Привычка.

      Очередной толчок. Вот, парень под ним красиво изгибается и протяжно стонет от неописуемого удовольствия, когда член так приятно, так привычно достигает простаты. Грубые пальцы жадно гуляют по всему телу, губы не прекращают покрывать шею поцелуями, кусая и оставляя засосы.       Тодороки кончает без рук, обессиленно выдыхает и прикрывает глаза. В темноте, где источником света является лишь луна, смущенная всем происходящим за окном, он выглядит чертовски красиво: разноцветные волосы прилипли к испарине на лбу, искусанные губы так маняще и приглашающе приоткрыты, вздымающаяся белоснежная грудь, которую Бакуго успел пометить везде, где только можно. Картина бесподобна, возбуждающая и такая привычная, но... Всегда везде есть это проклятое «но», которое постоянно всё портит. И «но» этой ситуации заключается в том, что это не то, чего хочет Бакуго. Это не то, чего он желает. Привычный Тодороки – не тот, кто ему нужен и кого он хочет. Хотя, стоит отдать ему должное: секс с ним нереально хорош, поэтому можно пренебречь своими чувствами и трахнуть его, дабы расслабиться и спустить пар. Да и к чему людям дана фантазия? Бакуго легко может представлять под собой небольшое смуглое тельце, зелёные растрепанные кудри и веснушки на алеющих щеках. Ах, слишком красиво.       Бакуго делает ещё пару резких толчков и изливается внутрь Тодороки, задерживая в голове далеко не его образ. Обессиленно рухнув на кровать, Бакуго зарывается носом в подушку. Как не странно, сегодня Тодороки был слишком жаден и ненасытен, поэтому пришлось повторить этот марафон три раза подряд. Тело отдавало приятной ломкой, а застывший в голове вопрос всё же вылетел наружу: – И чего это ты сегодня такой активный, Двумордый? – Тебе так нужно причина? – бесцветный голос резанул по ушам, отчего Бакуго поморщился, глубже зарываясь носом в подушку.       Кровать негромко скрипнула, когда Тодороки встал с неё, попутно одевая белую рубашку. Найдя свои джинсы где-то под кроватью, он быстро их надел, после чего вышел из комнаты, а дальше и из дома Бакуго, не попрощавшись. Так было всегда: Бакуго в спешке заталкивает Тодороки в свой дом, ведёт того в комнату, раздевая его на ходу, чтобы сэкономить время, жестко трахает, а после тот без каких-либо вопросов, пререканий и обид уходит, оставляя после себя приятную тишину.       Их отношения никак нельзя было назвать любовью, привязанностью или симпатией. Они возникли как-то сами по себе, из неоткуда, словно вьюнок впились в этих двоих, связали их, а теперь не хотят отпускать, потому что от привычки, как и вьюна, трудно избавиться.       Сначала Бакуго мучал назойливый вопрос, вызванным хоть какими-то остатками совести: правильно ли это? Почему Тодороки позволяет так обращаться с ним? Чёрт, они же даже не друзья и не приятели. Хотя… Всё же слабая связь у них была. И виной тому был один единственный человек, который арендовал себе место в мыслях Бакуго на неопределённый срок. Ёбаный Мидория. Ёбаный (и в прямом значении этого слова) Тодороки и ебучая их привычка, такая приятная и неправильная.       Всё слишком запутано. Всё слишком сильно перекрутилось, чтобы как-то с этим разобраться. Всё слишком, блять, привычно.       Тихо ругнувшись, Бакуго вытащил из-под себя одеяло и, накрывшись им, уснул, вновь прокручивая в голове мысль, что когда-то это должно прекратиться. Обязательно когда-нибудь он положит этому конец. Наверно.