Pihaššašiš

В этом кабинете он был впервые. И пока хозяин был занят – дописывал какой-то документ, приказ или назначение, или поправки к последним вышедшим декретам, кто знает, – гость незаметно осматривался. Кабинет, откуда лидер вершил судьбы половины мира, был оформлен скромно и даже в чем-то аскетично. В нем не было ничего лишнего, только самые необходимые предметы: стол, кресло, телефон, стулья для посетителей, несколько тумб, шкафы вдоль стен, заполненные не книгами, а многочисленными документами. Но даже эта непритязательность у каждого визитера оставляла впечатление грозного величия и силы. Изучающий взгляд гостя, скользя по дубовым настенным панелям, достиг окна. Весна в этом году наступила рано, и деревья вокруг резиденции уже пустили почки, а кое-где уже распустились первые трогательные, ярко-зеленые листочки. Вернувшись к созерцанию кабинета, он вздрогнул, внезапно осознав, что уже некоторое время хозяин кабинета молча изучает его самого, и тут же вскочил на ноги, машинально вытягиваясь во фрунт. Фуражку он уже снял, а потому почтительно прижал правую руку к груди. – Вольно, товарищ Каприн, – правитель половины мира добродушно усмехнулся и жестом указал на два кресла у окна. – Садитесь, нам предстоит довольно долгий и важный разговор. Проигнорировать столь любезное приглашение не было ну совершенно никакой возможности. Еще только узнав, кто желает увидеть его, он понял, что дело предстоит более чем серьезное. Александр «Шура» Каприн, один из двенадцати особо секретных агентов Евразийского Союза, мастер шпионажа и бесшумных убийств, кодовое имя «Козерог», никогда не ошибался в оценке ситуации. Поэтому он сразу же занял указанное ему место. Дама-адьютант – очаровательная молодая женщина около тридцати лет в форме с капитанскими погонами – вкатила сервированный для чаепития столик. С вежливой улыбкой она пригласила мужчин угощаться, цепанув при этом гостя профессиональным взглядом и тем самым словно вывернув наизнанку всю его подноготную, и удалилась. Он мог с уверенностью утверждать, что этой красавице дорогу лучше не переходить – в ближайшее окружение Председателя Союза не набирали никого, кто не смог бы в одиночку справиться с отрядом вооруженных до зубов убийц. – Наташа заваривает восхитительный чай, рекомендую угоститься, – и, подавая пример гостеприимства, Председатель сделал первый глоток. Чай и в самом деле был хорош. Шура не был специалистом, но все же уловил в богатом насыщенном вкусе нотки кардамона, корицы и, кажется, яблока. Небольшие свежеиспеченные пирожные, по три штуки на маленьких тарелочках, таяли во рту, словно сахарные, оставляя на языке запоминающийся вкус. – А теперь время для серьезного разговора, – негромко, но властно сказал хозяин кабинета уже после того, как Наташа укатила опустошенный столик. Шура подобрался. Время за чаем они скоротали разговором о последней постановке в Большом – давали «Ромео и Джульетту», основной состав труппы с точки зрения критиков показал себя неплохо, но у двух мужчин было свое мнение по этому вопросу. Ни к чему не обязывающая беседа доставила обоим удовольствие и оставила приятные впечатления о собеседнике, но сейчас – это было слышно в голосе – предстоял совершенно другой разговор. – Я готов вас внимательно слушать, товарищ Председатель. Хозяин кабинета поморщился. – Дело, которое я хочу вам поручить, Александр, настолько деликатное, что никто, кроме нас двоих и еще одного человека, которому я доверяю как себе, не будет о нем знать. Даже Наташа, которая видела вас здесь, будет знать лишь, что я вызывал вас для беседы. И отчитываться о результатах вы будете непосредственно мне. Так что, с этого момента, пока мы беседуем наедине, обращайтесь ко мне по имени. В горле моментально пересохло – предлагаемое уже было гораздо, гораздо сложнее, чем ему казалось еще пятнадцать минут назад. И все же он волевым усилием совладал с собой, машинально облизал сухие губы и ответил: – Я вас понял, товарищ… Гейтгард. – Очень хорошо. Полновластный правитель половины мира приподнял уголки губ в одобрительной улыбке, но в холодных цепких глазах улыбки не было. Шура чувствовал себя неуютно под этим взглядом, но отводить глаза не стал. – Вы отправитесь в Соединенные Штаты Америки в качестве сопровождающего лица полномочного посла. Это товарищ Крест, знаете его, верно? – Шура кивнул. – Официально ваша работа будет заключаться в том, чтобы выполнять его поручения. Ваши навыки оперативной работы хорошо известны. Вы быстро ориентируетесь в ситуации, знаете обычаи нашего заклятого друга, умеете делать быстрые и, самое главное, правильные выводы. Используя эти свои качества, вы выполните особую секретную миссию для нашей страны. Гейтгард продолжил свою речь. Шура слушал его и медленно холодел изнутри. Неприглядная правда, которую перед ним выворачивал Председатель, заставляла по-новому взглянуть на мировую обстановку. Еще утром он думал, что понимает большую часть происходящего в мире, но сейчас осознал – это было не более чем заблуждение. – Александр, зайдите ко мне после обеда, – своим обычным холодным тоном сказал товарищ Крест и сбросил звонок. Шура недоуменно посмотрел на издающую прерывистые гудки трубку и осторожно положил ее на рычаги. В Новый Реймс*, официальную столицу США, новый евразийский посол прибыл в начале месяца, а вместе с ним – небольшая свита из секретаря, интенданта и нескольких помощников, среди которых затесался и Шура. Все его новые коллеги вели себя исключительно доброжелательно, как и подобает людям далеким от военного ремесла, но зоркий глаз высококлассного разведчика подмечал любые, даже самые незаметнейшие проколы в их поведении. Несомненно, даже секретарь – скромный, женственный молодой человек с двумя красными дипломами и докторской степенью по ботанике – имел чин не ниже майора и мог при желании медведя скрутить в бараний рог. Сам же товарищ Крест вызывал у своего нового сотрудника двоякие чувства. С одной стороны, он определенно был профессионалом высочайшей категории, и только за это Шура проникся к нему глубоким уважением, с другой, его стиль управления и взаимодействия с подчиненными и окружающими требовал серьезной доработки. В лучшем случае он приказывал и требовал. В худшем… что ж, его недовольства Шура пока на себе не испытывал, но интендант, передернув плечами, как-то признался, что его предшественника Крест просто-напросто морально раздавил и отправил в отставку. Это заставляло относиться к маленькому послу с настороженностью. После обеда, как и было сказано, Шура поднялся на второй этаж. Кабинет посла находился в самом конце длинного коридора, с небольшой приемной перед ним. Секретарь встретил Шуру приветливой улыбкой. – Посол у себя? Секретарь нажал на кнопку селектора, доложил о прибытии и, выслушав ответ, приглашающим жестом указал на дверь: – Вас ждут, товарищ Каприн. – Говорил же, Шура, – привычно проворчал он и решительно шагнул внутрь. Крест сумрачно глянул на него из-за своего стола. – Присядь пока. Сейчас закончу и поговорим. Шура молча уселся на диван для посетителей, подумав, что, видимо, такая у него теперь традиция, быть вызванным к начальству и ожидать разговора, пока то занято. Впрочем, посол закончил не в пример быстрее, чем Председатель в ту памятную встречу. Быстрый росчерк внизу какой-то бумаги, и на Шуру в упор глянули блестящие черные глаза. Товарищ Крест, как и Председатель Гейтгард, был из так называемого нового поколения – очень молодой и очень умный. На вид его можно было бы принять за ученика старших классов, так юно он выглядел, но ни у одного школьника не могло быть такого тяжелого пронзительного взгляда. Ходили слухи, что посол серьезно болен – какие-то проблемы на генетическом уровне, не позволяющие ему взрослеть. Пока мозг развивался сообразно прожитым годам и полученному опыту, тело застряло где-то в пубертате. Кто-то мог бы позавидовать такой болезни, как же, вечная молодость, но сам Крест не выглядел шибко довольным. – Я в курсе, зачем Гейтгард прикрепил тебя к моему штабу, – без всяких прелюдий сказал взрослый мальчишка. Шура вздрогнул. Крест ухмыльнулся. – Не дергайся так, «Козерог». Это не твой прокол, я обязан быть в курсе таких вещей. Мне тут доставили кое-что, – он пошарил в одном из выдвижных ящиков стола, и кинул на стол тонкую папку. – Кое-что, что может пригодиться в твоем деле. Ознакомься. Папка оказалась не просто тонкой. Открыв ее, Шура обнаружил внутри всего один документ – фотографию молодой девушки в простом белом платье и белой же кружевной шляпке. Девушка была снята в три четверти, как будто фотограф застал ее врасплох, а она в последний момент успела обернуться, чтобы узнать, кто здесь. На ее лице было запечатлено недоуменно-встревоженное выражение, что только добавляло плюсов теории про внезапность съемки. Шура внимательно осмотрел фотографию на предмет тайных посланий или каких-то зацепок, но – ничего. На обороте тоже было пусто, даже часто наносимые на фотобумагу водяные знаки отсутствовали. Он посмотрел на Креста. Крест смотрел на него из своего кресла, в котором удобно устроился полубоком и закинув одну ногу на другую. – Кто это? – Нам немногое известно. Ее официальное имя – принцесса Минерва «Саори» Александра. Родилась и выросла в Двенадцатом Штате на попечении деда, ныне покойного. В день похорон была провозглашена следующим Лордом, однако через несколько дней после церемонии наследования, выступив в Сенате, бесследно исчезла. – Как она связана? – О, ты не догадался? Гейтгард тоже пока не знает, – Крест развел руками. – Но он маниакально уверен, что она определенно связана с твоим заданием. Поэтому вот что я тебе скажу. Собирай вещички и вали на все четыре стороны. Официально – ты знакомишься с социальным устройством Штатов в качестве подготовки программы по обмену. Посещай все места, где может скрываться девица ее возраста. Задавай вопросы и держи ушки на макушке, ну, ты это умеешь. Вот приказ, – он пододвинул к нему тот самый лист, который подписывал в самом начале, – в любом городе сможешь снять деньги с нашего счета через банк. Отчеты отправляй на абонентский ящик ЕС/А/12/1995 до востребования. И да, попадешься – я ничего тебе не поручал. Шура покинул кабинет посла, крепко сжимая в руках приказ о выделении средств на ознакомление с культурой и образовательными процессами для подготовки отчета по возможной программе обмена учащимися. Фотографию пришлось оставить – Крест демонстративно сжег ее тут же, – но Шура надеялся на свою память: испуганное лицо девушки, совсем еще юной, стояло перед глазами как живое. Почему она кажется такой знакомой? Свою миссию Шура решил начать с Двенадцатого Штата и его столицы, Вирджинии, что, собственно, было логично. С того самого момента как он покинул кабинет Креста, сопровождаемый теплым напутствием не свернуть себе шею, он действовал на пределе своих возможностей, так быстро, как только мог. Не успел секретарь Креста выдать необходимые для ознакомительной поездки деньги и документы, Шура уже собрал все необходимые вещи и заказал кэб до вокзала. Чемодан в его руках выглядел небольшим, и то, как непринужденно он держал его, заставил бы непосвященного поверить, что вещей немного. На самом деле чемодан этот весил как два, а то и три таких же и был довольно объемным. К тому же, Шура еще в армии научился укладываться так, чтобы вместить в конечный объем как можно больше вещей, а тут еще и в стенках было спрятано некоторое вооружение. Он поостерегся брать с собой богатый арсенал и ограничился только парой пистолетов с универсальным типом патрона и набором диверсанта для взлома и проникновения. – Александр! – оклик Креста остановил его перед самым выходом. Шура обернулся. Посол торопливо, что делало его издали еще большим ребенком, спускался по лестнице. Подойдя, он протянул Шуре сложенный вдвое листок. – На всякий случай, если больше некому будет довериться. – И добавил по-русски: – Удачи, Козерог. – Последнее слово он произнес так тихо, что, если бы Шура не умел читать по губам, то ничего бы не понял. И тем лучше. Больше никто в посольстве не знал о его второй личности. Спустя два часа он уже был в вагоне, успев вскочить на подножку буквально вот-вот уходящего поезда. Под мерную качку и бесперебойный стук колес он немного задремал, провалившись в некое подобие транса, когда мысли текут свободно и в каком угодно направлении, а любую мысль можно подробно рассмотреть со всех сторон, успей только поймать ее за хвост. Современную биполярную картину геополитическая карта мира приобрела немногим позже первой мировой войны. Точнее, великая война просто стала той отправной точкой, с которой началось формирование геополитического колосса под названием Евразийский Союз Народов, ныне протянувшегося на всей территории евразийского материка от вод Атлантического океана и до Тихого. Что послужило этому причиной? Вероятнее всего то, что в декабре 1773 года знаменитое Бостонское чаепитие с успехом ознаменовало начало борьбы за независимость Америки. Страна, до того бывшая набором обособленных друг от друга европейских колоний, как будто воспрянула от затянувшегося сна и заявила о своих притязаниях на независимость. Больше двадцати лет не смолкали грохот ружей и звон сабель, гремели пушечные канонады и крики умирающих. Ни одна из сторон не желала сдаваться, и, если солдаты Старого Света сражались за деньги своей знати, то солдаты Нового – за свободу для своей родины. По всем канонам правда и симпатии были на стороне американцев, но за англичанами и французами, объединившимися для того, чтобы поставить на место зарвавшиеся колонии, были сила и вековой опыт захвата и подавления. Казалось бы, победитель очевиден. Но судьба иногда бывает благосклонна, подумал сквозь дремоту Шура. Последней соломинкой, которая качнула чашу весов в пользу Нового Света, оказался юный дофин, под покровом тайны вывезенный из Франции своими последними верными людьми. Коронованный в Америке, он вошел в историю как Людовик Первый. Шура видел его портреты. В детстве это был розовощекий малыш с белокурыми локонами. По приезду в Америку один из репортеров успел зарисовать его, и на его быстром наброске уже был худой, измученный ребенок, еще не подросток, но уже и не малыш, за испугом которого крылось воистину королевское величие. На коронационном портрете Луи был уже больше похож на того, кто поставлен править этими землями, и его спокойное достоинство и трудноуловимая полуулыбка переходили от одного его потомка к другому. Поезд дернулся, останавливаясь. Лязгнула дверь вагона, и голос проводника громко оповестил пассажиров об очередной остановке. Заходили туда-сюда люди, кто-то кого-то звал, прощался, кричал, и эти звуки выдернули Шуру из дремоты. Осоловело мотая головой, он, к стыду своему, пропустил тот момент, когда дверь в его купе открылась, пропуская внутрь тонкую девичью фигурку. Она опустилась на сиденье напротив, и Шура на мгновение замер, ибо в такие совпадения он не верил. Напротив, в скромной одежде приютской воспитанницы, в шляпке с вуалью и сумкой-мешком, сидела та, на чьи поиски он отправился. Принцесса Минерва «Саори» Александра, прямой потомок и наследница короля Людовика Первого. *Реймс - город, в котором короновались множество французских королей. Новый Реймс назван в его честь. В разговорах часто сокращается до просто “Реймса”.