Окно напротив

По утрам мама стучала в мою комнату, приоткрывала дверь: - Дим, завтрак на столе, вставай, давай, пока горячее. Я поднимался, по привычке делал гимнастику при открытой форточке, принимал душ, завтракал с отцом за одним столом. Во время завтрака он обычно читал газету, далеко отведя от себя руку в сторону. Мама в халате поверх ночнушки, в бигуди, подавала на стол. Ей все время было некогда, она как всегда опаздывала, спокойный завтрак за столом не для нее. После завтрака шли с отцом на троллейбусную остановку, доезжали до завода, на котором вместе работали – он экспедитором, я электромонтажником 2 разряда. Группа, в которой работал, считалась элитной, в нее так просто с улицы было не попасть, нужен большой блат. Я проверял спайку проводов менее элитных групп, но в основном меня использовали как простую рабсилу – подай, принеси, отволочи назад. Обучать премудростям контроля меня не собирались, потому как понимали - не сегодня-завтра придет повестка в армию и забреют меня на целых два года, и больше я на завод не вернусь. И даже если вернусь, за два года тонкости в науке забудутся, и обучать придется заново. Да, стыдно признаваться, но в универ я не поступил, банально не добрал баллов, и на этом моя жизнь вильнула в сторону от получения образования. Мама первое время сильно переживала, сетовала, что ее единственный сын не обобьет пороги заветного универа: «Если бы я не попала в больницу! А ты сутками сидел, не отходил, а надо было заниматься». Даже хотела на поклон в универ идти, объяснить почему ее сЫночка баллов не набрал… Вокруг меня все бегали, кричали, что, пока не поздно, можно подать документы в Пед.: «Ты мальчик, тебя без экзаменов примут». С Миленой поругались, она вопила, что ей парень-электромонтажник не нужен, ей стыдно перед друзьями и своей родней. Я с ней спорить не стал: не нужен, значит, не нужен, ушел тихо, даже дверью не хлопал. Через неделю приходит Миля, расхныкалась, что будет любить меня в любом качестве, даже в образе электромонтажника 2-ого разряда. - Ты хорошо подумала? - спросил на всякий случай. -Я все эти дни думала о тебе и поняла: я люблю тебя. Возможно, впервые в жизни я полюбила мужчину. А ты меня? - Не любил бы, тебя сейчас здесь не было бы. – Я не обманывал, но в то же время понимал: если не буду соответствовать ее уровню, скоро потеряю, она уйдет к более сильному и перспективному. Для нее социальные приоритеты важнее самой большой чистой любви, она не из тех, кто пойдет за милым в шалаш. Мой выбор девушки мама не одобряла. Встречаясь с Еленой Антоновной на родительских собраниях, успела составить о ней мнение: «Высокомерная баба! Муж при чинах, потому и гонора много. А сама из себя ничего не значит». И с Миленой у них ничего не складывалось – Миля старалась на глаза моей маме не попадаться, уйти ДО того, как та придет домой. А если встреча неизбежна, сухо здоровались, отворачивались, словно незнакомые. Я как-то не выдержал, упрекнул Милю, что с моими родителями могла бы быть и поучтивее, на что Милена взорвалась тирадой: - О чем мне с ней разговаривать? О ее больных, скольким из них она сегодня в жопу укол вколола? Или слушать ее притворное сожаление, что я не поступила в московский универ, и мне придется пять лет учиться в нашем сарае? Слушать, что я достойна лучшего, а на самом деле злорадствовать: ты такая же, как наши дети, ни чем не лучше. Я прихожу в аудиторию, смотрю на тех, кто рядом, и выть хочу, осознавая, что, оказывается, подобна им, раз сижу в одном ряду за одним столом. Я от растерянности даже не сразу сообразил, что ответить. - Конечно, наш универ покажется сараем, когда видела себя в Москве. А я бы за счастье считал, если бы поступил в этот «сарай». - Каждому своя ступенька, - заметила с вызовом. - Знаешь, как тетя Вера Гущина говорила: как бы птичка высоко ни летала, все сядут на одну веточку. Довольствуйся сегодня малым, завтра будет лучше. А знаешь, что из нас троих, Люба поступила именно туда, куда хотела, в медколледж? - Ой, «колледж»! - вскрикнула оскорбленно. - При совке «чушок» назывался. Нашел с чем сравнить. - Не важно, как он назывался, главное то, что мы с тобой в наших мечтах обломились, а Люба получила то, что хотела. Не знаю, сумел ли я донести свою мысль до Милены, но она надолго притихла, больше эту тему не затрагивала. Ее родители, узнав, что я не поступил в универ, резко сменили дружеское ко мне расположение на сухое приветствие, каждый раз намекая, что своим присутствием мешаю их дочери заниматься. Одно утешало и радовало, что Милена не прислушивалась к их советам, действуя по-своему, так, как считала нужным. Со временем смирилась, что весной меня могут забрать в армию, и даже строила планы, как будет писать мне письма, верно ожидая сидя у окна, как Пенелопа своего Одиссея. Требовала, чтобы я взял с собой ее фотографию: - Покажешь своим сослуживцам, потом подробно напишешь, как они тебе завидуют. – закусывала хитро губку. - Димчик, если я здесь с кем-нибудь слегка закручу, ты ревновать будешь? - Ты заранее подыскиваешь мне замену? Может, тебя еще благословить на измену с другим? – у самого сердце сжималось: а ведь «закрутит»! И не слегка! Милена сколько раз намекала: если хорошо «постараться» поговорить с ее отцом «по-хорошему», он поможет избавиться от армии. - Можно получить повестку не весной, а осенью, а летом еще раз попробовать поступить. У тебя мать медсестра, она через своих врачей не может достать тебе справку о непригодности к службе? - Например, что я псих, - подсказал варианты диагноза в справке. – Чтобы потом вообще никуда не попасть, ни в армию, ни в институт. Иногда приходил к концу занятий в университете, ждал, когда выйдет Милена в окружении парней, «отбиваясь» от их активного внимания шутками и даже угрозами: «Хочешь неприятности, получишь. Мой адвокат уже на боевом посту, он шутить не любит», - показывала в мою сторону. Однажды я не выдержал, спросил, почему она меня называет адвокатом. - Ты хочешь, чтобы меня считали неудачницей, знали, что мой парень из электромонтажников? Димка, не смеши меня. - А если я буду участковым? – Было интересно, на какую ступень мне надо подняться, чтобы Милена уважала просто как человека. - Ууу, Димасик, я смотрю, ты на очередной скандал нарываешься, - посмотрела на меня мрачно, с прищуром. – Объясняю, если до сих пор не понял: да, мне важно, какой мужчина находится со мной рядом, какую должность он занимает. Я отдам предпочтение престарелому дипломату, а не молодому, ядреному «лошку». Мне важно, сколько денег у моего мужчины, какая квартира и на какой машине он меня возит. И если ты предпочтешь место участкового, извини, наши дороги разойдутся. Хочешь меня добиться, тебе придется пересмотреть сферу своей деятельности не ниже адвоката. Вначале обиделся на ее высказывание – если любишь человека, не важно, какую должность он занимает, важно, что он из себя представляет. А потом успокоился, на холодную голову вернулся к нашему разговору и подумал: а Милена-то права. Очень часто рядом с успешным мужчиной находится женщина, ради которой он затеял этот «успех». Хочешь, чтобы Милена была твоей – расти! Тянись до ее уровня, рядом с Королевой должен находиться Король. Не можешь выдержать напряжения, дотянуться до ее требований – уступи место другому, а сам ищи ту, которой подходишь. Вот тогда и будет в жизни твоей и твоей женщины комфорт и понимание… …Обычно я провожал Милену до арки, не заходя во двор (не хотел встречаться с соседями, которые обязательно начнут допрос: а что, а почему, а где?), вот и в этот раз остановились за воротами, принялись целоваться. Для меня наш прощальный получасовой поцелуй стал ритуалом, Милена не спорила, не ссылалась, что на морозе лопаются губы, знала, пока не получу от нее, что хочу, от себя не отпущу… И вот стоим с ней в арке, вдруг Миля говорит: - Смотри, кто идет, сто лет не виделись! Оборачиваюсь, к нам приближается Люба в обнимку с парнем. У меня буря эмоций, не знаю, какая главенствует – радость от встречи, любопытство (кто это с ней?), или ревность: быстро ты мне замену нашла, значит, любовь твоя была не настоящая, как когда-то утверждала. Главное отметил, что Люба не кинулась радостно, а остановилась в нескольких шагах, смотрела, как на чужого, равнодушно. Я не сразу понял, что Милена сказала, только услышал, как парень сказал с вызовом: - Вообще-то я Леонид. В голове промелькнуло: «Ага, значит, Игната разогнала. Быстро у нее. Главное, в именах не путаться». Люба взяла парня под руку, пошли дальше. Милена смотрела им вслед, я невольно на нее – лицо такое, словно Люба ее обидела: брови насупила, губы закусила, глаза сощурила, верный признак начинающегося бешенства. Сказала в пространство: - Полная серость, ты именно такого хотела себе парня? - Тебя задевает, что у Любки новый парень? – спросил с усмешкой. У нее дрогнули ноздри, словно собиралась плакать, втянула в себя тяжело воздух. Я попытался ее обнять, но Миля раздраженно ударила по рукам, отступила в сторону, сказала с досадой: - Все, я замерзла. И вообще, мне завтра к первой паре, мне надо выспаться! – выхватила у меня свою сумку, торопливо прошла во двор, но не свернула к своему подъезду, а остановившись, принялась наблюдать за окнами Любы. - Как ты думаешь, она пригласит его к себе на чай? – Спросила у меня, не оборачиваясь. Из подъезда вышел Леонид, Милена усмехнулась. - Нет, не осмелилась. – Когда парень поравнялся с нами, нарочно сказала так, чтобы он слышал. - Новая жертва нашей Любочки. Бедняжка, мне вас искренне жаль. - Простите, - затормозил парень возле нее, - не понял, вы что-то имеете против Любы? - Что вы, что вы, - засмеялась таким смехом, что у меня внутри все сладко всколыхнулось. – Любочка прелестная девушка, правда, с большими принципами. Мне интересно: как долго вы продержитесь, находясь рядом с ней. - Прекрати, - попытался остановить ее. - Любка нормальная девчонка. Она мне всегда нравилась как девушка… - Что?! – Взвизгнула Милена, забывшись, выходя из образа роковой подруги. – Ну и валите оба! – шандарахнула меня сумкой по спине, побежала в подъезд, не слыша мой окрик. Парень озадаченно посмотрел ей вслед, сказал мне с сочувствием: - Я смотрю, твоя тоже с принципами. - Одно дворовое воспитание, - развел руками. Разошлись в стороны если не друзьями, то и не врагами, что нам делить, если у каждого своя девушка имеется. Засунул руки в карманы, огляделся по сторонам, посмотрел вначале на окна Любы – у нее мягко горел свет, потом на окна Милены – в ее комнате свет вспыхнул сердито. Постоял, пошел в подвал, в качалку, откуда слышались удары о кожаный мешок. Я знал, где могу найти Круглого, он каждый вечер приходил сюда отрабатывать программу минимума, не терять спортивную форму. Перед Новым годом Круглый предложил собраться в общежитии, в компании его институтских друзей. Пригласил приходить с Миленой, утверждая, что, чем больше народа, тем будет веселее. Он, видимо, не понимает: там, где Милена, может получится не веселье, а большой скандал. К ней парни прилипнут, она их стравит, потом стоит в стороне и глазами хлопает: а я при чем? Объяснил Круглому свои сомнения, но он уверенно успокоил: - Не волнуйся, я заранее предупрежу, чтобы к ней не лезли, что ты обладаешь коричневым поясом по карате. А если что, я помогу… Предложение пойти праздновать с Кругловым Милене понравилось, она любила всякие сборища, в компаниях с незнакомыми людьми никогда не испытывала дискомфорта. Куда бы ни пришла, через полчаса каждый мечтал заиметь дружбу. Только для девчонок сразу становилась врагом номер один, являлась яблоком раздора, те не редко ругались со своими парнями вплоть до окончательного разрыва. Поэтому сразу предупредил Милену, чтобы с чужими парнями не заигрывала, вела себя скромно, и девчонок не обижала. Она заверила, что ей нужен только я, что постарается вести себя безупречно. Я усмехнулся недоверчиво, представив ее в образе агнца, почему-то с синим бантом на курчавой голове. Музыка в общежитии гремела так, что на улице слышно было, двери не закрывались, студенты и их гости мотались туда-сюда, таща из ближайшего магазина сумки с бухлом и провизией. Дежурный вахтер закрылся в стеклянной будке, заранее напраздновавшись, спал на диванчике, поджав под себя ноги. Я думаю, его специально напоили, чтобы не мешал свободному передвижению. Миля, как носом чуяла, где именно, на каком этаже будет наша вечеринка, на этаж поднималась уверенно, отвечая на заигрывания парней присоединиться к ним позже. Неизвестно до чего бы договорилась, но взглянув на мое хмурое лицо, подхватила под руку: - Мне не нравится твое постное лицо! Давно пора привыкнуть, что я всегда буду пользоваться у мужчин успехом. Но мне нужен только ты, - поцеловала в уголок губ, желая успокоить. Девчонки, как увидели Милену, уцепились в своих парней мертвой хваткой, но она, оглядевшись по сторонам, небрежно фыркнула: - Одна сплошная серость! Как знала, ничего интересного не будет. К моему удивлению, Круглый пришел с новой девушкой. Он давно жаловался на неуемную Танькину ревность, но не думал, что у них дошло до разрыва. Поинтересовался: серьезно с Танькой расстался, или чтобы нервы в очередной раз потрепать? - Чтобы Таньку подразнить, – хохотнул весело. - Сейчас Танька придет, посмотришь, кого себе нашла. И правда, заходит Танька, а за ней следом протискивается в дверной проем НЕЧТО! Парень больше двух метров ростом, один из тех, кто в автобусе сразу занимает два места и пол задницы еще в проход свешивается. У меня челюсть отпала! - Это кто такой? – Спрашиваю у Круглого, он смеется: - Эдичка. Хороший пацан, но лучше его не дразнить. Он тебе вначале нос расквасит, потом прощение просит, что не так понял. Милена, как Эдичку увидела, вся загорелась – у нее такого экзотичного экземпляра еще не было. И Таньки не побоялась, подскочила к Эдичке, пригласила на медленный танец, он шмыгнул носом, нервно сглотнул, обнял ее своими лапищами, и она исчезла где-то у него на животе, только ножки болтались в туфельках, как у тряпичной куклы. Танька растерянно смотрела на своего избранника – привела, называется, на зло Круглому, Эдичка о ней уже забыл. - Милена серьезно на нем повисла, или на один танец? - спросила у меня. – Смотрятся неплохо, главное, он ее защитить может от любого каратиста, - усмехнулась многозначительно. - Потанцуем? Пусть Круглов поревнует. - Потанцуем, - согласился охотно. – Только Круглый тебя ко мне ревновать не будет, он знает, что я Милене верен. - Вы, мужчины, видите внешнюю оболочку, глубина вам не интересна, - Танька через меня пыталась выговорить обиду на Круглова. - А что нового в вашей глубине? Каждая из вас пытается устроиться поудобнее – поскорее выскочить замуж за обеспеченного и перспективного, и плевать, что у него в душе. - К себе примерь, - усмехнулась жестко. – Ты с Любой сколько лет вместе были не разлей вода, Миленка появилась, в первый же день к ней переметнулся. И плевать хотел, что с Любкой через огонь и воду успел пройти, а у Милены в душе чернота с пустотой. - Ты за Любу не переживай, она в одиночестве не останется. Видел ее недавно, шла в обнимку со своим прЫнцем. Помнишь, слушок по классу пошел, что у ней не та ориентация, оказывается, все вранье. А случайно не с твоей легкой руки этот слушок был? - Ты лучше у своей подружки спроси, - ухмыльнулась язвительно. - Это она с ней на Новый Год целовалась, не я. Кстати, где она? Эдичка и правда сидел в стороне один, Милена куда-то исчезла. Пошел ее искать по комнатам и коридорам, надеясь, что она ушла в «дамскую комнату». Кто-то из парней сказал, что видел ее на балконе, вроде бы с подружкой курила. Я сразу вскипел праведным гневом – сколько раз у нас с ней был разговор насчет курения, и она каждый раз обещала бросить эту привычку, пока не втянулась серьезно. Ненавижу, когда от женщины пахнет пепельницей и от ее рук исходит запах помойки. Подхожу к балкону, смотрю, Миля правда стоит с девчонкой, прикрываясь чьим-то пальто от ветра, внимательно слушает, что та ей впаривает, при этом обнимая за талию, нашептывая что-то страстное. Мне стало интересно: что это у них за разговор такой важный, что даже на мороз не обращают внимание? Прилип к стене, попытался приблизиться как можно незаметнее к приоткрытой двери. - …я только тебя увидела, сразу поняла, что ты из наших… - вещала девчонка. – Я здесь с парнем, он один из наших, так что претензий не будет… Ты шифруешься?... - Я давно в себе разобралась, но мир суров, приходится… слабая, хрупкая девочка. Что я могу сделать против общества, если на нас смотрят, как на изгоев… Уехать бы отсюда, чтобы никто ничего не знал, затеряться в толпе, и чтобы пальцем никто вслед не показывал. - Для этого нужен богатый спонсор,- засмеялась девчонка. Убрала с лица Милены прядь волос, которую трепал ветер, внимательно рассматривала ее. - Знаешь, в чем парадокс? Для того, чтобы освободиться от мужчины, надо продаться сильному мужчине. - По мне лучше один, кем можно прикрыться, чем с десяток… Милена еще что-то сказала, тут же заметив, что окончательно замерзла, надо вернуться назад, пока ее исчезновение не стало заметно мной. Я сразу вышел из тени, словно только что подошел к ним. Подружки переглянулись между собой и засмеялись, Милена притворилась пьяной, подружка прошла мимо меня с брезгливым выражением на лице. - Ты меня уже разыскиваешь, - Милена, потянулась поцеловать. - Мне плохо стало от выпитого, вышла на балкон подышать… - Курила?! - Естественно нет! – фыркнула обиженно. Меня не покидала мысль, что находился сейчас при чем-то очень важном и значимом, но никак не мог выделить эту значимость. Настораживал произнесенный текст и тон, каким был сказан. Милена была совершенно трезва, но увидела меня и притворилась пьяной, зачем? Зачем выдумывать оправдание того, что вышла с девчонкой на балкон? И зачем уединяться на балкон для простого разговора, из которого я не понял и половины? Зря Танька утверждает, что мужчинам не интересно, что у женщины внутри, мне очень хотелось бы забраться в красивую голову Милены и хорошенечко покопаться в ее мозгах, чтобы узнать: что же она собой представляет на самом деле? Мне исполнилось 18 лет. Что я с этого имею? Ничего хорошего. Заметил, что каждый день жду повестку в армию. С одной стороны – быстрее забреют, быстрее отпустят домой. С другой – у нас с Миленой с каждым днем все тяжелее и труднее общение, ушла прежняя легкость, какая была год назад, в школе. Встречаемся все реже, а когда встречаемся, обязательно ругаемся. Милена бесится от любого пустяка: не так сказал, не так обнял, пришел на свидание раньше, опоздал на свидание, и ей пришлось ждать меня целых две минуты! Интимные отношения сошлись на «нет», под любым предлогом отлынивала от них, а если подпускала к своему драгоценному телу, то после долгих уговоров, отдаваясь безучастно и холодно. Однажды у нее вырвалось: - Когда ж тебя в армию заберут, хоть отдохну от обязательств. Главное, повод хороший отшивать других: жду парня из армии, - поцеловала меня крепко. - Обещаю быть тебе верной и других парней заводить в качестве охраны, но не для постели. Мне было не до шуток, понимал, что слова ее легко могут оказаться пустышкой – любой охране надо платить, денег у нее нет, только красивая внешность и тело, которое не хотелось выпускать из рук. Тут еще мама подливала жару, чуть что, сразу причитывает: - Другие родители связи ищут, любыми путями детей своих защищают, а мы своего, как блохастого щенка из дома выпроваживаем: иди сынок, отдавай долг Родине. Отправят в горячую точку! - Клавдея, – урезонивал папа, – не нагнетай обстановку. У нас в стране сейчас все спокойно. - Они нарочно в новостях не говорят, чтобы не настраивать народ против президента, – упрямилась мама. – А если новая Чечня? - Ты еще Афганистан вспомни, - терял терпение отец, но сам начинал нервничать. - Клавдея, давай ты на кухню пойдешь… Я их слушал и думал: если начнется какая заварушка, меня все равно не убьют! Кого угодно, только не меня. Мужики на работе меня поддерживают, то ВОВ вспомнят, то Афган, то Чечню. Особенно Славка Чеченец любит расписывать свою службу в красках. Я смотрел на него и думал: вот приду с армии таким, как он – у него с головой не в порядке, время от времени что-то накатывает, и тогда он с табуретом наперевес бегает за мастером, желая его убить. Не был бы он сыном начальника цеха, давно бы уволили, а так сидит в дальнем углу, распаивая старые разъемы. Приехал к Фукачеву домой, у него Варвара беременная, ходит, за спину держится, «вредничает»: - Степаныч, салат хочу из манго, политый соком гуавы. - Вычитала, что беременным женщинам отказывать ни в чем нельзя, второй день достает меня экзотикой, – пояснил шепотом Андрей, озираясь, чтобы жена не слышала. - Где я ей эту гуаву возьму, я даже не знаю, что это такое, а она в слезы: дай! Я альтернативу предложил гуаву яблочным соком заменить, не хочет. Посидели, поговорили, Фукачев постарался успокоить: сейчас тихо, правительство, наученное горьким опытом, стало осторожнее, не допустят очередной теракт. На прощание сказал: - Повестку принесут, дай знать, приду попрощаться, напутственное слово скажу, - смотрел с грустью. - Ты мне стал вроде младшего брата, разницу в возрасте не чувствую. …Пришел с работы, еще раздеться не успел, мама выходит из комнаты, протягивает какой-то листок, жалобно всхлипывает: - Вот, только что принесли, – на листе жирными буквами написано: «Повестка». - Дим, что делать-то теперь? - Что-что, служить идти. Не век же мне возле тебя сидеть, пора отрываться от подола, идти своей дорогой. - Была бы моя власть, укрыла бы тебя собой, увезла в тайгу, чтобы собаками не нашли, – обняла меня, уткнулась в грудь, орошая рубашку слезами. – Даже в царское время единственного сына не забирали у родителей стариков. - Какая же ты старуха, ты еще родить можешь. - Димка, бесстыжий, такое матери говорить, - засмеялась смущенно. - Говорю, что ты у меня молодая, красивая, и еще можешь родить мне брата или сестру. Мама сделала вид, что обиделась, пошла на кухню разогревать ужин, оплакивая свое горе в одиночестве, со мной в паре это как-то плохо получалось. Этим же вечером отец позвонил в деревню, пригласил тех, кто сможет приехать в город среди недели на проводы. Я уволился с завода, родители взяли отпуск и теперь бегали по магазинам в поисках доступных продуктов, варили холодец и тушили курей с мясом. Вечерами уходил к Милене, которая, услышав про повестку, стала ко мне более нежной и терпимее. Мама настояла пригласить на проводы Гущиных, как-никак не чужие люди, а мне идти к ним было страшно, одна мысль, что увижу Любку, и ноги отнимались… боясь услышать от нее отказ прийти и едкое замечание. От нее можно ожидать что угодно, никогда не предугадаешь, какое сейчас настроение, как отреагирует на простое предложение. И как Милена встретится с ней? Не получится ли очередной скандал? Как ни оттягивал время, идти все же пришлось. Дверь открыла тетя Вера, смутилась, загородила проход, не приглашая войти. - Ой, Дим, здравствуй, а чего ты пришел-то? Ничего себе, встретили хлебом-солью, как родного! Так и хотелось развернуться и уйти, но выдавил из себя улыбку: - В четверг на призывной пункт с вещами, завтра проводы, вот, приглашаю вас, как соседей, все же не чужие… - Погоди, не поняла ничего, - затрясла головой тетя Вера, сильно зажмурившись. – Куда с вещами, какие проводы? Зачем? Из кухни вышел дядя Миша с сигаретой в уголке рта, из комнаты вышла Люба с сантиметром на шее, в тапочках–«зайчиках», в простом халатике, волосы забраны в хвост, рыжей путаной волной рассыпались по плечам. Я ее как увидел, глаз оторвать не могу, смотрю на нее и улыбаюсь, как дурак, чувствую, что скучал по ней до жути, как не хватало ее все время. Она нос конопатый вверх задрала, губы кривит с презрением, а в зеленых глазах сверкает любопытство: чёй-то он пришел? - Да что ты стоишь в подъезде!? – Вскрикнула тетя Вера, за руку втягивая меня в коридор. – Раздевайся, проходи в комнату… Ничего не пойму, какие проводы, если ты в университете учишься на юриста, мне мать Круглова сказала. - Нигде я не учусь. Баллов не хватило, срезался. Я это время на заводе с отцом работал. – Принялся объяснять последние события своей жизни. Тетя Вера подала гостевые тапочки, Любка нос опустила, слушала внимательно, удивленно приподняв брови. - Люба, ну-ка быстро накрой на стол, чай попьем. Дим, я ж не знала ничего. Я Клаву последний раз видела, когда она в больнице лежала. Куда набирают, в какие войска, не знаешь? С нами за столом сидел дядя Миша, время от времени задавая вопросы, Люба сновала из кухни в комнату. Каждый раз заходя в комнату, бросала на меня внимательный взгляд, а я сбивался с мысли и замолкал. Наконец, села за общий стол, деловито разливая по чашкам чай, раскладывая пирожки по блюдечкам. Как бы мне хотелось остаться с ней наедине, поговорить откровенно, как в былые времена. Я не видел в ней сейчас соседку-подружку, она была для меня сейчас взрослой девушкой, настолько красивой, что голова кружилась и воздуха в груди не хватало. У меня ладони вспотели, как хотелось ее сейчас… зажать где нибудь в темном углу. - Люб, придешь ко мне на проводы? – спросил, когда уже уходил, и она одна вышла меня проводить. - А ты Милену предупредил? – усмехнулась язвительно (все же не утерпела, весь вечер держалась, а тут прорвало!). – Она мою кандидатуру одобрит? -Она ничего не знает, я не говорил, что вас приглашаю. Тетя Вера сразу поскучнела лицо: - Люб, может, не ходить? Милена Диме невеста, а ты ему кем будешь, так, соседка бывшая. Милена обидится, приревнует, зачем в такой день людям настроение портить? - Не придешь, обидишь сильно, - сказал Любе, не слушая тетю Веру. - Тогда уже точно все, больше никогда ничего не будет… Когда уходил, оглянулся в дверях на Любу, чтобы запомнить такой – красивой, спокойной. Запомнить на целых два года.   С утра с отцом выносили мебель из одной комнаты в другую, устанавливая столы, переставляя диван. У соседей взяли «в долг» стулья. Первыми приехали из деревни, и конечно, куда же без тетки Наташки! Она едва вошла, сразу отчитала мать, а затем отца, обвинив их в жадности, скупости, что ради такого случая, проводов в армию, не прислали за ней лично в деревню машину, а предложили добираться самостоятельно. Ей пришлось вместе со всеми трястись в колхозном УАЗике, а потом платить деньги за билеты в автобус. Я ее только увидел, во мне сразу всколыхнулось на нее прежняя обида – вот уж кого не хотел видеть, так это ее. После родни пришел Круглый с Танькой. Они после Нового Года помирились и теперь ходили везде вместе, время от времени поговаривая о том, что пора жениться. Следующий гость (вернее, гостья) приехала Милена. Я ее как увидел, сразу понял: сегодня она играет роль безутешной невесты будущего солдата – в газах печаль, уголки губ скорбно опущены, в ладошке зажат кружевной платочек. Вошла в комнату, где сидели наши родственники, потупила взгляд скромный, искоса наблюдая реакцию на свое появление. У тётек-дядек рты изумленно открылись, Лешка громко сглотнул, среди родственников, только что шумно обсуждавших городское гостеприимство, наступила тишина. - Знакомьтесь, моя невеста Милена, - представил им. Все дружно выдохнули и принялись рассматривать Милену, не стараясь скрыть свое любопытство. Она дала им возможность полюбоваться собой, и уже хотела изобразить кротость и невинность, как весь эффект испортила тетка Наташка, ей обязательно надо было именно сейчас вспомнить то, что было сто лет назад: - Вот это я понимаю, невеста! А то выбрал рыжую и конопатую, еще жениться на ней хотел, а там смотреть не на что! С теткой из-за девки в драку полез, люди до сих пор смеются, пальцем вслед показывают. Но я тетка добрая, я тебя давно простила. На нее все зашикали, чтобы замолчала, чем еще больше усугубили положение. Круглый с Танькой недоуменно смотрели на меня, ничего не понимая, Милена медленно развернулась: - Дима, это о чем они? – и пальчиком указала в сторону родни. - Да не слушай ты ее! – Тетя Валя подскочила к Милене, попыталась обнять, как-то отвлечь. – Она у нас без царя в голове. – Набросилась на тетку Наташку. – А тебе так и надо всю правду выложить! За язык тебя тянут, лишь бы скандал навести. - Да что я такого сказала? - изумилась тетка Наташка. – Наоборот, я сказала, что эта невеста подходящая, красавица, а та - рыжая! У нас рыжих своих в роду хватает, не знаем, как от них избавиться. - Да ты замолчишь сегодня?! – Рявкнул на нее дядя Вася. - Дима, можно тебя на минуту? – попросила Милена елейным голосом, из чего я сделал вывод, что ничего хорошего за пределами этой комнаты меня не ожидает. Едва прошли в мою комнату, она прижала меня к стенке, зашипела. -Это они о чем? Кто такая рыжая и конопатая? На ком ты жениться хотел? – У нее искры из глаз сыпались от злости. - Миля, я даже не понял, о ком идет речь! У нас в деревне каждая вторая девчонка рыжая и конопатая. Насчет женитьбы – это просто шутка. – Попытался поцеловать, чтобы окончательно успокоить, но Милена увернулась. - Милечка, сегодня последний день, когда ты рядом со мной, когда я могу любоваться тобой, не порть этот вечер, пусть он в нашей памяти останется в светлых, добрых тонах. Хочу подарить тебе на память о себе маленький талисман, пообещай: что бы ни случилось, ты не снимешь его два года. Пока он на тебе, я буду знать, что с тобой ничего плохого не случится. – Достал из ящика стола заготовленный янтарный камушек с мушкой внутри, надел на Милену со словами. - Куриный Бог, принеси моей любимой счастье, пусть у нее все будет хорошо… - и мы стали целоваться. В дверь постучали, мама крикнула: - Дима, Андрей пришел. - Андрей? Какой Андрей? - насторожилась Милена. - Фукачев?! Зачем ты его пригласил?! Я его терпеть не могу! Ничего ей не ответил, подумав с каким-то затаенным злорадством, что главный сюрприз для нее еще впереди. Милена с Фукачевым общего языка так и не нашла, отзывалась о нем всегда со сдержанным раздражением. Это Любка сразу принимала моих друзей, как своих, а Миля сто раз подумает, кого допустить до своей милости. Не успел подумать про Любу, раздался новый звонок, и в коридоре послышались радостные возгласы мамы, добродушное гудение отца, из чего следовало, что это пришли Гущины. - Любочка, да какая ты молодец, что пришла, - воскликнула мама. Миля, как имя Любы услышала, первой выскочила в коридор, убедиться, что не ослышалась, потом обернулась на меня, наградила таким взглядом, будто огнем опалила, я даже отшатнулся. Я думал, Люба придет во всей красе, нарочно разнарядится, чтобы сразу сразить всех на повал! А на ней была простая голубая кофта, серая юбка, на голове, вместо привычного хвоста, косы, переплетённые «корзинкой». Но даже своим простым видом сумела произвести такой эффект, какой не достигла Миля. Только Люба вошла в комнату следом за родителями, где собрались наши гости, едва деревенская родня взглянула на нее, как оживленные разговоры оборвались на полуслове, застыли в немом изумлении. Тетка Наташка удивленно протянула: ааа! - и пальцем в Любу показывает. Лешка головой затряс, зажмурившись, а потом широко распахнул глаза, выдохнул: фу ты, черт. - Свят, свят, - мелко перекрестилась тетя Валя, а дядя Сеня спросил осторожно: - Эт кто ж такая будет? Любка испуганно заозиралась, не понимая, чем вызвала подобную реакцию, на всякий случай стала ближе к тете Вере, которая на всякий случай посмотрела на нее строго, осуждающе поджала губы. Мама обняла Любу за плечи, широко улыбаясь, представила: - Это Люба, соседка наша со старой квартиры. Тетка Наташка хотела что-то сказать, но тетя Валя толкнула в бок: - Молчи! Ты уже свое сказала. - А давайте за стол садиться! – Предложил радостно отец, плотоядно поглядывая на бутылку наливки, которую принес с собой дядя Миша. – Главные гости в сборе, а кто еще подойдет, и тому место найдем. Димка, садись во главе стола, ты у нас сегодня герой дня. Милена, на правах невесты, села со мной рядом, коварно посматривая в сторону Любы, но стараясь не смотреть на Андрея, который сидел с Любой и при первых минуты встречи принялся за ней активно ухаживать, сыпля комплименты, восхищаясь ее красотой. Первый тост от папы, пожелал мне служить хорошо, не позорить родителей, командиров слушаться… Потом тост на правах старшего сказал дядя Вася: хорошего сына воспитали, такого и в армию не жаль отправить… Мама всхлипнула, отерла глаза пальцем. Тетя Вера сурово шмыгнула носом, сказала решительно: - Дима, помни: наши семьи всегда друг другу помогали, если что понадобится, всегда тебе поможем, правда, Миш? Дядя Миша рассеянно кивнул, возвращаясь к прерванному разговору с дядей Сеней, воодушевившись рассказом о рыбалке в деревне. Два рыбака почувствовали с первой минуты друг друга, их уже ничего не интересовало, кроме пескарей и карасей, что плавали в нашей речке. - Пора за любовь выпить! – Выкрикнула весело тетка Наташка, метнув взгляд от Милены на Любу и обратно на меня. Она жаждала отмщения за свой позор, ей хотелось скандала. Милена скромно потупила взгляд, Люба сделала независимое лицо, а Танька коварно хихикнула. Тетя Валя воинственно посмотрела на тетку Наташку. - Да ты заткнешься сегодня или нет? - А что я сказала? Я может, о любви к Родине говорила. – Тетка ничуть ее не испугалась, наоборот, подобралась. – Я про девок молчу! Он в них, как в сору копается, кого выбрать не знает. Из-за этой, – кивнула в сторону Любы, - готов было тетку убить, а эту, – кивнула на Милену, - невестой называет, за один стол посадил и обеих под свое крыло взял. Милена и Люба уставились на меня большими вопросительными глазами. Отец понял, что сейчас может получиться конфуз, вскочил: - Молодежь, чего сидим, давайте танцевать. Клава, можно тебя? К Любе бросился Лешка, но Андрей его опередил: - Любочка, можно? Не откажи! – Протянул ей руку. – Сколько лет мечтал однажды пригласить тебя на танец. Расскажи, как жила… Я бы тоже с удовольствием послушал, чем она живет, как учится, с каким парнем встречается. Но рядом была Милена, которая вцепилась в меня мертвой хваткой, не отпуская даже с Круглым в коридор, на балкон за нами потащилась, слушая все разговоры. Но все же улучил момент, когда Милена отвлеклась на что-то, а Люба подошла к столу, чтобы выпить лимонад. - Люб, как поживает Игнат, или нет, как его там, Леонид. Ты так часто меняешь парней, что имена не успеваю запоминать. - Тебе-то зачем имена моих парней помнить, - усмехнулась просто, - ты, главное, имя своей девушки помни. Она за тобой сегодня как пришитая, а ты к ней, как к пустому месту. - Что, Любочка, - подошла Милена сзади, - по скандалу соскучилась, ну, так я могу устроить, ты меня знаешь. До сих пор по поводу Димки не успокоилась, нарываешься на достойный ответ. Мне только одно интересно, у тебя с парнями все по-настоящему, или они служат прикрытием твоей оригинальности? Люба вздохнула глубоко и густо покраснела, растерявшись, не могла найти достойного ответа, так и стояла, глазами хлопала. - Девочки, девочки! – Поторопились мы с Андреем успокоить двух фурий. – Что вы старые обиды вспоминаете, уже давно все прошло. Мы пошли с Миленой танцевать, а Любу пригласил Лешка. Я осторожно наблюдал за ней, раньше она была зажатой, чужого прикосновения избегала, теперь легко позволяла держать себя близко за талию, не стеснялась смотреть в глаза, улыбалась в ответ на улыбку. Неужели Леонид так ее преобразил? Поймал себя на мысли, что нравится смотреть на нее, любоваться ею. Люба всегда была родной, но в тоже время понимал, что в ее жизни появилось много белых «островков», которые она заполняет без моего участия. Как жаль, что с годами мы будем отдаляться все дальше и дальше друг от друга. - И как долго ты будешь на нее смотреть? – Прошипела Милена в ухо, лучезарно улыбаясь присутствующим. Предупредила. – Смотри, я ведь и обидеться могу. Я вчера думала о наших отношениях, наверное, хорошо, что ты сейчас в армии уходишь. За два года подрастешь, как мужчина, сил наберешься, поумнеешь, по-другому станешь смотреть на некоторые вещи. А я постараюсь понять, как изменить свою жизнь без вызова обществу… - Опять ты про какое-то общество. А нормально сказать, чего хочешь, можешь? В каждом слове загадка. Скажи, ты любишь меня? - При чем здесь вообще ты? – Усмехнулась небрежно. – Тебя вовсе могло не быть. Ты появился в моей жизни случайно… - Не понял, это как? Объясни. - Здесь, сейчас? Лучше я напишу тебе, когда буду готова… – Посмотрела в сторону Любы, как та с серьезным видом танцевала с Андреем, о чем-то тихо разговаривая. – Твой Фукачев ею просто очарован. Ты не ревнуешь бывшую подругу к теперешнему другу? Едва музыка стихла и заиграла новая, Любу перехватил Лешка, она сегодня была нарасхват у кавалеров. Милену это почему-то не задевало, хотя всегда болезненно относилась, если общее внимание доставалось не ей. Видимо, сегодняшний контингент был для нее слишком примитивен, чтобы из-за кого-то могла возникнуть ревность…. Расходились поздно, первыми уехала деревенская родня. Тетка Наташка на прощание хотела было что-то сказать, но дядя Вася подхватил под руку, выволок в подъезд, сказав, что их ждет такси. За ними стали собираться Гущины, Андрей вызвался проводить Любу до дома, чем вызвал тихий протест тети Веры: - Андрей, да идите уж домой, жена, наверное, ждет, волнуется. - А беременным волноваться вредно, - подсказала мама, выразительно глядя на Любу, желая упредить в чем-то. - Так она еще и беременная! – Ахнула тетя Вера. Решительно загородила дочь собой, сказала сурово. - Не надо ее провожать, она с нами доедет, мы уж как-нибудь сами… Круглый ушел с Танькой, я вызвал такси, чтобы отвезти Милю. Когда вернулся домой, на часах был второй час ночи, мама вышла ко мне с запахом недавно выпитой валерьянки, в халате поверх ночнушки, громким шепотом спросила: - И где ты был? Ты на часы смотрел? Тебе завтра к восьми на призывной пункт прибыть… - Все нормально, мам. Проводил Милену, посидели у нее дома, выпили кофе, прощальный поцелуй, прощальный секс, - увернулся от ее подзатыльника. - Шалопай! Надеюсь, хоть в армии тебя воспитают, сделают человеком… Дим, вот что сказать хотела: Милена… я ничего против нее не имею, дождется тебя, приму ее с радостью, сама расстелю для вас ковровую дорожку. Ну а если, в жизни всякое бывает, не получится с ней, ты ее строго не суди. Она еще сама девочка, жизни не видела, не знает еще, что хочет. Когда я уже спал, мама пробралась ко мне в комнату, положила в мой рюкзак плотный конверт с фотографией Любы. Засунула его глубоко под вещи, чтобы не сразу увидел, чтобы не выложил назад и не оставил дома, когда буду уходить из него. Утром взял рюкзак, закинул на плечо, унося с собой двух девчонок на глянцевых снимках. Я твердо знал, что встречусь с ними через два года, когда окончательно вернусь, наконец-то разобравшись в них и, главное, в самом себе.