☘☘☘
Жизнь не вернулась в прежнее русло, а всё из-за того, что Чанбин больше не мог смотреть на Феликса – в жар кидало каждый раз, когда их взгляды пересекались. Раньше было легче, и он на раз-два мог справиться со своей ненормальной реакцией на парня (парня, чёрт возьми, парня-друга, парня-товарища-по-группе), потому, что мог переключаться, силы воли хватало, чтобы вытравливать неподобающие мысли из головы, душить на корню свои крамольные чувства, но хватило только одной единственной ночи, одного незабываемого неадекватно-необъяснимого поступка Феликса, чтобы сломать всю систему – малыш справился с этим беспрепятственно, устроил принудительную перезагрузку, а обновление поставить забыл. Чанбин самостоятельно пытался в срочном порядке найти и установить эти чёртовы обновления системы, ведь без них он не мог продолжать нормально функционировать: не мог есть, не мог спать, не мог больше находиться с Феликсом в одном гостиничном номере, не мог терпеть его присутствие в машине и на репетициях – если он был рядом, Чанбин не замечал больше ничего вокруг. Рыки Чана и его нравоучительные беседы лишь на короткое время ставили мозг на место, и, стоило только заметить, как Феликс откидывает волосы со лба и облизывает губы, оглядываясь в поисках воды, и крыша ехала снова. Как ему раньше удавалось игнорировать вот такие простые, а на деле двусмысленно-сексуальные движения и жесты? Хорошо хоть Феликс не Хёнджин и его сексуальная харизма работает только на сцене, а не двадцать четыре на семь. В жизни Феликс очень непосредственен, частенько неуклюж и никогда не мучает чётко выверенными соблазняющими жестами – сексуальность ему не комфортна, слишком сложна, и он никогда не использует её как оружие в повседневной рутине. По крайней мере раньше. - Хён, - пальцы скользят по горлу, останавливаются в ямке между ключицами. – Помнёшь мне плечи? Чанбин жмурится: это он стал извращенцем или же Ёнбок-и сейчас пытается его соблазнить? И стонет он вовсе не пошло, когда Чанбин массирует его плечи, - это Чанбин всё выдумывает. Феликс пододвигается ближе к нему, прислоняется спиной и запрокидывает голову на плечо Чанбину – тот видит, как напрягается горло, когда Феликс сглатывает, как туго двигается вниз и вверх кадык. - Сходи в клуб, найди там кого-нибудь, - советует Джисон во время их общей тренировки. – У нас как раз есть время сегодня вечером, самолёт перенесли на завтрашнее утро. Тебе надо потрахаться, иначе будет хуже. - Я с тобой, - Феликс в клуб не отпускает, бежит к чемодану искать подходящие вещи. - Нет, - Чанбин пытается возражать. – Мне надо пойти одному. Феликс сидит на коленях у чемодана, смотрит недоумённо, но затем хмыкает и улыбается во все зубы. - Ты со своим английским даже войти не сможешь. Я пойду с тобой. - Я хочу пойти один. Ты не можешь пойти. - Почему? – Феликс поднимает взгляд, и вот этого Чанбин боялся больше всего – встревоженности в его очаровательных глазах, огорчения, опустившего краюшки притягательных губ. - Хочу найти кого-нибудь, - Чанбин не смог соврать: мозг просто отключается, когда Ёнбок так смотрит. Феликс встаёт и идёт к нему. - Этого ты тоже не сможешь, - останавливается напротив, сглатывает. - У меня есть переводчик, Ликс. Ты мне не нужен. Феликс побледнел на миг, но быстро справился с собой. - Не сможешь, потому что я расскажу менеджеру куда ты идёшь. Он тебя не пустит. Хён, - Ликс берёт Чанбина за руку, и мурашки ползут по коже, а желание уйти утихает: Феликс будто не за руку держит, а на ноги наступает, пригвождая к полу. У Ликс-и слишком большая власть над ним, а сам Феликс даже не подозревает об этом. – В клубе может быть опасно, можно влипнуть в неприятности и испортить себе репутацию. – Он отводит взгляд и облизывает губы, готовясь к следующим словам, и Чанбин затаивает дыхание. – Я – твой самый безопасный вариант. Тебе никто больше не нужен. Феликс улыбается робко и опускается вниз, его светлая макушка закрывает весь вид. Чанбин понимает, что должен уйти, запретить, но не может даже пошевельнуться – стоит зачарованным, оглушённый участившимся сердцебиением, и позволяет маленьким пальчикам расстегнуть пуговицу на джинсах, затем молнию и пробраться за резинку белья. Феликс не спросил разрешения и не предупредил: мягкое влажное горячее касание накрыло головку. Добавив слюны, он разнёс её языком по стволу. - Не надо, - удалось выдавить из себя запоздалое. Феликс не послушался, а может вообще не услышал его жалкое блеянье: положил ладошки ему на бёдра, погладил и затем, схватившись за его бёдра поудобней, обхватил член кольцом губ, наклонил голову, чтобы головка упиралась в щёку, и начал двигаться, изредка помогая языком. Чанбин привалился к стене, чувствуя, как слабеют ноги. Пальцами зарылся в волосы Феликса, переживая волны приятного тепла, бегущие по телу. Феликс делает это с ним, Феликс впускает в себя - они ещё даже ни разу не целовались, а Ликс-и не стесняется делать такое. Кто бы мог подумать, что его малыш, его светлый ангел способен быть таким бессовестным? Что ещё может прятать в себе этот невинный на первый взгляд парень? Жар становился невыносимым, дыхание спуталось: Чанбин больше не мог думать, подался вперёд неосознанно, и Ликсу пришлось отдалиться. Изо рта он не выпустил, и по мокрому от слюны подбородку потекла ещё и сперма. Феликс поморщился и вытер её тыльной стороной ладони, но не смог убрать всё, лишь больше размазал по коже. - Вот поэтому я и хотел идти в клуб, - Чанбин опустился рядом с ним на колени, стянув через голову футболку. – Мне так нужно ещё несколько раз, - добавил, чтобы припугнуть, пока футболкой вытирал Феликсу руку и рот. - Хорошо, - тот кивнул послушно, опустил покорно пушистые ресницы. – Вставай, я сделаю ещё раз. Чанбин вскочил стремительно, больше от шока, чем выполняя требование. Феликс посмотрел на него, подняв голову, улыбнулся нерешительно, нахмурился, заметив недовольство, и, поймав Чанбина за руку, поднёс ладонь ко рту, поцеловал ребро указательного пальца, лизнул складку кожи между указательным и большим пальцем, перебрался губами к вершине большого пальца и взял его в рот так же, как до этого член. - Что же ты творишь, - Чанбин погладил его щёку изнутри и замер, влюбившись в картинку: ему никогда не забыть как хорошо Феликс смотрится таким – покрасневшим, с алыми опухшими губами, плотным кольцом стискивающими его палец, дышащим жадно; глаза, не моргая, устремлены на него снизу вверх – взгляд ровный, покорный, жаждущий. Феликс действительно не заставлял себя, он хотел – лизал языком его палец, посасывал, одновременно ёрзая попой по полу и жмурясь. Полусократившийся член мигом окаменел, и Феликс заметил: снова легко достал из трусов, старательно облизал, засопел и заново пустил в рот, но почти сразу же вынул, чтобы подразнить языком. Чанбин до этого не знал, что такое по-настоящему сходить с ума.☘☘☘
Теперь Феликс «помогал» ему часто: всегда перед сном, обязательно после концерта, если надо было – утром, и даже во время репетиций - на перерыве, чтобы быстренько взбодриться и вернуться свеженьким. Чан больше не ругался, да и было больше не за что: Чанбин вернулся в колею, чувствуя себя как никогда живым – на репетициях и концертах в каком бы то ни было городе выкладывался на все двести и почти не чувствовал усталости. Единственная парочка минусов – есть стал в два раза больше, видимо, наедая всё то, что пропустил за предыдущие дни, да и Джисон надоедливо подшучивал, точно зная в чём дело, когда все остальные только догадывались. Но кто бы там и как не шутил не имело значения, пока никто не лез к Феликсу, а если малыш всё-таки начинал чувствовать себя неловко, ощущая накалённую атмосферу, Чанбин сразу же обнимал его, защищая от внешнего доставучего мира, чмокал в шею, и Ликс-и тут же таял, расслаблялся в его руках, а на Хёнджина-липучку, атакующего вопросами, переставал реагировать. Они сильно рисковали, прячась в общественных туалетах концертных залов, но Феликс умел быть тихим, и Чанбин, со временем перестав реагировать чрезмерно, научился тоже. Ну, а если затыкаться не получалось – кусал себе руку, пряча потом заметные следы от зубов под напульсниками. Единственное, что во всём этом не нравилось – Феликс ни разу не позволил потрогать себя и даже вытирать себя давал редко, всё заканчивал сам, выгоняя Чанбина и запираясь в туалете или в ванной. Это коробило и раздражало, но Чанбин объяснял это тем, что Ликс-и просто стесняется и, спустя время, начнёт подпускать к себе, и можно будет довольствоваться не только объятьями, но и трогать его везде, где хочется. Однако время шло, но единственное, что менялось – навыки и уверенность Феликса. Хотя сложно было понять это мастерство растёт или же Феликс просто начинает чувствовать себя безопасней и позволяет себе быть чуточку распутней? Вдруг он вначале просто сдерживался, а не учился на Чанбине, поэтому не делал ничего лишнего – ни разу не помог себе руками, не целовал, не игрался? Сейчас с этим получше, и каждый минет становится всё крышесносней, но вопросы никуда не делись, накапливаясь в голове неприятной ношей. - Не знаю, попробуй поговорить с ним, - Джисон пожал плечами, когда Чанбин решил посоветоваться. – Может, ему просто некомфортно из-за того, что он чувствует себя использованным. Половина вопросов отпала, когда Чанбин зашёл в ванную после Феликса и нашёл там забытые вещи: косметичку, какой-то тюбик и игрушку для взрослых – настоящий фаллоимитатор. - Я учусь на нём, - Феликс забежал в ванную, вырвал игрушку из рук и спрятал за спиной, густо покраснев. - Чтобы я мог лучше тебе… чтобы быть лучше для тебя. Прости, - он стал совсем подавленным, напряжённые плечи поникли. - Тебе противно? - Нет, - Чанбин улыбнулся. - Мне льстит, что ты делаешь такое ради меня. Он попытался обнять Ликса, но тот увернулся, улыбаясь застывшей улыбкой, и выскользнул из ванной. Однако это не расстроило: в груди радостно билось приятное чувство, такое же, как в животе, - он у Феликса правда первый, Феликс так старается только ради него.☘☘☘
Каждый раз теперь был роскошным: лучше, чем самое изысканное блюдо, и прекрасней любых доступных человеку удовольствий – Феликс научился быть настоящим фокусником, творящим чудеса одним только своим горлом. А Чанбин до сих пор не знал как отплатить за волшебное представление. Чувствительная головка упиралась в чужое горло. Феликс двигался, лаская собой, надевался весь на член, вжимаясь носом в волосы на лобке. Делал невозможное, и Чанбин совсем потерял себя, схватил его за волосы, заставляя оставаться на одном месте, и сам подался глубже в горло, продолжил мелкими толчками, пока горло Феликса не сжалось и он не задышал шумно носом. Дав ему отдышаться, погрузился снова, как можно глубже, чтобы побыстрей закончить. Феликс закашлялся, как только он вынул – Чанбин мысленно дал себе пощёчину: нужно было быть осторожней и думать о комфорте своего малыша - то, что Ёнбок всё принимает и никогда не отстраняется, не значит, что ему всё нравится, всё удобно и ничего не противно. - Ты как? – Чанбин обхватил его за плечи и взял за голову, но Феликс сжался, низко опустил голову, прикрыл нижнюю часть лица руками. - В порядке, - произнёс кое-как и подполз к тумбочке, но встать с пола не смог, снова закашлялся, подавившись вдохом. Сидя спиной к Чанбину, попытался нашарить рукой наверху тумбочки коробку с салфетками. - Давай вытру, - Чанбину хотелось сделать хоть что-то, чтобы позаботиться о комфорте Ёнбока, показать, что он не просто пользуется тем, что дают. - Мне высморкаться, - прогундосил Ликс, дыша ртом и ещё ниже опустил голову, прижав ладонь вплотную к лицу. Чанбину удалось перехватить салфетки и, подсев вплотную, ухватиться за ладонь Феликса, чтобы отвести её от лица, но тот ударил его по руке, вырвал салфетку и прижал к носу. Продолжая шумно дышать ртом, долго вытирал белёсую жидкость, текущую из носа по губе. - Прости, - пробормотал Чанбин, осознав. Жгучий стыд долбанул по яйцам, стиснул за глотку. – Я не думал, что так получится. Феликс покачал головой. - Всё в порядке. Я просто был не готов. - Ты бы к этому не подготовился. Ничего не сделаешь, когда слишком много и слишком глубоко. Ликс сгорбился, лопатки выперли под тканью мокрой от пота футболки. - Ты хочешь что-нибудь взамен? Малыш, - Чанбин приложил ладонь к его пояснице, и мышцы спины тут же напряглись: Феликс неестественно выпрямился, свёл вместе лопатки, запрокинув голову. - Нет, мне ничего не надо. Чанбин не успел возразить - Ликс уже умчался в ванную. Закусив губу, Бин сел поудобней на кровати: он как-то не так предложил? Почему Феликс так старается для него, но избегает роли того, кто получает? Он правда ничего не хочет взамен? Почему Ёнбок не может полностью довериться ему?☘☘☘
Вначале всё шло идеально: благодаря минетам они быстро сблизились, как никогда раньше, и Чанбин стал гораздо чаще к нему прикасаться, даже когда не было повода – обнимал со спины, гладил по рукам, плечам, волосам, коротко чмокал в щёку, в плечо или шею. Можно было довериться этим прикосновениям, таять от приятной нежности, млеть от заботы. Так легко получилось раскрепостить своего сдержанного хёна, заставить его перестать быть скупым на прикосновения, но всё очень быстро пошло не по плану: Феликс не рассчитывал, что чем дальше они зайдут, тем несдержанней будет становиться Чанбин. И вот Феликс будто бы сел в гоночный автокар, разогнался по полной и только затем вспомнил, что не профи в вождении. И остановиться никак нельзя – чувство скорости пьянило, сносило крышу, возбуждало. Ему нравилось всё это – лизать нежную, иногда остро, иногда пряно пахнущую кожу; брать глубоко, чтобы почувствовать, как натягивается горло и каким плотным становится, и как потом приятно побаливает, освобождённое; и как Чанбин доверяется ему, и как реагирует на все его старания – разнообразными постанываниями, мелко дрожащими бёдрами, напрягающимися мышцами живота, твердеющим и подрагивающим во рту членом. Особенное удовольствие (особенно извращённое) – чувствовать, как сокращается во рту член, выплёскивая в горло горячую жидкость, сглатывать её, давясь и задыхаясь. И как потом, после особо удачных минетов, тяжело дышащий Чанбин опускается на колени, чтобы обнять крепко, и нашёптывает на ухо благодарности, матерится через слово, вжимает себе в грудь, продолжая нашёптывать комплименты. Тогда Феликс чувствует себя очень ценным, но во всём остальном чувство собственной важности и самоценности сошло на нет – они почти перестали разговаривать, не делились больше сокровенным, не гуляли (хотя во время тура на это попросту нет времени), не держались за руки. Чанбин стал ближе и одновременно дальше. Феликс не знал, как заговорить с ним, не понимал, как можно попросить начать разговор, чтобы не обидеть и не задеть чувства. И, пока он мучался в своих страхах и недосказанностях, их автокар разгонялся до предела, становясь неуправляемым: сначала Чанбин перестал контролировать себя на публике, как например было недавно на съёмках для одного американского шоу – вжался стояком ему в ягодицы прямо во время приветствия, и Феликсу пришлось улыбаться сквозь силу и усиленно махать ладонью, пытаясь скрыть свою нервозность, и заодно не забывать прикрывать собой Чанбина. Затем Чанбин перестал быть сдержанным во время минетов – дёргал за волосы, царапал шею, а в последний раз схватил за голову, не давая двинуться и запрещая отстраниться. Феликс понимал, что хён неспециально: просто забылся, слишком увлёкся – он ведь извинился потом, смотрел виноватыми печальными глазами, - но также Ликс понимал, что дальше будет только хуже, и вместо того, чтобы любить то, что он делает, ему придётся терпеть. А такое он не сможет проворачивать на постоянке – мало того, что в голове помутнилось от недостатка кислорода, так ещё замутило после того, как сперма пошла в нос. Он смог сбежать от Чанбина и запереться в туалете, но оттуда ещё долго не мог выйти – носоглотку жгло невыносимо, на глаза наворачивались слёзы унижения (ведь хён видел его таким отвратительным), и он ненавидел себя за то, что боится поговорить, просто поговорить и объяснить всё. Открыть рот и сказать слова гораздо проще, чем открыть рот и впихнуть в себя не самый маленький член. Нужно постараться и преодолеть себя и свои страхи, тогда всё станет лучше.☘☘☘
Тур закончился, а поговорить они так и не смогли. Что ещё хуже, приехав домой, разъехались на выходные – Чанбин уехал куда-то к дальним родственникам, и даже не написал ему ни слова за все два дня. А самое худшее – то, что Феликс отвык быть без него. Лежал сейчас, свернувшись калачиком, одной рукой гладил горло, второй член, но всё это, даже в совокупности, не давало тех же ощущений, что были, когда он вместе с Чанбином, - он даже кончить мог без всяких дополнительных стимуляций просто потому, что возбуждался в процессе. Попытался засунуть пальцы в рот, чтобы напомнить себе ощущения, открыл пошире, пытаясь пропихнуть собранные вместе пальцы подальше, но добился лишь рвотного рефлекса. Слёзы жгли глаза, он так хотел почувствовать Чанбина в себе - горло сжималось судорожно, мышцы напрягались до боли. Перекатившись на другой бок, Феликс кое-как закончил рукой, поднёс к лицу испачканные пальцы, и слёзы прорвались наружу. Он никогда ещё не чувствовал себя таким грязным. Проснулся от звука уведомления: Чанбин писал, что подъезжает к его общежитию. Феликс вскочил и ощупал лицо – опух сильно, и наверняка глаза краснющие. Идти в ванную проверять или фотографироваться на телефон не хотелось. Нужно попросить Чанбина не приезжать, но взгляд натолкнулся на валяющиеся на полу грязные комки салфеток. Может, Чанбин увидит их и всё поймёт? Может, он сейчас выглядит не так уж плохо, достаточно сносно для отсоса? А потом они поговорят. Обязательно. - Привет. Извини, что без стука, руки заняты, - Чанбин завалился в комнату и, бросив на пол сумки, затряс мокрой головой, разбрызгивая капли во все стороны. – Там дождь на улице. Чёрт, не видел тебя всего два дня, а так соскучился, сразу с вокзала к тебе примчался. Феликс опередил его, обняв первым, как только Чанбин подошёл к кровати. Уткнулся носом в холодную влажную ткань толстовки, вжался щекой, вдыхая сырость и запах дождя. От тяжёлого дыхания грудь Чанбина ходила ходуном, но постепенно движение затихало, и пульс стал реже. Чанбин гладил его по волосам. - Отпусти на секундочку. Высвободившись, Чанбин зарылся в одной из сумок. Достал бутылку без этикеток с мутным зеленоватым содержимым, киндер и передал удивлённому Феликсу. - Я угадал с коллекцией? - Да, - Феликс повертел в руках киндер. – Я собираю всё с Хелоу Китти. - А это просто витаминизированный травяной напиток, тётя его готовит, он очень хороший. Не особо вкусный, но очень полезный. - Спасибо, - Феликс поставил бутылку на тумбочку. - И ещё это, - Чанбин достал из кармана толстовки маленький тюбик. – Бальзам для губ. У тебя губы стали чаще трескаться… ну, ты сам знаешь. – Чанбин посмотрел на него внимательно, нахмурился и присел на край кровати. – Что случилось? Ты плохо выглядишь. Феликс покачал головой, подполз к нему на четвереньках, положил подбородок сверху на бедро, поцеловал рядышком и завозился с ремнём. Чанбин перехватил его руки. - Ты правда этого хочешь? Феликс кивнул, пряча глаза. - Я не думаю, что сейчас это лучший вариант. Ты явно плохо себя чувствуешь. Давай просто посидим? Можем посмотреть что-нибудь. Хочешь, заварю тебе чай и принесу сюда? Или можешь попить тётин напиток, он хорошо тонизирует. Феликс стиснул зубы, глядя на пол и пересчитывая салфетки – десять штук за два дня. Чанбин наконец посмотрел туда же. - Ого. Не дав Чанбину принять решение, толкнул на кровать, сел на бёдра, за секунду справившись с полурасстёгнутым ремнём. В следующую секунду уже лежал на спине сам – Чанбин легко перевернул его. - Ликс, ты плачешь. Почему ты плачешь? - Мне плевать на всё. Я хочу тебя. - Нет, давай сначала поговорим. Ты не в порядке. Феликс зашипел сквозь стиснутые до боли зубы, приподнял таз, вжимаясь пахом в бедро Чанбина, потёрся, пока тот не убрал ногу. - Пожалуйста, пожалуйста, - всё перед глазами расплывалось от слёз, а Чанбин что-то с ним делал: усадил к себе на колени, лицом вперёд, надавил на спину и подставил плечо под голову. Ликс опустил голову, расслабив мышцы, щека проехалась по шее Чанбина – нежность его прохладной кожи заставила вернуться, прижаться щекой, вдавиться ею в шею. - Я люблю тебя, Ёнбок, - Чанбин обнял крепче. И Феликс разревелся, давясь собственным неудержимым плачем. Чанбин гладил его по спине, тёрся щекой о висок, шептал что-то нежное, доносящееся сквозь шум в ушах. - Поговори со мной. Что ты чувствуешь, Ликс-и? Что тебя так расстраивает? Голова ужасно болела, нос заложило, и он страшно гундосил, когда решился говорить. - Просто то, как всё началось, - губы задрожали от новой порции плача, но комок в горле удалось сдержать. - Это не совсем мой темп, я перегнул. Я на самом деле не такой… я чувствую себя очень грязным. - Это всё было слишком для тебя? Феликс кивнул, шмыгнув носом. - И ты поэтому избегал моих прикосновений? Поэтому убегал каждый раз, когда я предлагал сделать что-нибудь для тебя? Боялся, что я зайду слишком далеко? - Да, и что я не смогу тебя остановить, - слёзы окончательно высохли, и Феликс протёр глаза. - Как я мог просить замедлиться, если ты уже привык, что мы делаем такие вещи? - Почему ты не говорил раньше? – Чанбин запрокинул голову, зажмурившись и застонав. – Боже, Ликс. - Прости. Прости, пожалуйста! Я знаю, что сдерживаться очень тяжело. И терпеть, и не получать желаемое… И я не прошу прекращать всё это, просто, может быть, не так часто, и постепенно. И, если тебе нравится самому двигаться… - Чёрт возьми, заткнись, - Чанбин вжал его в свою грудь, стиснув руки на спине. – Мне не нравится. Просто мне хотелось делать хоть что-то, это был единственный способ вести самому – я так хотел трогать тебя тоже, но ты не давал, и, когда я завёлся, это трансформировалось в такое вот надругательство. Не надо, Ликс, не терпи, если не нравится, и не учись терпеть. Никогда больше. - Хорошо, - прошептал Феликс и обнял в ответ. – И насчёт того, что ты тоже хочешь до меня дотрагиваться… Надо начать с чего-то небольшого, тогда я смогу вернуться в комфортное состояние, и мы начнём всё заново, хорошо? Мне нравятся объятья, и мне нравится, когда долго обнимают, я даже заснуть могу в объятьях и проспать так всю ночь. Давай начнём с этого? Чанбин угукнул и взял его лицо в руки, целовал веки, щёки, лоб, вытирал слёзы. - Можешь подождать меня? Двадцать минут, не больше. Феликс кивнул, отпуская наконец край его толстовки.☘☘☘
К моменту, когда Чанбин вернулся из цветочного магазина, Феликс успел заснуть: лежал на боку, придвинувшись на дальний край кровати, ладонь в ожидании покоилась на другой половине матраса, рядом с откинутым одеялом. Чанбин поставил вазу с букетом из белых, нежно-розовых и голубых гипсофил на тумбочку и понимающе хмыкнул, увидев, что в бутылке с травяной настойкой почти ничего не осталось – может, небольшое наличие пустырника и мяты в составе помогло малышу быстрей успокоиться. Киндер тоже был съеден, рядом с аккуратно сложенным фантиком стояла маленькая игрушка. Феликс спал безмятежно, как младенец, опухшее лицо расслабленно. Чанбин сел тихонечко на кровать, не отрывая от него глаз. В голову, как назло, лезли воспоминания, одно непристойней другого: он не питал иллюзий, что Феликс невинный малыш и его надо оберегать от любых вульгарностей и взрослых утех – всё-таки тот первым перешёл черту и ему это нравилось, однако Чанбин поверить не мог, как он сам умудрился настолько забыться, настолько увлечься, чтобы быть грубым со своим смелым солнышком, относиться к нему, как к дешёвой шлюхе? Он ведь замечал все странности в поведении Феликса, но не старался добиться разговора с ним об этом, потому что боялся узнать причину - был самым настоящим эгоистом, опасающимся потерять то, что так внезапно стал получать. Он думал, что теперь, когда у него появилась возможность пихать член Ликсу в рот, они автоматически вышли на другой уровень и теперь у Чанбина есть всё, о чём только можно мечтать. Феликс вообще-то доверился ему, открылся, рискнул, смело заняв роль уязвимую и требующую бескорыстной отдачи. А Чанбин предал его: позабыл всё, что между ними было, сосредоточился только на себе, упивался покорением новой вершины - всего лишь надкусив запретный плод, потерял контроль и не заметил, что ранил своего малыша. Совесть грызла душу, вина сжимала сердце: Чанбин готов был поклясться никогда больше не прикасаться к Феликсу, отрубить себе руки и член, только бы больше не делать таких гадостей, но он понимал, что Феликсу нужно не его наказание, а его понимание. Феликс слишком сильно, самоотверженно и искренне любит, и уже показал это всеми возможными способами, а теперь очередь Чанбина. Сняв толстовку и оставшись в майке, он осторожно притронулся к ладошке Ёнбока, поднял его руку и мягко сложил, приложив к груди, затем лёг и постарался придвинуться как можно незаметней, но Ликс почувствовал сквозь сон: ресницы затрепетали, он шумно выдохнул через нос. - Прости. Разбудил? Феликс через силу разлепил глаза, сам пододвинулся ближе, схватился за руку Чанбина и заставил обнять себя, нырнув ему под руку. - Ты вернулся, - пробормотал, переворачиваясь в объятьях, занимая место поудобней. - Да. Спи дальше, если хочешь. Тебе так удобно? Феликс кивнул, ресницы тяжело упали вниз. - Ты не против? – пробубнил, горячо дыша в шею. - Нет, малыш, - Чанбин пододвинул голову, чтобы не упираться острым подбородком Ёнбоку в макушку. Феликс выдохнул протяжно, обнял его одной рукой за талию, и они уснули в обнимку.☘☘☘
Чанбин проснулся раньше Феликса и сразу же прочувствовал, как затекла рука, на бицепсе которой спал его не самый лёгкий малыш. Стиснув зубы, чтобы не застонать, полежал так ещё немного, понял, что совсем невыносимо, и, как бы не хотелось не тревожить сон Ликса и не доставлять ему неудобств, зашевелился, осторожно вытягивая руку из-под его головы. Феликс во сне нахмурился, заворочался, но, к счастью, спал достаточно крепко. Вместо Чанбина обнял подушку – такая милая жизненно важная потребность в постоянном тесном физическом контакте. Спать больше не хотелось, а до того времени, когда надо будет вставать, ещё было нескоро (очень нескоро, по сути пол дня), и Чанбин решил остаться и посвятить это время ничегонеделанию, перемеженному с любованием на сладко спящего Ёнбока. Тот во сне откинул подушку, прохлопал ладонью по кровати рядом с собой, снова нахмурился и передвинулся вперёд. Уткнувшись лбом в бедро Чанбина, перестал хмуриться, обнял рукой за ногу и снова ровно засопел. Чанбин тихонечко рассмеялся, положил ладонь на его голову и стал гладить спутанные мягкие волосы. Феликс проспал ещё час и, когда сон переходил в менее глубокий, закинул голову подальше на бедро Чанбину, крепче стиснул рукой его ногу и заодно закинул на неё ещё и свою ногу. Проснувшись, зажмурился, потёрся щекой о бедро, стараясь вернуться в сон, но безрезультатно – сдался и открыл глаза, медленно моргая. Приподнялся, опираясь на одну руку, сел, протирая кулаками глаза. - Доброе утро, - Чанбин встрепал ему чёлку, и Феликс последовал за его ладонью, подложил щёку, улыбнулся сонливо. Затем встрепенулся, сел, нагнувшись корпусом вперёд, упираясь на вытянутые руки. Повернул голову к тумбочке, замер, увидев цветы, и обернулся на Чанбина. - Вчера принёс, когда ты заснул, - улыбнулся тот, и Феликс схватил вазу, покрутил со всех сторон, разглядывая с восторгом. – Мы можем начать всё с чистого листа, Ликс. - Такие красивые, - произнёс тот довольно, и Чанбин вздрогнул от этого голоса-спросонок: супер-низкого, супер-хриплого, супер-глубокого. Супер-сексуального. – Да, мы можем. Феликс поставил цветы на место, подполз к Чанбину, прижался на секунду губами к его щеке и сбежал из комнаты в туалет. Вернулся уже свеженьким, вкусно пахнущим – Чанбин недовольно поджал губы, жалея о той милейшей непосредственности и помятости, что видел сразу после того, как Феликс проснулся. - Можно поцеловать тебя? Феликс кивнул, облизал губы, проверил их пальцем и сам подался вперёд. После первого робкого соприкосновения губами, пододвинулся ближе, дал распробовать свои губы, а затем увлёкся сам, пересел на бёдра к Чанбину, податливо раскрыл губы, укусил за нижнюю губу, оттянув её, и скользнул в рот языком, но, как только Чанбин попытался поймать его язык своим, тут же отстранился и прикрыл рот запястьем. - Хорошо, я больше не буду, - улыбнулся Чанбин, накрыв ладонью другую руку Феликса, сжатую в кулак, лежащий на коленке. Феликс ещё какое-то время боролся со смущением – и это тот, кто так беззастенчиво отсасывал, с каждым разом оттачивая свои навыки. Чанбин постарался выкинуть из головы эту мысль, сосредотачиваясь на настоящем Феликсе, - на том, как он на самом деле относится к физической близости, как робко узнаёт новое шаг за шагом, осторожно передвигаясь, чтобы не повторить больше своих ошибок. Феликс дотронулся пальцем до его губ, проверяя что-то своё, важное. Чанбин осторожно поцеловал подушечку его пальца, и Ликс вздрогнул, убрал руку, заёрзал у него на бедре. Видеть, как он смущается, все эти невинные искренние реакции – лучше всяких там отсосов, слаще любого оргазма, сексуальней любого развратного поведения. - Может быть сейчас скажешь, чего тебе хочется, чтобы я сделал? – Чанбин заглянул ему в глаза, закинув наверх рассыпавшуюся чёлку. – Я не к тому, что собираюсь это сделать прямо сейчас, я помню о темпе. Просто, может быть, мне надо будет к этому подготовиться, поэтому хочу узнать заранее. Феликс застыл, глядя на него приоткрыв губы: сглотнул, нервничая, облизал губы, отвёл взгляд, и, когда Чанбин уже решил, что вновь ничего от него не услышит, заговорил. - Нет, хочу сейчас, - приглушённое, но достаточно отчётливое. Ничего не объясняя, Феликс приподнялся, чтобы приспустить с себя сзади штаны, прижался грудью к груди Чанбина, выгнув спину, и завёл одну руку назад. Посмотрел на Чанбина, закусив губу, и тот, протянув руку, нашёл ладонь Феликса – его пальцы уже были внутри. - Может, что-нибудь другое? – осторожно предложил Чанбин, погладив по щеке и заведя волосы за ушко. – Я боюсь тебя поцарапать, - поспешил объяснить, увидев, как резко щёки Феликса поменяли цвет, а под быстро опустившимися ресницами скользнул испуг. - А, - парень хлопнул ресницами, встал с Чанбина, пододвинулся к тумбочке. – Наденешь на руку? – протянул ему пакетик с презервативом и, смутившись, уронил на кровать. - Садись обратно, - Бин поспешил успокоить Ёнбока и вернуть себе на бедро. Феликс снова приятно давит тяжестью своего тела, ладони кладёт на плечи и согнутые в локтях руки прижимает к груди, подсаживаясь вплотную. Латекс свободно обтягивает пальцы, Феликс доверчиво смотрит в глаза. Кусает губу, пропуская внутрь, сводит вместе брови. Отталкивается руками, и Чанбин внимательно смотрит на него, испугавшись, что сделал больно, но Феликс отодвинулся только чтобы насадиться глубже на пальцы, - простонав, снова прижался к нему грудью, потёрся, тихонько прохныкав. - Мне быть активней? Феликс судорожно закивал, жмурясь, когда пальцы Чанбина нашли внутри нужное место. Голова запрокинулась, блестящие от слюны губы приоткрылись, он стал жадно глотать воздух. Чанбин быстрей задвигал пальцами, добиваясь частого мелкого дыхания, красных щёк, пота на лбу и мышечных спазмов вокруг пальцев. - Прости, - сказал тихо Феликс, глядя вниз, когда смог отдышаться. – Я испачкал тебе штаны. - Если хочешь, можешь испачкать что-нибудь ещё. Но не заставляй себя. Феликс несколько раз подряд поднял и опустил взгляд. - Я могу? – спросил, приняв решение, и Чанбин кивнул, ухмыляясь шире. Феликс подцепил пальцами край его майки, задрал ткань и провёл кончиками пальцев по его груди. - Не одежду, - сообщил тихонечко и покраснел, опустив взгляд. Чанбин закусил губу и, стянув майку через голову, утянул Феликса на себя и увлёк поцелуями, выжидая, когда фантазии можно будет воплотить в реальность.