросился на противника, заставляя ирбиса отскочить вправо. Пара неудачных выпадов. В ответ лишь оборона и увиливания. Напрягшись всем телом от недовольства и нетерпения, огромное лохматое животное стало наступать вперёд. Барс спокойно восседал на диване, словно упиваясь неспособностью оппонента достать его. Эдриана начала бесить эта беготня. Абсолютно взбесившись от «игривых» замашек Нотта, он начал беспорядочно сыпать тяжёлые удары, один из которых всё-таки достал вертлявого кота. На белой шерсти проступила пара неглубоких рваных ран, но вместо обороны Теодор лишь в два больших прыжка достиг своей мантии, возвращаясь в человеческое обличье. — Сектумсемпра! Огромная туша рухнула на пол, исколотая ранами. Нотт был в ярости, но не являлся идиотом. Он прекрасно знал свои шансы, и что в прямом бою он мог проиграть: разница в массе и силе удара играла большую роль. А рисковать не входило в его план. Чем быстрее Теодор сможет увидеть Гермиону живой, тем быстрее станет легче. Подобрав чужую палочку с пола, Теодор сломал её пополам, отбросив в сторону. От раздражения, пытающегося порвать тело надвое, тремор бил по рукам. Страх и ненависть всё ещё сильно давили на голову. Одержимая потребность разобрать плоть Эдриана на мелкие пазлы и лоскуты не исчезла, но стала подконтрольной. Теодор взял себя в руки, материализовал брюки и накинул мантию, возвращаясь к подранному туловищу, уже ставшим человеческим. Согнув ногу в колене, Нотт опустил его прямо на рассечённую плоть Пьюси, всё ещё лежащего лицом вниз. Тот заорал, содрогаясь в бесполезных конвульсиях. Запустив пальцы в волосы противника, Теодор потянул его голову вверх до упора. Шейные позвонки захрустели от неестественно сильного изгиба. Нотт наклонился почти над самым ухом Эдриана. — Я же сказал: я не буду тебя убивать, — извращённо-ласково проговорил он, впиваясь пальцами в кожу головы. — Я просто хочу знать: где она? Но вместо ответа Теодор получил лишь сдавленный стон. Лужа крови под изрезанной плотью становилась всё больше. Нотт недовольно цокнул, тяжело выдыхая, и саданул голову Пьюси об пол. Тот лишь сильнее вскрикнул. От его носа к подбородку начали стекать алые струйки, а прерывистые хрипы сигнализировали о сломанном носе. — Моё терпение не бесконечно, — с силой втягивая воздух, повторил Теодор. — Сначала я прижгу твои руки за то, что ты посмел её касаться. Затем отрублю пальцы, чтобы никогда впредь у тебя не появилось такого соблазна. После чего отрежу член, чтобы такая падаль не размножалась. А потом у тебя трапеза. Глаза и уши я оставлю на месте, чтобы ты лучше видел, что именно жуёшь, и слышал, как хрустят кости на зубах. Я покормлю тебя с ложки, сука. В гостиной показался Малфой, вынося Паркинсон на руках и аккуратно усаживая в кресло. Она выглядела уже весомо лучше, чем при встрече в подвале: самые крутые раны уже были затянуты, цвет лица стал более живым. Видимо, опасаясь ещё большей кровопотери, Драко залечил часть повреждений ещё внизу. Он мельком глянул на распластавшегося по полу Эдриана, на котором почти не было живого места. — Третий этаж, вторая комната справа, — сказал он, пытаясь лучше сформулировать то, что увидел в чужих мыслях. — Барьеров нет, но... — Если я найду на ней хоть одну царапину, твой рацион расширится, — прошипел Нотт, ещё раз смачно долбанув об пол истекающее кровью лицо почти бессознательного Пьюси, и бросил из-за спины: — Риглз, не дай этому уёбку сдохнуть до моего прихода. — Как скажете, господин, — взявшийся из ниоткуда домовик почти моментально принялся исполнять приказ. Холодный разум путало волнение. Гнев и ненависть с небывалой скоростью растворялись с каждой новой ступенькой наверх. Нервы снова натягивались, как гитарные струны. Пару рваных вздохов. Бесконечно тянущийся коридор. «Вторая дверь справа…» — повторил внутренний голос, заглушая все звуки вокруг. Вдохнув глубже, Теодор дёрнул ручку с такой силой, что чуть не вырвал её вместе с замком. Негромкий шорох слева. Он только и успел поднять руку, чтобы кочерга не приземлилась ему на темечко. Металл неприятно отпечатался в ладони. Грейнджер разжала пальцы и железка рухнула на пол. Она закрыла заплаканное лицо трясущимися руками, а её ноги подкосились в коленях. Нотт удержал её за плечи, помогая устоять. Он не был уверен, что сейчас Гермиона хочет каких-либо тактильных контактов. — Тео, я не смогла ничего… — она начала захлёбываться слезами, её губы дрожали. Сердце сжалось от того, что он увидел. Из одежды на ней осталась только рваная в клочья футболка. На внутренней поверхности бедер, даже не приглядываясь, можно было различить огромные ссадины, а на шее красовался массивный укус с кровоподтёком. На её хрупкой спине проступили красные тонкие полосы. Окинув взглядом комнату, Теодор наткнулся на хлыст, лежащий на столе, и его челюсть сжалась. — Тише-тише-тише, — аккуратно поглаживая, прошептал он, накрывая почти обнажённое тело тканью мантии. — Я здесь, я рядом. — Он пытался… — Грейнджер снова вздрогнула, задыхаясь от собственных воспоминаний, и прижалась к нему всем телом. — А я не могла… Не могла… Обжигающая слюна бешенства начала прожигать кости. Её слёзы тонкими струями протягивали через весь организм желание вывернуть Пьюси наизнанку. Прямо под кожей пенилось отвращение к выродку, позволившему себе так с ней обращаться. Бесценная душа, заточённая в хрупкую плоть, страдала. Это было невыносимо. Невыносимо от того, что Теодор никак не мог прямо сейчас избавить её от этого. — Ты ни в чём не виновата, — мягко поцеловав её в макушку, Нотт прикрыл глаза. — Он никогда ничего больше не сможет сделать самостоятельно, — его голос стал мягким и убаюкивающим. — Я уничтожу любого, кто прикоснётся к тебе без твоей воли, — он осторожно приподнял её лицо за подбородок и прошептал: — Такая маленькая и, как прежде, смелая… Она судорожно вдохнула, несколько раз моргнув, словно пытаясь понять его слова. И выдохнула, но уже без всхлипов. Слёзы всё ещё текли из глаз, но дрожать она перестала. Маленькие кулачки, с красными следами от стягивающих грубых верёвок на запястьях, разжались, касаясь его торса. Решив не дожидаться дальнейшей реакции, Теодор плотнее закутал её в мантию и взял на руки, стараясь как можно меньше сжимать и без того истерзанное тело. Стало немного легче. Достаточно для того, чтобы метания внутри утихли, занимая выжидающую позицию. Сейчас всё может подождать: ненависть, бешенство, раздражение и весь остальной мир. Важна лишь она и её состояние. Только она. Уже спускаясь вниз, Нотт обнаружил, что искалеченная плоть не валялась у лестницы, а вынесенная ранее дверь была на месте. Риглз стоял внизу, смиренно ожидая дальнейших указаний. Драко всё ещё занимался Пэнси. Заметив Грейнджер, Паркинсон изрядно напряглась, сдвинув брови. Немой вопрос повис в её глазах. Недолго думая, Теодор устроил Гермиону неподалеку от первой пострадавшей. — Он…? — со смесью презрения и сожаления протянула Пэнси. — Нет, — коротко ответила Гермиона, тяжело выдыхая. — Риглз, — не обращая внимания на покосившегося на него Малфоя, подозвал Нотт. — Предупреди Забини, что девочки скоро будут дома… — Нет, — мотнула головой Паркинсон и осеклась от боли, ступившей в шею. — Я отправляюсь к Ромильде. — Сейчас не лучшее время, — бросив на неё взгляд исподлобья, констатировал Малфой. — О, знаешь, другого мне может не представиться, — съязвила она, демонстративно приподнимая руки. — А я не сильно хочу испытывать судьбу. — Риглз, — приподнял голову Теодор, доставая волшебную палочку. — Тогда оповести Блейза, что он нужен здесь. Трансгрессировать у нас сегодня не получится, значит, придётся перемещаться старыми способами. Домовик поклонился и исчез, даже не пытаясь вести беседу. — Ступы? — фыркнул Драко, оглядывая повреждения на теле Пэнси. — Отдает нафталином, но на другое им не хватит сил. — Разумно, — материализовав одежду, Нотт бросил взгляд на Малфоя, и тот тактично отвернулся. Теодор приоткрыл мантию там, где видел раны на бёдрах Грейнджер, и капнул пару капель из флакона с надписью «Бадьян», стоящей неподалеку. Он аккуратно надел на неё безразмерную футболку и бельё, предварительно стянув подранную тряпку. Гермиона не смущалась, а только машинально поднимала и опускала руки, всё ещё приходя в себя. Осмотрев остальные повреждения на теле, Нотт презрительно тяжело вдохнул. Сейчас их залечивать не представлялось возможным. Он вновь укутал её в свою мантию и услышал за спиной знакомый голос. — Какое сказочное дерьмо, — недовольно протянул Блейз. — Риглз, нам нужны две ступы, — произнёс Нотт, обернувшись на Забини, и продолжил: — Пэнси хочет посетить Вейн и, возможно, пробудет там какое-то время. А вам лучше вернуться домой. — Вам? — переспросила Грейнджер, наконец-то оживившись. — Кто-то должен здесь прибраться… — стараясь говорить как можно спокойнее, улыбнулся Теодор. — Тебе нужен отдых, что-то заживляющее и сон, — он помог ей встать. — Я вернусь до того, как ты проснёшься, обещаю. Гермиона опустила взгляд, зрачки хаотично забегали где-то по полу. — Эй, — наклоняясь прямо перед её лицом, совсем тихо и ласково произнёс Нотт, заглядывая в глаза. — Я ведь всегда тебя нахожу. Ты от меня не можешь спрятаться. — Это ты обычно сбегаешь, — надувая губы, фыркнула Грейнджер. Теодор рассмеялся. Это было сказано с такой детской обидой, без какой либо игры или лукавства. Словно маленький ребёнок, она вновь шмыгнула носом, чуть приподнимая плечи на вдохе. Эта фраза разлилась непреодолимым чувством невесомости и умиления внутри. Слишком светлые и наивные слова для развернувшихся здесь событий. Они засели где-то в голове, переворачивая мир внутри. Собственный хаос и мешанина эмоций стали такими незначительными, будто их никогда и не было. Через всё тело протянулся воздушный неосязаемый шлейф нежности, заставляя мысли трепетать от восторга. — Был дураком, готов исправиться, — прошептал он, — и понести любое наказание.