Окно напротив

Я уже жалела, что наорала на Димку, а не объяснила про парня нормально: он мне понравился не сам по себе, а тем, что раньше никто никогда не читал мне стихи и не целовал руки. Не думала, что это настолько приятно и романтично. Когда рассказала Тасе из-за чего поругалась в очередной раз с Димкой: «парень прижался в автобусе», она сразу сказала, что это ревность, а раз ревнует, значит, у него ко мне чувства. А когда я сказала, что он меня обозвал «легкодоступной», озадачилась: - Ты делаешь что-то не так, его в тебе что-то раздражает. Проанализируй свои поступки и постарайся понять, в чем совершаешь ошибки. Возможно, он хотел бы с тобой встречаться, как с девушкой, но твое поведение его отпугивает и настораживает. Подумай, почему вокруг Милены полно парней? - Потому что красивая, - сказала уверенно. -Она умеет с ними себя вести! А тебя не поймешь, то ты Димку к себе приближаешь, то гонишь от себя. Знаешь, какой он есть, что с другими парнями в автобусе зажимаешься? Да еще и на его глазах! Поэтому он и считает тебя легкодоступной. А девушка должна быть гордой, но мягкой! – И Таська вскинула голову, желая показать, какой должна быть девушка. Я несколько дней решала дилемму, ища свои ошибки: почему Димка считает меня блудливой и распущенной, а Милену нет? Почему ей разрешено кокетничать с другими, и она остается порядочной, а мне строгое табу - один раз послушала стихи про любовь и сразу попала в «легкодоступные»? Тася советовала открыться Димке, рассказать о своих к нему чувствах откровенно, возможно, после этого он мне будет больше доверять и станет мягче. Вот если бы можно было посоветоваться с более опытным человеком. Хорошо у Димы есть Фукачев, он во многих жизненных вопросах опытный, всегда даст дельный совет. А мне где найти такого, кроме Таси, у которой жизненный опыт только в лице Юры? Может, у Милены совета спросить? У нее опыта больше чем у Таси и Фукачева вместе взятых. О том, что Милена приехала с юга, узнала, увидев, как в ее комнате вечером зажегся свет. А утром следующего дня она пришла ко мне. Милена и раньше была красивой, а сейчас неотразимой стала – бронзовый загар, выбеленные солнцем волосы, глаза большие, с черными ресницами, голубые-голубые. С какой-то особой нежностью поцеловала меня в щеку, чего раньше никогда не делала, осмотрела с ног до головы, засмеялась: - Представить не можешь, как я скучала по тебе. Мне столько тебе надо рассказать. Кофе для начала сделай. Мы уединились в комнате, попивая кофе, вели непринужденный разговор, где Милена хвасталась проведенным отпуском: - Если бы не родители, отдых получился бы прекрасным! Познакомилась с девушкой, она жила в соседнем домике, мы с ней все время проводили – танцы, кино, рестораны. Она меня буквально спасла от родительского контроля. – Пожала нежно мою руку, заглянула в глаза, засмеялась. - Только не ревнуй, все равно я о тебе помнила и думала. Ооо! Как же мне хочется стать быстрее совершеннолетней, уйти из дома и начать самостоятельную жизнь, делать то, что хочу. Мать, с ее чопорной добродетельностью, отец, который ничего не умеет, только «строить», и, боже упаси, если что-то будет не по его! Они это называют "воспитывать ребенка". Но сами заняты своей жизнью, только делают вид, что у них дружная семья, со строгими моральными устоями. Я бы ни за что не призналась, что мой отец смотрит на сторону. Впрочем, не представляю, чтобы он маме изменял. Кому он нужен – старый, больной, уже два раза операцию делали, ему не до измен, у него желудок больной. Мама тоже вряд ли имела любовника, у нее одна забота: чем накормить и на чем сэкономить? - Ну, а ты как жила без меня? – Милена завела мне прядку за ухо, погладила нежно. – Многим парням вскружила голову? - Не многим, но одному, кажется, да! – Ответила гордо. У Милены застыла улыбка на губах. – Скажи, как узнать, что парень к тебе неравнодушен, что ты ему нравишься? Милена шумно выдохнула, сразу повеселела. - Ухаживает за тобой, приглашает на свидания, оказывает знаки внимания, например, сумку с картошкой из магазина помог поднести? - весело хихикнула. – Или он тебя подарками забросал? Ах, я поняла, - всплеснула руками, - он угостил тебя мороженым! - Не угадала. Вернее, угадала, но не совсем. – Я загадочно улыбнулась, Милена терпеливо ждала. - Он закатил мне сцену ревности, когда увидел, как я обнимаюсь с другим парнем. - Что?! – Милена нахмурилась, и это было не наигранно. - Один тебе сцены ревности закатывает, другой обнимает! Да я смотрю, ты здесь без меня совсем от рук отбилась! Тебя на минуту нельзя оставить без присмотра, обязательно влезешь в очередную историю. Сколько раз тебе говорить: мужчины существуют только чтобы выполнять капризы и прихоти женщины, делать ее жизнь ярче и разнообразнее, в остальном от них одни беды. И кто этот ревнивец? – Смотрела хищно, затаившись. Я подумала, что называть имя Димы еще рано, вдруг я ошибаюсь на его счёт, поэтому неопределенно пожала плечами. Милена обиделась, что я с ней не так откровенна, как раньше. - Ну не хочешь говорить, и не надо. И что, он приглашает тебя на свидания? - Он смотрит не так, как остальные парни, а прямо, словно хочет в глаза заглянуть. – Я рассказала, как Дима смотрел на меня зимой, потом на пляже, как назвал «родной», когда меня ударил маньяк, а потом приревновал к нему. - Вот значит как, - задумчиво произнесла Милена, и больше ничего выпытывать не стала (к моему разочарованию). - Давай музыку послушаем. – Не спрашивая разрешения, включила мой старенький магнитофон, комната наполнилась нежными звуками скрипки. У Милены расширились глаза. - Ты это слушаешь? - Да. Мне нравится классическая музыка. Не вся конечно, что-то серьезное я не понимаю, не хватает музыкального образования… - Ты удивительная, - сказала тихо Милена, погладив меня по щеке. - Чем больше узнаю тебя, тем больше тебе удается меня удивить, я не встречала другую такую. – Смотрела пытливо. - А что если скажу: будь я мужчиной, влюбилась бы в тебя. – Гладила меня по волосам, запуская в них пальцы, прикасаясь к затылку. У меня мороз шел по коже от затылка по спине, я как под гипнозом стояла перед ней, не шевелясь, боясь вспугнуть блаженство от прикосновений. - На море все время представляла тебя рядом с собой, вспоминала, как ходили на пляж, как ты сняла с себя сарафан… Красоту твоего тела под платьем не видно, можно только представить… а я видела, у тебя стройные длинные ноги, упругая попка, грудки такие, что их хочется целовать… - Лицо Милены было так близко, что расплылось белым пятном. – Закрой глаза, представь, что я тот самый мальчик, которого ты любишь. Я вовсе не хотела закрывать глаза, но ресницы сами собой сомкнулись, и я почувствовала на губах прикосновение ее губ. Для меня это было, как ушат холодной воды – я целуюсь с девушкой! С девушкой!! Самое ужасное - осознавая, что происходит, стояла не двигаясь, не протестуя, наоборот, прислушивалась к своим ощущениям, понимая, что происходящее мне нравится. Милена отстранилась, я сразу открыла глаза, она смотрела вопросительно: - Тебе понравилось? Помнишь, хотела научиться взрослому поцелую? – И я не успела ответить, как она приникла к моим губам смело, ошеломив меня второй раз. Это было так классно, настолько сильно и нежно одновременно, что потянулась к ней телом. Во время поцелуя, даже не заметила, как она расстегнула мне на платье пуговицу за пуговицей, припала ртом к шее за ухом, а потом, покусывая губами, скользнула по шее вниз, к груди, к границе бюстгальтера… Именно это меня привело в сознание, я успела подумать, что мы делаем что-то неправильное. - Ну все, хватит! – Отскочила от нее, торопливо застегивая платье. У Милены на лице отобразилось недоумение, растерянность, она тяжело отступила назад, тихо спросила: - Не поняла, тебе не понравилось, что я сделала? Что-то не так? - Причем здесь понравилось, не понравилось... Это ненормально: девчонке целоваться с девчонкой, а не с парнем. Фу, словно жиру наелась, - невольно утерла губы, смазывая остатки поцелуя. Милена смотрела на меня изумленно, а потом запрокинула голову назад и рассмеялась, всхлипывая на каждый вдох, под прикрытыми ресницами у нее блестели слезы. Я отвернулась, торопливо приводя себя в порядок, со стыдом вспоминая, какой на мне лифчик… - Я пошутила, - сказала Милена. – Ты что, приняла все всерьез? Это была шутка. - Я так и поняла… - Мне хотелось продолжения, тело, разбуженное поцелуями, просило продолжения… Меня тянуло к Милене так, словно она была магнитом, а я гвоздиком. Я от Димки такого возбуждения не получала, когда поцеловались зимой. Ужас, ужас! - Скажи спасибо, что показала, какой кайф можно получить от поцелуя, - разозлилась обиженно Милена, что ее наука для меня оказалась лишней. – Попался бы какой-нибудь козел, который сам ничего не умеет, а только от тебя требует виртуозности, и заложил бы комплекс неполноценности до конца жизни. - У меня уже комплекс, после того, что сейчас было, - продолжала упрямиться, прислушиваясь к себе (тело, кажется, стало успокаиваться). У меня было тогда такое чувство, словно вылезла из грязи и не успела отряхнуться, и одновременно настолько хорошо, что подумала: а вдруг я «ненормальная», и Милена это поняла, поэтому решила испытать? Взглянула на нее с надеждой, что ей удастся опровергнуть мое предположение, но она молчала, внимательно наблюдая за мной. - Ты меня развратила! – выпалила обиженно, желая свалить на нее вину за происшедшее. - Я?? – захлопала ресницами, как кукла. – А может, ты действовала на подсознательном уровне и потому дала себя поцеловать? Может, ты втайне, и от себя тоже, скрытая лесбиянка, и потому не подпускаешь к себе парней и не влюбляешься в них? - Что?! – Ее предположение меня чуть с ног не сбило. – Что?! Да если хочешь знать, я давно уже влюблена, и у меня нет парней потому, что мне никто не нужен кроме Димки Куприянова. Я нормальная! Может, ты?! – Я замерла, пораженная, почему эта мысль мне не пришла в голову раньше. Милена гордо вскинула голову. - Вокруг меня полно особей мужского пола, это я напоминаю, если забыла, я от них отбиваться устаю. - Вот именно! «Устала», потому для разнообразия решила переключиться на девочек. Как таких называют, которые и с мальчиками и девочками не брезгуют? И давно ты на девчонок перешла? Твои подруги на машинах тоже из секс-меньшинств? – Милена схватила свою сумочку, выскочила в коридор, я следом за ней. - Ладно, давай сделаем вид, что ничего не было. Глупая шутка, не обижайся. Милена открыла входную дверь, обернулась на пороге, демонстративно вызывающе окинула внимательным взглядом. - Конечно, это была просто шутка, ты все не так поняла. А вздумаешь рассказать о ней кому-нибудь, поверят мне, а не тебе… - Усмехнулась коварно, тихо спросила. - Говоришь, влюблена в Димку Куприянова? Жаль. – Она захлопнула за собой дверь. Я весь день места себе не находила, анализируя поведение Милены, вновь переживая свои чувства, невольно прикасаясь к губам, до сих пор ощущая на них поцелуй. Нечаянно взглянула на себя в зеркало и удивилась: я стала другой! И нос и рот все те же самые, как были раньше, но сейчас из меня словно свет сочился, шедший через глаза, кожу… Опять вспоминала, сопоставляя поведение Милены с сегодняшним происшествием: она всегда меня выделяла, с первого дня знакомства. Всегда то приобнимет, то погладит, а то и поцелует в щеку или шею, и носиком при этом потрётся. Но мы с Танькой тоже можем обняться, поцеловаться в щёчку при встрече и расставании, это не значит, что мы с ней ненормальные. Да после сегодняшнего, я к сестре близко не подойду… и к маме тоже, на расстоянии общаться будем… Дурдом какой-то! Вечером у Милены загорелось окно, за задёрнутыми шторами не было никакого движения. Интересно, что она делает, о чем думает? Страдает, переживает, или наоборот, равнодушна к происшедшему и уже забыла обо всем? …Утром принялась за уборку квартиры – моя святая обязанность, пока родители и Тася на работе. Налила в ведро воды, выставила швабру в коридор, и тут раздался звонок. Удивляясь, кого принесло в такую рань, когда нормальные люди еще в трусах по дому ходят, открыла. На пороге стоял Дима. Не спрашивая разрешения, не дожидаясь приглашения, решительно отодвинул меня в сторону, прошел на кухню, буркнув что-то вроде «поговорить надо». Снял табурет со стола, сел, положа ногу на ногу, смотрел на меня с вызовом. - Ну, и когда это я тебе сцены ревности закатывал? Смотрел «как-то не так», - передразнил кого-то, изобразив рукой в воздухе сложный вентиль. - Ты чего треплешься, что я тебе прохода не даю, что влюблен в тебя? И ревновать я тебя не собирался, плевать с кем ты там жмешься и лижешься по углам. Да хоть в кровать с ним ложись, мне все равно на тебя! Сказать, как я к тебе отношусь? – сощурил зло глаза. - НИКАК. Я тебя в упор не вижу, ты для меня ноль! Для меня Артемина больше на девушку похожа, чем ты. - Он поднялся, смотрел с незнакомой мне ненавистью. - И чтобы больше к Милене с таким похабным предложением не подходила! Она нормальная! Если хочешь знать, мы с ней уже давно вместе, и я ее считаю своей девушкой. Его заявление вывело меня из состояния ступора, и наконец удалось вздохнуть полной грудью. На шее у него виднелся неровный круг, словно от укуса. Он почувствовал, куда я смотрю, первым его движением было прикрыть засос, но потом демонстративно убрал руку, жестко усмехнулся: - Еще раз говорю: Милена нормальная, ее тянет к парням, и вчера она это доказала. А вот ты подумай над своей психикой, может, тебе к врачу обратиться? - В коридоре с грохотом упала швабра, мы одновременно вздрогнули и обернулись на звук. Димка стремительно как пришел, так и ушел, с вызовом захлопнув за собой дверь. Я подошла к окну, ждала, когда он выйдет из подъезда… Значит, вчера он встречался с Миленой и между ними было то, о чем я думать стеснялась. И она свалила происшедшее на меня, на мою очередную фантазию. Главное, оправдаться не знаю как, что бы теперь не сказала, все окажется не в мою пользу. Милена первой подсуетилась, опередив меня во всем, даже из мальчика Димочки сделала мужчину Дмитрия, который за свою девушку на любого грудью попрет… Дима вышел из подъезда, прошел до середины двора, обернулся на мои окна и пошел в сторону подъезда Милены… Как он сказал: «ты для меня ноль». Исчезни я сейчас из этого мира, он бы не заметил моего отсутствия, спокойно продолжал бы жить. Даже в Артемину, пьянчужку из нашего двора, которую женщины дружно презирают, а мужчины брезгливо обходят стороной, можно влюбиться, а я настолько невзрачна, что во мне трудно рассмотреть женский пол… Я стояла у окна, смотрела на окна напротив и тихо плакала, стирая слезы со щек, понимая, что между мной и Димой все закончилось, так и не успев начаться… Вечером пришла мама с работы, устало прошлась по комнатам, заглянула в пустые кастрюли, что стояли на плите, пришла ко мне. Я сидела на кровати, обхватив ноги, положив голову на колени, ни о чем не думая – я ноль, а у ноля чувств и переживаний нет. - Почему поесть не приготовила? - спросила строго мама. – Знала же, что придем с работы голодные, усталые, а ты целыми днями сидишь дома, ничего не делая, даже картошки не нажарила. - Сейчас приготовлю, - сказала тусклым голосом. - Полы почему не помыла? Подмести подмела, а как была под шкафами пыль, так и осталась. Хоть бы тряпку намочила для приличия. - Помою. Завтра. Меня сегодня в этой жизни нет, я ноль. Мама открыла было рот, желая ответить, но не нашла слов для вразумления, не поняв, о чем я. Мне не хотелось ничего объяснять, зная, что она не поймет. Вообще ничего не хотелось. Заканчивались последние каникулы моего детства, я в один день вдруг повзрослела. Мне надо было учиться жить жизнью взрослого человека. Сегодня столько всего произошло, моя жизнь перевернулась, я стала другой, а этого никто не заметил, меня по-прежнему считают нулем. С Димой и Меленой мы встретились 1 сентября, на торжественной линейке у школы. Милена, окруженная мальчишками, весело смеялась, раздаривая направо и налево улыбки, заметив меня, состроила сострадательное лицо, вопросительно приподняла брови, словно спрашивая: ну, ты как? Приподняла руку, шевельнула пальчиками: привет! Что-то сказала Диме, стоящему рядом с ней, он обернулся на меня хмуро, а потом стал так, чтобы не видеть меня, и больше уже не замечал (я же ноль!). Нарочно приобнял Милену за талию, притянул к себе, ставя всех в известность: она его девушка, чтобы к ней никто не смел приближаться. На меня налетела счастливая Танька, обняла, чмокнула в щеку, чем ввела меня в тихую панику – я шарахнулась от нее в сторону. - Ты чего? – Не поняла Танька моего испуга. Но тут ее мысли перескочили на другое. - Люб, правда, что Толик рассказал про Димку? Он реально замутил с Миленкой? По-настоящему?! После линейки разошлись по классам, я привычно двинулась к первой парте, за которой просидела с Димкой 10 лет. Он прошел мимо, к последней парте среднего ряда, сбросил сумку Баранова на пол, сказал небрежно: - Здесь я сидеть буду. Баранов безропотно подобрал сумку, растерянно огляделся по сторонам, неуверенно подошел к моей парте, спросил тихо: - Можно я с тобой сяду? - Садись, - согласилась равнодушно. Мне было все равно, кто со мной будет сидеть за одной партой, я думала только о том, что Милена отняла у меня не только друга детства, первую любовь, но и одноклассника. Она знала и прекрасно понимала, какую причиняет боль в отместку за отказ подчиниться ее прихоти. В первые две недели успела насобирать двоек по всем предметам. Мама хваталась за голову, голосила, что Господь решил наказать ее такими дочерями – одна числилась невестой «урки», а вторая не хочет учиться, а хочет работать дворником. Грозила, стуча кулаком по столу: «Пойдешь работать, узнаешь кок с соком». Что такое «кок» и почему он с соком, объяснить не могла, но продолжала стращать: «Потом узнаешь! Таська уже знает, спроси, как ей работать?» Тася смеялась: «Хорошо! Лучше две смены подряд без отдыха отработать, чем день в школе просидеть!» У меня пропал интерес ко всему, что окружало, только одно заботило – я могла часами стоять у окна, наблюдать за окнами Милены, представляя, чем она сейчас занимается и с кем. В школу и из школы я ходила одна, слыша, как за спиной смеется Милена, как Димка что-то ей рассказывает. Заставляла себя не оглядываться на них, чувствуя острым нюхом ревности, что сейчас они идут под ручку, разогнав всех сопровождающих, чтобы не мешали целоваться дорогой. Иногда я нарочно старалась задержаться после уроков, давая им возможность уйти раньше и успеть попрощаться до того, как я дойду до дома. Но как бы ни тянула, сколько бы ни гуляла, промерзая от холодного осеннего ветра, мокла под дождем, подходя к дому, неизменно заставала в арке целующуюся парочку. Приходилось проходить мимо с гордо поднятой головой, Милена бросала вслед: - Что я ей сделала? Хоть бы объяснила, в чем моя вина, из-за чего дуется? – В голосе звучала искренняя обида. - Не обращай внимания, - советовал Дима равнодушно. – Попсихует и успокоится, она всегда такой была. В эти минуты ненавидела их обоих, желая только одного - отомстить как можно больнее. Но в чем должна была состояться моя месть, придумать не могла – перед Миленой была слаба, а Димка в «наговоры» на нее не поверил бы. Часы, проведенные в школе, стали для меня пыткой. Когда вызывали к доске, нехотя вылезала из-за парты, думая только об одном: не смотреть на последнюю парту. Но не выдерживала, осторожно вела взглядом, упираясь в стену напротив. Дима сидел, опустив голову, или прятался за впереди сидящим одноклассником, а Милена смотрела на меня, уперев кулачок в подбородок и улыбалась. И от этой улыбки у меня словно мозг отключался, даже зная урок, все моментально вылетало из головы, и я впадала в ступор. Если к доске выходили Милена или Дима, я утыкалась взглядом в учебник, затыкала уши пальцами, желая приглушить их голоса. В эти минуты ненавидела их и… сгорала от любви к ним обоим. Мне не хватало общения с ними, скучая по тем временам, когда ходили всюду втроем. Диму, в том, что он предпочел Милену, пыталась оправдать и понять. Я сама говорила, что если бы была мужчиной, отдала бы ей предпочтение. Но Милена! Зачем она так со мной?! Зачем ей мой Дима, которого называла «примитивом», которого не уважала, а только использовала, чтобы тот защищал от Давида… Но теперь принималась оправдывать Милену: Димка такой красивый, мужественный, надежный, добрый. Сколько раз защищал меня от школьных хулиганов, от наездов одноклассников, когда те пытались пройтись по моим умственным способностям… К своему удивлению, наставника и утешителя я нашла в Тасе. После того, как Юру посадили, она стала другим человеком. Раньше, чуть что, сразу хнычет, капризничает, вымогая для себя блага, а теперь больше молчала, по дому ходила тенью. Оживлялась только когда получала письма от Юры, зачитывая их до дыр. В ответ писала на нескольких листах, описывая день за днем, каждое свое действие. Мама неодобрительно ворчала: - Каким он из тюрьмы придет? Пять лет ждать, самые золотые годочки уйдут. Была бы жена, а то ведь никто. - Когда Юра придет мне, будет двадцать три года, - размышляла Тася. – Двадцать три года, это же не старая? - спрашивала у меня. - Ха, конечно! Двадцать три – самый разгар молодости. Мама вышла замуж в тридцать пять и все успела. - Да, - обрадовалась Тася поддержке, - придет Юра и заживем с ним всем на зависть. И больше никогда не расстанемся. Сколько раз замечала, какими завистливыми глазами она провожает меня, когда уходила гулять. Ей, бедной, даже на скамейке во дворе было запрещено сидеть – вдруг увидят Юрины родители, сразу напишут сыну, что его невеста развлекается на стороне, пока он по ее вине «мотает срок». Сколько раз видела, как Тася подходила к зеркалу, внимательно рассматривая свое отражение, печально отходила назад. Как она раньше любила наряжаться, устраивая маме целые концерты за новую вещь, купленную не ей, а тут отдала мне расшитые платья: «Зачем они мне, все равно ходить некуда. Чем моль съест, лучше ты износишь». Обделенная собственным счастьем, Тася решила устроить мое, и принялась вникать во все подробности происходящего. Вначале я стеснялась откровенничать, потом осмелела, рассказала подробности, даже то, как поняла, что по-настоящему люблю Диму, и как он мне сказал, что я для него ноль. Только об одном умолчала, что у меня было с Миленой. Не думаю, что Тася одобрила бы такое поведение, и вряд ли промолчала бы, встретившись с ней во дворе. Она и так ее  не очень жаловала, теперь и вовсе была готова растерзать. - Удивляюсь твоему спокойствию! – говорила возмущенно. - Да если бы какая швабра к моему Юрке подлезла, я бы ей все волосики подергала по одному, а ты молчишь. Вот от таких, как Милена, все беды! Я ее как увидела, сразу поняла: от нее добра не жди, привыкла чужое брать и не брезговать. И Димка хорош, с тобой заигрывал, а чуть шалава поманила, побежал следом, теряя на ходу штаны. В другой раз говорила задумчиво: - Ты на Димку не обижайся, зла на него не держи, может, он влюбился в нее по-настоящему. Сердцу ведь не прикажешь, умом понимаешь, все по полочкам разложишь, а сердце по-другому чувствует. Возьми свой пример, ты знаешь про Диму все, откажись от него добровольно, пожелай ему счастье с другой… Я давно смирилась и приняла его с влюбленностью к другой, но почему–то было больно от сознания того, что я для него всего лишь типа бублика с дыркой. Этот «ноль» не давал покоя, хоть бы слово какое другое придумал, а то "ноль" – пустое место. Милена догнала меня, когда шли из школы. Я видела, как она с Димкой пересекла школьный двор, и специально зашла в библиотеку, чтобы влюбленные успели нацеловаться до моего появления в арке. И что же? Только вышла из библиотеки, догоняет меня Милена и, храня суровое молчание, идет рядом. Я даже оглянулась: где там Димка задержался, но его позади не было. - Чего тебе? – спросила сухо. Не утерпела и съязвила. - Ты сегодня одна, без охраны, не боишься, что патлы сейчас поотрываю? - Перестань, - сказала устало и обреченно. - Объясни, что происходит у нас с тобой? В чем ты меня обвиняешь? - спросила таким тоном, что я растерялась, на минуту потеряв нить разговора, почувствовав легкий упрек: а правда, в чем она виновата? - «У нас с тобой»? – через минуту пришла в себя. – У меня с тобой нет никаких общих дел. - Если обижаешься за Куприянова, - продолжила Милена, словно не слышала меня, -  я не виновата, он сам так решил. У меня был с ним откровенный разговор, я предоставила ему выбор, чтобы между нами не было никаких острых углов. Он выбрал меня, сказал, что объяснился с тобой… - Объяснился более чем доходчиво, - усмехнулась, вспомнив, как орал на меня на кухне. Взглянула на нее коротко, в сердце словно иглу загнали по самое ушко, не выдержала, приниженно взмолилась. - Он же не нужен тебе, ты его не любишь, отпусти его… - Я его не держу, - усмехнулась холодно. Я стала перед ней – жалкая, беспомощная, она стояла, гордо приподняв голову, готовая к вызову. - Тогда, на пляже, ты дала точное определение своего отношения к Диме, ты пренебрегала им. Но как только у нас с тобой произошло ЭТО, и я тебе отказала, нарочно приблизила его к себе. - А хоть бы и нарочно, - ответила с вызовом. – Хотела показать, как на самом деле Димка относится к тебе, чтобы на его счет больше не было иллюзий. Придумала, что он верный и благородный, а я показала, что он не настолько белый и пушистый, если легко и просто шестнадцатилетнюю дружбу с тобой заменил другой, только по одному намеку, что может обломиться что-то на стороне. - Осторожно попыталась взять меня за руку, но я убрала руку за спину, на всякий случай отойдя от нее в сторону на два шага. Она усмехнулась. – Я всегда говорила: мужчине доверять нельзя, они твари, с легкостью переступающие через тебя, когда на горизонте появляется более выгодное предложение. Женщина совсем другая, она по природе ищет любовь, а найдя ее, борется за нее до конца. - Попыталась вновь взять за руку, я резко ответила: - Нет! Этого не будет! Не надейся, что уговоришь. - Будет, - усмехнулась уверенно, – я вижу, как ты на меня смотришь. В этом у меня большой опыт, я не ошибаюсь. Возможно, ты сама еще не понимаешь, что с тобой происходит, чего хочешь, ну что ж, я дам тебе время осознать и познать самое себя, - засмеялась тихо, и у меня от ее смеха мурашки пошли по коже. - Хочешь, теперь Я покажу Куприянову, как отношусь к нему, и ты увидишь, как он поведет себя. Рассказать, что станет делать? Побежит к тебе жаловаться на меня подлую, будет искать в твоих объятиях утешение, до нового выгодного варианта. - Вздохнула разочарованно. - Мужчины так предсказуемы, у них нет никакой фантазии. Но когда покажу тебе настоящего Куприянова, ты признаешь мою правоту? Останемся по-прежнему подругами, несмотря ни на что? – Заметив, что я вновь насторожилась, улыбнулась. - Обещаю не настаивать и ни в чем тебя не торопить. В отличие от мужчины, я умею держать слово и ждать нужного часа. Подойди сегодня к окну в шесть часов, посмотри в мои окна, спектакль, который будет разыгран, посвящаю тебе. – Она протянула руку и в этот раз я не отошла от нее, взяла ее узкую ладонь в свою. – Я скучала по тебе эти дни, мне не хватало общения с тобой. Я усмехнулась – она сказала то самое, что чувствовала я сама… В шесть часов вечера подошла к окну, в комнате Милены включен яркий свет, шторы непривычно распахнуты настежь, что видна вся комната, как сцена в театре. Милена стояла у окна и разговаривала с кем-то, кто находился в глубине комнаты… Во двор вошел Дима, сразу свернул к подъезду Милены… Откуда-то с боку к Милене подошел парень, обнял ее, они разговаривали, а потом принялись целоваться. В этот момент дверь комнаты открылась, вошел Дима. Он так и застыл на пороге, парочка повернулась к нему, не разъединяя объятья, да еще Милена положила парню голову на плечо. Дима развернулся и ушел. Милена повернулась к окну, помахала мне рукой, задернула наглухо шторы, ее тень мелькнула и исчезла в глубине. Спектакль закончился, принимаем бурные аплодисменты, зрители могут расходиться… Через несколько минут у нас раздался звонок, мама крикнула: - Люб, к тебе Дима пришел. Я вышла в коридор, из комнаты выглянула Тася, из кухни вышел папа, пожал Димке руку, как взрослому. Вокруг него поднялась ненормальная суета, каждый тянул в свою сторону, только я стояла в стороне, вспоминая слова Милены: «К тебе побежит, на меня, подлую, жаловаться». Прибежал! Милена-то права оказалась. Ну, у нее опыта-то сколько, издалека видит, чего мужчина стоит. Интересно, что будет говорить в свое оправдание, каким тоном и какими словами?.. Представила его жалким и ничтожным… - Люб, мне с тобой поговорить надо, - сказал Дима, обвел взглядом присутствующих, предупредил строго. - Наедине. - Проходи, - указала на дверь своей комнаты. Прежде чем включить свет, задернула шторы, чтобы не показывать ответный спектакль Милене. Прислонилась к стене, сложила руки под грудью, ждала, когда начнет обличать Милену, оправдываясь в предательстве. Димка, опустив виновато взгляд, выдавил из себя через силу: - Люб, прости меня за те слова, что сказал тогда на кухне. Я был злой, не сдержался, наговорил лишнее. Я был не прав… - Вот как?- удивилась, что разговор начат не с обличения Милены. – Я стала для тебя что-то значить? Из нуля превратилась во что-то? - Люб, - поднял на меня взгляд, полный отчаянья, - я, правда, сожалею. Мучился, что поступил с тобой так, наговорил всего, и, только когда остыл, понял, что сделал. В меня словно бес вселился. - Бес по имени Милена. - Не говори так о ней! – Вскинулся требовательно. – Я все в ней вижу, но она для меня все равно лучшая. - Лучшая даже после того, как узнал, что она поступает так же, как и ты? С легкостью меняет парней, целуясь с первым встречным? - Я не понял, это что? – Он смотрел на меня лихорадочно, что-то соображая. Указал на окно. – Ты видела? Так это уже не первый раз? Ох, с каким бы удовольствием я бы подтвердила его догадку, чтобы окончательно уничтожить Милену, но врать, значит - опуститься до ее уровня. Никогда не умела врать с выгодой для себя! - Насчет других парней не знаю, но Милена сама просила подойти к окну в шесть часов, показать спектакль с твоим участием. - Смотрела и наслаждалась: ну, как тебе, что испытываешь, когда понимаешь, что тебя использовали в очередной игре? - Хочешь скажу, что на самом деле происходит? Ты ей не нужен, она это делает не ради тебя. Ты ее очередной подопытный кролик, на твоем примере доказывает мне свою правоту, на тебе оттачивает уроки мастерства манипуляцией мужчинами. - Я тебе не верю, - рухнул Димка на кровать, смотрел на меня снизу вверх с несчастным видом. - А Милене поверил сразу и во всем. Она про меня гадости наговорила, ты выяснять не стал, правда ли это, сразу с кулаками набросился. Ты меня с детских лет знаешь, мы с тобой через столько испытаний прошли, я тебе никогда не врала, и ты лучше других знаешь, на что я способна. А ее знаешь меньше года, и к ней доверия больше, чем к самому себе. Дима со стоном прикрыл глаза, видно было, как ему больно слышать от меня такую отповедь. Тихо сказал: - Если бы ты только знала, как я ее люблю… - Посмотрел в сторону окна, сказал задумчиво. - Как далеко она и как близко одновременно. Люб, пожалуйста, в счет нашей детской дружбы, не мешай мне бороться за нее. Она сказала, если мы не помиримся, больше к ней не подходить… - Что?! Так вот почему ты здесь! – Завопила я, сраженная новым открытием. Милена, лживая тварь, над нами обоими проделывает эксперименты, сделав не только из Димки, но и из меня подопытного кролика! Ему она сказала одно, послав ко мне с извинениями, мне другое – вроде бы как он настолько подл, что использует меня, в итоге обоих нас заставив поучаствовать в своей игре пешками. Представляю, как она сейчас ржет в своей комнате, что в очередной раз удалось кого-то развести, при этом остаться в стороне. Мне еще больше захотелось отомстить Милене, сорвав с нее маску, пусть Димка наконец увидит истинное ее лицо. - Люб, пожалуйста, скажи завтра Милене, что мы с тобой помирились, что между нами по-прежнему дружеские отношения. - Какая ей разница, будем мы с тобой дружить или нет? - Она переживает из-за нас… - Ой, успокойся, не из-за кого Милена не переживает, только за себя. – Отмахнулась небрежно. - Ты с Кругловым недавно пособачился, что-то она вас не кинулась мирить, ей было все равно. Ладно, ради тебя скажу, что помирились, доволен? Пусть порадуется напоследок, что вновь «вышло» по ее. - Учти, - взглянул на меня строго, - если ты попытаешься встать между мной и Миленой, начнешь строить свои козни… - Не переживай! Милена не тот человек, который смиренно примет чужой прессинг, она умеет постоять за себя, сразу в обратное получишь, это я уже проверила на себе. С ней лучше не ссориться, если хочешь дожить до старости. - Не делай из нее монстра, - посоветовал Димка холодно. – Мы можем с тобой опять поругаться, так и не успев помириться. Я поняла: он уже успел возвести в ранг ангелов Милену и переубедить его, что крылышки у нее черные, будет тяжело. Надо действовать другим методом, рассказывать правду о Леди Красоты бесполезно, не поверит ни одному слову, еще меня обвинит в излишних наговорах, и я как всегда останусь крайней. Димку я терять не хочу, я за него бороться буду… своим способом. - Ладно, иди, можешь быть спокоен, завтра скажу, как надо. В честь детской дружбы хочу, чтобы ты был счастлив… если тебе удастся быть счастливым с Миленой. Но Димка на последнее пожелание не обратил внимания, прежде, чем выйти из комнаты, радостно пожал мне руку выше локтя - своего рода благодарность за понимание. Когда за ним захлопнулась дверь, я тяжело опустилась на кровать, закрыла лицо ладонями – оказывается, быть великодушной и совершать взрослые поступки нелегко. Интересно, на сколько меня хватит?