Pihaššašiš

– Собрался куда, Джулиан? – Канон остановился при входе и прислонился к косяку корабельной каюты, наблюдая, как его капитан методично и не спеша укладывает вещи в небольшой кейс. Джулиан Соло, самый молодой капитан в истории военно-морского флота, вот уже три года командовал флагманом – самым грозным кораблем флота, «Посейдоном». Ходили слухи, что не просто так Джулиан получил это место. Дескать, шишки из Адмиралтейства считали, что капитанские лычки можно вручать только стариканам за сорок, в крайнем случае, за тридцать пять, а тут – едва двадцать три исполнилось, а уже капитан, и вся многочисленная команда, включая коммандера, который сам на это место метил, смотрит ему в рот и чуть ли не молится на него. Канон и сам подозревал, не все так гладко было с этим назначением, но твердых доказательств у него не было, и потому свое мнение он держал при себе, как бы ни раздражала его перспектива подчиняться парню младше себя. Он рассчитывал банальнейшим образом подсидеть капитана, но постепенно проникся, и вот – нет никого на свете, кому бы капитан Соло мог бы доверять так же, как своему первому помощнику. Джулиан уложил вещи, защелкнул крышку кейса и уселся на узкую койку, кивнув гостю на стул. Канон царственно опустился на указанное ему место, оказавшись ровно напротив капитана. Со стороны они смотрелись как братья. Канон, высокий и широкоплечий, с собранными в хвост не по уставу длинными волосами явно был старшим, в то время как тонкокостный и поджарый Джулиан – младшим. По-настоящему же положение дел обстояло ровно наоборот. Несмотря на трехлетнюю разницу в возрасте, Джулиан Соло четко осознавал разницу в их званиях и говорил и действовал в соответствии с ней. Первый год их совместной службы был наполнен ощущениями холодной войны и вооруженного нейтралитета, которые постепенно изменились на сдержанное взаимодействие и понимание. Спустя несколько месяцев случилось кое-что, что показало им друг друга с неожиданной стороны, и вот, начиная с того момента, можно сказать, что они начали становиться друзьями. Хотя часть Джулиана всегда была далека, считал Канон, осознавая, что также не во всем доверяет своему капитану. Джулиан вздохнул и с силой провел ладонями по лицу. Это было что-то новенькое. Никогда прежде Канон не видел его нервничающим. – Что, так серьезно? – сочувственно спросил он. – Скорее мерзко, – крайне серьезным тоном отозвался Джулиан. – Читал «Таймс»? – он взял газету с прикроватной тумбы и протянул ее другу. Он хорошо знал, Канон не большой любитель подобного чтения. – Третья страница, про принцессу Минерву. Канон быстро пробежался глазами по тексту. Его переполняло недоумение, с чего бы вдруг другу беспокоиться из-за этого. Ну, пропала. Ну, принцесса… В газете не было ее фотографии, интересно, симпатичная? Но даже если первая красавица Америки, как они связаны? В мозгу как будто переключатель щелкнул. Он даже рот приоткрыл в удивлении, разом вспомнив все свои мысли по поводу назначения нового капитана и выводы, к которым он тогда пришел… – Так ты что, и вправду королевский бастард? Взгляд Джулиана на мгновение потяжелел, но потом он расслабился. – Я ведь правильно думаю, что ты ни с кем не делился этими своими умозаключениями? – как бы мимоходом поинтересовался он. Канон ухмыльнулся. – Ты так плохо меня знаешь? Даже брату не сказал. – Еще бы ты ему сказал, – фыркнул Джулиан. – Но да… ты прав. Я и в самом деле королевский бастард. Точнее, его потомок. До этого дня, сам понимаешь, никому до меня и дела не было. А теперь, похоже, мной заинтересовались. – Кто-то считает, что ты похитил эту девицу ради своей выгоды? – Канон вытаращился на него в неприкрытом удивлении. Все, кто знал Джулиана Соло, со временем понимали, что его ничего не волнует так сильно, как море. Море было его семьей, его возлюбленной, его воздухом, его жизнью, в конце концов. Он чувствовал малейшие изменения погоды, едва только вдохнув глоток свежего морского воздуха. Он знал акваторию Атлантики как свои пять пальцев и мог с закрытыми глазами нарисовать береговую линию Северной Америки. Контрабандисты залегали на дно, когда «Посейдон» выходил в патрулирование, никому не хотелось повторить судьбу незадачливых морских пиратов, которые однажды решили, что могут потягаться с самим капитаном Соло. Кривая улыбка была ему ответом. – Да ладно, – Канон хлопнул газетой по колену. – Ты меня разыгрываешь? – Нет. Сегодня я отбываю в Реймс, – Джулиан отвернул манжету форменного кителя, чтобы посмотреть время. – так, за мной уже должен был прийти кэб, билеты на поезд у меня с собой… – Он тяжело вздохнул. – Оставляю все на тебя, друг мой. Канон подскочил как игрушка-болванчик и вытянулся в струнку, отдавая честь. – Есть, сэр! Джулиан улыбнулся. – Балбес. Кто отдает воинское приветствие с непокрытой головой? И что с твоими волосами… когда ты уже обрежешь эти патлы? – он шутливо дернул помощника за хвост. – Иди уже давай, – Канон недовольно выцепил многострадальный хвост из его рук. – Не пойдешь, так я в увольнительную запрошусь. Они вышли в коридор, Джулиан запер дверь, и они отправились на палубу. – Напугал. В увольнительную. – Ага, домой съезжу. – Можно подумать, тебя там ждут. За легким, ни к чему не обязывающим трепом они дошли до трапа и там уже попрощались снова. Наблюдая за капитаном, спускающимся по трапу и садящимся в кэб, Канон много думал. Сперва о том, что наконец-то остался полновластным хозяином на корабле, потом – в какие-такие игры хотят втянуть Джулиана, а совсем уж в конце промелькнула слабая мысль: странное какое-то имя – Саори. Канон проснулся ровно по будильнику, хлопнул ладонью по дьявольской игрушке, прерывая вгрызающийся в мозг надоедливый сигнал, и резко сел. Первым, что бросилось в глаза, был календарь, на котором он кружком обводил те дни, когда был полновластным хозяином на корабле. С момента отъезда Джулиана прошла уже неделя. Распорядок его дня не изменился, разве что добавилось немного бумажной работы, но Канон давно уже привык справляться с этим – в конце концов, он действительно планировал в один прекрасный день сам стать капитаном, следовательно, должен был уметь справляться с этой работой. Единственным незапланированным событием стало внеочередное патрулирование в районе Карибских островов – по сообщениям береговой охраны, в тех водах была замечена подозрительная деятельность неких неопознанных судов, по описанию похожих на пиратов, – поэтому «Посейдона» и отправили в море. Канон не задумывался над причиной этого. То ли потому что команда имела подобный (успешный) опыт, то ли потому, что первый помощник (он сам) лично подобную операцию не проводил. К тому моменту, когда он спустился в кают-компанию, завтрак уже был накрыт, и остальные офицеры дожидались его. – Доброе утро, – поздоровался он и непринужденно, как делал до этого все прошедшие семь дней, опустился на свое место во главе стола. Только после этого господа офицеры приступили к завтраку. – Есть какие новости? – обратился он к лейтенант-командеру Сорренто. Тот частично разделял его обязанности, а также на добровольных началах нес ответственность за связь. Если посмотреть на Сорренто, можно было понять, почему старший офицерский состав «Посейдона» раздражал шишек из Адмиралтейства. Ладно, капитан, которому на днях исполнилось двадцать шесть. С этим можно было смириться, потому что командеру стукнуло уже двадцать девять и, как безосновательно думали стариканы, ему нравилось присматривать за малолетками. Но вот внешность Сорренто приводила многих проверяющих просто в бешенство. Несмотря на тот факт, что по всем документам ему было уже целых двадцать семь, на вид ему можно было дать не больше семнадцати. Тонкие, изящные черты лица, еще по-детски припухлые щеки, едва тронутые светлым юношеским пушком (Сорренто как-то, будучи навеселе, пожаловался, что до сих пор не бреется), длинные ресницы, выразительные глаза, мягкие кудри – Канон чертыхнулся про себя, поймав себя на поведении влюбленной девицы, – в общем, мальчишка! Или хорошо замаскированная девчонка. Однако же, несмотря на юную внешность, лейтенант был из тех, на кого можно положиться, и команда слушалась его не за страх, а за совесть. – Ничего такого, о чем следовало бы немедленно доложить, – Сорренто вопросу не удивился. Наблюдение за радиосвязью в районе велось днем и ночью, и, как правило, с утра, еще до завтрака, Сорренто получал отчет о ночных наблюдениях. – Были пойманы несколько переговоров, но они быстро обрывались. Никакой новой информации из них почерпнуть не удалось. – Вот как. После завтрака Канон поднялся на мостик. Все корабельные отделения работали как часы, все люди были на своих местах, включая отряд морской пехоты, который между собой называли абордажной командой. – Мы тут уже неделю пасемся, а все никакого результата, – Канон слегка ослабил узел галстука. Необходимость постоянно находиться при параде его напрягала, раньше ведь эту почетную обязанность можно было свалить на капитана. Джулиан всегда был застегнут на все пуговицы и не видел большой катастрофы в идеально повязанном галстуке. – Есть ли тут вообще пираты? – У меня тоже сложилось подобное впечатление, – отозвался Сорренто. Он находился тут же, на мостике, медленно просматривал результаты наблюдения за эфиром, легко прочитывая значки морской азбуки. Обычно оба помощника капитана не ладили друг с другом. Канон был из тех, кто с пеленок уверен в собственной исключительности, и посему относился к окружающим с легкой ноткой высокомерия, обходя разве что капитана. Сорренто пришел на корабль вместе с Джулианом, а все три года не без причины подозревал командера в желании отжать капитанское кресло у законного владельца. Капитан в курсе их взаимоотношений был, но игнорировал, справедливо считая, что, пока вражда помощников не отражается на общем деле, его внимания эта возня в песочнице не стоит. Нельзя сказать, что за прошедшую неделю их отношения перестроились. Возможно, немного сгладились, совсем немного, ведь Канону нравилось подбешивать Сорренто, демонстративно занимая место отсутствующего капитана везде, где только можно. – Но, возможно, – продолжил он своим обычным тихим, ровным тоном, – мы столкнулись с организованным противодействием. Канон покосился на него. – Крыса? – Вполне может быть. – рассеянно пробормотал второй помощник, его глаза задержались на одной строчке, он нахмурился, потом подозвал к себе одного из офицеров связи и, сунув ему под нос отчет, приказал: – Нужны подробности. Когда поймали, где, и дайте пеленг. – Что там? – Если я правильно расшифровал, здесь ведутся переговоры о некой операции… – Сорренто поднял на него свои дивные сиреневые глаза и очень серьезным тоном закончил: – Военная операция по захвату нашей базы на островах. Офицер-связист подбежал, протянул лист с данными по пеленгу. Канон резко принял его, пробежал глазами по ровным строчкам, которые так и думали ринуться в пляс, и криво усмехнулся. Вот он, час истины. Посмотрим, на что ты способен без капитана, а, Канон? – Полный вперед. Координаты, – он зачитал результаты пеленга. – Всем службам полная боевая готовность. Ударной команде приготовиться к бою. Сразу после его приказа взвыла сирена, забил сигнальный молот. Из окон рубки Канон наблюдал за тем, как все внизу пришло в движение – матросы и офицеры, до сего момента праздно выполняющие свои каждодневные обязанности, вдруг, в один момент, подтянулись, и их движения из расслабленных стали четкими и выверенными. Казалось, сам воздух стал медленно наливаться предвкушением боя. «Посейдон» на полных парах шел сквозь воды Карибского моря, не сбавляя узлов, прошел точно между Кубой и Гаити, а затем взял курс на северо-северо-запад, туда, где недалеко от берегов Кубы из моря поднималась россыпь малых островов. Чем больше сокращалось расстояние, тем ниже становилась скорость корабля, в конце концов мимо островов они шли с небольшой скоростью. Сорренто, припав к окулярам бинокля, медленно водил им туда-сюда, осматривая окрестности. Помимо него этим же занимались еще двое офицеров с другого конца корабля. – Есть сигнал! – вскричал один из связистов. Прижав к голове наушник от радиостанции, он вслушивался в скороговорку точек и тире, посылаемых откуда-то рядом. – Они говорят о каком-то оружии, командер! – Координаты? По его команде штурман стал корректировать курс корабля, чтобы выровнять судно в соответствии с теми данными, которые сообщил связист. И в этот момент Сорренто удивленно ахнул и отнял бинокль от лица. – Черт возьми, что это? От ближайшего острова, которому и имя-то пока еще не было присвоено, поднималась в небо ярко-красная звезда, за ней в воздухе оставался вертикальный дымовой след. Поднявшись на определенную высоту – все прильнули к иллюминаторам, удивленные невероятным зрелищем, – она взорвалась, и во все стороны от нее полетело множество осколков. Там, где некоторые из них попали в море, вода забурлила. – Матерь Божья… – произнес кто-то. Канон открыл глаза, обеспокоенный тем, что не слышит надоевший за все время похода звонок будильника, и уставился в стерильно белый потолок. Нет, это определенно не его каюта. Он попробовал сесть, но обнаружил, что не может этого сделать. Странная слабость в теле и ощущение чего-то давящего на груди и животе мешали этому. Он скосил глаза на свою грудь. Она была туго – вот откуда давление – перевязана, как и живот, надо полагать. Он повел глазами из стороны в сторону и обнаружил катетер в левой руке и стойку капельницы рядом. Очевидно, он в больнице. – Итак, ты проснулся, – последним, кого он ожидал встретить в больничной палате, был капитан. Но именно он это и был, собственной персоной расположился на стуле рядом с койкой. Канон осторожно повернул голову. – Мы облажались, да? Джулиан похлопал стопкой машинописных листов. – Можно и так сказать. – Черт… – Канон обреченно закрыл глаза. Вот только этого ему в послужном списке не хватало. Остаться старшим офицером и облажаться на пустяковом патрулировании. – Это было вовсе не пустяковое патрулирование, – похоже, последние слова он произнес вслух. – И я, знаешь ли, чертовски рад, что ты жив, приятель. – Он открыл глаза, проверить, не ослышался ли, но Джулиан выглядел очень серьезным. – Не знаю пока, с чем вы столкнулись, но «Посейдон» серьезно поврежден и проведет в доках не меньше полугода. Пятнадцать человек погибли, больше половины экипажа – в той или иной степени серьезно пострадали и нуждаются в длительном выздоровлении. – Хреново. И что теперь? Джулиан положил ногу на ногу и принялся покачивать носком правой, как метрономом. – Все плохо, Канон. Я продолжаю заниматься всей этой чепухой с пропавшей принцессой, Сорренто будет моим адъютантом на это время. – А я? Он похолодел, когда капитан неожиданно коварно ухмыльнулся. – А ты, как серьезно пострадавший, отправишься долечиваться и приходить в себя домой. Я же знаю, ты соскучился по родному городу. Канон закатил глаза. – О нет! Джулиан довольно рассмеялся.