Мир. Дружба. А гандоны где?!

      Ты скажешь: "Хватит убегать, убегать Я тобой обезоружен". Хватит убегать, убегать Мы нашли то, что нам нужно Хватит убегать, убегать.

      Разговор с родителями немного повысил планку настроения, однако на душе все еще осталось чувство брошенности и потерянности. Да и вообще, просто гадко, еще погода эта, — снег ближе к ночи весь потаял.              Ночная смена, в принципе, прошла как обычно, только ближе к концу Руслан почувствовал легкое недомогание и боль в районе лопаток. Дома уже заломило мышцы, и поздравить нормально отца с пятидесятью четырехлетием получилось только утром, когда все собрались на завтрак, и мама пообещала, что к вечеру будет торт, приготовленный ее ручками.              — Заболел, что ли? — Саша отхлебнул горячего чая, рассматривая на запястье новенький фитнес-браслет.              Скромный, но важный и нужный подарок для него. Разин старший после сорока пяти увяз в бытовухе, забросил зал и все мышцы тренировались только в домашних условиях: там подкрутить, там подтянуть, туда поднять, оттуда спустить, дорожку от снега почистить и прочее. В форме не сильно утратил, но поднабрал и застегивал ремень теперь на три дырки дальше. Уже как четвертый месяц собирался пойти и возобновить тренировки, но все как-то не складывалось, и Руслан решил ему так жирно намекнуть, подтолкнув. К тому же, старый его браслет то ли потерялся, то ли жена в порыве уборки куда-то выкинула, либо просто сломался, а яблочные часы он не носил, отдавая предпочтение классической классике.              Аня, живя под одной крышей с ее любимым Фюрером, прекрасно знала, что за таким статусным возрастом скрывается самый настоящий мальчишка и его игривый нрав. Именно поэтому Саша больше поглядывал на дартс и домашний покер. С фишечками, как он и хотел заяц-попрыгаяц свежепойманный.              — Наверное, — Руслан шмыгнул носом, ощутив, что еще немного и сопли потекут ручьем.              — Температуры пока нет, но ты попозже померь, — Аня приласкала лоб сына ладонью и с сожалением вздохнула, погладив по макушке. — Мой ты сладкий… Ложись, поспи.              — Ага, вы без меня торт есть начнете, я вас знаю.              Руслан искренне надеялся: если родители решат куда-то поехать отмечать, — трогать его не будут. Он не против их компании, но сдохнуть хотелось больше.              А они бы и не стали. Хотя бы из-за того, что Саша отдавал предпочтение сейчас домашней уютной атмосфере, а в ресторан можно в любой другой день посетить. Или из-за того, что даже, если бы и захотели, он настоял, чтобы его любимая супруга оставила больного сына в покое и уделила время и себя всю ему, потому что за это время, что Руслан снова живет с ними, Саша устал уже делить Аню между ним и собой. Она-то ясно — его мать, но и жена! Да и вообще, сын уже взрослый и в опеке не нуждается, у него есть другие женщины для этого. А он — всегда должен быть обласкан и залюблен.              Руслан хотел еще посидеть, сыграть в дартс и пропустить партийку в покер, но хандра взяла свое, и он ушел к себе отсыпаться.                     Первые два дня еще было нормально, а потом болезнь совсем уморила. Руслан в основном спал и пил чай, иногда ел суп, и то — мать заставляла. Вызвала ему врача, потому что он упрямился и хотел просто махнуть рукой. Поставили грипп. Выписали больничный и кучу таблеток, от которых уже начало тошнить.              Он надеялся, что к празднику станет легче, но сегодня уже тридцатое, а поганое состояние не покидало его.              Снилось черти что. Какие-то несвязные моменты. Потом снилась Эля и ее слова. Проснулся он ближе к вечеру с таким отвратительным чувством ломоты и тяжести, что хотелось просто умереть. Горло уже жгло и сдавливало кашлем. Дышать тяжело, споли ручьем. Глаза режет. Зря только ложился днем…              Затащить себя в душ стоило титанических усилий. Также, как и вытащить обратно. Стоял под горячей водой и все никак не мог согреться. Чертов грипп! Это массовое повеяние, — не корона, так вот эта херня. Даже не ясно, на что он наделся, если на больничный ушла большая часть команды. И ему тоже не помешает.              В шкафу отыскал домашние штаны, толстовку и теплые шерстяные носки. Если бы можно было, он бы и обогреватель с собой носил. Можно было бы поиграться с котлом и прибавить отопления, но как-то лень…              В доме тихо. Руслан не нашел родителей ни в спальне, ни в гостиной, ни на кухне, ни во дворе. Уехали в магазин, наверное. На холодильнике, прикрепленная магнитом обнаружилась записка, чтобы Руслан не забыл выпить таблетки после ужина.              Есть не хотелось, но он мило улыбнулся, подписывая рядом: «Выпил». Наверное, мама имела в виду что-то нормальное: суп или хотя бы плов, но Руслан едва смог впихнуть в себя сочник и запить все чаем.              Пил уже вторую чашку, надеясь, что это немного сбросит температуру. Залипал в телефон и лазил по всяким цветочным магазинам. Думал, что подарить Эле? На самом деле, не хотелось ничего делать, вот честно. Она после их разговора не писала и не звонила. Он тоже. Надеялся, что она сделает шаг первой, но нет. Все, как всегда.              Что дарить? Он думал обо всем на свете, начиная от украшений, заканчивая техникой и электроникой. Что ей вообще нужно? Просто не маячить на горизонте, да.              Мониторинг кучи страниц прервал звонок от «Булочки».              Руслан, глядя на это, усмехнулся. Записал ее так сразу, как только она дала номер. Пока смотрел, вызов завершился и телефон выкинул уведомление о пропущенном. Сам не знал, почему не ответил. Наверное, еще обижался и хотел, чтобы она тоже побыла на его месте. Постучалась в закрытую дверь. Твою мать, он хотел, чтобы она позвонила прямо сейчас еще раз. К черту. Хотелось услышать ее голос. Он позвонит сам, — не проблема, но так хотел, чтобы она сама набрала еще разочек…              И она позвонила снова. Телефон завибрировал, и на этот раз Руслан ответил:              — Привет, — просипел он, довольно прикрыв глаза.              — Прости меня, пожалуйста? — тихо пробормотала Эля на другом конце. — За то, что я сказала тогда. Я не хотела тебя обидеть, потому что не думаю, что ты мне не нравишься. Я… Я впервые так сильно влюбилась. И меня это так сильно пугает… Я боюсь, что потеряю в этих отношениях остатки себя…              — Хочешь расстаться?              Улыбка исчезла. Он узнает этот подавленный тон. Ему даже не нужно видеть, чтобы знать, как нервно кусает щеки Эля или ломает пальцы.              — Поэтому извиняешься? — Руслан закрыл глаза, нахмурился и сжал горячую чашку в пальцах. Она молчала. Долго и мучительно сидела в тишине. — Скажи прямо. Будь хоть раз честной со мной. Пожалуйста… Я устал говорить в пустоту и вытягивать все из тебя.              Эля продолжала молчать, лишь через пару минут добавила: «Прости». И сбросила.              Рука с телефоном опустилась на стол. Разин тихо с сипом выдохнул и коснулся пальцами к переносице, потирая давнишний перелом. Внутри все рухнуло. Все, что он пытался сделать, все, что он пытался сохранить, — все провалилось в тартарары в один момент. Ее тихое «прости» давило камнем на грудь. Его, как щенка оставили. Сказали: «Ты хороший, но тебе нужно внимание. Ты слишком шумный».              Сука…              — Блядство, — Руслан зажмурился, ударил кулаком по столу и до крови укусил губу. — Какого хуя, Эля? Что во мне не так? Что тебе, блять, не нравится?! — проорал он, пытаясь понять хоть что-то. Надолго задержал взгляд на ее номере. Думал, стоит ли? Есть ли смысл, если она не открывается, а наоборот выстраивает баррикады? Плевать. Она все равно не возьмёт.              Она и не взяла, сколько бы он ни пытался…              Ломало. Температура поднялась до тридцати девяти, жаропонижающее слабо помогало, и Руслан изо всех сил старался уснуть. Озноб колол под кожей, голова раскалывалась. Он бы разнёс тут все, если бы были силы. Не пожалел бы свой комп. Расколол бы так же, как раскололи его.              Просто заснуть нахуй. Закрыть глаза и забыть весь этот пиздец.                            Слезы тихо душили. Она не могла отпустить телефон, прижимала к груди и рыдала в подушку. Так погано не было уже давно.              Зачем? Почему?              Кто она после того, что сказала? А она хоть что-то сказала? Снова испугалась, засунула язык в жопу, когда Руслан попросил быть честной с ним. И главное — чего боялась? Сама не понимала. Но страх накатывал волной. Иногда она про него забывала вовсе и уходила с головой в Руслана. Таяла под его взглядом и плавилась под касаниями. Сходила с ума от его комплиментов, пусть даже самый тупых. Она чувствовала себя счастливой. Настолько, что становилось страшно. Что будет, если все закончится? Сможет ли потом собрать себя? Сможет ли снова доверять? Люди вокруг нее с головой тонули во лжи: мать, отец. Она сама. Себе же лгала, уверяла, что все будет хорошо. Она справится, сможет открыться и забыть едкие слова матери. «Когда тебе мужик изменит, ты меня поймёшь».              Эти отвратительные слова никак не забывались. Она так верила отцу, пока ее под дых не ударил факт, что у него другая семья. И мать никак не отпускала его, делая вид, что все идёт как прежде. Все хорошо, когда все ужасно. Она так уцепилась за него, так была обижена… Эля боялась попасть в такую же ситуацию.              Пока не понимала, но уже попала. Так же делала вид, что все хорошо, пока внутри умирала от страха. Она так любила время, проведённое с Русланом, и ненавидела тот день, когда они встретились на пляже. Если бы этого не произошло? Она бы тихо и мирно плыла по течению. Она бы постаралась его забыть, как сон. Будто не было человека, так нагло вторгнувшегося в ее жизнь. Будто не было того, кто пытался научить ее не бояться.              Он так старался дать понять, что она может на него положиться. Он был готов помочь, поддержать и потерпеть. Руслан был готов идти с ней рядом и быть защитой от всего на свете.              Он просто хотел быть рядом.              Эля задыхалась от своей дурости. Чувствовала себя самым настоящим ничтожеством. Тошнило от самой себя. От сказанных слов сегодня и тогда тоже. Он приехал к ней по первому зову. Сорвался, когда она сказала, что нуждается в нем. А потом прогнала.              — Почему? Почему-у-у, — завыла Эля, прижимая к лицу подушку. — Почему я просто не могу переступить?!              Будь сейчас Лера дома, она бы уже сидела рядом и успокаивала. Но она у Миши. А Эля одна. По своей прихоти. Молодец.              Эля села, готовая вывернуть желудок. С утра ничего не ела, и сейчас желчь поджимала горло. Дрожащими пальцами разблокировала телефон и поджала губы, глядя на пропущенные от Руслана.              — Ты такая трусиха, — вздохнула Ливенцева. — Ты такая дура…              Она зашла в галерею, пролистала фотографии в альбоме. С Коктебеля, где он умудрился снять шорты. Еще та, где они в тех смешных венках из поебень-травы. Фото из кафе, ТРЦ, с крыши, когда они были на открытом показе «Гарри Поттера». В лифте. Они такие счастливые. У Эли горели глаза и щеки на фото, а взгляд Руслана выглядел таким мягким и нежным, что она растягивала каждое фото и всматривалась в его лицо.              С чего вдруг взялись мысли, что он может сделать больно? Нет, это она понимала, но почему решила, что именно он может так поступить? Руслан, он ведь… Он же всегда был таким. Простым, как дурачок. Он и есть дурачок. Ветренный и сначала говорит, а потом думает. Она проучилась с ним одиннадцать лет, и хоть раз он сделал больно специально? Он же в лепешку расшибиться был готов, если видел ее слезы. А его дебильные шутки и выходки? Он же в них настолько очаровательный…              Она умерла бы, если продолжила бы просто молча смотреть.              — Пожалуйста, только возьми трубку, пожалуйста… — вернулась она в контакты, размазывая по экрану накапавшие слезы. — Руслан, умоляю, — но гудки тянулись от вызова к вызову. Никто ей отвечать не собирался.              Набирала снова и снова.              — Ты же знаешь, что я не хотела! Возьми трубку! Просто ответь мне! — прорыдала она, набирая в очередной раз.              Гудки. Гудки. Гудки. Они слышались даже сейчас, когда она отложила телефон.              В один момент просрать отношения. Просрать человека, который так хотел быть рядом. Просто смогла одной фразой сжечь все и теперь не знала, что делать.              Она лежала и не считала времени, ожидая звонка от Руслана. За окном давно стемнело, в комнате не включался свет. Хотелось раствориться в этой темноте. В таком отвратительном состоянии часто приходят ужасные и неправильные мысли, но сейчас, набирая номер, ей казалось, что это ее самое правильное решение за всю жизнь.              Гудки уже вызывали нервный тик, когда в динамике послышался голос:              — Чего тебе?              — Юль, — всхлипнула она и подтерла нос кулаком. — ты знаешь адрес Руслана? Мне очень нужно…              На другом конце долго молчали, и Эля решила, что бывшая подруга сбросила, но немного погодя, она отозвалась.              — Что случилось?              — Я все разрушила. Я такая дура, — слезы сожаления побежали с новой силой, Эля только успевала их подтирать.              — Что ты опять сделала? — в голосе Юли осуждение зазвенело режущей сталью.              — Я… Я… Я рассталась с ним. Боже… Я не хотела! Я просто испугалась! — ее трясло, пальцы едва удерживали телефон.              — Ты можешь нормально объяснить? Прекрати рыдать, я ничего не понимаю! — рявкнула Богданова в трубку. — Почему ты решила расстаться? Вы поссорились?              — Да… Нет, то есть… Я сказала ему, что он лезет в мое личное пространство. Он решил, что я его отталкиваю. Это не так!              — И это все?!              — Нет. Я испугалась, что так сильно привяжусь к нему, что потом мне будет очень больно… Мне страшно. Он не берет трубки. Он ненавидит теперь меня…              Юля вновь надолго замолчала. Слышалось только ее тяжелое дыхание.              — Ты такая сука. Какой была такой и осталась. Тебе всегда было плевать на других, — вдруг ядовито выплюнула она.              — Юль…              — Ты хоть знаешь, как мне было обидно тогда? М? — на другом конце послышался сдавленных вздох и, кажется, всхлип. — Он меня замучил, выпрашивая твой адрес после выпускного. Он настолько выглядел разбитым… Блять, да я вообще тебя не понимаю! Ты говорила мне, что он тебе нравится, а потом просто попросила родителей его прогнать! Ты хоть подумала, каково ему было?! А обо мне ты подумала? Ты бы никогда не сделала сама первый шаг, и я сделала его за тебя. Дала ему адрес, сказала про твои сраные орхидеи. И что? Ты сказала, что больше не хочешь знать меня! Что я тебя подставила и предала!              — Я была тогда не готова. Мы были пьяные на выпускном, я думала, что это просто шутка!              — Ты вечно чего-то боишься, вечно ни к чему не готова. — наверное, будь Юля сейчас рядом, она бы непременно накинулась с кулаками. Ей так давно хотелось ударить. — Ты так плакалась мне, что влюбилась в Руслана, а когда он пришел к тебе, ты просто вычеркнула нас из своей жизни.              — Прости. Мне очень жаль, — пусть скажет адрес и все! Остальное она и сама знает!              — Засунь в жопу свои извинения! Тогда просрала все и сейчас тоже. Сука, ты реально думаешь только о себе? Почему меня считали стервой, если ты еще хуже?! Испугалась она. А о Руслане ты подумала? У него железные нервы, если он терпел тебя и твои заебы. Он так смотрел на тебя, в жопу целовал, но ты испугалась. Руслан придурок, но даже он не заслуживает такого скотского отношения. Надеюсь, он найдет себе кого-то намного лучше, — на этом едком плевке обиды Юля отключилась.              Эля отложила телефон. Слова бывшей подруги ударили хлесткой пощечиной наотмашь. Ударили больно и отрезвили, рывком вырывая ей голову из песка, чтобы она уже наконец могла сама увидеть, насколько труслива и эгоцентрична. Отвратительная правда. Врать себе и закрывать глаза на чувства Руслана ей нравилось больше…              Телефон рядом пиликнул, и Эля потянулась, надеясь увидеть пропущенный или сообщение от Руслана. Это Юля. Прислала адрес.              «Скажи спасибо Артуру. Надеюсь, у тебя хоть раз в жизни получится понять другого человека»              — Спасибо, — пробубнила она, поднимаясь с дивана.              Быстро умылась, оделась и вызвала такси к Руслану. В голове столько мыслей, но ни одну Эля не понимала. Она не знала, как смотреть в глаза парню, что ему сказать. Лишь надеялась, что он в очередной раз простит.                     Таксист высадил ее у высоких ворот частного дома. За оградой послышался громкий лай, когда Эля попыталась открыть дверь, но та оказалась запертой. Набрала Руслану. Вновь игнор. Написала. Не читает. В сети вообще был четыре часа назад.              Забор — высокая каменная ограда. Можно было бы перелезть, была бы только возможность, но Эля даже в прыжке не дотягивалась по верха, как бы ни скакала вдоль ограды.              Громкий сигнал за спиной заставил с испугом отпрыгнуть назад и обернуться. Она поскользнулась на льду и едва не рухнула под колеса черной бэхи, когда в глаза ударил яркий свет фар. Ей посигналили снова, и мужчина за рулем гневно замахал руками, пока женщина на пассажирском сидении быстро расстегивала ремень.              Смутно, но все же родителей Руслана помнила. И сейчас хотела испариться. Наверное, они решили, что она какая-то сумасшедшая.              Из машины выскочила женщина. Встала у распахнутой двери и вгляделась в девушку:              — Элечка, что-то случилось? Почему ты здесь? Саш, отцепись, — отмахнулась она, когда муж сказал не морозить салон. — Заезжай пока, — захлопнула она дверь, на что водитель отмахнулся и вывернул колеса к пиликнувшим воротам, когда они начали автоматически открываться. — Ты что, плакала? — подошла она ближе, протыкая небольшим каблуком мокрый снег. — Это Руслан тебя обидел?              Эля поджала губы и замотала головой, еле сдерживая слезы.              —Так, а ну не реви, — пригрозила женщина и обхватила Элю за плечи, поворачивая к дому. — Идем. Замерзла совсем, наверное. Идем-идем, — надавила она на плечи, силой толкая во двор. — Это наш Масик, не бойся.              Эля отшатнулась от огромной лающей собаки, свободно разгуливающей по территории двора.              — А Руслан дома?.. — замялась Ливенцева у порога, когда мама парня пригласила ее внутрь.              — Конечно, заходи. Не бойся, — быстро разувшись, она небрежно скинула пальто в прихожей, подождала пока разденется Эля и повесит куртку на крючок. — Проходи, я сейчас чай поставлю и позову Руслана.              Насколько Эля помнила, маму зовут Анна Викторовна. Прошла за ней на кухню, робко потирая замерзшие руки и хлюпая соплями.              — Посиди пока, — кивнула Анна Викторовна на кухонный стул и щелкнула чайником.              Эля послушно опустилась на стул возле холодильника и зажала руки между колен. Иначе начала бы ломать пальцы. Мама Руслана мельтешила по просторной кухне, бегая то к холодильнику, то к шкафчикам, вытаскивая чаи и сладости. На стол опустилась целая ваза конфет, печенья и зефира.              Входная дверь открылась, и в прихожую с кучей пакетов ввалился папа Руслана.              — Ты когда-нибудь научишься убирать вещи? — пробубнил он, вешая пальто жены на тремпель, и убрал его в высокий встроенный шкаф-купе.              — Саш, не до вещей сейчас. У нас гостья, — выглянула она в арку с жирным намеком. — Познакомься, это Эля.              — Уже ведь знакомы? — уточнил отец Руслана. — Вы же вместе учились? Вот, знакомы, говорю же, — улыбнулся он, перетаскивая пакеты на кухню. — Александр Дмитриевич, можно просто дядя Саша.              — Давайте, может, я помогу? — вызвалась Эля.              — Не надо, сиди. Мы сами, — заверила ее Анна Викторовна и на пару с мужем быстро разложила все по местам. — Саш, поднимись, позови Руслана.              Он оставил девочек вдвоем и вернулся, когда вода в чайнике начала бурлить:              — Он спит. Разбудить? Или хочешь, сама к нему поднимись.              — Я сама, — согласила Эля, надеясь, что это и есть причина его игнорирования. — Только чуть-чуть попозже, можно?              — Конечно! — заулыбалась женщина, заваривая чай. — Саш, чай будешь?              — Не, — буркнул он уже где-то в гостиной.              Эля натянуто улыбнулась и поблагодарила, принимая горячую чашку. Анна Викторовна села на соседний стул и подула на чай, поглядывая на девушку сына. Поджала губы и немного придвинулась, ощутив на душе тревогу.              — Что случилось? Я же вижу, что ты плакала. Вы поругались?              Ливенцева старалась не смотреть в светлые глаза, но все равно натыкалась скользким нервным взглядом. Страшно. Что должна ответить? Как его мама отреагирует, узнав, что это не Руслан ее обидел, а наоборот? Укусила щеку и потупила взгляд в чашку, не найдя нужных слов.              — Хорошо, — немного разочарованно вздохнула женщина. — Можешь не рассказывать. Но знай, что я не собираюсь осуждать кого-то из вас. Я, как мама, хочу для Руслана всего самого лучшего, поэтому, если у вас произошел какой-то разлад, я попробую помочь. Если хочешь, можем поговорить о чем-то другом? Или помолчать?              Девушка грызла щеку, пока пальцы обжигались о стенки чашки. Молчать еще хуже.              -Знаешь, — вдруг начала Анна Викторовна, не получив никакого ответа. — Руслан очень много о тебе рассказывал.              — Правда? — уткнулась она в чашку, мелкими глотками отпивая горячий чай.              — Да. Обычно у него про отношения и слова не вытянешь, а тут он приходил и спрашивал совета. Знаешь, он никогда таким не был, — с легкой грустью мечтательно протянула женщина, разламывая зефир на две половинки. Розовую положила обратно, а белую оставила себе.              — Каким? — Эля бегло подняла взгляд и уже не смогла его отвести, столкнувшись с внимательными и встревоженными глазами.              Во взгляде — таком чистом и искреннем, не было намека на злость или осуждение. Мама Руслана пристально вглядывалась, будто считывая все нутро и, стараясь понять, что же произошло.              Анна Викторовна слабо улыбнулась, склонив голову набок, вспоминая явно что-то теплое:              — Таким… Окрыленным, что ли? Как будто в первый раз влюбился… Я это сразу заметила, когда он только рассказал, что встретил тебя на пляже. Так говорил, я думала, он от радости лужу напрудит, — Эля сдержанно хихикнула, краснея в лице. — Знаешь, он у меня не очень сентиментальный и романтичный, но переживает, когда вы ссоритесь. Он мне может даже это не рассказывать, но я вижу, что ему плохо. Он… — запнулась она на короткий момент, обдумывая, стоит ли рассказывать самой? — Он говорил, что у вас сейчас сложный период. Ты поэтому плакала?              Эля задержала взгляд на этих проницательных глазах, от которых не скрылась ни одна тайна, и аккуратно кивнула.              — Расскажешь мне? Не бойся, мы все проходили тяжелые этапы в отношениях, — женская ладонь ласково накрыла руку девушку и погладила ее большим пальцем. — Я правда хочу помочь.              Глубоко втянув воздух ртом, Ливенцева задержала дыхание, собираясь с мыслями. Ей очень хотелось сейчас рассказать все, чтобы ей дали понять, как все исправить и научиться жить с Русланом.              — Мы не понимаем друг друга, — начала она издалека. — Мне очень трудно доверять людям, особенно парням, а Руслан — он настолько открытый и прямолинейный, что меня это немного пугает. Он хочет, чтобы я тоже была с ним открыта, но я не могу так…              — Ты ему не доверяешь? — осторожно уточнила Анна Викторовна, продолжая гладить ладонь.              — Я хочу ему доверять, но боюсь, что он сделает мне больно. Я… Я не имею в виду, что он плохой…              — Понимаю, о чем ты, — перебила она. — Ты о его противном характере? — Эля нахмурилась и кивнула. — Согласна, его сложно вытерпеть. У него один ветер в голове, но так только кажется. Я тоже такая: сначала делаю, потом думаю и жалею.              — Вы кажитесь очень сосредоточенной.              — Кто? Я? — светлые брови поплыли вверх, распахнув удивленный взгляд. — Ты первая, кто так считает. Обычно мне говорят, что мои мысли скачут с одной темы на другую и за ними невозможно уследить. И, знаешь, это правда. Но, — махнула Анна Викторовна свободной рукой. — все остальное — это он Саши понабрался. Такой же упертый, аж… Ударить его порой хочется.              — Хочется, — согласилась Эля, припоминая его заскоки. — Еще он очень ревнивый и вспыльчивый. Может приревновать и разозлиться из-за ничего.              — Я ж и говорю: от осинки не родятся апельсинки. Знаешь, — женщина вдруг счастливо заулыбалась, сжав ладонь Ливенцевой крепче. При виде такой улыбки у самой внутри все поджалось. — когда я только начала встречаться с мужем, он тоже казался мне очень агрессивным. Он еще и моим преподавателем был в университете, поэтому мне прилетало вдвойне.              — Правда?! — раскрыла рот Эля. — Вы начали встречаться с преподавателем? Ничего себе…              — Да, я такая!              — Руслан даже не говорил, что ваш муж профессор.              — Он уже давно там не преподает. Вообще, у нас семья филологов. Ну, кроме Руслана. Он совсем читать не любит.              — Я тоже на филолога учусь.              — Я знаю. Руслан рассказывал. О чем это я? — вспомнила она про начальную мысль, пока не ушла далеко в другие дебри. — А, про мужа. У него есть противный пунктик на контроль: все ему нужно знать, иначе мир рухнет! Первое время меня это так сильно бесило, ужас просто. Меня пугали его перемены в настроении и вечные подозрения, но, знаешь, он не тот человек, который пойдет делать больно специально. Я говорю об этом, потому что Руслан его копия. Я вижу в нем черты лица Саши, его манеры, поведение, какие-то реакции. Знаю, что он сложный.              — Он не сложный…              — Поверь, если тебе трудно общаться с человеком, значит, он сложный.              — Я не об этом. Его я понимаю, но я ничего не могу сделать с собой.              Анна Викторовна отпустила Элю и достала ей из вазы пару шоколадных конфет.              — Руслан не тот человек, которому плевать на чужие чувства, тем более, если это любимый человек. Он может обидеть случайно и не понять, что сделал, но, когда поймет, будет корить себя. Я понимаю, что тебе сложно с ним, потому что Руслан пытается быть как можно ближе и, наверное, это надоедает, но он очень боится тебя потерять, правда. Он говорил, что влюблен в тебя со школы и сейчас очень переживает, потому что думает, что ты его не любишь…              — Люблю! Я не знаю, как ему это объяснить. Как ему дать понять, что он мне очень сильно дорог и-и, — заикнулась девушка, не сдержав слезы. — Я не знаю, что мне делать… — зажмурилась она, стараясь взять себя в руки.              — Мое ты солнышко, иди ко мне, — поднялась из-за стола Анна Викторовна и обняла Элю за плечи, ласково поглаживая по темной макушке. — Тише-тише… — начала приговаривать она, когда Ливенцева доверчиво уткнулась ей в живот, пропитывая блузку слезами. — Нельзя так просто опускать руки, Эля. В мире много плохих людей, но, если из-за них бояться всех вокруг, можно сойти с ума и умереть в одиночестве. Я не знаю, кто тебя обидел так сильно, но Руслан не сделает тебе больно, просто поверь мне, как его матери. Я знаю, как трудно ему идти на уступки, но он может это делать, если будет видеть, что тратит силы не впустую. Упертый как осел, но не сможет пойти против любимого человека. Пожалуйста, поговори с ним и скажи, что любишь. Вам обоим станет легче. Не рассказывай мне о своих обидах, если не хочешь, но скажи ему. Поверь, тебе будет намного лучше. Слышишь? Посмотри на меня, — отпрянула немного и подняла лицо Эли к себе. — Расскажи ему все, что тебя гложет. Он поймет, я уверена.              — Вдруг я обижу его только сильнее?              — Скажи, что любишь. Ему очень не хватает этих слов… Пойдем, я отведу тебя в ванную, а потом к Руслану. Хорошо?              Эля согласно кивнула, решаясь на самый ответственный шаг.              Ноги дрожали, когда она встала у двери в комнату Руслана после того, как умылась. Все не решалась открыть и зайти. Стояла так пару минут, держась за ручку. Мысленно толкала себя и кричала, чтобы не смела снова трусить. Хватит уже убегать.              Набравшись храбрости, Эля осторожно опустила ручку, тихо приоткрыла дверь и, так же тихо закрыла ее за собой, оказавшись в полутьме. Свет дворовых фонарей немного проникал в комнату через полосу между шторами. Пришлось достать телефон и подсветить себе дорогу, потому что на первом же шаге она чуть не споткнулась на скинутых в кучу вещах. Аккуратно пододвинув их в сторону, Эля подошла к кровати и присела на край, стараясь не разбудить Руслана раньше.              Он лежал, завернутый в кокон из одеяла, с натянутым на голову капюшоном толстовки и тяжело дышал. Эля, как могла, легонько прикоснулась к его лбу. Мокрый и горячий. Наверное, поэтому и хрипел так днем…