Когда-то

      Ида сжигала воспоминания, выбрасывала фотографии, с силой выдирала из себя чувства, рвала на куски старые открытки и мятые письма и навсегда — как она думала — уничтожала своё прошлое. Чтобы Рейн Уисперс больше не существовало.       Ей уже приходилось разрезать нити, что связывали её с бардом, но теперь, когда Рейн, будто в отместку ей, избавились от самой главной, без которой один и один не давали бы два, а так и оставались бы единицами, Ида твёрдо решила сжечь к чертам собачьим все оставшиеся мосты. Вернее, это решила не она, а что-то, что-то поистине огромное и ужасное, что жило внутри неё, питалось её самыми большими страхами и сейчас неистово металось из стороны в сторону, пытаясь выбраться, убежать прочь. Или, быть может, умереть. Впрочем, разница невелика.       Ведьма переворачивала дом вверх дном, тщательно — насколько ей позволяло взбесившееся создание внутри — проверяя, чтобы в нём не осталось ничего, связанного с такой ненавистной ей любовью всей её жизни. Ида уничтожала всё, что попадалось ей под руку, едва отдавая себе отчёт в том, что делала. Ей просто хотелось крушить всё, испепелять каждую крошку того, что оставалось от её прошлого; громить мебель, сметать каждый чёртов предмет на своём пути и кричать, кричать во всё горло, убить своим полным боли криком всё, что было живого у неё внутри.       Ида схватила очередную стопку вещей из её прошлого и уже подняла её над головой, когда выпавшая откуда-то и лежащая теперь на полу фотография двух улыбающихся детей заставила ведьму очнуться. Ида медленно опустила стопку хлама, которая почти сразу же сама собой повалилась из рук, так же медленно присела на корточки и с трудом, словно пальцы её не слушались, подняла фотографию.       И тут же со всей дури швырнула её в камин, где ей, согласно созданию внутри Иды, было самое место.       Но лучше от этого не стало. Ведьма села среди хаоса, который сама только что создала, обхватила руками колени и опустила голову, заставив пышные рыжие волосы, запутанные из-за того, что их хозяйка не соизволила расчесать их после того, как резко сорвала собиравшую их в хвост резинку, которая тотчас оказалась в камине, скрыть немилый мир от её глаз. Несмотря на невозможность видеть происходившее вокруг, она почти сразу же нащупала какую-то книжку, валявшуюся поблизости, и пододвинула к себе. Убрав мешающие волосы назад, открыла её и, положив себе на колени, трясущимися руками начала медленно листать.       Это был её дневник. Тот, которому она доверяла все, ладно, почти все свои мысли, самые сокровенные тайны, никому другому не рассказанные желания, сложные и часто непонятные ей самой чувства и истории, которые она клялась никогда не забыть. Ведьма знала, что фотография точно была оттуда.       Многие страницы дневника были заполнены записями, картинками, фотографиями, неаккуратными рисунками и всякой всячиной. Всё это находилось в жутком беспорядке и у педантов вроде Лилит вызвало бы возмущение, но Иду вполне устраивало. До этого момента.       Однако бóльшая его часть отличалась своей безупречной чистотой: ни рисунков, ни записок, ни пометок. Лишь нетронутые белые листы, пространство для сотен новых рассказов, тысяч мелких рисунков и бесконечности чувств. Ни пятнышка.       Страница медленно перевернулась под тонкими пальцами Иды, и её глазам предстали разноцветные, кривые, в спешке написанные заметки на все темы во вселенной, сопровождаемые парочкой не менее разноцветных фотографий. На месте сердца ведьма вдруг начала ощущать абсолютную пустоту, как будто огран был внезапно поглощён чёрной дырой: весь разворот был посвящён им. Ида зажмурилась и отвернулась.       «Это — часть прошлого», — подумала она и захлопнула дневник, готовясь бросить его в огонь.       «Это может быть частью будущего», — сказал негромкий, ранее не слышанный голос в голове Иды. Она открыла глаза.       Нехотя повернулась к книжке. Медленно провела по ней рукой. Подумала о всех тех пустых страницах, ожидавших, что она, Ида, украсит их новыми удивительными историями. Но они будут написаны аккуратно, ровным почерком. Там не будет больше глупых рисунков. Фотографии будут упорядочены. Ида больше не допустит ошибок: глядя на предыдущие страницы, она вспомнит, что можно делать, а что нельзя. У неё теперь есть не только опыт, но и примеры. В конце концов, самый лучший способ учиться — это учиться на своих ошибках.       Ида опустила дневник и положила его на пол рядом с собой. Осмотрелась по сторонам, чувствуя, как начинают гореть её щёки. И что это на неё нашло? Зачем она всё это натворила? В попытке сбежать от позорного беспорядка, её взгляд побежал по самому полу, стыдясь подняться чуть выше.       Тут он упал на золотое кольцо, лежавшее возле перевёрнутого стула. Это кольцо, одновременно простенькое и элегантное, ей подарили Рейн на её позапрошлый День рождения, упаковав в маленькую самодельную коробочку с лежавшей на дне запиской, полной милых слов и уверяющей, что Рейн её до смерти любят и что, несмотря на трудности, через которые, по-видимому, проходит Ида, всё обязательно будет хорошо. Ведьме тогда очень понравилось кольцо, и она носила его не переставая, как напоминание о том, что в неё верят и её любят.       Надо же, заметила Ида к своему удивлению: она уже успела позабыть о нём, а ведь когда-то оно было таким важным… Когда-то оно значило больше, чем все книги Лилит вместе взятые, больше, чем целый котёл эликсира, больше, чем, пожалуй, весь мир вокруг. Но меньше, чем Рейн, конечно же. Когда-то Рейн были центром Вселенной, её Вселенной, и без них для Иды совсем ничего не существовало. Когда-то она клялась им в вечной любви, а они клялись ей в ответ. Когда-то.       Когда-то.       А теперь кольцо полетело в камин.