remember it

— Что происходит? — Хенджин подбегает к одному из санитаров, идущему впереди кричащего на всю больницу парня. В руках работника документы, судя по всему, этого пациента. — Вот он, — санитар поворачивает голову на разрывающегося от криков молодого парнишку. — Как с цепи сорвался. Должен быть доставлен к нам в четырем. В нормальном состоянии. А в итоге чуть не убил свою мать и не разгромил весь дом. Подробностей не знаю, — проговаривая на ходу, направляясь к ресепшну. — Ведите его в палату.. — открыв одну из папок в своих руках, — номер семь. Я приду туда. Только возьму все необходимое. — Хорошо. Рассчитываем на Вас, доктор Хван. — санитар коротко кивнув, крикнул, чтобы парня тащили в седьмую по счету палату. Хенджин смотрел им вслед до их пропажи из виду. Этот мальчик еще совсем молод. От силы лет двадцать. Крохотный, бледный, волосы растрепаны. Из красивых, больших глаз текут множество слез, скатываясь по ярко выраженным веснушкам на щеках, словно пытаясь смыть их с лица навсегда. Он надрывно кричит, впервые показывая Хвану свой голос. Такой грубый, совершенно неподходящий этому личику. Он низкий, мелодичный, бархатный. Его хочется слушать, но не так, как сейчас. Хван, наконец-то, срывается с места, очнувшись от раздумий. Забегает в кабинет, бросая в больничную сумку все необходимое, и с такой же скоростью, почти бегом, направляется к назначенной палате. — Выйдите отсюда! — забегая в открытую палату. Два санитара силой удерживают парня за плечи, повалив лопатками на пол. — Вы его пугаете! Я справлюсь сам. — Вы уверены, мистер Хван? Просто он.. — Я. Справлюсь, — Хенджин окинул взглядом санитара, которого благополучно смог перебить, и указал рукой на выход. Они вышли, оставляя доктора и пациента наедине. Парень лежит на полу в смирительной рубашке. Он извивается, ерзает, пытаясь освободиться, и кричит: — Верните меня! Я должен дописать.. Они убьют меня! — сквозь крики и стоны почти ничего не понятно. Слышно какие-то отрывки из предложений. — Тихо, тихо.. Мистер, слышите меня? — подбежав, спросил Хенджин, поднимая бьющегося в истерике мальчишку к себе на колени, и, немного встряхивая, удерживает за плечи. — Я Вам помогу. Посмотрите на меня, пожалуйста. Откройте глаза, ну же.. Он все так же надрывается, не размыкая глаз, пытается вырваться из рук доктора всеми силами, будто из цепей, которые сдерживают его. — Мне нужно.. н-нужно.. дописать! — крики все не прекращаются. Начало предложения он проговорил почти шепотом, а под конец вырывался бешенный вопль. Крик души, как его многие называют. — Посмотрите на меня. Откройте глаза! — Хенджин вышел из состояния спокойствия впервые, говоря чуть обеспокоенным голосом, снова пытаясь вырвать парня из истерики. Он придерживает одной рукой его голову в области шеи, касаясь подушечкой большого пальца красного от напряжения ушка, а второй все еще держит за плечи. — Ну же.. открой глаза, я помогу тебе, — в голосе звучит надежда на то, что ему не придется усыплять этого мальчишку, поэтому док похлопал ему немного по щеке, пытаясь вытащить в реальность всеми силами. Парень через несколько секунд, морщась от поступающего холодного света единственной в палате лампы, разлепил и так раздраженные от слез глаза. Они бегали по всему лицу Хвана, пытаясь как можно быстрее разглядеть его, запомнить. Крики прекратились, остался лишь плач, по истине детский. Его большие глаза смотрели на обеспокоенного врача, умоляя одним взглядом вытащить, помочь и спасти. — Все хорошо. Я рядом, и я помогу тебе. Смотри на меня. Ты хорошо меня видишь? — быстро проговорил Хван. Парень в ответ многократно закивал, часто моргая и громко всхлипывая. — Хорошо. Отлично. Скажи мне. Как твое имя? Молчание длилось несколько секунд, разбавляясь лишь тяжелым дыханием и болезненными стонами. — Ф-ф-феликс, — заикаясь от долгих рыданий. — Феликс, я хочу, чтобы ты понял: я не причиню тебе зла, а, наоборот, собираюсь тебе помочь. Доверься мне, ладно? — в ответ вновь всхлип, непонятный шепот и плач. Парень снова зашевелился, пытаясь высвободить руки. — Тебе больно? Если я сниму, станет легче? Ты не будешь так сильно кричать? — опять быстро заговорил Хенджин. — По.. п-пожалуйста, — прозвучало почти шепотом, на выдохе. Доктор аккуратно облокотил парня себе на грудь, что его светлая голова упала доктору на плечо. Пока Хван расстегивал смирительную рубашку, Феликс перестал плакать, он лишь тяжело дышал, иногда достаточно громко постанывал от боли во всем теле. — Готово, — отлепляя от себя парня, посмотрел на его лицо. Оно излучало успокоение и выглядело монотонным. Замученным и опухшим от долгих рыданий, но все еще по истине красивым и незабываемым. Его нельзя не запомнить. — С-спасибо, — произнес Феликс и в ту же секунду припал в объятия доктора, крепко сжимая его шею и вдыхая аромат волос, зарывшись в них носом. Хенджин приобнял его в ответ, стараясь хоть как-то утешить. Такого буйного пациента в его жизни еще не было. Хван упирался лицом в его шею, приобнимая за поясницу, чувствуя мелкую дрожь тела парня и слыша его сердцебиение, которое постепенно снижалось. — Ты можешь встать? — Пациент отрицательно помотал головой, немного отстранившись. В его взгляде видна усталость, а лицо вымученное — хотелось его прижать, как маленького ребенка, и укачать на руках, чтобы тот поскорее уснул. Конечности словно висят сами по себе, а тело, если бы Хенджин не держал его, давно бы упало мешком. — Давай, я попробую помочь. Хенджин, вставая, приподнял Феликса за его маленькие ручки. Он еле стоит на ногах, конечно же, не без помощи доктора, который заботливо придерживает его за талию, а второй рукой — за плечи. — Сделай шаг, пожалуйста. Попробуй. — По лицу парня текут слезы, но больше он не издал ни звука, хоть что-то удалось. Удалось успокоить его. Как только Феликс попытался переставить ногу, его тело словно обмякло, стремительно падая вниз. — Аккуратно, — высказался Хван, поднимая на руки достаточно легкого парня. Тот же закинул одну руку на шею доктора, а вторую положил себе на живот. — М-можно я допишу?.. - вдруг спросил Феликс, когда уже был положен на кровать. — Что дописать ты должен? — Хван присел на корточки рядом с парнем, заглядывая в заплаканные глубокие глаза. — Д-дописать... — эти же глаза закрылись через секунду, больше не выдерживая суровой реальности. Он уснул. От бессилия. Как сказали Хенджину, после того, как он вышел из палаты, предварительно укрыв Феликса чем-то напоминающим плед, он бился в своей истерике почти два с половиной часа до того, как приехали санитары для госпитализации. Это долго. Для него это очень долго. Этот безобидный, убитый жизнью парень стал таким из-за чего-то по истине морально сложного для него самого. Лишь Хвану, как его лечащему врачу, предстоит выяснить, что произошло. И из-за чего.. Работа психиатра напоминает чем-то детективное расследование. Нужно находить мельчайшие детали, улики, зацепки, выбивать информацию всеми силами и уже на основе этого всего помогать пострадавшему. Чертовски сложно. Настолько же интересно. Кажется невозможным: работать так с такими людьми, которые просто неуравновешенные. Которые готовы разорвать на себе кожу, дабы что-то там доделать или куда-то дойти. Или же что похуже. Но все это возможно. Так же, как эта внезапная, интригующая встреча по предсказанию от женщины в метро. Звучит невозможным. Но для всего невозможного, просто требуется больше времени.. Так же, как и для неожиданных встреч.. Или может долгожданных?..