Мир. Дружба. А гандоны где?!

Скрипнув сталью, открылася дверь Ты идёшь, ты моя теперь Я приятную дрожь ощущаю С головы до ног

      Сидели в тишине. Слушали шум бьющихся волн и грохот грома где-то вдали. Небо быстро чернело, закрывая звезды. Постепенно приближался и грохот, предвещая себя пока еще блеклой молнией где-то в тучах. А еще немного погодя заморосил дождь. Сначала мелкий и тихий, но быстро перешел в ливень.       — Ты куда? — Эля проследила за тем, как Разин поднялся с мокрых ступенек и пошел к воде, на ходу снимая футболку. — Руслан!       — Купаться иду, слепая? — она замолчала, а он мысленно отрезал себе язык.       — Ты с ума сошел?! Гроза ведь, а если тебя молнией ударит?!       — Не ударит.       — Разин, хернёй не майся, иди спать, — сзади послышались ее частные мелкие шажки, скребущие мокрую гальку. — Пойдем, — ухватилась Эля за его локоть и потянула назад. — ты заболеешь.       — Отцепись, а? Иди, пока сама не простыла, — Руслан дёрнул рукой, стараясь отлепить от себя девушку. Она уже на выдру похожа, волосы мокрые, прилипали к лицу. Как девка из «Звонка».       — А если ты утонешь? Пойдем, пожалуйста? Мамочка! — под ее разительный визг, заглушенный раскатом грома, зашипел и Разин, когда в локоть впились девичьи ногти. Небо на секунду озарило, вырывая из темноты очертания тяжёлых туч и снова загремело.       — Ты грозы боишься, что ли? — удивлённо дернул губой Руслан, глядя на то, как испуганно Эля схватилась за него. Надо признать, наверное, что он и сам мальца подобосрался от такого громкого и низкого грохота, будто над самой головой. Не показывать же эту секундную слабость девушке?       — Нет, просто так громко и резко… Даже уши заложило, — как же, потому и держится как за спасательный круг? — Пойдем обратно, а?       Да какого хуя-то, а?! Он ведь только подумал о том вечере. О сегодняшнем вечере. О сегодняшнем утре, когда она сама полезла к нему ласкаться. А теперь даже в воду холодную зайти не может из-за нее.       Дай, блять, пару минут мужику спустить нормально!       — Иди, я приду через пару минут, — едва ли не через зубы попросил Руслан, расцепив ее пальцы всего на секунду, потому что она схватилась снова, потянула обратно. Ну ебана рот, что за овца?.. — Эль, мне нужно, понимаешь? Блять, встал у меня, ясно? На тебя. Мне спустить надо, понимаешь? — девушка замерла на миг под его взглядом, стушевалась, ослабила хватку и тут же сцепила пальцы с новой силой, потянула на себя, вынудив парня наклониться и поцеловала. Неожиданно и порывисто.       Неожиданно для обоих, даже для самой себя. Она не думала, не хотела. Или хотела… Не знала, но почему-то целовала его сейчас. Обнимала за шею и с дрожью ощущала руки Руслана на своей спине и талии, поглаживающие замерзшую кожу через кофту. Не отстранилась, не отскочила, когда Руслан надавил, наступил, углубляя поцелуй. Когда его язык оказался у нее во рту. Она терпеть не могла такой агрессивный обмен слюнями с любовью из Франции, но сейчас почему-то даже с режущим запахом сигарет выносила стойко и, кажется, с желанием?       — Какого хуя? — оторваться от столь желанных губ стоило титанических усилий и боли в области паха, спины и всего тела. Вдоль позвоночника шла одна мурашка за другой от резкого контраста жара тел и ледяных капель ливня. От бешено бьющегося пульса в висках, убивающего остатки алкоголя. От осознания, что ему это не снится, и она его, нихуя себе, первая поцеловала. По-настоящему, не по-детски. Сколько ей надо было выпить для этого?       Он изо всех сил пытался заставить себя отпустить ее, но почему-то все ещё удерживал за талию, сдерживая себя от того, чтобы не поднять руки выше. Или спустить ниже.       — Никакого, просто я… Давай пойдем домой? — с такой же хрипотцой отозвалась Эля, мазнув пальцами по напряжённой шее.       — Эль, это пиздец какая хуевая шутка… — его сердце… Оно билось где-то в районе желудка и отчаянно просилось наружу. Это слишком жестоко и низко. Слишком нагло.       — Пожалуйста, давай вернемся? Вместе, — ещё тише, и пальцы глядят часто бьющуюся вену.       А может…       Может, пошло оно нахуй — все неправильное? Он когда-то был правильным? И с каких пор она стала голубым цветком? Если поэты его находили, чем он хуже?       — Я могу сама! — испугалась Ливенцева, рефлекторно схватившись за мокрые плечи, стоило Руслану подхватить ее за бедра, поцеловать шею и двинуться к дому.       — Ты слишком низкая, у меня спина и шея затекают, — и по шее пошли мурашки, когда Эля обняла его, прижимаясь к торсу ледяной от влаги майкой.       — Я соскальзываю, — тихо, нервно хихикнула и сцепила щиколотки за поясницей Руслана. Он молча поднял ее повыше, сместив руки ближе к ягодицам, стараясь шагать максимально осторожно в темноте. — Отпусти меня, пока мы не легли прямо тут…       Если он сейчас упадет, ещё и ее уронит… М-да. Пизда. Руслан опустил Элю на ноги во избежания новых переломов уже на их телах.       — Сейчас самое время остановиться, — они вбежали в комнату мокрые и замерзшие. И их не встретили теплом, — нечего окна раскрывать! Разин отошёл к окну, чтобы закрыть, там и задержался, сцепив пальцы на ручке до слияния в один цвет.       Она шуршит одеждой. Он слышит, как на пол падает ее мокрая майка…       Блядство!       — Эль, — в хриплом от крайнего напряжения голосе слышится мольба. Почти жалкая, как ему кажется. Почти совершенная, как кажется ей. — ты слишком пьяная.       — Я почти не пила, — его просьбы бьются о стену ее минутной решительности горохом. — Я устала, мне надоело, — голос все тише, Руслан отчётливо, даже сквозь барабанную дробь дождя слышит ее шаги. Чувствует ее горячее дыхание между лопаток и тут же прикосновение холодного носа, потом лба. Она прижимается уже мокрой щекой. — я никогда в жизни не делала ничего, чего по-настоящему хотелось бы мне, а не кому-то еще…       — Идея начать с секса, не уверившись в желании — заведомо хуевая идея.       — Почему? Ты мне нравишься, и ты это прекрасно знаешь, — ее ладони, холодные и как она сама, как и он, легли на спину, поползли вверх, растирая воду. — Что, если я просто хочу сделать хоть что-то, что будет приятно для меня? Для тебя, — он почти теряет контроль, ощутив поцелуй между лопатками.       — Ты явно неправильно поняла мои слова, когда я говорил забить на родителей, — Руслан отцепился от ручки окна, будто отпустил ниточку спасения обоих и медленно развернулся.       Блядство…       Голая. Во всем величии своей наготы и красоты… Хочется согреть ее, глядя на твердые соски.       — Я сделаю вид, что не слышал слов о «любви», — хмыкнул он, скользнув рукой по тонкой талии, притягивая к себе девушку. — потому что даже для попытки развести парня на секс — это слишком больно слышать.       — Почему нет? — Эля послушно подошла вплотную, заключённая в замок крепких рук. Ткнулась мокрым носом в грудь, и у Руслана мелькнула мысль, что вода должна была уже высохнуть, на лице уж точно. — Я не вру. Нравишься, очень.       — Ты плачешь? — он отклонился назад, почувствовав тонкую дрожь под руками и заглянул в лицо Ливенцевой.       — Мне страшно, — совсем тихо созналась девушка, сжавшись в руках, как маленькая птичка. — Когда-то я уже пыталась сознаться в чувствах, и меня обсмеяли.       — Я никогда не смеялся над тобой, чтобы унизить, — широкая ладонь неторопливо поглаживала напряжённую, ссутулившуюся спину. Приятно и мерзко. Будто он пользуется, хоть она сама и преподносит почти на блюдечке с голубой каемочкой. Сама. — Блять, ты ведь утром жалеть будешь.       — Я трезвая, боже мой! Трезвая! Я хочу сделать это и даже, если и пожалею, то пожалею о своем решении, — сделала она акцент на последнюю часть предложения и сцепила руки за спиной Разина. — У тебя так сердце бьется… — надрывно выдохнула, прижавшись к груди ухом.       — Прекращай реветь, — Руслан мазнул большим пальцем по щеке и запустил пятерню в мокрые волосы.       — Не могу, оно само.       — Само… Оденься, пока не заболела, — скрипуче больше приказал, чем попросил Разин. — пожалуйста, — добавил, ощущая заранее утреннее сожаление. — Эля, ты утром будешь проклинать меня и реветь опять. Я не хочу этого.       Он дернулся, сморщившись, когда Ливенцива запустила ногти ему в спину и попыталась отойти.       — Что мне сделать, чтобы ты проверил?       — Я тебе верю, а вот ты сама себе — нет. Ты сейчас на эмоциях херни натворишь, а крайним и виноватым буду я, — Руслан взял личико в руки и склонился, прижавшись своим лбом к ее. — Эль, ты не можешь себе представить, как сильно ты мне нравишься, и как сильно я не хочу делать тебе больно.       Его разрывало на две части желание и трезвое осознание пиздеца. Он чувствовал себя девственником, которого пытаются развести на секс. Все наоборот должно быть, ебана рот! Это он должен приставать, а не пытаться вразумить с чего-то разбитую одноклассницу. И не пошлёшь, потому что обидится, а у него в планах все же было трахнуть ее, — и не трахнешь сейчас, потому что результат такими же будет. Замкнутый круг, чтоб его.       Захотелось поверить в бога, когда Эля сама приложила его ладонь себе на грудь, надавила сверху, сжимая небольшой мягкий бугорок. Твердый сосок приятно ткнулся в тепло, и Руслан страдальчески застонал. Машинально спустил руку ниже, чтобы удобнее обхватить грудь пальцами, большим обвести розовую горошину, усмехнувшись про себя. Он ведь не один всегда ассоциировал женскую грудь с геймпадом? Так же, крути соски и радуйся жизни.       Эля под ладонью легонько дернулась, покрылась мурашками и упёрлась лбом в твердую грудь. Ее руки требовательно гладили мужскую спину, пока в животе скапливалась какая-то горячая и приятная тяжесть. Волнительная и будоражащая, и желанная.       — Ты уверена? — в последний раз постарался Руслан уцепиться за отголоски разума. Блять, по-хорошему ее надо заставить написать расписку с соглашением, заверенную нотариусом, чтоб утром претензий не было.       — Я не сбегу, — смущённо и совсем робко улыбнулась Эля, взявшись за вторую руку Руслана, на секунду засомневалась и спустила ее вниз.       Ему-то что? Ему объяснять не надо, скользнул пальцами по лобку и ниже. Одноклассница машинально зажала его руку между бедер. Мокрая, горячая. Не могло же ее от медовухи так развезти, правильно? Главное, что все по обоюдному согласию, и он не пойдет по статье. По крайней мере, он на это искренне надеялся.       — Мне нужно отойти, — нехотя он отстранил от себя девушку, провел к кровати. — Я не сбегу, — продублировал и отшагнул к двери. — надо резинки стрельнуть.       К лицу подступил жар, когда Руслан вышел на холодную улицу, в ушах звенело. Может, это он перепил? И это ему снится? В школе же снилось…       — Ара, — толкнул он закрытую дверь. — Блять, сурки, — хмыкнул, не получив ответа. И все же скоро на пороге показался Артур в одних труханах. — Дай гандоны, по-братски? — Кондратьев на секунду застыл. Потом кинул что-то вроде «понял» и вынес три соединенных презерватива. Руслан сначала потянул два, потом, осознав, что для первого раза дважды будет слишком жестоко, оторвал один, поклоном поблагодарил друга и быстро вернулся обратно.       Эля сидела на кровати в тусклом свете ночников, поджав к себе колени. На секунду Руслану показалось, что она все же передумала, но заметив смущенную улыбку, такую мысль он отбросил.       — Подвинься к краю, — попросил он, опускаясь возле кровати на колени. С трепетом самодовольства, с огоньком в глазах проследил за тем, как Эля раскраснелась, послушно подовигаясь к нему.       — Может, не стоит? — подвинуться она подвинулась, но сомкнула колени прямо у него перед носом. — Может, сразу…       Руслан ласково мазнул пальцами по тонким щиколоткам, заскользил руками выше, разводя стройные ноги широко в стороны, поглаживаниями справляясь с каменным напряжением в них.       — Не укушу, не бойся, — ухмыльнулся он, глядя в темные глаза. Эля сощурилась, ощутив приятное волнение в теле и нервно закусила губу, когда парень подвинул ее ещё ближе. — Ложись, больно я тебе не сделаю, — он подмигнул игриво ее беспокойству, скользнул рукой по животу вверх, погладил талию, коснулся груди и ласково сдавил.       Эля все же легла, сдержав порыв сказать: «Я знаю», вспомнив выпускной. Когда он буквально в туалете ресторана отлизал ей, забравшись под юбку с головой. Ее кинуло в жар от стыда воспоминаний. Она его прижимала тогда к себе, цеплялась за волосы, а потом вдруг решила, что не хочет… Ей сразу захотелось закрыться от мыслей, как он ее тогда материл и осуждал, но когда она только двинула ногами, чтобы свести их вместе, Руслан уже крепко держал их, погрузив голову между бедер.       Она нервно поджала пальцы на ногах, когда Руслан поцеловал одно бедро, второе, лобок. Громко сглотнула, от поцелуя прямо в нижние губы и дрогнула в новой попытке соединить ноги, как только язык скользнул между ними. Широко лизнул, раздвигая мокрой мышцей налитые кровью складки. Горячий кончик обвел клитор, отчего бедра тут же напряглись, и скользнул вниз, принявшись вылизывать узкий вход.       Эля сжала простынь, прикрыла глаза и постаралась полностью отдаться ощущениям и больше ни о чем не думать. Она хотела этого. Сама. Захотела, поучаствовав такую теплую и нежную поддержку за столь короткое время. Может, оно все и неправильно, но ей хотелось...       Руслан обнял одну ее ногу, чтобы удобнее сверху добраться пальцами к чувствительному клитору. Смочил их слюной перед тем, как коснуться крохотной горошины. У нее все такое маленькое, аккуратное, он бы на ее вагину только и смотрел. Собственно, так он и сказал тогда на выпускном, вызвав нервный смех девушки. Осторожно начал поглаживать через тонкую складку кожи, все ещё отчётливо помня, как она в тот раз согнулась пополам и чуть нос ему коленом не разбила, когда он случайно прикусил. Он же не знал, что она настолько чувствительная даже к лёгкой боли. Поэтому сейчас вот так, аккуратно и нежно, сдвигая капюшон лишь для мягкого языка, заменяя его пальцами внутри, чтобы немного растянуть ее.       — Если неприятно сразу говори, — защекотал губами клитор, погружая в нее сначала один палец, потом второй, медленно растягивая тесный вход.       — Все в порядке, продолжай. Пожалуйста, — всхлипнула Эля, когда Руслан прекратил лизать. Под самодовольную усмешку, он размашисто провел языком по клитору, сорвав с губ девушки громкий и протяжный стон, и она тут же сжалась на его пальцах снова, удавила бы его ногами, когда они рефлекторно дрогнули, если бы Руслан не попытался раздвинуть их. Затрепетала, стоило мокрому кончику лишь вскользь мазнуть бусинку.       — Тише, а то сбегутся все, кому не лень, — ну, кроме Ары, тот дрыхнет сейчас как пиздец. Хер разбудишь. Разве только пивом рядом пшикнуть. — Для второго раза норм? — пальцы внутри слабо раздвинули узкие стенки. Эля отрицательного качнула головой, закрывая рот рукой, и Разин сместил внимание с клитора на грудь. Пары минут ей будет достаточно.       Он поднялся на коленях, поцеловал пупок, заставив Элю дернуться и втянуть живот, когда язык скользнул во впадинку.       — Щектоно, перестань, — сбито захихикала она, дернувшись в сторону. — Руслан, — к языку присоединилась рука на груди: пальцы, как паучьи лапки легонько защекотали вокруг соска тонкую ареолу и саму грудь, быстро покрывшуюся мурашками. Короткий визг тут же заглушила ее собственная ладонь, стоило Разину лишь коснуться ребер. — Перестань, — зашипела она, убирая руку с бока.       Годы идут, а он не меняется. Что в школе у него какой-то фетиш был защекотать ее до такой степени, что приходилось едва ли не умолять отпустить, потому что конфуз был совсем на подходе, или прямо проситься в туалет, что сейчас он тянул свои ручонки.       — Ладно, в другой раз, живи пока, бобер, — улыбнулся Руслан, целуя пупок и возвращаясь к клитору.       — Мы… Мы можем уже начать, — Эля сбилась, когда горошина, налитая кровью, оказалась во рту Разина. Осторожные посасывания и пляска языка вынудили ее зажмуриться, податься бедрами вперёд и вцепиться… Ну, попытаться вцепиться к короткий ёжик светлых волос.       — Как прикажешь, — он довольно сощурился, уловив молящий взгляд. — Сама же сказала.       — Пожалуйста… Ещё один раз, пожалуйста… — ну разве можно отказаться, когда она так хнычет и канючит?       Он вновь втянул клитор в рот, поглядывая исподлобья за тем, как напрягается Эля, сжимается, жмуриться и кусает губы, сдерживая стоны.       — Господи, да, пожалуйста… Пожалуйста, Руслан… — она молит шепотом, сжимая, стискивая пальцы внутри. Трясется, зажимая его голову ногами и выгибается получше всякой кошки. — Боже мой… — ее бьёт дикой пульсацией всю от клитора и до бедер, вызывая одну волну глубокой дрожи за другой.       — Можно просто Руслан или Рус, как тебе больше нравится, — смеётся он, терпеливо ожидая, когда ее отпустит судорога, когда она отпустит его. Терпит с монашеской выдержкой боль в паху при каждом движении.       — Руслан, — наконец она со свинцовой слабостью может, не без помощи парня, расцепить ноги и сдвинуться обратно к изголовью.       Ему лишь остаётся надеяться, что она достаточно расслаблена, доверчива ему и растянута. И, по-хорошему, нужна бы смазка, но и тут приходится надеяться на презерватив, на добросовестность производителей, чтобы там было достаточно лубриканта.       У него потеют ладони как у школьника, как у несчастного девственника. Мысли от волнения путаются, и он боится, от этого блядского волнения сунуть куда-нибудь не туда. Не попортить всю малину. Его берет гордость, когда Эля лежит, доверчиво раздвинув ноги, и ждёт его. Его впервые за последнее время не бесит целка, хоть внутри, где-то там, ему хотелось бы, чтобы она уже была нормальной, чтобы всей этой возни не было. Ну, зато у нее первый он, и даже не он ее уламывал. Собственно, этим он себя утешал и старался мысленно компенсировать заведомо известный процесс. Медленно, осторожно, держа в диком напряжении даже мышцы на пальцах ног, чтобы вдруг ничего такого…       — Сначала может быть немного больно, — предупредил Руслан, усевшись на колени между ног Эли, приподнял ее за бедра. Поймал мельком мысль, что так у нее поясница отвалится, подложил подушку.       — Я знаю… — ее шепот, как отзвук его голоса. Тихий, смущённый.       — Знает она. Я тут джентльменом быть пытаюсь ваще-то. Постарайся расслабиться полностью, ок? — он медленно растянул презерватив и приставил горячую головку к мокрому входу, ухватился за бедра и медленно толкнулся, погружаясь сантиметр за сантиметром, сцепив зубы думал о чем-то отвратительном, лишь бы не кончить прямо сейчас. Какая она узкая…       Эля, наверное, машинально взялась за запястья Руслана и поджала губы, ощущая, как внутри все постепенно начинает распирать от непривычной, немного дискомфортной, немного болезненной наполненности и жара.       — Все нормально? — у него на лбу аж пот проступил. И на спине. Если бы могли, пятки бы тоже вспотели.       Девушка коротко кивнула, морщась с непривычки. Что ж, лучше, чем она ожидала.       — Не ссы, от кровоизлияния не умрёшь, — и даже отклонился назад, убеждаясь. — крови нет.       — Да ты ювелир, — за шуткой хотелось бы скрыть свое смущение и в какой-то степени испуг, но глаза и щеки выдавали ее с потрохами. Да и надо ли сейчас притворяться?       — Как хорошо, что меня не Саша зовут, — девушка под ним прыснула смехом и тут же сжалась, сморщилась и тихонечко завыла от резкой боли.       — Бля, извини, — Руслан аж замер, вглядываясь в Эльку. Начал успокаивающе гладить бедра, ноги, живот. — Сильно больно?       — Нет, просто так резко и неожиданно, — негромко отозвалась она, кивнув, чтобы Разин продолжил.       Первый плавный глубокий толчок, из-за которого пришлось почти полностью выйти. Он не посмел отказаться, когда Эля потянула его к себе, вынуждая почти лечь на нее, если бы не опора на локти.       — Точно не больно? — под очередное плавное движение Руслан поцеловал ее в шею, под подбородком, там, где маленькая родинка, похожая на кляксу. Или родимое пятно, кто их разберёт.       — Я скажу, если будет больно, — Эля ткнулась носом ему в подбородок, очерченный идеальной линией нижней челюсти, прикрыла глаза и тихо выдохнула под новый поцелуй и касание к груди, когда сосок оказался зажат между двух пальцев, медленно перекатываемый между ними. — Поцелуй меня?       Он был готов выполнить сейчас любую просьбу, если бы это помогло сделать весь процесс хоть немного приятным для нее. Поцелуй, так поцелуй. Глубокий, нежный и даже слишком чувственный для ботанички и несостоявшегося юриста, который предпочитает целовать губы пониже. Мысленно он уже дал себе обещание следующий раз сделать как надо: с нормальной атмосферой, кроватью, смазкой, жрачкой, фильмецом или сериалом. Что там ещё бабы любят?       Следующий раз? Он почему-то не задумался о том, будет ли он? Будет. Куда она денется, когда разденется?       Руслан отстранился, чтобы ещё раз глянуть и убедиться, какая Эля умница терпеливая. Лежит с закрытыми глазами и отчаянно хватается за него. Молился и делал все для того, чтобы ее красное лицо, пусть не выражающее феерическое удовольствие, не скривилось от боли.       Его рука протиснулась между телами, чтобы пальцами накрыть клитор. Вот, уже лучше.       — Ты ахуенно красивая, — выдохнул он с поцелуем в узкое плечо, с улыбкой наблюдая за тем, как она поджала губы и приоткрыла глаза, пока пальцы играли с ее центром. — я серьезно, — новый поцелуй в шею, под ухом, подбородком…       Низкие девчонки, конечно, прикольно, но только для тех, у кого с ними разница в росте сантиментов десять, а не сорокет без малого. Ему, чтобы грудь нормально целовать, пришлось едва ли не согнуться.       Даже забавно, как она гладит ему затылок, стараясь хоть как-то уцепиться за короткие волосы, пока он лижет и сосет ее соски.       Толчки с большим темпом, и ощущения забивают ему все мысли. Спина покрывается каплями пота, когда Эля вздрагивает и сжимается вся глубокой судорогой, сковывая его в себе тесным пеклом.       — Руслан… — стонет, убирая руку от клитора, когда ее пробирает дрожь и частая пульсация, от которой она жмется ближе к парню, утыкаясь ему в плечо. Шепчет что-то, цепляясь без капли стыда за широкую спину, и ему сносит крышу.       Он держится из последних сил, держится за мысль о том, что ей будет больно, когда хочется начать трахать ее нормально, по-человечески, а не вот так… ещё и гандон, панцирь этот ебучий… В ней так тесно, а он даже лишнего движения сделать не может. Проще будет потом себя удавить, чем смирится с тем, что он ей первый раз испортил.       Чтоб этих целок!..       Смотрит прямо на нее. На вспотевшее лицо, налитую грудь, на открытые от тяжёлого дыхания губы, в черные глаза. Она ему снилась, когда он был школьником, почти ему отдалась на выпускном, засела в голове настолько лет… А теперь сама пришла к нему. Кто бы мог подумать?       Он молился про себя, чтобы она потерпела ещё немного, пока он старательно отвлекает ее поцелуями и ласками, поглаживая бедра и грудь, ощущая отзывчивую реакцию. Жмется к нему, целует плечи и шею, трётся об него щекой и носом, обнимает ногами за поясницу, привыкая. Громко выдыхает от неожиданности, когда латекс внутри на долю секунды раздувается, обжигая узкие стенки.       У него в ушах звенит. Упирается лбом в плечо Эли, удерживая себя над ней на дрожащих руках, чтобы не раздавить. Мокрый от пота. С больной шеей и спиной теперь. И до ахуя счастливый.       — Не уходи, — такая тихая просьба под ним, что Руслан даже не сразу смог разобрать ее, понял, когда собрался выйти, а Эля его ногами в тиски зажала.       — Я не ухожу, — снисходительная улыбка окрасила его губы, скрыла небольшое разочарование. Поцелуем в висок старался отогнать эти мысли, она ж его выбрала, попросила. Хера выебываться? Посмотри на него. — но, если ты меня не отпустишь, я тебе раздавлю. Отпусти, киса, — он погладил бедро, колено, за спиной постарался расцепить ее щиколотки. — или я реально на тебя рухну. Во мне почти центнер.       Видимо, это весомый аргумент, раз она нехотя отпустила, позволив медленно покинуть свое тело. Заменой нашлось одеяло, в которое она завернулась и из этого кокона смотрела, как Руслан сел на кровати, стянул презерватив, завязал его и с места запульнул в урну.       — О, трехочковый! — поднял он руки, когда снаряд попал прямо в цель. — Мастерство не пропьешь, — Элька лишь закатила глаза. Выпендрежник, что сказать? — Ты в порядке? Ничего не болит? — Руслан обернулся, вглядываясь в счастливые темные глаза, потом свёл взгляд на простыни. Маленькое пятнышко все же было, наверно, когда дернулась от смеха повредила себя. Тоже молодец, нашел время для шуток.       — Нет, все нормально.       — Точно?       — Угу… — лицо еще не успело избавиться от краски такой физической нагрузки, как забогравело еще больше. Эля отвернулась, чтобы не видеть пока еще твердый член с налитой кровью и испачканной спермой головкой. — У меня в рюкзаке есть влажные салфетки…       Руслан поблагодарил кивком, выцепил из вороха вещей салфетки, вытер с себя все следы преступления и теперь мог вернуться к Эле. По-хорошему надо бы в душ, но она так мило сидит и ждет, отвернувшись к окну. Ладно, только трусы нацепит.       — Иди ко мне, — распахнул он объятия, свалившись на кровать. Эля тут же прербралась к нему на грудь, поделилась одеялом и прикрыла глаза.       Пальцы медленно гладили теплый бок, подбираясь все ближе к животу.       — Точно ничего не болит? — Руслан подозрительно глянул на девушку, ощущая ее нарастающее напряжение.       — Живот немного тянет. Ничего страшного, — низ ныл, а внутри все еще немного пульсировало и горело с непривычки, но больно точно не было.       — Уверена? Тут недалеко есть круглосуточная аптека, могу за обезболом сгонять.       — У меня есть, не надо. Все хорошо, правда, — лёгкий чмок в щеку, милая улыбочка, и Разин сражён. Она ещё так уткнулась ему в плечо…       Внутри все радостно кипело. Нет, медленно и лениво бурлило. Счастливо так…       — Отдыхай, — вздохнул он, припечатав макушку поцелуем. Хотелось сказать, что утром они поговорят, но пришлось сдержаться, иначе она от него сбежит. Опять.