Роли, которые мы исполняем

Раскрытие мирового заговора имело и свои недостатки. Во-первых, оно серьёзно повлияло на способность Джима доверять окружающим. А во-вторых, он чувствовал, будто ему действительно пора инвестировать в шапочки из фольги и уделять больше внимания разглагольствованиям Чанга по поводу исключительной важности безопасности персональных данных. И что хуже всего, подобное нельзя было обсудить во время обеденного перерыва с коллегами.       Вот почему, как подозревал Джим, он всё-таки ответил на звонок Адама в три тридцать утра.       Сегодня ему даже удалось заснуть раньше рассвета. Однако именно это обстоятельство причиняло почти физическую боль — в кои-то веки он мог отоспаться, как порядочный человек, но у судьбы имелись на него иные планы.       — Адам, — простонал он, — надеюсь, у тебя есть веские причины для этого.       — Разумеется, — невозмутимо сказал Адам. Что ж, дело было правда дрянь, раз он решил связаться с Джимом несмотря на столь ранний — или всё-таки поздний — час. — Один из моих знакомых думает, что у него имеется определенная… информация об одном предстоящем событии.       Событие. Опять же, зная, с какими людьми водится Адам, это не могло означать ничего хорошего. Фиаско в Дубае и покушение на Марченко тоже относились к так называемым «событиям».       — Нам нужно поговорить, — продолжил Адам. — Лично. Где-то за пределами офиса. Не обязательно сейчас… но желательно в самое ближайшее время.       Верно. Телефонные линии могли обеспечивать конфиденциальность не более чем на пару минут, даже принимая факт того, что он регулярно менял временные номера для разговоров с Адамом о подобных вещах.       Всё-таки после Лондона он вышел из знакомого мира и попал в какой-то причудливый параноидальный сон.       Джим мысленно прикинул свои планы на сегодня — инструктаж по миссии, который в лучшем случае займёт шесть часов, гора бумажной работы, очередная беседа тет-а-тет с Мандерли — и снова обречённо застонал.       — Если ты хочешь поговорить лично, то лучшего момента, чем сейчас, для этого не найти.       Наступила тишина, а затем:       — Хорошо, — спустя короткую паузу отозвался Адам. Он не казался особо удивлённым этим решением. — У меня на примете есть подходящее для встречи место.       — Где? — безусловно далеко от их квартир, но в то же время удобное с точки зрения логистики, ведь сонный Джим вряд ли мог осилить длительную ночную прогулку по злачным местам.       Ответ поставил его в тупик.       — Абсолютно нигде.       Повисла напряжённая пауза. Не знай он Адама лучше, то наверняка бы подумал, что тот шутит — или просто рехнулся. Но, к сожалению, они были достаточно хорошо знакомы.       — Только не говори, что ты считаешь эту идею удачной, — пробормотал Джим.       — Я и не говорю. Но если ты действительно хочешь встретиться прямо сейчас, то лучшего места, чем это, не найти, — Адам на секунду замолчал, прежде чем добавить с несвойственной себе нерешительностью: — Ты ведь знаешь, какую роль тебе придётся играть там?       — Да, — согласно вздохнул Джим. — Не сказать, что я рад подобной перспективе.       — Извини, — в голосе Адама не было слышно особого сожаления, — но это единственное заведение у меня на примете, где никто не обратит внимания на человека, шепчущегося с аугом в четыре утра.       Верно. Джим полностью сосредоточился на практической стороне дела, проигнорировав небрежный тон, с которым Адам произнёс «человек», будто это слово не имело к нему ни малейшего отношения.       — Ладно, убедил. Но лучше бы твоей информации действительно оказаться стоящей.       — В противном случае я тебя бы и не стал тебя беспокоить, — строго говоря, это заявление не особо подсластило пилюлю. — Встречаемся через полчаса?       — Сорок пять минут, — несколько сварливо отрезал Джим, потому что он не собирался в очередной раз бросаться в омут с головой, предварительно не выпив хотя бы одну чашку кофе. Затем, сбросив входящий вызов, он ещё с минуту тупо пялился в погасший экран, задаваясь вопросом, на что, чёрт возьми, он опять подписался.       Разумеется, во всём виноват Адам. И его исключительное умение без особых усилий втягивать Джима в самые безрассудные схемы.       Джим тяжело вздохнул. Он открыл приложение на телефоне, то самое, которое подключалось к кофеварке внизу — двойной эспрессо будет готов через десять минут, — и уж только потом вяло поплёлся к платяному шкафу.       Он не специализировался на работе под прикрытием от слова совсем. Ему всегда было удобнее смотреть на людей через оптический прицел, чем сквозь призму выдуманной личности. Однако в этом случае он прекрасно понимал, какую именно роль ему требуется сыграть.       «Красная Королева». Ночь, плавно перетекающая в раннее утро. Джим должен создать образ того, кто не просто готов платить за секс с аугами, но и достаточно богат, чтобы позволить себе конкретно Адама.       При этих мыслях по спине Джима пробежала дрожь. Вызванная отвращением, конечно же.       Он извлёк из шкафа серый костюм и клетчатую тенниску, но почти сразу раздражённо отбросил их в сторону. Слишком скучно, чопорно и устаревше. Такой наряд абсолютно не подходит человеку, в которого он собирался преобразиться.       Спустя несколько минут сосредоточенного копошения в недрах гардероба, Джим остановил свой выбор на черных брюках и такой же черной классической рубашке с золотыми пуговицами. Напоминает руки Адама. У него было ощущение, что мужчина, решивший встретиться со своим аугментированным содержанцем в это время ночи, постарается хотя бы внешне подчеркнуть его принадлежность собственной персоне.       В голове мигом возник образ: тусклый свет отражается от блестящих чёрных костяшек, пока пальцы сноровисто расстёгивают золотистые пуговицы, опускаясь всё ниже и ниже…       Джим с грохотом захлопывает створку шкафа. Ни за что. Он никогда бы… никогда бы не… чёрт возьми, он был боссом Адама и даже в мыслях не мог допустить настолько грубое нарушение рабочей субординации. Во всём виноваты недостаток сна и странность ситуации, вот и всё.       Быстро одевшись, он на мгновение замер, чтобы посмотреть на своё отражение в окне. И выглядел он…       «Старым, — услужливо подкинул нелестный эпитет мозг, — и уставшим».       Он выглядел как человек, который собирается с блеском сыграть отведённую ему роль.       Проклиная создателя концепта подвесной лестницы, Джим неловко спустился на первый этаж. Дымящийся свежесваренный кофе уже поджидал его. По крайней мере, хоть что-то сегодня шло своим чередом. Выпив примерно половину, он в последний раз поправил манжеты, прежде чем выскользнуть в густой утренний туман.       Для выбранного им образа лучше всего подходило такси, однако, не желая терять время, он сел на поезд. Из пассажиров в основном там были подвыпившие гуляки и переутомлённые клерки, наконец-то возвращающиеся домой — Джим не совсем вписывался в эти две категории, но и не выделялся настолько, чтобы привлекать излишнее внимание.       Выйдя на своей остановке, он степенно прошествовал мимо пары попрошаек и полицейского, докопавшегося до мужчины с бронзово-серыми ногами, и вскоре оказался у входа в квартал красных фонарей.       Море звуков обрушилось на него сродни лавине. Десятки разных грохочущих техно-битов звучали из десятков разных вульгарно оформленных клубов. Воздух был густым от сигаретного дыма и запаха спиртного. Туристы, пьяные или того хуже, толпились на улицах. Пражский полицейский, облачённый в полный боевой экзоскелет, важно патрулировал дорогу, крича: «Посторонись!» усиленным голосом, а затем сбивая с ног любого, кто не освобождал путь достаточно быстро.       Как это ни было неприятно признавать, Адам оказался прав в одном: у каждой второй разгуливающей по кварталу парочки — и более многочисленных групп — имелись те или иные импланты. Обыкновенные люди свободно смешивались с аугментированными, однако худшим проявлением нетерпимости, замеченным Джимом по пути к «Красной Королеве», являлась пьяная схватка между двумя едва стоящими на ногах типами, которую, впрочем, никто не торопился разнимать. Получается, район красных фонарей действительно являлся лучшим местом для конфиденциального разговора с аугом. Ведь реши они с Адамом перекинуться хотя бы двумя фразами в это время суток где-нибудь на улицах Чиста Ктврта, они бы привлекли внимание всех ушей в радиусе трех кварталов.       Однако это не значит, что ему нравилось здесь находиться. Джим устало провёл рукой по лицу, подходя к парадному входу «Красной королевы», и, взглянув на безвкусную розовую вывеску в форме игральной карты, вошёл внутрь со стойким чувством ненависти к своей жизни.       Центр комнаты занимала сцена с шестом и женщиной, умело использующей и то, и другое. Джим на мгновение замер, охваченный каким-то благоговейным ужасом — руки стриптизёрши были прозрачными, как стекло, вплоть до металлических стержней, заменявших кости, — а потом опомнился и отошёл в сторону. Сегодня ночью его не удивить экзотическими аугментациями, насколько бы пугающими они ни были.       Господи, как же он рад, что руки Адама не выглядели так. Чёрные протезы, суровое напоминание о его статусе в Праге, поначалу отталкивали, но чем больше аугментаций видел Джим, тем больше он понимал, что они ему нравятся. Никакой искусственной жуткости телесного углепластика, никакой неуклюжести, как у некоторых людей из Голем-Сити, — аугментации Адама, в равной степени изящные и смертоносные, выглядели крайне органично.       Затянутая в кожаный корсет барменша энергично помахала ему рукой, привлекая внимание. Джим неохотно подошёл ближе, за что и был вознаграждён понимающей улыбкой.       — Нравится, что видите? — в лоб спросила женщина. — Наша танцовщица пользуется определенной популярностью у местной публики. Но, — она бросила на него быстрый взгляд, — если у вас имеются кредиты, то я более чем уверена, что она не откажется… познакомиться с вами поближе.       Что ж… По крайней мере, теперь он знает, что ему всё-таки удалось выглядеть презентабельно.       Необыкновенным усилием воли Джим сохранил невозмутимое лицо и произнёс:       — У меня здесь назначена встреча кое с кем.       — Сотрудник?       Джим покачал головой.       — Значит, ауг? — мгновение колебания, прежде чем согласно кивнуть. Он не знал наверняка, какой именно легенды ему придерживаться — Адам не дал никакой информации о своём сегодняшнем прикрытии, — но держать втайне, что он собирается встретиться с аугом, было лишним. При всём уважении, Адаму вряд ли удастся скрыть этот аспект.       Взгляд женщины метнулся к его рубашке с чёрно-золотыми пуговицами, и в её голосе послышалось едва сдерживаемое ликование, словно она разгадала какую-то сложную детективную задачку:       — Так вы с Адамом?..       Джим закрыл глаза. Когда он снова открыл их, розовые огни продолжали эпилептически мигать, а тяжёлые клубные басы — стучать в ушах. Всё-таки это был не сон. Очень жаль.       Даже здесь, оказалось, репутация Адама бежала впереди него. В принципе, ничего удивительного.       Пауза затянулась, улыбка женщины несколько померкла, и она нервно выпалила:       — Не то чтобы он часто здесь бывает, просто, ох, он просто… он иногда заходит в бар. Пару раз я его видела, но говорить наверняка, что он здесь…       Она пытается защитить Адама, внезапно понял Джим. От него. Или, скорее, от того властного и явно контролирующего любовника, чью роль он сейчас исполнял. Джим прогнал комок вины, заполнивший его желудок. Он никогда — вообще никогда — не сделал бы ничего из того, что она наверняка сейчас напридумывала.       Вот поэтому он и ненавидел миссии под прикрытием.       — Всё в порядке, — коротко заверил Джим. — Меня не волнует, куда он ходит, я просто хочу найти его.       Барменша с явным облегчением перевела дух.       — Посмотрите на балконе. Второй этаж, лестница сзади.       Уходя, он вежливо кивнул ей, стараясь выглядеть неприступным, но не слишком устрашающим, жёстким, но не совсем жестоким. Он находился в мире, с которым пересекался только через своих агентов, не выходя из безопасного офиса ОГ29. Блэк прекрасно знал, как ориентироваться в подобных местах. Адам, по-видимому, тоже. Джим, однако, чувствовал себя здесь подобно пескарю, неожиданно попавшему в океан.       Он с трудом увернулся от нагруженной подносами официантки и едва стоящей на ногах парочки, пока поднимался на второй этаж. По крайней мере, балкон был более открытым — стоило ему выйти на него, как он почувствовал, что снова может дышать. Резкие приторные духи, запах потных тел и даже грохочущая музыка толком не доходили досюда, делая его вполне сносным.       Бар занимал большую часть задней стены балкона; вдоль его столешницы, как грибы, рос ряд пьяных тел. Дальше шли несколько столов, вычурная балюстрада и, прислонившийся к боковой стене, с лицом, наполовину скрытым в тени, Адам.       Джим ожидал, что рассердится на него. В конце концов, это ведь Адам затащил его в эту адскую дыру. Но стоило ему посмотреть на него, как раздражение уступило место…       «Блядь, нет, — строго одёрнул себя Джим. — Ни в коем случае». Всему виной внешние обстоятельства: недостаток сна, нервы, обстановка «Красной Королевы». И только.       Вообще-то нет. Да и оправдания, чего уж греха таить, не особо удачные.       Прежде чем он смог найти угол, в который можно было забиться и привести себя в чувство, Адам заметил его. Он многозначительно дёрнул головой — жест, который на всех языках мира имел очевидную трактовку а-ля: «Живо помоги мне».       Джим сглотнул. Вздохнул. И покорно подошёл ближе.       — Джим, — протянул Адам, стоило ему оказаться в пределах слышимости, — отлично выглядишь. Я всё гадал, когда ты покажешься.       Его голос только усугублял ситуацию. Обычное хриплое рычание превратилось в нечто тихое и полное едва сдерживаемых обещаний. Он говорил так, будто Джим был не просто единственным мужчиной в комнате, а как минимум во всём городе.       — Ага, — невпопад согласился Джим, прежде чем поспешно откашлялся, с ощутимым трудом возвращаясь в образ. — Я же предупреждал, что сперва мне нужно позаботиться о некоторых вещах, — затем он вопросительно приподнял бровь. — Как вижу, ты нашёл способ скоротать время.       Вблизи пьянице можно было дать не больше двадцати с небольшим лет. Его одежда, пускай вся измятая и покрытая пятнами сомнительного происхождения, буквально кричала о своей принадлежности к «высокой моде» обилием безвкусных логотипов. Должно быть, это студент одного из близлежащих университетов, наслаждающийся выходными, или богатенький сынок, прожигающий родительские сбережения. Прямо на глазах Джима одна его рука скользнула по стене, приближаясь к Адаму.       Адам нахмурился.       — Получается, что так, — он отступил в сторону и, пригнувшись, выскользнул из угла, в который его старательно загонял поддавший шкет, при этом не сломав никому конечностей. — Не обращай на него внимания. Он как раз уходил.       Пацан непонимающе уставился на них, запоздало поняв, что его вообще-то выгоняют.       — Эй, — рявкнул он, его хорошее настроение испарилось буквально за секунду, — какого чёрта ты сюда лезешь, чувак? Этот занят, вали и найди себе своего.       Джим мигом ощетинился.       — Он не… — но Адам проскользнул между ними, предупреждающе прижав руку к плечу Джима.       — Он уже нашёл «своего», — голос Адама был холоден и непреклонен, как камень. — Так что будет лучше, если ты уйдёшь.       Пьяница даже не посмотрел на него.       — А тебя, блядь, вообще не спрашивали, — злобно выплюнул он, пытаясь собрать расползающиеся глаза в кучу для высокомерного взгляда. — Ты, — огрызнулся он на Джима, — настолько ссыкливый, что всегда заставляешь ебельные игрушки говорить за себя, мудень?       Игрушки. Это слово вызвало у Джима мурашки ледяного отвращения. Ему доводилось участвовать в драках в барах, когда он был намного моложе и глупее, и ни одна из них никогда не начиналась так, как сейчас. Возможно, он просто безнадёжно отстал от жизни.       Это неправильно.       Они боролись не за то, с кем именно уйдёт из клуба понравившийся мужчина. Это был спор о том, кто станет временным обладателем самого красивого гаджет. Для всех посетителей «Красной королевы» Адам действительно был сопоставим с новой моделью телефона — с тем отличием, что он мог иногда делать вид, будто у него есть собственные чувства.       И в этот момент условный внутренний запас самообладания Джима окончательно иссяк. Проигнорировав руку Адама на плече и предостерегающий взгляд, он шагнул в личное пространство пьяницы и сказал тихо и злобно, до побеления сжимая пальцы в кулаки:       — Вали отсюда. Немедленно.       Парень уставился на Джима, в глазах горела чистая ненависть, он потянулся, чтобы схватить его за рубашку…       И вдруг по обе стороны от пьяного возник шквал панических движений. Другой молодой человек схватил мальчишку за левую руку, в то время как девушка повисла на правой. Говорили они практически хором, перебивая друг друга.       — Нам очень жаль, сэр, — пролепетала девушка, испуганно таращась на Джима.       — Он и так мозгами не блещет, а когда пьян уж тем более, — подхватил её спутник. — Клянёмся, он не хотел доставлять вам неудобств, сэр.       Джим моргнул, застигнутый врасплох как их появлением, так и явным животным страхом в и глазах. Однако разбираться, кто они, чёрт возьми, такие, у него не было ни малейшего желания. Он просто смерил их тяжёлым взглядом, кивнул на зажатого между ними пацана и холодно отмахнулся:       — Тогда уведите его прочь.       Словно только этого и ждав, они, не сговариваясь, начали тащить своего друга по направлению к лестнице на первый этаж. Тот отчаянно упирался, но стоило девушке шепнуть ему что-то на ухо, как он покорно расслабился.       Джим дождался, когда они не скрылись из виду, прежде чем, наконец, спросить:       — Что это сейчас было?       — Не могу говорить наверняка… — с тихим смешком начал Адам. — Но в течение следующих недель они растрезвонят на всю округу, как им удалось спасти своего приятеля от гнева приехавшего из-за границы мафиозного босса.       — Они правда так решили?       Это умозаключение… имело определенный смысл. Любой завсегдатай подобных мест без особого труда поймёт, насколько сильно аугментации Адама превосходят по стоимости импланты остальных работников клуба, как и то, какой именно человек может позволить его компанию.       Так что вывод детишек не был таким уж неожиданным.       Когда Адам взглянул на него в этот раз, Джим поймал себя на том, что смотрит в яркие зелёно-золотые глаза. Из-за окружающего шума он упустил момент убирания защитных линз. Они были далеко не в одиночестве — вокруг них бушевала вечеринка, — но затенённый альков и кусочек свободного пространства, отделяющий их от остальных посетителей, создавали у него ощущение, что они здесь только вдвоём.       За последние несколько месяцев он привык к глазам Адама. Но не к тому, как они сейчас на него смотрели: абсолютно тепло и так, словно единственным желанием их обладателя было поскорее прикоснуться к Джиму.       Джим не знает, как он сейчас смотрит на Адама, но у него было стойкое ощущение, что все эмоции ясно читаются на его лице.       Ему по факту никогда не удавалось скрывать что-то от Адама.       Боже, он хотел его.       Адам подошёл ближе. Джим мог видеть каждую морщинку и поблёкший от времени шрам на его лице, мог видеть, как его язык быстро пробежался по губам, прежде чем он неожиданно сипло отметил:       — Ты отлично вжился в роль.       — Верно, — после короткой паузы ответил Адам. Жар в его глазах потускнел — он сделал шаг назад, — и Джим инстинктивно сократил это расстояние.       В течение неимоверно долгой секунды ни один из них не произносил ни слова. Сердце Джима колотилось; его пальцы жаждали протянуть руку и коснуться кожи Адама или углеродного волокна его рук. Музыка и мерцающие огни превратились в тусклое марево на периферии сознания.       — Здесь имеются… приватные комнаты, — наконец выдавил Адам. — Мне кажется, что безопаснее переговорить именно там.       Мысли Джима остановились, когда он понял, что предлагает Адам. Должно быть, он неправильно истрактовал его слова, но чутьё подсказывало: никакой ошибки не было.       Он — директор ОГ29 и начальник Адама. Он не имеет права на подобное, особенно учитывая, что он и так потакает каждому первому дурному плану Адама… Просто потому, что банально ему доверяет — даже несмотря на лондонские события, которые основательно подкосили его человеколюбие.       Но даже если и так — нельзя сломя голову слепо гнаться за тем, чего ты хочешь. Или, вернее, за тем, кого ты хочешь.       — Я тебя понял, — невозмутимо кивнул Джим. А затем, идя на самый идиотский риск в своей жизни, добавил: — Думаю… снять комнату — это действительно удачная идея.       На губах Адама промелькнула быстрая, едва заметная улыбка, и он взял руку Джима в свою, гладкую и прохладную, прежде чем утянуть его обратно в людскую толпу.