Духом и Сталью: Сильнее тебя

      Второй раз в жизни Эверстейн чувствовала себя настолько бесполезной, что на душе было тошно. До приезда сержантов и остальных кадетов оставались считанные часы, а она с самого утра бледной тенью бродила меж палаток и шатров, безразлично смотря за тем, как первая десятка проводит последние приготовления в лагере. Открывшаяся правда насчёт симпатий Агидель и Сильвии, казалось, начисто лишили её способности исполнять свои обязанности командира. И вроде бы всё было так, как положено, но дер Кин не чувствовала ничего кроме разочарования. Впервые она искренне пожалела о том, что взялась за подготовку новичков, и в то же время ясно осознавала, что при всём желании не сможет взять и отступить. Это был даже не долг, а именно потребность хоть как-то, хоть немного, но видеть рыжеволосую девушку.       Она смотрела, а оглушающая пустота тянула сердце. Наверное, так мог бы смотреть человек, которого тащило на дно. Кажется, только, подай ему руку, достань, ухватись — но никто этого не делал. Она была лишней и чужой, от неё уже ничего не зависело.       Невольно вспоминалось путешествие с войском Райнгарда из Хайрайха в земли Остерна. С тех пор Эверстейн воротило от одного вида моря, равно как и от его запаха, и она недоумевала тогда, как это с берега водная гладь казалась такой красивой, что дух захватывало? А потом поднялось волнение, начался шторм, и всё это время её болтало в трюме как подхваченный ветром сухой лист и нещадно колотило о все детали корпуса корабля, стоило куда-то встать и пойти. Оставалось лишь валяться безвольной куклой в раскачивающемся гамаке, где и глаза закрыть было нельзя — становилось ещё хуже. Маленькая Эверстейн впервые поняла, что далеко не всё будет зависеть от неё. Но в тот час будущая лейтенант латников поклялась себе, что впредь постарается всегда быть настолько полезной, насколько это возможно. И боги свидетели, она действительно с честью исполняла клятву, будь то самая простая стряпня для Райнгарда и его приближённых, стирка вещей или забота о раненных, а позже и уже куда более трудное командование отрядом, но сейчас, когда она взялась тренировать новобранцев, всё пошло вкривь и вкось.       Даже когда Агидель, главная причина всех свалившихся на Эверстейн страданий, подошла и спросила, стоит ли перенести заготовленные дрова из леса, лейтенант, едва мазнув взглядом по лицу девушки, лишь кивнула. Ответить нормально не получалось. Горло сдавило болезненным спазмом.       Отвернувшись, дер Кин с силой зажмурилась, слыша позади себя отдаляющиеся шаги. Если любовь была такая, то она больше никогда не хотела бы знать это чувство, что приносило с собой столько боли. Лярвина Вильк была права — такое не залить никакими вёдрами холодной воды.       Сделав несколько частых вздохов, Эверстейн выдохнула и открыла свои синие глаза, уставившись в одну точку. Она должна была собраться. Возможно, от неё ничего не зависело в чувствах, но от неё зависело то, насколько успешно будет выполнена возложенная задача.       Подготовка не казалась такой уж трудной, просто требовался иной подход. Всегда стоило помнить, что кадеты это не солдаты её сотни, и им требовались подсказки и руководство. Нельзя было останавливаться на полпути, ведь её подопечные сделали огромный рывок вперёд, став больше похожими на войско, а не на толпу неумех, впервые взявших в руки меч.       Дер Кин могла даже гордиться собой, но теперь стоило ещё больше дистанцироваться от Агеллон. Нужно было всё разделять так, как привыкла, изнурять себя тренировками, и не поддаваться слабости. Только с этим и была проблема. Едва прикрывая глаза, ей словно наяву мерещилась рыжеволосая красавица. Не становилось легче и от того, что добавилось забот с Марикой, решившей наконец-то продемонстрировать свой характер и действовавшей только в собственных интересах. Если в первые дни Эверстейн наблюдала взаимную неприязнь меж Огинь и Агеллон, как у неё было с Мартиной в начале знакомства, то теперь получалось всё не так однозначно.       Для лейтенанта, привыкшей жить довольно простыми правилами, разобраться в таких вещах было сложнее, чем первой взобраться на стену вражеской крепости. Там хоть было понятно, что делать. А что нужно было делать сейчас?       Эверстейн озлилась на себя за то, что продолжала раздумывать о вещах, что не должны были её касаться. Сорвавшись с места, словно буря, дер Кин пронеслась по лагерю, и всюду, где она появлялась, следовали придирчивые вопросы, направленные на качество работы кадетов. Надо было умудриться ещё найти огрехи, но Эверстейн их находила, и в возрастающем неясном раздражении, глаза воительницы цеплялись за любую мелочь.       Больше всего досталось Богумилу и Густаву, хотя те лишь делали завязки на поставленных палатках не с входа и тыла, а по сторонам. Оссолин ещё попытался поспорить, и дер Кин, не долго думая, отправила его прибирать за лошадьми. Разнос получили и двойняшки дер Зиг, а вместе с ними и Радан, но когда старшей на глаза попалась Сильвия, Эверстейн вдруг ощутила, что всё нутро едва не начинает трясти от злости. Лейтенанта разрывало от противоречий — к работе охотницы невозможно было придраться, и девушку стоило бы похвалить, но то, что именно эта литауская курва увела у неё Агидель, злило даже больше, чем Ярость Зверя в бою.       Кое-как дер Кин подавила в себе позыв, но Сильвия будто напрашивалась, поспешно спросив у старшей разрешения пойти вместе с Марикой проверить силки. — Иди куда хо… Считаешь нужным, — зло проговорила Эверстейн и мотнула головой, тем самым показывая, что более не желает ничего объяснять.       Оставалось надеяться, что с прибытием сержантов станет легче, ведь большинство своих приказов получится передавать через них. Лейтенант раньше пыталась действовать как Мартина, став другом или, во всяком случае, более опытным товарищем для подопечных, только Эверстейн так не привыкла, а теперь и не слишком хотела. Вот у Райнгарда хорошо выходило быть и строгим и заботливым, а Эверстейн больше походила на спутницу приёмного отца — Глэм. Валверди вообще была со всеми довольно холодна и близко никого не подпускала, если только ближайшее окружение. Может темноволосая и взяла с неё пример? Во всяком случае, взаимоотношения в гвардии строились похожим образом, хотя друзья раньше тоже были, но в живых осталась лишь Вильк.       Дер Кин задумалась — с чего ей вообще потребовалось менять свою манеру поведения? Потому что так понравилась Агеллон? Но ведь это был самообман, пытаться распространить свои чувства на остальных через любовь к одному человеку. К тому же ни сам этот человек, ни остальные к ней ничего подобного не испытывали. Некоторые, например, Огинь, и вовсе презирали. А раз так, то и нечего было больше изображать из себя ту, кем она не была. Когда Эверстейн только соглашалась возглавить кадетов, у неё были предельно чёткие задачи — создать достойных воинов, оправиться от ранения и вернуться в строй. Подопечных следовало гонять, да и с ногой тоже нужно было что-то делать — последствия ранения всё ещё давали о себе знать. Если она действительно желала вернуться в строй, стоило быть последовательной.       Утвердившись в этих мыслях, дер Кин проводила недовольным взглядом Сильвию, развернулась и зашагала в сторону, где трудились двойняшки и Радан. Лейтенант не увидела, как охотница, обернулась, глянув на старшую разочарованным взором.       Покачав головой, дочь леса поспешила отыскать Марику, сразу же рассказав о несправедливом и грубом поведении дер Кин. Опять происходило что-то плохое. Стоило только наладить общение с Агидель, как тут же последовала немилость от лейтенанта.       Но на Огинь все эти жалобы русоволосой, казалось, не произвели никакого впечатления. Отправившись с Сильвией проверять силки и сделав это как самое большое одолжение, зеленоглазая долгое время только слушала, однотипно поддакивая после каждой реплики. Охотницу такое поведение уже начинало злить, но тут Марика словно ожила, резко перебив дочь леса и обрушившись с нападками именно на русоволосую девушку, а не на дер Кин: — Так, ну и кто там эту истеричку выгораживал, а? А?! — с широкой улыбкой и горящими от восторга глазами, спросила Огинь. Она в мгновенье ока сменила своё поведение. — Бедная Сильвия, на неё накричала курва, которую та защищала, — дразнилась беловласая. — Марика! Может, хватит уже?! С чего это ты такая радостная? — русоволосая и так была на взводе после разговора с Эверстейн, а тут ещё Марика на нервы действовать начала. — Я? Радостная? Может, потому, что я сегодня спала лучше всех? Впервые за все эти дни я спала одна… Хотя, может и потому, что меня забавляет смотреть, как вы все скачете по команде дер Кин? — рассмеялась Огинь, едва ли не светясь от счастья. — Тише! Она и так не в духе… Фрая, защити нас от напастей, в которые Марика хочет нас втянуть, не дай дер Кин услышать её слова, — недовольно, но немного с испугом взмолилась покровительнице Сильвия. — И что же будет? — только усмехнулась Огинь. — А будешь за лошадьми убирать, вот что будет. И уж тебе это точно не понравится, — хмуро произнесла охотница. — А если я тебе скажу, что я знаю способ, как заткнуть эту курву? — неожиданно спокойно спросила дворянка. — Я знаю, из-за чего бесится дер Кин, — улыбнувшись, добавила Марика, потягиваясь и показушно отводя взгляд. — Неужели это ты? — фыркнула Сильвия. — Нет, это ты, — серьёзно ответила Марика. — Что я? — удивилась девушка из Литау, не ожидая такой реакции беловласой и подобного ответа, ведь, вроде, сама Сильвия не давала поводов на себе срываться. — Ну, — Огинь всплеснула руками. — Не совсем ты… Вы с Агидель. — Что мы? — вновь ничего не поняла охотница. — Ты издеваешься? Или просто дурная? — равнодушно спросила Марика, хотя в голосе уже ощущалось лёгкое раздражение, но она сдержалась. — Знаешь, ещё когда мы с Селимой смиловались в офицерской бане… — Где?! — округлив глаза, протянула охотница, совершенно остолбенев. Позволить себе такое могла разве что только сама настоящая… Самая настоящая, совершенно несносная Марика. — Долго объяснять… — недовольно цокнула языком Огинь. — Тебе стоит знать лишь то, что Эверстейн как-то очень остро реагирует на подобное. Не могу сказать, дело ли в том, что мы обе девушки или это вообще… Не мудрено, если с её характером, никто не хочет с ней быть, вот её и бесит… — усмехнулась Марика. — В прошлый раз она вела себя тоже… странно. — Как это? — удивлённо спросила Сильвия. — Знаешь, а ты мне нравишься, такая прилежная, а такие вопросы тебя больше всего остального интересуют, — подмигнула зеленоглазая. — Марика! — возмутилась охотница, с ужасом осознавая, что сама даёт поводы для подобного поведения. — Ладно, ладно, — подняла руки Огинь. — В общем, пока я удовлетворяла Селиму… — Можно без этого?! — густо покраснела дочь леса. — А без этого никак… — довольно хмыкнула дворянка. — Твои… дела меня интересуют сейчас меньше всего, ты говорила про дер Кин, — еле справилась с собой Сильвия. — Скучная ты… — закатила глаза блондинка. — В тот раз я как-то случайно обратила внимание на входную дверь. «Всезнайка» стояла там и нагло пялилась, и я думаю, это длилось довольно долго… Так вот, мне кажется, что ей такие как мы очень не нравятся… — произнесла Марика, уже спокойно посмотрев на русоволосую. — А как она должна была себя вести? Войти и прогнать вас? — едва не крикнула Сильвия, занервничав от того, что ведь тоже была невольной свидетельницей отношений девушек. — Да хотя бы вести себя, как обычно… Я вообще не слышала, как она вошла, да и если бы она просто вошла… А она нет, она дверь так, тихонько приоткрыла и смотрела, — прищурив глаза, с ухмылкой сказала Марика. — И всё же… у нас другой случай, — покачала головой охотница, приближаясь к силкам, в которых что-то ещё даже трепыхалось. — Курва, ну не хочешь ты мне верить, может Агидель поверишь… — тоже заметив движение, пригляделась к добыче Огинь. — Там и Агидель была?! — расширив глаза, воскликнула Сильвия, приближаясь к ловушке, куда попалась куропатка и теперь, почти обессилив, иногда дёргалась. — О курва… — Марика закрыла лицо руками. — Успокойся, не было там твоей ненаглядной. Я про другой случай… Я сама о нём не задумывалась, но сейчас вспомнилось. Той же ночью, а точнее утром, нам с Агидель надо было идти на тренировку и Эверстейн приходила нас разбудить… Ты же ещё помнишь, моя кровать была почти что у самого входа? — Ну да, — чуть задумавшись, кивнула Сильвия. — Так вот… А будила меня твоя рыжая. Я тогда спала с Селимой как раз… Просто спала, специально поясняю, а то своим цветом лица всю дичь окрестную за лигу распугаешь. Я Агидель ещё сначала огреть думала, ведь эта курва так и лезет чуть ли не в рот дер Кин, словно от этого её жизнь зависит, — хмыкнула Огинь, легко свернув птице шею после того, как Сильвия поблагодарила божественную покровительницу за добычу и извинилась перед жертвой. — Вышли мы и тут я вижу Эверстейн, которая нас ещё и подгонять начинает, словно мы опоздали, — ухмыльнулась Марика. — И что? — захлопала глазами охотница. — А то, пустоголовая… Почему она разбудила Агидель, но не вспомнила обо мне? — возмутилась Марика. — Ну Агидель же тебя разбудила? — растерялась девушка из Литау. — Сильвия, но не проще ли разбудить первой меня и попросить разбудить Агеллон, а не таскаться через полкомнаты к её кровати, рискуя поднять остальных? — вздохнула Огинь. — Там же ещё ты с этой вашей Инги спали, а я считай без соседей… — Ты думаешь, что она нарочно тебя не разбудила? — Почти. Все дни до этого она будила первой меня, а тут вдруг такая перемена? Или ты считаешь, что это обычное совпадение, что я именно тогда спала с Селимой, и дер Кин тогда же меня не разбудила? — ухмыльнулась блондинка. — Значит, ей и правда не нравятся такие… — …как мы, Селима и твоя Агидель… Что я уже говорила, поэтому нечего повторять, — буркнула Огинь. — От того и бесится, увидела вас двоих в таком положении… Другого варианта я не вижу. Масла в огонь подливает ещё и то, что мы с Агидель её ученицы, вроде одну она ещё может терпеть, а тут сразу обе… — угрюмо сказала Марика. — И что ты предлагаешь? — чуть оживлённее спросила Сильвия.       Догадки Марики звучали слегка натянуто, но сегодняшнее поведение дер Кин… Учитывая куда больший опыт Огинь, охотница была склонна прислушаться. Внутри вдруг ожил маленький комок зла, диктовавший поддержать Марику, пусть та и была бы неправа. Сильвия ведь себе обещала измениться, перестать быть такой замкнутой, а тут помощь сама шла в руки. — О, я уже что-то предлагаю? — вскинула бровь светловолосая.       Охотнице не верилось, что она решилась, но обида на старшую переросла в злость. Они с Агидель не сделали ничего плохого, а вчерашний случай так и вовсе был нелепым, и из-за простого непонимания получить к себе такое отношение? И где? В войске, свободном от подобных осуждений! Вдвойне обидно стало оттого, что Сильвия с самого зачисления в гвардию, пыталась выполнять всё, выкладываясь на полную. Единственный раз, когда она нарушила правила, была та самая драка с Огинь. И после всех недель обучения, за одну лишь случайность, её стали презирать?! Теперь дочь леса начала в полной мере понимать, почему Марика так недолюбливает дер Кин.       Сильвия вскинула голову и развернула плечи, решив, что никто не будет ей указывать как и с кем жить, никто не сможет её попрекать этим. Но справиться одной было тяжело, да и не за чем, когда рядом была такая союзница как Огинь. — Ну, ты же специально завела весь этот разговор, — в ответ, в манере Марики ухмыльнулась дочь леса.       Огинь даже удивилась, увидев это выражение на лице охотницы, но её обрадовало, что хоть кто-то схватывает на лету и видит суть. Одновременно её забавляло, что из всей толпы кадетов, ближе всего к ней оказалась эта тихоня. Забавно, она выбирала себе последователей, исходя из их происхождения и навыков, а теперь главной её союзницей становилась обычная девушка, которую ещё и обучать самой приходилось. Пребывание в кадетах приносило всё больше неожиданных и приятных мгновений. — Ты мне нравишься всё больше и больше… Может, передумаешь, и мы… — зеленоглазая подошла чуть ближе, нежно взяв Сильвию за бёдра, прижимаясь всем телом. — Марика! — взвизгнув, едва ли не отпрыгнула от неё охотница. — Шучу… — засмеялась Огинь. — Если я правильно понимаю, дер Кин пытается не допустить таких отношений в гвардии, именно поэтому я вчера на неё надавила, поймав удачный момент благодаря вам, но теперь… — улыбнулась Марика. — Ты точно хочешь Агидель? — Да! — воскликнула Сильвия, тут же захлопнув себе рот ладонью и став красной как варёный рак. Желание сблизиться с Агидель, подпитанное предоставившейся возможностью, едва ли позволяли держать себя в руках. — Ай как хорошо сказано, — засмеялась дворянка. — В общем, сегодня будут распределять пары, кто с кем будет жить… Уверена, она захочет поселить Агидель подальше от меня и тебя, но к кому? — Инги? Или к кому-то из ребят, или вообще к тем, кто приедет из города? А если дер Кин меня поселит с Селимой?! Да она меня ночью придушит! — не на шутку испугалась русоволосая, и опять зажала себе рот, поскольку вряд ли Марике было приятно слышать такое о далканке, — извини… Я просто хотела сказать, что дер Кин ни за что нас с Агидель добровольно не поселит. — Именно! Поэтому, когда Эверстейн назовёт Агидель или тебя, тебе нужно будет сразу выкрикнуть, что вы хотите жить вместе, а я тебе помогу… Мне это тоже интересно, — тихо засмеялась Марика. Блондинка действительно едва не дрожала от мысли, что сможет слегка пошатнуть уверенность дер Кин, и её согревала мысль, что она поможет охотнице. — Почему? — удивилась Сильвия, привыкшая к тому, что Марику заботит в первую очередь только сама Марика. — Агидель, дорогая моя… Её реакция будет бесценной, и я хочу это видеть, — зажмурившись, с улыбкой произнесла Огинь, заметив мимоходом, — а за Селиму не волнуйся, эту проказницу я на себя возьму… Во всех смыслах, — хищно облизнулась зеленоглазая.       Сильвия, едва только прекратив смущаться, вновь заалела. Марика всегда оставалась собой, и сделать с этим попросту было ничего нельзя. С другой стороны она начала становиться некоей отдушиной для девушки. Русоволосая не думала о своих друзьях плохо, однако неожиданные и не самые благородные планы Марики нравились охотнице.

***

      Селима едва ли не лежала на лошади, поминутно меняя позу, тихо ругая на чём свет стоит сержантов, гнавших кадетов к месту лагеря, окружающих соратников, выводивших постоянной болтовнёй и тупыми вопросами, ну и саму себя за то, что по дурости задала такой темп, намереваясь быстрее встретиться с Огинь. Всё тело ныло, так и хотелось наплевать на всё, слезть и идти пешком. Ей уже казалось, что она вполне могла бы пройти весь путь на своих двоих.       В очередной раз потянувшись, далканка скрылась за силуэтами кадетов, что прикрыли её. Сержанты принимались орать как только замечали что кто-то ведёт себя не так, и дочери гор даже казалось, что Эверстейн действительно куда лучше этой кучки оголтелых. Хорошо ещё рядом ехал Мариотт — если бы не парень, то Селима точно не раз уже влипла в передрягу, осыпав какого-нибудь вояку отборными ругательствами.       Кареглазая искоса взглянула на юношу и его спутницу. Чернявая даже не заметила, как он так быстро сблизился с этой длинноволосой Эльгой из бывшей Империи, но беспокоило её другое — уроженка Хайрайха поддерживала Агидель, а не Марику. Как на это отреагирует Огинь, сказать было сложно. Селима намекала парню, что ему стоило чуть осторожнее выбирать себе девушку и, мол, лучше бы тот нашёл себе кого-то из их окружения, но парень не слушал. — Мы почти добрались, Селима… Я тут подслушал, вон тот холм на горизонте. Именно туда мы едем, — выдавил из себя улыбку уставший Мариотт. — Где?! — мгновенно оживилась чернявая, выпрямившись во весь рост и привстав в стремени. — Тише ты… И не вздумай сейчас ломануться, остальные и так очень «благодарны» тебе за ретивость в самом начале, а уж сержанты тебе это просто так и подавно не спустят… — поучительно проговорил парень, дабы напомнить далканке об ошибках. — Да и Марика вряд ли рада будет, устрой ты очередной переполох, — с иронией добавил соратник. — Чего сказал?! — мгновенно вскинулась Селима. — Вот об этом я и говорю, — вздохнул Мариотт. — Селима, правда, послушай его… Ты и так вытерпела весь этот переезд, сложно подождать ещё немного? — вмешалась Эльга дер Вартен. — Тебя я ещё слушать буду, поклонница всяких рыжих сурт, — огрызнулась Селима. Она хоть и терпела эту девушку, но агрессия к ней появлялась сама собой лишь из-за того, что та не была на стороне Огинь. — Селима, я не её поклонница… Просто Марика… Я боюсь её, — честно призналась шатенка с голубыми глазами, тряхнув головой, отчего многочисленные косички, спускавшиеся по одной стороне, резво подпрыгнули.       Девушка не была уверена, что компания Агеллон и она сама нравятся ей больше, но Огинь вела себя либо слишком надменно, либо агрессивно. С рыжеволосой общаться было проще, как казалось Эльге, да и не хотелось выбирать чью-то сторону. Агидель просто лучше к себе располагала. — Будто мне дело есть… Отвалите оба, — буркнула Селима, чуть ускорившись, чтобы поравняться со своими соплеменниками и заговорить с ними на родном языке.       Но те тоже оказались не лучшими собеседниками, измотавшись от долгого похода и темпа. Пусть далканцы славились как хорошие наездники, но их второй день гнали как стадо, и всё по вине кареглазой девушки. Сержанты подметили её ретивость и решили не сбавлять скорости. Наверное, урок хотели преподать. Урок, впрочем, дочь гор усвоила — не стоило проявлять инициативу там, где никто об этом не просил. Одно сейчас было хорошо — сержанты, почуяв близость лагеря, и тоже измотавшись, велели прибавить ходу, но не так, чтобы добить всех окончательно.       Большой отряд довольно быстро пересёк поле, хотя для Селимы прошедшее время всё равно показалось вечностью. Ещё до отъезда она начала замечать, что действительно ждёт встречи с Марикой, и её это бесило. Конечно, общество блондинки было более чем приятно, но всё же дочь гор связалась с ней ради собственных интересов, а сейчас всё это отошло на второй план. Поднимаясь на холм, она уже искала глазами знакомые светлые волосы, хоть это и было глупо, учитывая, что вряд ли Марика будет не то что в пределах видимости, а хотя бы в лагере на момент их прибытия.       Так оно и вышло, лагерь был почти пуст, лишь Эверстейн и Ингвар сидели у костра, видимо, в ожидании отряда. Сержанты дали команду остановиться и спешиваться, а сами направились к старшей. — Хм, кого-то повысили? — усмехнулся Мариотт, подойдя к Селиме, что уже стояла на земле, придерживая своего скакуна. — С чего ты решил? — небрежно бросила дочь гор, отчаянно надеясь при этом, что ещё одной окажется Марика. — А есть ещё причины, почему дер Зиг рядом с лейтенантом? Скажем, была бы там Марика или та же Агидель, я бы и ухом не повёл, всё-таки ученицы дер Кин, а этот… — как-то снисходительно парень махнул рукой в сторону Ингвара, словно намекая, что и он бы справился не хуже. — Плевать, — недовольно буркнула Селима, ещё раз внимательно осматривая лагерь в поисках Марики.       Это оказалось не так просто, лагерь оказался значительно больше, чем представляла себе дочь гор — первая десятка хорошо успела тут поработать. На вершине холма возвышался огромный шатёр, наверное, предназначенный для дер Кин, а вокруг него на равном расстоянии друг от друга расположились небольшие палатки. Ещё пара шатров поменьше находились ближе к лесу и, видно должны были стать складами для снаряжения. В самом центре лагеря горел большой костёр, а вокруг были разложены брёвна, верхнюю часть которых вытесали, сделав поверхность более плоской. Чуть в стороне от временных жилищ, почти в том же месте, где сейчас стояла вся толпа кадетов вместе с лошадьми, уже вычистили поле для тренировок, на котором остались следы прошедших занятий. Ещё дальше, на склоне холма, отчётливо различалась исхоженная сапогами земля, что так же говорило о проходящих в этом месте тренировках. А у самой опушки расставили несколько щитов для стрельбы.       Откуда-то из лесу доносились удары топора, небольшой гам был слышен и на противоположной стороне склона. Наверное, там кто-то из первой десятки заканчивал работы по обустройству, и можно было бы сходить проверить, ускользнув от старших, вот только Селима отчётливо осознавала, что если сейчас куда-то уйдёт, ей точно достанется от сержантов, а то и от лейтенанта. Пришлось топтаться на месте рядом со своим скакуном, ожидая пока старшие наговорятся и всё обсудят.       С бревна поднялся Ингвар после чего один из сержантов с одобрением хлопнул его по плечу, поздравляя с новым званием, и погрозив при этом пальцем, что уж, мол, не подведи. Эверстейн пожимала ладони остальным оголтелым, отрывисто отвечая на вопросы и живо интересуясь о вестях про Коронное войско. Вестей тех, по чести сказать, было немного. После тяжёлой победы усцарии, они замедлили продвижение, поджидая, когда подойдут латники, и уж только потом, стараясь не сильно разрываться с панцирными войсками, продолжили поход к Белтоку, возле которого так и стояли враги, пришедшие через Далканы. Известие, что её соплеменники, не признавшие власть Остерна, нашли способ напакостить, жгло Селиму калёным железом. Мало было того, что в прошлом именно из-за этих упрямых детей сурты и тайхрана началась война, когда они убили послов Остерна, чем навлекли на весь народ гнев более сильного государства, так они же, даже когда всё закончилось, стремились ввергнуть её край в новую кровавую бойню. — Всем построиться! — вывел из задумчивости Селиму оклик одного из сержантов, и чернявая вскинула голову, увидев, что старшие начинают расходиться. И почему ей так не повезло попасть под команду того самого горлопана, которого она послала? — Так, первое — всех лошадей отвести на опушку, там будет коновязь. После этого разделяетесь на отряды и приступаете к назначенным заданиям. Но сначала разгружаем лошадей. Вы за мной, — махнул рукой мужчина, указав на десятку, в которой были Селима и Мариотт.       «Вы уж определитесь сами, чего хотите, сурты. То лошадей отведи, то на отряды делитесь, то лошадей уже разгружай. Как же бесят», подумала кареглазая, едва сдержавшись, дабы не выругаться. Девушке было совершенно безразлично, какое будет наказание, и сколько она будет его отбывать. Сил терпеть это не было. Единственное, из-за чего она всё же пыталась сохранить спокойствие, так из-за Марики. Если её сейчас накажут, то о том, чтобы поскорее увидеться с Огинь, уже не будет и речи.       Конечно, им досталась самая тяжёлая работа — таскать оружие и доспехи. Они должны были перенести всё и аккуратно разложить, при этом, что особенно выбесило Селиму, почему-то нельзя было подвести лошадей ближе, чтобы носить нужно было меньше. Так они и застряли, другого слова и не подберёшь, на несколько часов, ведь, как оказалось, отнести — дело одно, а вот разложить аккуратно — совсем другое. Выругавшись, когда у неё из рук выскользнула кираса и с грохотом повалила небольшую стойку с оружием у входа, Селима со злостью швырнула на землю и оставшийся шлем. — Тайхран бы побрал кучу этого хлама! — всплеснула руками девушка, едва не пнув валявшиеся доспехи. — Спокойно, у тебя хорошо всё получалось. Просто подожди, успокойся, — похлопал её по плечу Мариотт, отправляясь вновь за поклажей. — Я бы лучше вообще послала бы всё… — в сердцах плюнула на землю кареглазая. — И опять полночи бы отмывала посуду, — засмеялся парень, припомнив недавнее наказание, которое получила соратница. — Да хоть бы и посуду, — вздохнула Селима. — Там, хотя бы, всегда можно умыкнуть что-то съестное. — У тебя просто замкнутый круг выходит, не находишь? — хмыкнул Мариотт. — Почему это? — в недоумении взглянула на него дочь гор. — Потому что ты получила наказание за то, что полезла на кухню как раз для того, чтобы оттуда стащить припасы, что потребовались тебе для этой твоей бурды, а когда тебя поймали и отправили мыть котлы и всю посуду, ты опять попыталась украсть, за что тебя и высекли, вновь отправив потом на кухню. И что я слышу вновь? Может, пора оставить эту затею с пойлом, или как ты там его зовёшь, раккы? — вздохнул парень, уже начавший уставать от выходок Селимы. — Ага, разбежался. Зря мне, по-твоему, задницу что ли исполосовали? Я своего добьюсь! — непреклонно заявила Селима. Каждая неудача ещё больше разогревала решимость, так как девушке казалось, что опусти она руки, так все прошлые неудачи будут зря. — О, в этом я даже не сомневаюсь, — еле удержав смех, отозвался парень.       Чернявая хотела было ему ответить, но заметила среди снующих кадетов до боли знакомый цвет волос. Марика. Блондинка, вместе с Сильвией несли большой котелок с водой. Повесив его над костром, Огинь начала что-то оживлённо обсуждать с девушкой из Литау, совершенно не обращая внимания на то, что сюда прибыли остальные соратники, а что более важно — сама Селима. И, конечно, Селиме это хорошего настроения не прибавило. Не смотря на то, что Огинь и Сильвия не делали ровным счётом ничего необычного, один их вид вместе, поднял из глубин души недоумение и злость. — Пошли уже! — рявкнула далканка, дёрнув Мариотта, который и сам был бы не прочь увильнуть от работы, поэтому и не поторапливал девушку, усевшись на землю, дабы сильно не выделяться своим бездействием.       Огинь, краем глаза наблюдавшая за последователями, криво ухмыльнулась, отмечая, что её бестия с момента расставания ни в чём не изменилась, и это слегка подняло настроение Марике, раздосадованной тем, что они с охотницей, идя обратно в лагерь, умудрились наткнуться на Эверстейн. Лейтенант тотчас добавила им работы, а так ведь всё шло хорошо…

***

      Сильвия несла добычу, пристально смотря в сторону лагеря, откуда доносилось ржание лошадей и многочисленные голоса. После того, как охотница заявила о своём желании быть с Агеллон, с Марикой они почти не разговаривали. Девушка из Литау даже предположила, что слова Огинь о её симпатии не были лишь словами, однако резкое оживление дворянки быстро прогнало эту глупость из головы. — И долго ты ещё злиться будешь? — усмехнулась дворянка, устав от такого поведения русоволосой. — Я же тебе наоборот помогаю, твоя Агидель так бы и ходила вокруг да около… — Не в этом дело, Марика! — махнув рукой, выкрикнула Сильвия. — Да? — неподдельно удивилась Огинь. — А в чём тогда? В том, что вас двоих наша госпожа «Всезнайка» застала за таким непристойным занятием? — засмеялась зеленоглазая. — Марика! Ничего там не было… — А почему ты тогда себя так ведёшь? — резко спросила беловласая. — Как? — растерялась охотница, всё думая про откровенность и спокойствие Марики, запросто поделившейся о своих похождениях с Селимой. — Словно всё вернулось на несколько дней назад… С Агидель почти не разговаривала сегодня, избегаешь её, потом ко мне прилипла, наврав дер Кин, что мы вместе хотели пойти. Но мне же и заявила, что хочешь Агидель… Не красней, я имела ввиду, быть с ней. Хотя… Ладно-ладно, — отмахнулась Огинь. — Для чего это всё? Может, вчера в шатре я действительно была права? — явно злясь, спросила Марика.       Сильвия удивилась, почему это Огинь так переживает за неё с Агидель? До этого дворянка только шутила и ёрничала, а сейчас она злилась, и злилась по-настоящему. Если бы она не знала беловласую, так и вовсе решила бы, что Марика её ревнует, хотя сама Сильвия смутно представляла себе это чувство. — Тебе этого не понять, Марика, — вздохнула охотница, — ты просто не… — Это потому что она тебя за грудь схватила? Так то же случайно вышло… — словно стрела, попавшая в цель, Марика с ужасающей точностью угадала причину поведения Сильвии, чем перепугала девушку.       Русоволосая не могла выкинуть произошедшее из головы. Поначалу ей это самой казалось лишь случайностью, и охотница не придавала тому большого значения. Но стоило только перестать думать о тренировках или поручениях дер Кин, как случай в шатре мгновенно вставал перед глазами, а грудь словно немела, вспоминая прикосновение рыжеволосой, в миг начиная покрываться мурашками. На слова Огинь Сильвия ничего не ответила, да и вряд ли могла из-за переживаний и волнения, взлетевших из глубины души. — Угадала что ли? — удивилась Марика, не ожидавшая, что Сильвия настолько нежная. — Да ладно? Ты так хочешь сблизиться с этим рыжим недоразумением, и при этом тебя так трясёт от таких мелочей? — Это не мелочи, Марика! Может, для тебя это и не имеет значения, но я… — Рот закрой, — пугающе равнодушно перебила её блондинка. — Я не понимаю, вчера со мной ты вела себя куда более смело, а сейчас, где это всё? Подумаешь, за грудь её схватили… Да тебе радоваться надо, что это сделала Агидель, а не я… — Марика! — взмолилась Сильвия. — Я же говорю, тебе этого не…       Под пологом леса раздался громкий звук шлепка. — Ай, больно! Что ты творишь?! — взвизгнув, Сильвия едва не подпрыгнула на месте, потирая чуть пониже спины. — Ау… Хорошие, однако, нам штаны выдали! Руку так и свело от швов… А я даже их презирала, а они вон какие, — тряся ладонью из стороны в сторону и морщась от боли, рассмеялась блондинка. — Что это было? — проворчала девушка из Литау, ощущавшая, как место удара начинает болеть словно в такт сердцебиению. — Лекарство… ты ж меня пичкала бурдой? — пожала плечами Марика, безразлично отведя глаза. — Какое лекарство, от чего?! — рассвирепев, едва не кинулась на Огинь девушка, позабыв о явной неравности сил. — От тупости… Ну как, больше, смотрю, не переживаешь о своей груди? — усмехнулась дворянка. — Какое это имеет значение? — гневно спросила Сильвия, но к своему удивлению поняла, что поступок Марики будто и правда выбил из неё все переживания. Куда больше её волновал именно шлепок блондинки и жгучая боль от удара, нежели поведение Агидель. — Прямое, — подмигнула Огинь, вальяжно ткнув пальцем девушку в живот. Она читала Сильвию по выражению её лица, как открытую книгу. — Если ещё хочешь, я с огромной радостью это повторю. — Нет уж… Уверена, там синяк теперь будет! — чуть отступила охотница. — Да? — наигранно удивилась Марика. — Давай, быстрее пойдём ко мне в палатку, я посмотрю поближе, — сделав взволнованное лицо, предложила Огинь. — Меня тогда не то что Агидель, вообще никто не поймёт, — наконец-то фыркнула Сильвия. — Пусть тогда Агидель и посмотрит, — хихикнула дворянка, представив себе это зрелище. — Вот этому уж точно не бывать! — нахмурилась Сильвия, вздёрнув подбородок. — Ой, вы только посмотрите какие мы гордые и недоступные! А уж какие целомудренные! Или наша рыжая курвища не достойна наблюдать твоей восхитительной… — Марика! — А я достойна? То есть моё предложение ещё на рассмотрении? — не успокаивалась Марика, которой опять словно бесы завладели. — Вот твоё предложение я даже в руки брать не буду, — покачала головой Сильвия. — Что ты там в руки брать собралась? — подловила её Огинь.       Тут их разговор и прервала дер Кин, заметившая, хотя, скорее услышавшая, девушек ещё до того, как те вышли из леса. Для себя она твёрдо решила, что этих двоих точно должна чем-то занять. Тихая Сильвия оказалась не такой уж тихой, и в сочетании с несносной Марикой, выходило бесконечно бурлящее жгучее зелье, растворившее все её надежды касательно Агидель.       Настораживало и раздражало старшую ещё и то, что эти двое общались так близко всего ничего, и уже изменили обстановку в лагере, а ей, как командиру, было важно держать подопечных под контролем.       Эверстейн даже представить себе не могла, что новым поручением заварила куда более опасное зелье, ингредиентом которому послужили непонимание и злость Селимы. Этого она предвидеть не могла. Посчитав, что порядок восстановлен, старшая отправилась дальше, размышляя о том, что надо всё тщательно осмотреть со стороны ещё раз, прежде чем объявить общий сбор и распределить кадетов по палаткам, которые сейчас спешно ставили по всему холму.       Развёртывание долговременного лагеря всегда являлось делом не быстрым, и тем проще с этим было, когда людей было больше. Людей знающих, а сейчас приходилось полагаться на выходцев из Империи, сержантов, да на пару капралов. Так что Эверстейн не долго пришлось наблюдать со стороны, а идти и помогать тоже. И когда задача была выполнена, распалившееся солнце уже клонилось к закату, а в воздух поднималась мошкара, клубившаяся у самого леса и предвещавшая, что завтрашний день будет отнюдь не прохладнее.

***

      На плечах, шее и лице Селимы слегка поблескивали капельки пота, выступившие после нескольких часов бесконечной работы. Дочь гор, хорошо знавшая, что такое настоящее пекло, всё не могла привыкнуть, что в этих краях дышать было куда труднее, сам воздух казался каким-то плотным, тяжёлым, полным влаги, не то что у них в горах — свободный и лёгкий. Этот как будто что-то удерживало на месте, плавило, и даже намёка на лёгкий ветерок не возникало, в отличие от гор, где ветер гулял постоянно. Потому девушка не спешила надеть рубаху, ранее обмотав ею голову, и шествуя в штанах и нагрудной повязке, чем сначала смущала своих соратников, но продлилось это не долго. Очень скоро почти все девушки последовали её примеру, а парни так и вовсе ходили с обнажённым торсом, чем вызывали невольное восхищение у тех дур, что были падки на мужчин. Лучше всего, похоже, чувствовала себя Дита, которой было всё равно за кем наблюдать, и она больше по сторонам глазела, чем работала, за что и получила нагоняй от сержанта. Селима мстительно улыбнулась — в кои-то веки досталось не ей.       Стоило командирам объявить о завершении работы и грядущем распределении по палаткам, как по толпе тут же пронеслись радостные возгласы облегчения. Дочь гор сразу взбодрилась, на этот раз всерьёз решив отыскать Марику и наконец-то поговорить с ней. Девушка лихорадочно завертела головой по сторонам, но людей вокруг было так много, что невозможно разобрать, кто стоял в нескольких шагах, да и ростом Селима не вышла. Далканка даже принялась приподниматься на мыски, вытягивая шею и едва не подпрыгивая. — Вон твоя ненагладная, — с лёгкой насмешкой сказал Мариотт, указывая в сторону.       Селима развернулась, сразу увидев знакомые белые волосы, а потом ринулась сквозь толпу, поминутно ругаясь и пытаясь протиснуться. — Марика! — крикнула дочь гор, силясь обратить на себя внимание девушки.       Её голос прозвучал настолько жалостно, что дочь гор едва не съёжилась от стыда. Она не понимала, откуда у неё такое влечение, почему она так жаждет увидеться с Огинь. Марика стояла в небольшом круге — никто не решался нарушить границы её пространства, и пристально смотрела на Эверстейн, что-то обсуждавшую с сержантами. Услышав голос кареглазой, Огинь равнодушно обернулась к ней. Селима едва не дёрнулась, увидев взгляд беловласой дворянки — такой же холодный и безжизненный, что и раньше, но теперь с примесью чего-то ещё. Девушка даже пожалела, дав волю своему порыву. Как на это отреагирует Огинь, и не ухудшила ли дочь гор сама себе положение, когда позвала Марику таким голосом?       На мгновение в душе зеленоглазой зажёгся огонь, появилось желание забыть обо всём, и кинуться навстречу Селиме. Марика так и не придумала, как будет действовать. Она нарочно не торопилась вернуться в лагерь, когда прибыли остальные кадеты, заранее предпочтя этому уединение с Сильвией и прогулку по лесу, словно это могло помочь отвлечься от собственных мыслей. За заботой об охотнице и треклятой Агидель, она лишь пыталась заглушить свои собственные переживания. Марика больше всего хотела понять, как относится к Селиме, но это оказалось не так просто. Она считала, что стоит ей лишь обдумать всё хорошенько, и появится очевидный ответ, но этого не произошло. Напротив, она запуталась ещё больше, когда по всему телу прошла волна влечения.       Селима замерла в нескольких шагах, глядя на девушку, не зная, как ей поступить после показанной перед всеми слабости. Чернявой казалось, что все вокруг теперь смотрят на неё с презрением, да и их отношение к Марике могло поменяться. Дочь гор смущённо опустила голову, боясь посмотреть в зелёные глаза. — Дурочка, — слегка улыбнувшись, прошептала Марика сама себе, протягивая чернявой руку. Лишь только увидев это, Селима быстро подошла к ней, на этот раз держась куда увереннее и лучше контролируя собственные эмоции. — Давно не виделись, — подавая руку в ответ, с дрожью в голосе произнесла Селима, мысленно себя обругав. Она ведь планировала иное, она хотела показать Огинь то равнодушие, которое, как ей казалось, нравится блондинке, но вместо этого вела себя хуже длинноногой сурты Сильвии. — Всего десять дней, — равнодушно произнесла Марика, резко схватив Селиму за ладонь, притягивая ближе.       Дочь гор закрыла глаза, ожидая поцелуя, но Огинь лишь слегка коснулась губами её лба, даже не обняв, а после вновь уставилась в сторону офицеров. Если бы Селима только знала, каких усилий это требовало от Огинь, ведь той так и хотелось прильнуть к губам чернявой, наплевав на всех вокруг так же, как это было в городе. Но Марика боялась потерять над собой контроль, боялась забыть о плане, предложенному Сильвии. Чем больше она находилась рядом с далканкой, тем больше понимала, что её отношение к дочери гор точно изменилось. — Я ждала нашей встречи, — вырвалось из губ Селимы.       «Что ты несёшь, сурта сутулая?!», в сердцах выругалась кареглазая. Больше всего она ненавидела сейчас эту свою новую черту. Девушка пыталась всеми силами забыть собственное поведение в казармах. Как она, засыпая вечером, невольно вспоминала последнюю ночь с Марикой, вспоминала в деталях, желая повторить ещё раз. Она не понимала, почему так происходило, почему, стоило ей расслабиться, забывалось всё, что случилось днём, почему в голове сразу всплывали воспоминания о Марике? И сейчас, когда они встретились, всё это снова поднялось из глубин души. — Кадеты, спешу поздравить вас с тем, что вы благополучно добрались! — дер Кин начала свою речь. — Как доехали? — спокойно спросила блондинка Селиму, смотря в сторону Эверстейн. — Если честно, ужасно… У вас и кони другие, и дороги какие-то неправильные, и погода. И сержанты настоящие тайхрановы дети. Мне казалось, что я чувствовала бы себя куда лучше, если бы преодолела весь этот путь пешком, — недовольно произнесла Селима. — У тебя, как вижу, работы было много? — поинтересовалась дочь гор, намекая на то, что видела, но и не забывая подпустить возмущённых ноток. — Вроде того, — односложно ответила Огинь. — Как Мариотт? — Ой, про него не напоминай, нашёл себе «любовь всей жизни», так ещё, знаешь что? — попыталась перейти от своего недовольства Селима, уловив, что её жалобы на марш, похоже, мало заботят Огинь. — М-м? — протянула та, даже не взглянув на девушку. — Она Агидель поддерживает… Я ему говорила, что ты его придушишь, но он как баран, ничего не понимает, — усмехнулась Селима, надеясь увидеть хотя бы признак негодования Марики, но его не было. Точнее, не было вообще ничего, Марика словно бы слышала, но не слушала. — …я назову пары. Палатки вам укажут сержанты, а им помогут Агидель Агеллон и Ингвар дер Зиг, — тем временем продолжала Эверстейн. — О, что-то, как вижу, произошло? — недоверчиво спросила Селима, услышав слова дер Кин. — Когда же эта сурта стала такой важной? Надо будет указать ей место, да? — О-о, здесь у меня план уже есть, — даже как-то неожиданно оживлённо произнесла Огинь, даже улыбнувшись, но улыбка эта была отнюдь не доброй, коварство сочилось ядом. — Ты времени не теряла, как погляжу, — обрадовалась Селима, наконец-то получив хоть какую-то реакцию от Марики. — Как дни прошли после нашего отъезда? — словно заученные заранее, дворянка продолжала задавать вопросы, никак не отреагировав на мимолётное восхищение далканки. — Кадеты Оссолин и Лешчин! — дер Кин начала называть пары. — Лучше не напоминай. С трудом дожила до этого дня, сержанты ещё… — невольно Селима опустила ладонь пониже спины, — так и хотелось прибить… Зато я смогла улучшить свои навыки, теперь-то, думаю, ты сможешь выкладываться по полной во время своих тренировок. Кстати говоря, мы с Мариоттом… — Сильвия из Литау и…       Марика сорвалась с места, только услышав имя русоволосой, ринувшись к ней и Агидель, стоявшим в первом ряду, юрко огибая других кадетов, словно рыба в воде. — Агидель Агеллон! — хором произнесли Сильвия и Марика, хотя вопль Огинь, кажется, перебил все голоса в толпе.       Марика, не рассчитав порыва, едва не сбила с ног рыжеволосую и охотницу, захватывая шеи девушек, и наваливаясь на них всем весом, одновременно выставляя свои ноги вперёд, дабы не повалить парочку. Как-то неожиданно много силы она приложила. — Эти двое хотят жить вместе! — довольно нагло продолжила Огинь, вскинув голову.       Она была прекрасно знакома с негласными правилами Коронного войска — потворствовать тому, чтобы влюблённые или друзья жили вместе. Знала это и Эверстейн, наверняка решившая подобного не допустить. Но сейчас, когда прозвучало подобное пожелание, старшую никто бы не понял, откажи она. — Если, конечно, можно, — чуть тише произнесла Сильвия, тут же удостоившись укоризненного взгляда зелёных глаз. — Ты ведь тоже не против? — с ухмылкой беловласая повернула голову, настойчиво и снисходительно посмотрев на ошарашенную Агидель, совершенно не ожидавшую столь бурной реакции Марики. Огинь только вчера грозилась усложнить их отношения. — Так? — прищурив глаза, уже скорее утверждала, чем спрашивала, Марика. — Д-да… — неуверенно ответила Агидель. Отказаться сейчас, будучи в хватке Огинь, было равносильно самоубийству, да и предложение, поддержанное самой Сильвией, только радовало Агеллон. Рыжеволосая даже и не хотела пытаться искать в произошедешем очередную уловку Марики. — Так что, госпожа дер Кин? Вы не против? — проскрипел голос блондинки в голове лейтенанта.       Внутри Эверстейн едва ураган не поднялся. Она действительно намеревалась переступить через принципы гвардии, и поселить Агидель с Инги, но из-за Марики и Сильвии ситуация изменилась. Она всё же потеряла контроль. При проигранном сражении лучшим выходом было сохранить хоть часть войска, а ей нужно было сохранить своё положение.       Селима пребывала в полной растерянности от происходящего. Ей казалось, что стоит приехать и всё продолжится там же, где и закончилось. Но сейчас она видела, что Марика изменилась. Её отношения с Агидель, так ненавидимой дочерью гор, стали куда лучше. И ладно бы только это, но Селима видела равнодушие Марики к ней, и это расстраивало и одновременно раздражало. Где она ошиблась? Может дворянка почувствовала ту ложь, исходившую ранее от самой Селимы? Или самой Огинь не нужны длинные романы? А может за эти десять дней что-то случилось, чего далканка не знала? — Не возражаю, — кивнула Эверстейн на вопрос Марики, чуть прищуривая глаза, и при том едва не скрежеща зубами. — Капрал Агидель и десятник Сильвия могут занять одну палатку. — Вот и отлично, — тихо усмехнулась Марика, наконец-то отпуская девушек, и обращаясь к охотнице, — видишь? Хватит уже быть такой зажатой. Глядишь, у тебя так и ночка сегодняшняя будет… — Марика! Уймись! Смотрят же, — возмутилась русоволосая, краснея после слов Огинь. — Твоя реакция говорит куда больше, чем мои слова, — хохотнула зеленоглазая, взяв Сильвию за руку, пытаясь вслепую нащупать ладонь Агидель, но не вышло. Рыжеволосая, опасаясь совершенно непредсказуемого поведения Огинь, почти отпрыгнула в сторону. — Ой, — тихо пролепетала Сильвия, вырвав руку из ладони Марики, и тут же закрыла лицо, в то же время ощущая тайную радость от того, что всё случилось самым лучшим образом.       Селима пристально смотрела за происходящим, пытаясь оставаться спокойной, но даже такой невинный, на первый взгляд, контакт Марики и Сильвии, едва не заставил её подскочить на месте от негодования. Впрочем, это злило не так сильно, как реакция русоволосой.       «Почему? Почему эта сурта так легко общается с Марикой? Что она о себе возомнила? Почему Марика столь дружелюбно относится к этой дочери ишака? Это меня она должна держать за руку! Это со мной она должна так говорить!», раздавались беззвучные слова в голове далканки.       Если бы Сильвия сейчас видела Селиму, то уж точно вся радость ушла бы из неё и не вернулась. Селима была зла. Зла настолько, что даже не трудилась хоть как-то скрыть это.       Дочери гор захотелось послать всё к тайхрану, и раз уж Огинь была ей не рада, так и вовсе не видеть Марику, но что-то настойчиво твердило Селиме, что так выйдет ещё хуже. Все её усилия были бы пустыми, а кареглазая больше всего ненавидела делать что-то не приносящее результата. Признаться себе в том, что она действительно хочет быть с Огинь, во всяком случае, в ближайшее время, Селима боялась. Девушка попросту отказывалась верить, что с ней такое могло произойти за столь короткое время. — У меня ещё будут тренировки… — заговорила блондинка, подойдя ближе, когда все начали расходиться. — Но ведь ночью мы в одной палатке? Главная сурта ведь сказала… — обречённо проговорила Селима, уже не рассчитывая на положительный ответ. Однако в глубине души, за всеми пылающими эмоциями, скрывался маленький огонёк надежды, надежды на то, что Марика всё же испытывает к ней хоть что-нибудь. — Понимаешь, — как-то даже поёжившись, ответила дворянка, уловив реакцию кареглазой. — Я сегодня должна быть в дозоре ночью, — небрежно усмехнулась Огинь, отнюдь не горевшая желанием исполнять свою часть уговора с дер Кин.       Поутру Эверстейн сказала ей, что она может выбрать себе соседа, или соседку по палатке, но будет обязана выполнить и волю старшей. Не долго раздумывая, зеленоглазая назвала Селиму… — Марика, нам надо… — подбежала Сильвия, начав говорить, что им предстоит ещё закончить готовку. — Да-да, иду, — огрызнулась беловласая, выразительно блеснув глазами, намекая девушке из Литау, что та выбрала далеко не лучший момент, и лучше бы ей отойти, пока дочь гор не устроила прямо тут знатный скандал.       А к тому всё сейчас и шло. Чернявая насупилась, задышала тяжело, пытаясь сделать вид, что ей всё равно, но выходило откровенно плохо. В карих глазах молнии уже поражали пики гор. И тогда Марика, удостоверившись, что Сильвия ретировалась, взяла Селиму за плечи, нагнувшись к ней и притягивая поближе закипающую девушку. — Если станет скучно, заглядывай к костру после отбоя, — прошептала Огинь и, не удержавшись, незаметно для остальных, провела кончиком языка по краю уха Селимы, прихватив зубами мочку, — я одна буду…