***
Побережья Ли Юэ столь покрыты солью, усыпаны синими ракушками, всё никак не покидающими берег и надеющимися найти своё и лишь своё предназначение в руках кого угодно: а, может, и не в руках вовсе. Эти ракушки напоминают о многом: о запахе моря, о его звуках, и о мгновении, когда беловолосый юноша подарил ему то самое ожерелье, кулон, и самый важный подарок в его жизни. Называя это лучшим и самым-самым сокровенным подарком, что он получал, Скарамучч, безусловно, ошибается, забывая о таком нежном и вечно открытым конкретно для него, Каэдэхаре. Но, извиняясь перед самим собой в своих мыслях за нечто подобное, он чувствует, как его сердце трепещет при виде его белых волос, так похожих на морскую пену, и таких же мягких, как те самые облака и их судна. О, он прекрасен. Его тёмные одеяния, озарённые тёплыми тонами оранжевых и красных красок, вечно врезаются в сознание вместе с его образом, что рассеивается лишь рядом с единственным дорогим для него человеком. Да, именно человеком, никак не Прототипом, никак не сосудом и вовсе не куклой, - чем-то, определённо, большим, чем просто оболочкой. И Каэдэхара любит его таким, каким он есть. Со всеми огрехами, не совершенностью, с его ужасными поступками, с его виной перед ним самим. Со всем вместе. И если ему позволено нести столь ужасный и великий груз вместе с его возлюбленным, какой тяжёлой бы ни была ноша жизней их обоих, им не важно это: своя собственная судьба, в которой давно померкли всякие огни, или чужая, не менее ужасная и терзающая сознание, они выстоят. Вместе, но выстоят. И пути назад для них, увы, или же к счастью, совершенно нет. Море наплывает на прекрасные берега, усыпанные крупицами золота, яркого песка, что сверкает на солнце, и уносит с собой пару песчинок, которыми оказываются все тревоги этих двоих, и ничем большим. Оба юноши вновь ступают по нему, как тогда, в те самые солнечные и их первые деньки товарищества и влюблённости, их первые дни вместе. Оставляя за собой следы, аналогично уносимые морем, они погребают под своей обувью гладкие и мелкие камушки. Но кого волнует, как много камней они втоптали, если теперь у них есть собственные, яркие, бирюзовые и символично дающие им самое дорогое: желание продолжать рваться к большей свободе? Вдвоём, и только вдвоём.***