забери меня

- Бортник? - пробурчал в трубку сонный и недовольный голос мужчины лишь с толикой беспокойства. они уже несколько лет толком не разговаривали. Егор отправлял стихи через интернет, обговаривали песни они через смс, работали в друх разных студиях. и в 15 тысячах километров друг от друга. Бортник нервно пахал в то время, когда Уман ещё беспокойно спал, и наоборот. но в ответ из трубки слышна только тишина. - Бортник, либо словами через рот, либо я сбрасываю, ты знаешь сколько у меня времени?... - не успел Уман продолжить свою тираду, как сердце скрутило и скомкало словно лист бумаги от тихого всхлипа на том конце провода. - Лёв? что случилось, Лёва? - сон как рукой сняло. и все обиды, недопонимания, упрямство, злобу. всё исчезло. перед глазами остался только сгорбившийся и прижавший к груди худощавые коленки, сидящий на диване и обливающийся слезами Лёва. - Шур... Шура, забери меня... забери меня отсюда, пожалуйста... - голос младшего дрожал, а горло хрипело как после череды многочасовых концертов. Лёва явно не первый час в слезах. - я еду, Лёв, уже собираюсь, подожди меня немного. поспи пока что, пожалуйста, - натянув джинсы и первую попавшуюся под руку футболку, Уман начал скидывать в дорожную сумку документы, деньги и ключи от их старенькой московской трешки. Лёва точно там. Шура это чувствует. на том конце провода смолкло, когда Шура доехал до аэропорта, значит парень уснул и можно было выключить вызов. налички хватило впритык на билет в эконом, австралийскую карту он как обычно забыл. да и не страшно, в Москве он успеет и снять и поменять деньги. главное сейчас было поскорее прилететь в Россию. - ну и пошёл ты к черту, Уман. раз тебе на месте никогда не сидится, если ты хочешь как обычно тянуть все на своём хребту - то пожалуйста. будешь и гитаристом, и фронтменом, и вокал тогда тоже себе забирай. и лети в свою Австралию хоть со всем своим гаремом шлюх, султан Сулейман, блядь. видеть тебя не желаю. дверь хлопнулась, а Шура так и не успел сказать Лёве, что на самолёт до Мельбурна он купил два билета, и второй принадлежал совсем не той девице, что вешалась на Умана все три дня фестиваля, а он не мог так просто послать её куда подальше, ведь он же мужчина, а мужчина не должен грубить даме. и этому мужчине, видимо, было совсем все равно на своего парня, который пока не совсем слепой и понимал, к чему ведёт эта вавилонская блудница. как только фестиваль закончился, в отеле Шура сообщил Лёве, что уже давно запланировал переехать из России. вот только эмоциональный Лёвик даже не дослушал, что послужило такой целью - желание Умана перестать скрываться по углам и дрожать за реакцию общественности на них. Шура просто хотел уехать туда, где их никто не знает, где однополая пара это не конец света, а в порядке нормы, где они смогут продолжать творить без боязни поцеловаться у магазина в их доме. только спустя несколько лет до Шуры дошло, что всё это время чувствовал его Лёва, но уже было поздно. чувствительный и ранимый Лёвушка уже превратился в черствого и отстранённого Егора Бортника. спустя 20 часов полёта ноги Умана хотели отвалиться, голова трещала от постоянного гула старого самолёта, а яркое московское солнце светило в глаза, заставляя щуриться в поисках солнцезащитных очков. натянув подаренные Лёвой рейбановские тишейды, Шурик стоял и ловил такси. руки дрожали от осознания, что он спустя столько дней обид и тоски снова увидит своего Лёву. и вот она их древняя как сам мир трёхэтажная сталинка, каких в Австралии нет, да и Шура не то что бы сильно по ним скучал. преодолев скрипучую дверь подъезда, поднявшись на третий этаж, длинноволосый медленно и осторожно открыл дверь, ловя в лицо оглушающий запах алкоголя, сигарет и перегара. выдохнув с облегчением, что хоть травой не пахнет, а Лёва ничего тяжелее бы даже не взял, Уман зашёл и прикрыл за собой дверь. квартира, что досталась им от родственников Шуры прямо после переезда в Москву, вообще не изменилась, словно и не было всех тех лет, что он провел вдали отсюда. спальня Лёвы пустовала, в зал тоже вряд ли часто заходили, судя по слою пыли на столе у дивана, заваленного вещами. ванная и туалет были открыты и вот где наконец была чистота. да и на кухне все было достаточно опрятно. значит, всё не смертельно плохо, раз Лёва продолжал убираться. либо он просто делал всё на автомате, что наоборот крайне прискорбно. дверь в комнату Умана открылась с трудом и звуком битого стекла. эпицентр перегарной вони найден, лежит на кровати, прижимает к себе подушку и хмурится. пробравшись через бутылки разнородного алкоголя и осколки от них к постели, парень сел на край и погладил Лёву по плечу, стараясь разбудить. нервно вздрогнув, Бортник подскочил и посмотрел на Шуру, снова начиная реветь. старшему плевать на то, что они будут делать дальше. сейчас они рядом. Шура в объятиях Лёвы, Лёва в объятиях Шуры. и это единственное правильное, что они сделали за эти годы.