remember it

Просыпаться утром остается так же сложно, как было всегда. Кто вообще придумал это чертово утро, и зачем постоянно вставать, когда можно продолжить видеть яркие сны и утопать в огромном теплом одеяле и куче подушек? Правильно, затем, чтобы разруливать все проблемы, которые забываются только на одно время — ночь. Но ночь сменяется днем, а солнце поднимается из-за многоэтажных сооружений, которые окружают со всех сторон, голова вновь начинает работать, а тело действовать. Пора разбираться с тем, что вроде бы казалось, осталось вчера и больше не вернется, но нет. Осадок от этого «вчера» будет ходить с тобой до тех пор, пока ты не исправишь проблему сегодня. Поэтому хванова новая ясная голова, которая даже не помнит, как оказалась в квартире, потому что после полиции решила заглянуть в бар и напиться в хлам, направляет тело в душ, чтобы смыть с себя все вчерашние развлечения. Он чувствует, что кроме выпивки вчера ничего не было, тело не ломит, но жуткая головная боль все туманит. Поэтому после утренней рутины, доктор выпил таблетку и сделал чашечку кофе, дабы взбодрить свое вымученное состояние. Под глазами темные круги, которые пришлось замазать тональным кремом, чтобы выглядеть как человек. Руки совершенно не двигались, но несколько отжиманий и небольшая пробежка от двери по лестнице и до машины составили разминку. Сегодня ничего официального — всего лишь белая футболка, черные свободные брюки, а в дополнение образа длинное темно-коричневое пальто и солнцезащитные очки. Лучи хоть не греют, но светят ярко. Быстро запрыгнув в машину, Хенджин по пути заехал, как по традиции, в то самое кафе, взял американо, карамельный латте, какие-то сладости, в том числе и мармелад, и все же направился на работу. Сегодня последний день, и Феликс переезжает к нему. Все куда намного лучше, чем вчера. В больнице его встретили странными взглядами, он понимал, что новость о смерти той женщины разлетелась быстро, а еще он понимал, что все знают о его опекунстве над Феликсом и что эта женщина являлась его матерью. Пока Хван направлялся в больницу, он размышлял, пытался морально подготовиться к тому, что все заподозрят его, что все будут в открытую глазеть и осуждать, даже сами не понимая, за что. Ведь все предельно логично и просто на первый взгляд: он убил ее в своей квартире, как только собрался ехать на работу утром, а потом, как ни в чем не бывало, отработав день, просто приехал, устроил актерскую игру и вызвал полицию, дабы отвезти от себя подозрения. Но нет. Тут все намного сложнее. Во-первых, у Хенджина не было мотива. И что, что он хотел стать опекуном Феликса? Он спокойно разъяснил причину, да и женщина была «согласна», как он выразился полицейским, хотя сам увидел ее впервые уже мертвой, но это можно пропустить. Во-вторых, он не мог убить ее утром, так как вскрытие показало, что она была убита примерно в 11-12 часов дня, а доктор в это время принимал пациента. И наконец, в-третьих, никаких улик против Хвана. Превосходное объяснение, которое удалось огласить только Джисону.. и Феликсу.. Но тут уже все настолько сложно, что просто уши закладывает.

***

— Как мертва?! — подскочил Феликс со стула, что почти весь мармелад разлетелся по столу. Хван ожидал бурной реакции, не забывая, с кем он имеет дело. — Феликс.. мне жаль.. Я не понимаю, как так вышло, что она оказалась в моей квартире. Следствие идет, мы должны подождать. Ты только.. — — Подожди.. — остановил Ли, мысленно пытаясь сосредоточиться и понять все сказанные раннее слова, которые все никак не хотели укладываться в голове. — Но как же.. как же ее обещание.. как же.. — белоснежный парень начал метаться из стороны в сторону, то к окну, то обратно к Хвану. Видно, что сейчас ему нужна тишина, и лишних вопросов по поводу какого-то обещания, о котором твердил Феликс, лучше не задавать. — Ликси, иди сюда, — док поднялся с кресла, приближаясь к застывшему бледному парню. Он перестал что-либо говорить и ходить, а поддался в такие нужные объятия. Они отличались в росте намного, поэтому Ли уткнулся носом в хванову грудь, а по щеке скатилась невольная слеза, оставляя за собой блестящую дорожку. Руки обвили торс доктора и прижали его к своему маленькому тельцу еще ближе. Доктор же уложил свою голову на белобрысую макушку и глубоко вдохнул аромат волос. Он поглаживал спину младшего, успокаивая и давая эмоциям парня выйти наружу. Держать в себе — самое страшное. — Феликс?..  Ты понимаешь, что я не мог этого сделать? — все же решился на вопрос доктор. В ответ послышалось заплаканное, хриплое «да», и парень только сильнее вжался в старшего. А с хенджиновой души будто камень свалился. Ведь ему так хотелось, чтобы младший верил и доверял ему. Он сам пока не знает, что делать дальше. Пока можно знать только одно — этого маленького белоснежно психа отпускать нельзя: вдруг, если убили его мать, могут убить и его. Самый распространенный вид: убивают всех, кто причастен как-либо к главной проблеме. Спустя долгие разговоры с Феликсом, парня все же оставили в покое, и вот уже завтра он может собирать вещи. Хотя какие там вещи. Единственное, что у него тут есть это черная футболка и потрепанные джинсы, а из близких к нему никто так и не явился. Естественно, Хван привез ему какое-то количество одежды, но и той было мало. Хенджин размышлял над тем, чтобы вникнуть в расследование и попробовать найти ту белоснежную женщину, которая представилась матерью младшего, попробовать расспросить и что-то узнать, а главное сделать. Ведь теперь, когда Ли будет жить вместе с доктором у того появится больше времени на своеобразное расследование, ибо в больнице он временно работать больше не будет.

***

— Ли Феликс, Вы готовы? — один из медбратов зашел к Ли в палату, чтобы провести его на выход, где парня уже ждет его новый опекун. — Да, — послышалось краткое, и юноша развернулся лицом к мужчине, который стоит в проеме двери. — Прошу за мной. Когда так еще в психиатрической больнице так обращались с пациентами? Правильно, Хван постарался, чтобы были повежливее с его мальчиком или же своим взглядом он упрячет кого-угодно в эту психушку. Через некоторое время из главного выхода показался белоснежный новоиспеченный подопечный, а Хенджин затушив сигарету, кинул ее в урну и ясно, тепло улыбнувшись подошел к парню, который, судя по лицу, не менее счастлив. В его глазах сияет что-то по-настоящему детское, мальчишка так счастлив, будто его усыновили в семью, что он идет туда, где его будут любить, что нашел человека, который будет рядом, будет являться опорой и поддержкой. А ведь все именно так, только любовь у Хенджина своеобразная. Не отцовская. На лице Феликса милая, смущенная улыбка, которая направлена только для одного человека — для Хвана. И только они оба понимают, что за этой улыбкой скрывается нескончаемое желание, страсть и любовь, в которую оба так не хотят верить. Но ведь что это, если не она? — Я уж невольно подумал, что ты успел передумать, — усмехнулся доктор, открывая дверь с пассажирской стороны, а сумку с вещами закидывая на заднее сиденье. Феликс уселся поудобнее, и только после того, как ключ зажигания повернулся, заговорил: — Я никогда не передумаю. Старшего эта фраза заставила еще больше улыбнуться, и вот они тронулись с места, оставляя позади место их знакомства. Психиатрическую больницу. Иронично.