Pihaššašiš

Мило работал. Ну, как работал. В офис он явился как положено. Правда, опоздал на два часа, но кого это волнует, когда шефа нет? Сел за свой стол, обложился всякими нужными вещами – записная книжка, пара ручек и карандаш, чтобы вовремя записать пришедшие в голову умные мысли; кружка с горячим кофе и горстка конфеток для работы его изумительного мозга; и карманное зеркальце, чтобы иметь возможность всегда поговорить с умным собеседником. В общем, правдоподобная картина рабочего процесса, ну а то, что он сидит, сложив ногу на ногу и закинув руки за голову, жует конфетку и пялится в потолок, ну, так это просто наглядная демонстрация работы его серых клеточек. Проще говоря, Мило бездельничал. Это не было его обычным состоянием. Своего положения ведущего репортера популярного журнала «БегемотЪ» он добился благодаря собственным заслугам и неусыпному труду, подчас во вред здоровью. Не было ни одного номера, который бы вышел без его материалов, но вполне может случиться так, что следующий будет именно таким. За последнюю неделю Мило не написал ни строчки. Ни одна тема, за которую он хотел было взяться, не вызвала в нем никакого отклика. А он категорически не мог так работать. Обязательно нужен был азарт, адреналин, ощущение погони за тайной, чтобы в самом конце найти клад. Раньше – так и было. Он оттолкнулся ногами и закачался на задних ножках стула, продолжая глядеть в потолок. Ходящие мимо коллеги неодобрительно поглядывали на него, но его это не волновало – Мило прощалось многое. Громко хлопнула дверь, застучали каблучки. Вечные разговоры затихли, когда обладательница звонких каблучков остановилась рядом с его столом. Мило скосил глаза, увидел главного редактора и невозмутимо продолжил свое занятие. – Ко мне в кабинет, – отрывисто велела она и своим привычным быстрым шагом ушла. Тишина стала просто оглушительной. Он вздохнул, вернул стул в обычное положение и поднялся. Коллеги продолжали хранить молчание, поедая его глазами. Что Мило любил в своем коллективе, так это то, что они были стаей дружелюбных акулок – сожрут с хиханьками да хаханьками. Вот сейчас, например, явно на него нацелились. Подавятся. Мило одернул сбившуюся рубашку, поправил свои длинные волосы и с гордо выпрямленной спиной направился в кабинет главреда. Впервые за последние недели он чувствовал возбуждение, удовольствие, граничащее где-то с болью. Кое-кто мог бы считать, что его вызывали на ковер, чтобы отчитать за безделье, но он-то знал, что редактор Вайолет была такой же, как он, охотницей за тайнами и секретами, ей лучше всех было известно, насколько он тяготится вынужденным простоем. Мило широко ухмыльнулся. Он прямо-таки носом чуял запах новой тайны. Он постучал в дверь, услышал приглушенное «зайди» и зашел, закрыв дверь так быстро, что чуть не прищемил особо любопытным носы. – Сядь, – Вайолет из-за своего широкого стола, за которым обычно работала над текстами, кивнула ему на стул рядом, и, когда он сел, с размаху шлепнула перед ним выпуск «Таймс». – Читай, – также отрывисто велела. Он хмыкнул, но за газету взялся. В принципе, ничего удивительного в том, что редактор «БегемотА» читает «Таймс» – не было. Новенькая девочка, которую взяли пару недель назад, как раз занималась чтением конкурирующей прессы и перепечаткой особенно интересных материалов. Но ему-то зачем? Недоумевая, он быстро пролистал весь номер, пытаясь понять, что конкретно могло заинтересовать редактора, и уже потом сосредоточиться на этом. Номер был прошлонедельный. Запах свежей типографской краски уже выветрился, листы затвердели – в общем, лежалый товар. Статья про сбежавших каторжников показалась занимательной, но не более. Теперь их будут искать, возможно, найдут, а, возможно, и нет. Мир велик. Но он все равно решил, что прочитает этот материал. Статью о неполадках на строительстве плотины отмел сразу – не тот формат, никакой тайны, нечего и думать. В проект закралась ошибка, или есть противодействие на местах. Поскольку плотина – государственный проект, контролирующие органы разберутся сразу. Он пролистал страницы до самого конца, мазнул взглядом по жареным новостям, которые «Таймс» помещал на предпоследней странице, и вернулся к началу. Вайолет смотрела на него тяжелым взглядом. – Ну? Мило был готов раз за разом признаваться себе, что почти любит эту удивительную женщину за ее краткие, но емкие формулировки, за взгляды, которыми она буквально пригвождает к земле виноватых, и за ту напористость, с которой одинаково ведет дела или занимается любовью. Вот только ей этого говорить не следовало. – Ставлю на два. Каторжники и принцесса. Она ухмыльнулась. – Перестраховщик. Он снова просмотрел статью. В чем дело? Что он пропустил? Вайолет покачала головой, мол, ну как же так, поманила его к себе длинным пальцем с острым ногтем и, когда он наклонился, ухватила за ворот рубашки и притянула так близко, что ткнулась горячими губами прямо в его ухо. – Мародеры. Мило вздрогнул, обожженный шепотом, и, скосив глаза, посмотрел на нее. Похоже, не шутка. Он сглотнул, но промолчал. Когда у Вайолет было такое выражение лица – подавать голос было опасным для здоровья и карьеры, на его памяти это был всего лишь второй раз, когда она была настолько серьезна. И, очевидно, она сказала не все, потому что отпускать его не собиралась, только дышала в ухо. – Прошли слухи, что готовится масштабная облава, – горячий отрывистый шепот скользнул неприятными мурашками вдоль хребта, заставляя все мышцы в теле подобраться в предчувствии близких неприятностей. – В дни Королевской Ярмарки в Шестой Провинции. И принцесса будет там же. Мило лихорадочно соображал. Шестая Провинция была довольно мала по меркам всей страны. Равнинная местность; климат, хоть и мягкий, но для курорта совершенно не подходящий; сельское хозяйство среднее по стране, промышленность на уровне кустарных производств; выхода к морю нет, из сообщения – одна только железная дорога. Насколько он мог припомнить, с момента объявления нового Лорда-Провинциала ничего интересного там не происходило. – У меня там есть кое-кто. Университетский приятель. – Вот и умничка, – Вайолет выпустила его ворот и теперь заботливо разглаживала, не спеша отстраняться. – Тут – работать будешь по принцессе. Землю носом рыть будешь, но чтобы _все_ видели. Там – сам знаешь. Понимаешь? Мило кивнул. Он понимал. Столичная пресса была чем-то вроде банки со скорпионами. Только очень большой банки с очень большими и очень ядовитыми скорпионами. Владельцы и редакторы не гнушались даже грязными приемчиками, чтобы выведать чужие тайны и первыми выдать в эфир сенсацию. В ход шел и шпионаж, и подкуп, и банальные угрозы, и что только не. Про саму хозяйку «БегемотА» ходили слухи, что однажды она ради горячей новости устроила автомобильную аварию для конкурирующего журнала. А с ведущими репортерами, бывало, и смертельные случаи происходили. Мило не раз ходил по самому острию, да только обходилось как-то малой кровью. В этот же раз на кону слишком большой куш, и если то, что смогла узнать Вайолет, больше не знает пока никто… Мило глубоко вдохнул, чувствуя, как его лицевые мышцы сами собой расплываются в предвкушающей улыбке – о да! Вот оно, тайна, секрет, азарт, погоня! В ушах застучало от взбурлившей крови, сердце билось тяжело и быстро, как будто бежал много километров и теперь шел обычным шагом. Вайолет раздвинула губы в ответной улыбке. – Раз понял, иди и делай. Я дам тебе столько времени, сколько потребуется. Но не заставляй меня ждать. Раскрути эту тему и найди принцессу. Мило вскочил и с нарочитой почтительностью склонился в изящном поклоне. – Ваше желание – закон для меня. Из кабинета он вылетел как на крыльях. Быстро покидал вещи со своего стола в небольшой рюкзак, взвалил его на плечо и был таков, оставив своих коллег в недоумении. Хороший репортер, по-настоящему хороший, он как ищейка. Не собака, конечно, хотя и от собак кое-что есть, но как частный детектив, готовый ради раскрытия дела носом землю рыть. Мило нравилось воображать себя идущим по следу детективом. Он даже, представляясь, доставал свое журналистское удостоверение на манер полицейского жетона. У него также был свой блокнот, чьи страницы были испещрены одному только ему понятными символами – они с другом, еще в школьные времена, выдумали их, чтобы иметь возможность переписываться и не быть пойманы другими учениками. Еще у Мило был список кафешек, за столиками которых так хорошо взахлеб писать очередной материал, когда ручка чуть не выскакивает из дрожащих пальцев, а заказанный час назад кофе уже остыл до непотребного состояния. У него была отработанная схема действий, которая срабатывала почти во всех случаях. И еще у него были свои осведомители. Целый штат. От высших слоев общества до самого дна. Мило везде приходился ко двору, было у него такое свойство характера. Выскочив из здания редакции, он перво-наперво помчался к одному из них. Центральную Американскую Библиотеку можно было бы считать страной внутри страны. В каждом штате у нее были свои филиалы, а самый главный располагался, конечно же, в Вашингтоне, в огромном многоэтажном здании, битком набитым книгами. Во времена учебы Мило не жаловал библиотеки – там было тихо, скучно, все занимались, в то время как ему хотелось бегать, шуметь и веселиться. Словом, он был самым обычным ребенком. Но, открыв для себя журналистику, он, к собственному удивлению, пересмотрел свои взгляды. Теперь библиотека представлялась ему сокровищницей знаний, и те, кто знал его раньше, сильно удивились бы, увидев, как он сутками готов рыться в периодике прошлых лет и старых документах. Домчав до Библиотеки и кинув кэбмену двойную плату за скорость, Мило взбежал по длинной лестнице. Помахав в воздухе читательским билетом, он проскочил сквозь контроль и помчался по лестнице на пятый этаж. Сотрудница на контроле проводила его снисходительным взглядом и, пробормотав себе под нос: «Вот оглашенный», выкинула сумасбродного журналиста из головы. – Луне, встречай! – Мило ворвался в кабинет заведующего архивом документов, привычно открыв дверь с ноги, и плюхнулся в кресло. Молодой архивариус с убранными в пучок белыми волосами строго глянул на него поверх очков. Скривив рот в неприятной гримасе, холодно потребовал: – Выйди и зайди нормально. – Я же по делу! – Мило. Холодный окрик хлестнул как платью, наотмашь. Пришлось покориться. Всем своим видом показывая, как он оскорблен и задет за живое подобным обращением, Мило вышел, закрыл дверь, постучал в нее и вошел только после того, как услышал не менее холодное «войдите». – Что тебе? – в жизни Мило были два человека, способные одним своим тоном замораживать все живое в радиусе нескольких метров вокруг себя. Луне был вторым, с кем он познакомился, и, честно говоря, до сих пор не понимал, почему оба его знакомца друг о друге даже не слышали. С Луне он познакомился как раз здесь, когда, будучи еще совсем неопытным журналистом, но уже обремененный первым заданием от главреда, явился в библиотеку порыться в архивах. В те времена библиотека еще представлялась ему довольно скучной, хотя он уже начал получать некоторое удовольствие от поиска информации. В помощь ему отрядили как раз Луне, тогда тоже начинающего архивариуса. Вдвоем они забрели в самую глубь и даже почти заблудились, но потом все же вышли на правильный путь и вернулись к выходу уже почти друзьями. Дружить с Луне было довольно сложно. Куда ни ткнись, везде наткнешься на иголки, так что Мило даже сейчас не мог с точностью утверждать, что они друзья. Но вел себя именно так. Что по этому поводу думал сам Луне, оставалось тайной, но он никогда не отказывался помочь или пропустить стаканчик, даже когда продвинулся по службе до главы отдела. – Меня интересует королевская семья. Сам король и его потомки. Метрики, документы, слухи, сплетни. Словом – все! Луне озадаченно нахмурился. Потом, очевидно, что-то понял для себя, и складка между бровей разгладилась. – А, исчезновение принцессы. Мадам Вайолет дала задание копать под возможных побочных родственников? Мило ухмыльнулся. – Я всегда знал, что ты чертовски умный парень. Луне на похвалу не купился, потому что слышал это от Мило всякий раз, как они пересекались, но вытащил из сейфа связку ключей и поднялся из-за стола. – Пойдем. Он повел друга по коридору в сторону от архива, где обычно Мило часами просиживал, перерывая документы. На недоумение пояснил: – Архив, касающийся королевской семьи, начиная с Людовика, находится в отдельном помещении. Кстати, предупреждаю сразу, выносить ничего не дам. Копии также запрещены. Записывай или запоминай, но на выходе я тебя как следует проверю. – Всегда знал, что ты ко мне неровно дышишь, Луне, детка, – не удержался Мило от подколки. – Но должен тебе сказать, ты не в моем вкусе. Луне обернулся и смерил его странным взглядом. – Несмешная шутка, Мило, – и, как показалось, устало вздохнул. Архив королевской семьи был огромен. Хотя само помещение сильно уступало в размерах основному архиву, высокие стеллажи в несколько рядов были плотно забиты одинаковыми папками. Луне кивнул ему на стол справа от двери, мол, усаживайся, и скрылся среди стеллажей. – Тебе нужно официальное родословное древо? – донесся откуда-то из глубины его голос. – Давай, – легко согласился Мило. Он удобно устроился на стуле, вытащил верный блокнот и принялся вносить в него первичную схему поиска информации. На двадцатом пункте перед ним упала стопка одинаковых синих папок. Над ними виднелась макушке библиотекаря. – Это все? – Нет, конечно. Только все, где тем или иным образом упоминается последний король и его потомки по мужской линии. Мило присвистнул. Следующая стопка, не уступающая первой по высоте, содержала официальное генеалогическое древо американской ветви Бурбонов и личные дела по каждому из королевских потомков. Мило сунул нос в верхнюю папку, пролистал быстро вложенные листы, потом отложил ее и повторил все то же с последующими папками, сортируя их только по одному ему известным признакам. Луне со сдержанным любопытством наблюдал за его работой. Он не впервые видел, как Мило работает с архивами, и каждый раз, убирая за ним документы, сортируя их снова в том порядке, в каком приносил, пытался разгадать, как же неугомонный репортер сортирует их сам. После нескольких лет приятельства он мог утверждать, что почти разгадал принцип, но держал эти соображения при себе. В конце концов, это было его развлечение. – Тебе помочь? – Не, я сам. – Тогда я зайду за тобой в конце рабочего дня. Надеюсь, тебе не хочется в туалет. Мило на мгновение вскинулся, потом махнул рукой, мол, потерплю и вернулся к сортировке. Луне вышел. Тихо закрылась за ним дверь, щелкнул замок. Оценить степень доверия друга Мило не смог, сейчас все его внимание было поглощено его «официальным» делом. Принцесса Минерва «Саори» Александра. Юная шестнадцатилетняя девушка, в один момент унаследовавшая не только Двенадцатую Провинцию, но и оставшаяся единственным прямым потомком и наследником королевской династии Бурбонов. Что самое интересное, так это то, что претендовать она могла как на американский престол, так и на французский. Конечно, Франция уже давно часть Евразийского Союза, но, если не ошибаются их заокеанские коллеги, в стане красных давно уже неспокойно, в тиши и темноте подполья начинают вновь прорастать семена отделения, щедро сдобренные ностальгическими мечтаниями о Реставрации. Как минимум одной бывшей европейской монархии – живая принцесса была бы очень кстати. Точно так же, как для Союза она была бы кстати мертвой. Но даже если отодвинуть в сторону интересы красных, в самой Америке тоже не все так гладко. Официально, последний монарх был отстранен от правления в силу своих слабых моральных и лидерских качеств, хотя тут тоже есть вопросы: кто определил его пригодность для короны, и не переписал ли победитель историю под себя, как оно часто и бывает? Впрочем, Сенат, возглавляемый Правителем и Двенадцатью Лордами, правит страной уже довольно долго, местами успешно, местами – нет. Есть и недовольные, такие же бездеятельные мечтатели о Реставрации. Им тоже была бы на руку живая принцесса, даже если она просто более легитимная наследница, чем все прочие потомки. Их было много, потомков королей. Последний король – Рикардо – был на редкость любвеобильным типом. Одних только законных детей у него было восемь – семеро дочерей и единственный, долгожданный сын. А уж побочных, от многочисленных любовных связей на стороне, завязанных в те времена, когда супруга была на сносях или кормила, и вовсе не счесть. Слава службе безопасности, они зорко отслеживали его величество и вели учет всем любовницам. Мило оставалась только малая часть работы – выстроить их в линеечку, этих потомков, проследить, кто кого родил, и понять, могут ли сейчас в Америке жить и другие прямые, пусть и не от законной супруги рожденные, королевские наследники. С другой стороны, он мог бы просто сделать вид, что с головой закопался в эти драгоценные документы. В конце концов, дело о пропавшей принцессе всего лишь его прикрытие, но Мило, к своему собственному огорчению, работать вполсилы не умел. Если дело ему нравилось, он отдавался ему целиком. А история о принцессе по неясным пока ему самому причинам вызывала в нем желание разобраться до конца. И он стал разбираться. Постепенно страницы блокнота покрывались бесконечными столбцами и стрелочками. Это уже напоминало родословие библейских патриархов. Ну прямо-таки Авраам родил Исаака; Исаак родил Иакова; Иаков родил Иуду и братьев его... Некоторые из столбцов в конце концов обрывались, многие рано – потомков короля хорошо выкосил богемный образ жизни, но некоторые тянулись вплоть до сегодняшнего времени. В конце концов, остались всего несколько претендентов, не уступающих принцессе в правах на гипотетический трон, и из этих нескольких… Мило, не глядя, потянулся за следующей папкой, и его рука слепо зашарила в пустоте. Он оторвался от своих записей и недоуменно посмотрел на совершенно пустое место, где еще пару часов назад возвышалась внушительная стопка документов. Теперь же от нее осталась только воспоминание. Он глянул на часы – до конца рабочего дня оставалось примерно минут двадцать, скоро вернется Луне, – и смерил изучающим взглядом переработанные документы. Внутри него стыло чувство некоторой неудовлетворенности, как будто он что-то упустил, хотя нарытой информации хватило бы минимум на два выпуска (и на несколько лет строго режима с конфискацией имущества, подсказал ехидный внутренний голос, почему-то интонациями Луне). В попытках избавиться от нее Мило взял в руки последнюю просмотренную папку и стал складывать обратно ровно в том порядке, в котором смотрел. В тонкой папке, пятой или шестой по счету, ощущалась какая-то неправильность. Он только взял ее в руки, а пальцы, пробежавшие по корешку, отчаянно сигнализировали, что что-то не так. Мило присмотрелся и замер: тонкая папка была на самом деле двумя – они так тесно слиплись своими обложками, что даже дотошный архивариус не заметил. Помнится, Мило смотрел только верхнюю. Обмирая от предвкушения, он раскрыл вторую. Между плотными картонными стенками лежала всего пара листков. Через пару минут он закрыл папку, посидел немного, уставившись невидящим взором в стену напротив, потом, опомнившись, торопясь, разъединил папки и, метнувшись в архив, сунул ее куда-то на нижнюю полку в самом дальнем шкафу. – Кто же хранит такое на виду у всех? – тихо спросил он сам себя и нервно рассмеялся: – Я бы тоже пропал! Он собрал оставшиеся папки в неровную стопку. Спохватившись, выложил поверх своего блокнота вырванный листочек с тремя именами – чуть не забыл, что он тут пыль в глаза пускает, а не просто штаны просиживает, – все трое, помимо принцессы, были прямыми потомками последнего короля. Все они, помимо исчезнувшей принцессы, в случае Реставрации могли претендовать на королевский трон. Вот с ними он побеседует, да так, чтобы все видели, а потом можно и поехать дальше. Все шло именно так, как он и любил.