remember it

Оставшееся время дня доктор провел в компании пиццы и фильма, а ночь — в царстве Морфея. Уснул он со спокойной душой насчет Феликса, потому что звонил Джисону, чтобы спросить, не было ли приступов и как он вообще себя чувствует. Хан сказал, что сегодня тот достаточно спокоен, но ходит грустный. Хенджин сразу понял, в чем дело, но не стал ничего объяснять, сбросив трубку.

***

Утро. Этот рабочий день начинается с кофе, который Хван купил по пути, но взял не одно, а два: ароматный американо для себя и карамельный латте для Феликса. Сегодня его консультация в девять часов, поэтому кофе не успеет остыть. Приехав к зданию больницы, Хенджин вышел из машины, достав пачку сигарет. Дым смешивался с прохладным воздухом и попадал в легкие, насыщая организм расслабляющим веществом. Докуренная сигарета полетела в урну, а доктор, взяв в руки стаканчики с кофе и заблокировав мерс, вошел в здание, направляясь к своему кабинету. Стаканчики с кофе были успешно доставлены до горизонтальной поверхности в виде стола. Сам брюнет приземлился на кресло, параллельно натягивая рабочий больничный халат. Через десять минут уже должен подойти Феликс, точнее его должны привести, так как он считается достаточно неуравновешенным. В дверь кротких два стука: "Но ведь еще слишком рано, тогда кто это может быть?" — вот, что витало в голове доктора, когда он посмотрел на дверь. — Входите, — крикнул в пространство Хенджин через несколько секунд после стука. В помещение ворвался растрепанный Джисон, а его лицо не выражало ничего кроме ярости и непонимания. — Вы меня, конечно, извините, доктор, но.. Какого хрена?! Почему Вы не сказали, что берете опеку над Феликсом? Он сам-то хоть в курсе? Меня главврач чуть не прибил! — Хан опустился на стул напротив, а второй сидит в недоумении, раскрыв широко глаза. Он не может понять, почему все это случилось так быстро, почему отец даже не предупредил, что все решил. И как можно за одну ночь лишить родительских прав? Не укладывается в голове. — Так стоп. Тебе главврач рассказал? — Ох.. я тебе больше скажу, он меня вызвал и наорал, а знаешь, за что? За то, что у нас уходит такой хороший врач. И тут тоже вопрос: почему сделали выговор мне, когда творишь дела ты? Хенджин смотит на разъяренного коллегу, а сам совершенно спокойный. — Я все улажу насчет доктора. А на мое место придет обязательно хороший специалист. Или, если я вылечу Феликса, то вернусь сюда. Обещаю. Прости, что тебе пришлось отдуваться за меня. Мне нужно сделать звонок, поэтому давай поговорим потом. Хан все же немного успокоил свой пыл и вышел из кабинета, кинув краткое «до встречи». А тем временем доктор набрал номер отца и стал прислушиваться к размерным гудкам в телефоне. Как только наступила тишина, а на том конце послышалось тяжелое дыхание старика, парень заговорил. — Почему не предупредил? В ответ очевидный смешок. — А должен был? Я помог тебе, дальше сам. — Она лишена родительских прав? Я могу оформлять опеку? — Да. Ты уже опекун. — Что ж, даже не буду спрашивать, как так быстро. Но спасибо. И звонок оборвался. Хван лишь посмотрел на время — белоснежный псих, забравшийся в душу, должен был вот-вот появиться. Поэтому Хенджин поправил халат, сменил лицо на более серьезное, ожидая заветного стука в дверь. И как только доктор приземлился на крутящееся кресло, раздался этот желанный звук. Два санитара пропустили Феликса, который мило заулыбался, стоило появиться в его поле зрение Хвану. У того уголки губ тоже вверх поползли, как бы невзначай. Он кивнул санитарам, и те вышли за дверь, послав ответный, точно такой же жест. Феликс прошел к своему месту и закинул ногу на ногу, а его губы растянулись еще больше, оголяя белые зубки. — Доброе утро, доктор. — Доброе, Белоснежка, — подвинув стаканчик с кофе к парню, любопытно наблюдающему за действиями. — Этот кофе тебе. Любишь карамельный латте? — Правда? Ли выглядит так, будто ему никогда в жизни ничего не покупали. — Да, пей. Маленькие ладошки обхватили стаканчик, согревая пальцы, а после притянули напиток к губам. Небольшой глоток, и Феликс расплылся в лужицу. — Это так вкусно. Спасибо большое. Чувство, что парень никогда не пробовал кофе, ведь он так смаковал его, закатывая глаза от удовольствия. От этого вида Хван чуть ли не рассмеялся, настолько это выглядело по-детски и умилительно. — Ты никогда не пробовал карамельный латте? — спросил доктор, интересуясь и просто подходя к длительному разговору. — Нет. Я чаще всего пил капучино в забегаловке и все. И то не каждый день. Доктор улыбнулся и взял в руки документы. В голове сияло одно: как сказать Ли о том, что теперь Хван его опекун и что в скором времени парень будет жить с ним. Обрадуется ли он или, наоборот, отвергнет.. Вопрос времени, но ему придется смириться, так как теперь уже ничего не исправить. — Феликс, ты.. Как ты к своей матери относишься? Улыбка с лица парня исчезла, а кофе опустился на стол. Ли облизнул губы и смотрел куда угодно, но только не на Хвана. Но все же остановил свой теперь уже грустный взгляд где-то на лбу Хенджина. — Почему ты спрашиваешь? — Феликс, я твой врач вообще-то все еще, — укладывая руки на стол, скрестив пальцы. — Ну.. если честно, она ужасна. Я бы лучше здесь остался, чем с этой женщиной опять встретился, — выплюнул Ли и вновь принялся за кофе, попивая горячий напиток маленькими глотками. — А со мной ты бы жил? — Вы насчет того, что взяли надо мной опеку? Хван, мягко говоря, удивился. Феликс знает? Как давно? Почему ничего не спросил? И все эти вопросы остались неозвученными, но зато на лице мальчишки вновь появилась улыбка. Похоже, что он рад жить с доктором какое-то время. Да и сам Хенджин настолько рад возможности быть рядом, что ему хотелось завыть от счастья. Но быстро собрал себя в руки, восстанавливая свою серьезность. Да, определенно, сейчас ничего не будет. Он не собирается открывать свои глубоко сидящие чувства. Максимум, что они друг другу подарят, это свое тело, потому что сейчас никто не готов. Они знают друг друга чуть больше недели, но такое чувство, будто предназначены судьбой. Конечно, доктор не верит во все эти сказки, но это не значит, что их не существует. — Так ты не против? — Нет, — прилетело незамедлительно в ответ на вопрос доктора. — А ты знаешь, что твоя мать лишена родительских прав? — Я только рад. Пока я еще в себя, понимаю, что у Вас я буду лечиться, а с ней — только умирать. От этих слов побежали мурашки, неужели Феликс и правда был так не любим? Однако теперь этот веснушчатый точно будет окутан заботой. Хван подарит ему все. Хотя сам не знает, почему и зачем.. Он будет окутан заботой человека, который влюбился в белоснежного психа с первого взгляда.