remember it

Машины с мигалками. Вся улица поздним вечером освещена красно-синим светом. Он отображается в окнах, превеликая внимание любопытных глаз соседей. Те высовываются из окон, наблюдая за происходящем, а люди, живущие на одной площадке с Хваном, столпились огромной кучей, желая узреть всю ситуацию своими глазами. Отец приехал через десять минут после звонка, а все это время Хенджин пытался лишь сложить пазл и понять, что здесь произошло и чьих рук это дело. В голове летали все мысли, которые могли быть, и первое, что решил сделать доктор — набрать номер Джисона и удостовериться, что Феликс в палате. Но как только в трубке послышалось обеспокоенное «Феликс спит, а что случилось-то?», с губ сорвался облегченный вздох, а телефон полетел на диван рядом. Отец зашел в квартиру, а тот даже не подорвался с места. Начиная с тринадцати лет он стал часто видеть мертвых людей, благодаря как раз своему близкому человеку — любому папочке. Его уже давно не пугало это, но настораживало такое частое появление трупов, потому он и стал жить один, ограничивая себя в контакте с отцом. Но вот сегодня перевернулось все настолько сильно, что даже стоящий в дверном проеме мужчина сразу подлетел к своему сыну с кучей вопросов. Первое, что он задал, это было насчет ключей, есть ли у кого-то запасные и закрывался ли утром дом. Второе, что слетело с его уст, это облегченный вздох, когда Хван рассказал, где находился весь день и что у него есть свидетели и алиби. Ну и третье, это принятие того, что отец доктора тоже узнал эту женщину. Они посмотрели друг на друга, и завязался быстрый, но такой понятный диалог: — Почему она? — Я что, знаю? И не нужны слова автора, чтобы понять где чьи слова. Даже если поставить не так, все равно будет правильно. Потому что каждый из них задавался этим вопросом и каждый из них ответил на этот вопрос вторым, встречным. План в голове срабатывает моментально, и уже через некоторое время в трубке слышаться неторопливые гудки, а после однотонное: «Это полиция, слушаю Вас». Ну и мы возвращаемся в начало, где каждое окно обволакивает густым красно-синим мигающим светом. Всех жильцов пробирает мурашками, когда из парадной выносят тело женщины, прикрытой белым полотном вплоть до лица, естественно. — Проедите с нами, мистер Хван. Для показаний, — говорит один из парней в полицейской форме, а Хенджин застыл во времени. Его взгляд уставился на уезжающую бригаду с трупом той женщины. А в голове все не укладывается, как она попала в квартиру и кто ее там убил. И почему все это в квартире Хенджина.

***

— Вы знаете эту женщину? — спросил полицейский, открывая какие-то документы. — Да. Она биологическая мать моего пациента, которого я взял под опеку, — прозвучало как-то совершенно однотонно и разбито. Почему Хенджин так реагирует, он сам не знал. Возможно, это из-за Феликса, а может и из-за того, что все это произошло в его квартире. Он сам пока даже подумать не может, что уж там о слове «знать». — Как давно вы стали опекуном? Каковы ваши цели? Минута молчания пошла, только не в честь погибшей, а в честь новоиспеченного покойника Хван Хенджина. В глубине души доктор догадывался какой будет следующий вопрос. По телу прошла дрожь. Но вот в чем заключается вся ситуация, соврать или сказать правду. Сложный выбор, ведь Хван не привык ходить первым путем, но раз уж изначально выбрал дорогу, которая привела к этому, останавливаться не стоит. Половина уже пройдена. А на этой половине свойственно только оборачиваться. — Второй день как я взял под опеку Ли Феликса. Изначально я был его лечащим врачом, у него диссоциативное расстройство личности. Мои цели вылечить его, уделяя больше времени и возить по специальным врачам в разных городах и странах, — спокойно поговорил доктор, словно заучивал это всю ночь. На самом деле, его профессиональность не подводила никогда. — Что ж. Похвально. Как мать отреагировала на то, что Вы хотите взять опеку над ее сыном? Вязкая слюна все больше скапливается на языке, но Хенджин не успевает поддаться эмоциям, как опытный психолог и психотерапевт, он лишь продолжает смотреть на совсем молодого мальчишку, похоже, что недавно устроившегося сюда, но уже получившего хорошее звание. — Когда я приехал к ней, она пропустила меня в дом. Я не стал медлить, спросил все как есть, на что она сказала, что этот мальчик ей не сдался, особенно с его выходками, и согласилась на отказ от родительских прав. Все бумаги у меня имеются, там же есть ее подпись. А бумаги-то и правда были, отец привез их с собой сразу же, как только Хван сообщил о трупе в своей квартире. Все подписи и печати, ничего лишнего. Все как надо, а какими путями, сам доктор даже думать не хочет. — Что ж. Где сейчас бумаги? — У меня в квартире. Полицейский кивнул и что-то записал в документах, а после вновь поднял свой взгляд. — А где Вы были в промежутке между 8:00 и 17:00 часов? — На работе. Мои коллеги это подтвердят, а также сам Ли Феликс, у меня была консультация с ним в девять часов. В восемь я заезжал в кафе, купил два кофе, себе и Феликсу. В пять часов вечера выехал с территории больницы. Пока Хван рассказывал все в подробностях, чтобы не было, к чему прикопаться, полицейский все записывал, а после встал со своего места. — Вы свободны. До выяснений обстоятельств из города попрошу Вас пока не выезжать. На всякий случай. Опрашиваемый встал со своего места и, кратко кивнув в прощание, направился к выходу из здания. И только после того, как двери остались позади, Хван сделал долгожданный вздох. Это было слишком волнительно, особенно когда внутри тебя целый цирк разных эмоций, а по телу то и дело проходит табун мурашек. Подойдя к своей машине, парень достал пачку сигарет. Одна осталась. Видимо, сколько и нервных клеток в его теле. Закурив, вместе с дымом в грудь проникала какая-то боль, а в мозг вместе с никотином — мысли, которые приносили эту боль. Она расплывалась по всему телу, хочется отпустить всю ситуацию, но не получается. Не сейчас. Все слишком сложно, слишком страшно, слишком слишком.. Впервые. Ведь правда, Хван сталкивается с таким впервые. Обычно он наблюдал со стороны за своим отцом, но никогда не принимал участие, а теперь, когда прямо в его квартире, его статуэткой, на его полу. Вроде так банально, но не укладывается в мыслях. В голове сидит лишь то, что возможно это все из-за самого Хенджина, из-за его глупых чувств к этому белоснежному мальчишке. Если бы он тогда не обратился к отцу, она бы возможно была бы жива, а Феликсу бы не пришлось готовиться узнать о том, что его мать мертва. А если он еще и узнает, что это из-за Хвана, из-за такого человека, который за неделю стал самым близким, то что с ним будет? Что будет с его чувствами? А что будет с чувствами Хенджина?..