Devil with a cause

Юнги все еще проводит губами от края плеча Хосока к другому, у Хосока с каждым поцелуем все больше отвисает челюсть. Хосок заметно расслабляется под его опекой, все его тело тает на груди. — Ты такой красивый, Хоб-а, — шепчет Юнги ему в кожу. Чонгук все еще прижимает Хосока к кровати бедрами, пронзая его взглядом, но Хосок закрыл глаза, отказываясь даже рисковать смотреть ему в глаза, пока такая нежная похвала наполняет воздух. — Хён, держи его, — приказывает Чонгук, и дело не в том, что он обязательно хочет быть главным, но его хёну нужно знать, насколько он сексуален, и это омрачает все остальные его планы. Юнги прекращает шлейф влажных, неряшливых поцелуев, чтобы сомкнуть свои большие, покрытые венами руки на изящных запястьях Хосока и скрестить их за головой. Чонгук по очереди хватается за бедра Хосока, удерживая его, пока Хосок извивается, пытаясь вырваться из их хватки, но он бессилен против них двоих и не может сопротивляться тому, как Чонгук давит на его бедра, пока большие руки Юнги держат его. Он полностью отдан им. Вид совершенно восхитительный — на его груди выступает тонкий пот, блестящий в слабом свете вечерних сумерек, и он весь распластался на кровати, невероятно яркий маяк на темных простынях. — Это действительно необходимо? Хосок протестует, его тело беспокойно и бесцельно двигается. — Да, — подтверждает Юнги, сильнее сжимая запястья. — Мы никогда не перестанем хвалить тебя, хён, — шепчет Чонгук Хосоку в горло. Так как его руки держат сильные бедра Хосока, в его распоряжении есть только рот, поэтому он проводит носом по линии подбородка, прижимаясь носом к его коже и глубоко вдыхая. Хосок судорожно вздыхает. — Я думаю, тебе это нравится, — небрежно говорит Юнги голосом, полным секса. — Куки, можешь проверить так ли это? — Да, хён, я думаю, ты прав, — говорит Чонгук, делая вид, что думает. Он проводит рукой по груди Хосока, касаясь его темных сосков. От мягких изгибов его грудных мышх у Чонгука текут слюни, отвлекая его на короткое время, но он здесь не для этого. Он водит кончиками пальцев вниз, пока не достигает пояса шелковых шорт, и ему даже не нужно прикасаться, чтобы действительно понять, насколько Хосок возбужден — шелк уже темнеет от мокрого пятна до того, как Чонгук даже коснулся его. Под тканью член Хосока заметно дергается у него на животе, и рот Чонгука наполняется слюной от того, как Хосок не может перестать корчиться, все дергаясь, когда возбуждение, кажется, гудит под его золотистой загорелой кожей. — Думаешь, все хотят его именно таким? — говорит он Юнги, который с открытым ртом смотрит через плечо Хосока. — Я не думаю, я знаю. Особенно после сегодняшнего дня, — торжественно кивает Юнги, хотя подергивание его глаз выдает, что он не так крут, как притворяется. — Но они могут встать в очередь, я хотел его таким с того момента, как встретил его. — Чт… что? Хосок всхлипывает, широко открывая глаза. Откуда-то из глубины его груди вырывается стон, и все его тело дергается быстрее, чем Чонгук успевает моргнуть, глядя на Юнги широко открытыми глазами. —Что ты имеешь в виду, с того момента, как ты встретил меня? Хён, прошло больше десяти лет? — Это правда, — молча соглашается Юнги, глядя в потолок. Он закусывает губу, краснея, и внезапно Чонгук начинает понимать их дружбу намного лучше. Что-то в нем болит за Юнги и за то, как он скрывал все, прежде чем научился им доверять. Чонгук наклоняется, прикасаясь губами к губам Юнги, и Юнги нетерпеливо раскрывается перед ним, мгновенно целуя его в ответ. Его язык проводит по нижней губе Чонгука, но Чонгук отстраняется, прижимая поцелуй к уголку рта, просто для утешения, чтобы напомнить ему, что он не только не один в комнате, но и в своих чувствах. Здесь все в безопасности, вот в чем дело, и Чонгук хочет, чтобы они оба чувствовали себя в такой же безопасности, как он чувствовал себя с ними все эти годы. — Хён, поменяйся со мной, — решает он тогда, потому что абсолютно правильно считает, что Юнги должен смотреть Хосоку в глаза для этого. Они шаркают вокруг, пока не поменяются позициями, но почему-то Хосок не шевелит ни одним мускулом, еще осмысливавший признание, его глаза распахнуты и взгляд несфокусированный, как будто он не может поверить своим ушам. Когда Юнги, наконец, садится между его ног, они лишь коротко переглядываются, прежде чем встретиться посередине, крепко целуя друг друга. В том, как их губы встречаются, нет ничего мягкого или нежного. Очевидно, это результат десятилетнего накопления и не высвобожденного напряжения, которое Юнги, должно быть, носил в себе все это время. Они сильно кусают друг друга за губы, руки Юнги блуждают везде, куда он может дотянуться, когда Хосок отчаянно выгибается, его запястья все еще спрятаны за спиной, хотя на этот раз Чонгук удерживает его, наслаждаясь тем, как руки Хосока тянутся пытаясь вырваться из его железной хватки. — Еще, — скулит Хосок, и Юнги целует его глубже, держась за тело Хосока обеими руками, прежде чем двигаться вверх, слегка обхватывая пальцами изгиб горла Хосока, и все еще… — Хочу еще… Пока они влажно и беспорядочно целуются, Чонгук прибегает к действию, держась за запястья Хосока одной рукой вместо двух. Его маленькие запястья все еще умещаются в ладони Чонгука — и это, черт, это намного сексуальнее, чем имеет право быть — и он прикладывает немного больше давления, чтобы удержать Хосока на месте, когда он протягивает свободную руку, чтобы надавить туда, где член Хосока трется о шелк. Так мокро, тепло и твердо, и Чонгуку кажется, что он может умереть. — Ты всегда так хорошо о нас заботишься, Хоб-а, — бормочет Юнги, проводя рукой по волосам Хосока. В этот момент Хосок дрожит, извиваясь на простынях. — Давай теперь мы позаботимся о тебе. — Могу я… — начинает Чонгук. Но Хосок прерывает его, выдавливая из себя отчаяние, — да, да, что хочешь, Куки, что угодно. Чонгук засовывает руку под пояс. К его абсолютному изумлению, на Хосоке ничего нет под шортами, его член обнажен под шелковой тканью. Похоже, Чонгук не единственный, кто одержим своими ощущениями. — Хён, — возмущённо выдыхает он и обхватывает его рукой. —Ты специально разделся? Ты ждал нас? Это так чертовски грязно. Со стоном он достает член Хосока из-под ткани, но оставляет шорты натянутыми на яйцах. Изображение непристойное, как будто Хосок просто не мог дождаться, чтобы получить их, и от этого у Чонгука внутри вспыхивает жар. Зрелище совершенно захватывающее — хрупкий, изящный Хосок в их власти, его шорты натянуты вокруг его бедер, как будто он принадлежит только им, платиновые волосы спутались на лбу, а его элегантное тело извивается в их объятиях. Это непристойно. Это убийственно сексуально. Это именно то, чего Чонгук хотел всю неделю. — Боже, посмотри на себя, — выдыхает он ему в ухо и проводит большим пальцем по головке члена Хосока. В этот момент он чувствует, как пальцы касаются его собственных, а рука Юнги обхватывает основание, упираясь в лобковую часть Хосока. — Неотразимый, — хрипло бормочет Юнги и прижимается губами к горлу Хосока, прямо над его кадыком. Хосок отворачивается, хмурится и зажмуривается от комплимента. — Блять… — выдыхает он, зажмурив глаза. Теперь он сжимает головку члена Хосока чуть сильнее, прикусывая мочку уха, начиная обводить головку рукой. Юнги пробирается вниз по его горлу, целуя, покусывая и облизывая нежную кожу, пока золотистый оттенок Хосока не приобретает сердитый красный блеск, и Чонгук даже не может представить, что он должен чувствовать. — Черт, как же хорошо, — выдыхает Хосок, откидывая голову назад, пока не прислоняется к плечу Чонгука. Его телосложение достаточно маленькое, чтобы он мог полностью прижаться к груди Чонгука так, что Чонгук чувствует, будто проглатывает его целиком, и от этого у Чонгука кружится голова. Юнги перемещает свой непристойный рот от горла Хосока к его соску, а его пальцы обхватывают его яйца в шортах, вызывая тихий стон. Каждая похвала, сорвавшаяся с кончика языка Чонгука, ощущается как дрянная реплика, но он не думает, что когда-либо видел более красивое зрелище за всю свою жизнь. — Никогда не хочу переставать смотреть на тебя, — выдыхает он, и под ними Юнги держит бедра Хосока в ловушке шорт, когда он берет кончик члена Хосока в рот, слегка касаясь губами кончиков пальцев Чонгука. — Ах, пожалуйста, хён, — хнычет Хосок. — Еще… — он толкается бедрами вверх, в рот Юнги делая восьмерку, и Чонгук уверен что ранее видел это движение на сцене. Хосок вопит, его руки пытаются схватить что-нибудь, хоть что-нибудь, но Чонгук крепче сжимает его, удерживая руки Хосока скрещенными, так что он все еще связан. Он перестает двигаться, отдаваясь ощущениям, и это то, чего Чонгук хотел в первую очередь. — Можешь обхватить своими красивыми губами мои пальцы, Хоби-хён? — мягко спрашивает Чонгук, но не дожидаясь ответа, убирает руку с члена Хосока и засовывает указательный и средний пальцы Хосоку в рот. Он красиво раскрывается перед ним, и влажное скольжение его языка по кончикам пальцев — это слишком много для Чонгука. — Боже, ты выглядишь непристойно, — выдыхает Чонгук, наклоняясь, чтобы посмотреть Хосоку в глаза, и Хосок мычит вокруг его пальцев, идеальная картина чистой похоти, его глаза горят огнем. — Хён, подразни его соски, — приказывает Чонгук, и свободная рука Юнги поднимается к плоским плоскостям груди Хосока, большая ладонь обхватывает его грудь, когда он глубже втягивает его в рот. Гортанный стон слетает с губ Хосока, высокий и нуждающийся, гораздо более плаксивый, чем низкие стоны, к которым они все привыкли. Когда Чонгук считает, что его пальцы достаточно влажные, он с сожалением убирает их от губ Хосока, но он вознаграждается видом Юнги, целующего с открытым ртом всю грудь Хосока. — Господи, вы оба меня убьете, — тут же жалуется Хосок, запыхавшись. Он глубоко вдыхает и выдыхает, и его дыхание касается кожи на шее Чонгука, заставляя того дрожать. Тем временем Юнги предан своему делу, и то, как он целует Хосока в грудь, — это что-то для книг по истории. Он решает поделиться своей радостью и тянется назад, опуская уже влажные пальцы сзади на шорты Хосока, чтобы дразнить его дырочку. Юнги отрывается, обвивая запястьем основание члена Хосока. — Ты сможешь взять его, Хоб-а? — бормочет он, облизывая полосу на великолепном члене Хосока с жилками. —Собираешься показать нам, как сильно ты любишь, когда тебя трахают пальцами? — Почему ты думаешь, что мне нравится быть… — начинает Хосок высоким голосом. Конечно, это идеальный момент для Чонгука, чтобы прикоснуться кончиком пальца ко входу Хосока, скольжение его слюны как раз достаточно для того, чтобы скольжение стало легче, и Хосок застонал. — Боже, блять, Чонгук… — Мм? Чонгук ухмыляется, наклоняясь, чтобы поцеловать его ключицу, когда он трется об эту область, согревая Хосока для него. — В ящике моей тумбочки есть смазка, Юнги-хён, не мог бы ты… Чонгук не думает, что когда-либо был счастливее, чем сейчас. Ему даже не нужно заканчивать фразу — Юнги наклоняется, и открывает тумбочку с левой стороны кровати. Хосок плотно прижат между их телами, и Юнги изгибается вперед, пока его грудь не касается груди Хосока, все трое представляют собой потное скопление тел. Именно тогда Чонгук чувствует, как что-то влажное стекает по его пальцам в шорты Хосока, и ему требуется секунда, чтобы понять, что Юнги залил смазку прямо на дырочку Хосока и на его пальцы. — Боже, как же горячо, — бормочет Чонгук в шею Хосока. В то же время Юнги прижимается влажным поцелуем к другой стороне горла Хосока, и Чонгук видит, как его смазанная смазкой рука тянется вниз, чтобы обхватить член Хосока. — Ты… А… я н-ненавижу вас обоих, — хнычет Хосок, дырка трепещет от прикосновения Чонгука. Чонгук одержим, хочет увидеть, сколько еще он может вынести. — А, так теперь ты думаешь, что справишься с нами? Юнги задыхается, дроча его быстрее. Чонгук наблюдает, как Юнги встречает взгляд Хосока и удерживает его, прежде чем поймать губы Чонгука своими через плечо Хосока. Вот так, они представляют собой смесь жара, хныканий и движения, пламя, облизывающее позвоночник Чонгука от того, что они оба вот так с ним. Когда язык Юнги высовывается, и Чонгук пробует его во рту, всасывая его, он зачерпывает немного смазки, стекающей по щели Хосока, и растирает ее между пальцами, пока она не становится скользкой и теплой. Со вздохом он отрывает свой рот от губ Юнги, фыркая и кружа пальцами вокруг обода Хосока. — Готов? — спрашивает он у шеи Хосока и не столько видит, сколько чувствует, как Хосок нетерпеливо кивает. — Пожалуйста, Кук, вставь их, я не могу… — Ш-ш-ш, красавчик, ты хорошо справляешься, — перебивает его Юнги, целуя Хосока в открытый, расслабленный рот. Чонгук наблюдает, как язык Юнги скользит в его рот, и одновременно прижимает палец к Хосоку, жаждая чего-то, что настигает его. Вместо того, чтобы его мышцы напряглись, как он ожидал, Хосок красиво тает от этого, как будто все его тело всегда должно было расплавиться вокруг него вот так. Чонгук дразняще медленно водит пальцем внутрь и снова наружу, просто чтобы посмотреть, как Хосок извивается, но то ли это их похвала, то ли то, что его трахают пальцами, заставляет его покраснеть, он не знает. В любом случае, это не имеет большого значения. — Ах, Чонгукки, блять… — стонет Хосок. Его губы распухли, покраснели от укусов, брови сведены вместе. Чонгук добавляет второй палец, вплоть до костяшек, и скручивает пальцы внутри, заставляя Хосока хныкать. — Думаешь, ты уже можешь взять мой член? — Просто трахни меня, пожалуйста, — умоляет Хосок, светлые волосы падают в его остекленевшие, глаза полные звезд. Он выглядит великолепно, абсолютно разбитым, а Чонгук не сделал и половины того, что собирался сделать. — Только если ты пообещаешь хоть раз позволить нам позаботиться о тебе. Чонгук настроен серьезно; Хосок должен вообще ничего сегодня не делать, кроме как лежать и отдаваться всему, чтобы точно почувствовать, как его любят и ценят, чтобы знать, как хорошо он сегодня справился. И быть наказанным за волосы, естественно, но это само собой. — Обещаю, ты можешь делать все, что захочешь, пожалуйста, просто… о… — Хосок замолкает, когда Юнги снова берет его член в рот. Чонгук видит, как бедра Юнги трутся о матрас, когда он берет Хосока глубже, пока тот, должно быть, не дойдет до основания горла, и Чонгук использует эту возможность, чтобы трахнуть пальцами Хосока, наслаждаясь тем, как он извивается вокруг него. Юнги, со своей стороны, должно быть, тесно в своих спортивные штанах, когда его бедра трутся о кровать, не в силах сдержаться, когда он принимает член Хосока, и Чонгук может сочувствовать — он так возбужден, что думает, что его член может взорваться. Чонгук добавляет третий палец, растягивая его, подготавливая, но прикосновение шелка к собственным бедрам все еще затуманивает его мозг. На ум приходит изображение того, как он трахает Хосока точно так же, и он понимает, что не хочет снимать шорты с ног Хосока, хочет гнаться за пьянящим ощущением мягкости на его коже, пока он трахает его. Он думает, что понимает, почему Хосоку теперь так нравятся текстуры ткани, если это ощущение сравнимо с тем, что он вообще чувствует по поводу футболки Чонгука. Он сжимает пальцы, ища простату Хосока, и становится ясно, когда он ее находит — Хосок сжимается, выгибаясь всем телом. Его губы раскрываются в безмолвном стоне, а член дергается, раскрасневшийся, когда он оказывается между розовыми, пухлыми губами Юнги, которые теперь растянуты вокруг головки. — Смотри, как великолепно твой член выглядит во рту хёна, — говорит Чонгук, вытаскивая пальцы, и Юнги громко стонет с набитым ртом. Звук захватывающий, не что иное, как греховный, низкий, рокочущий звук, который, кажется, исходит из глубины голосовых связок Юнги. По спине Чонгука пробегает дрожь, и не только его, думает он, когда смотрит на то, как Хосок жадно, почти отчаянно смотрит вниз. — Ты такой… блять, — дико хнычет Хосок, его глаза теряют фокус. Чонгук хватает смазку, брошенную на кровать, и с сожалением отпускает запястья Хосока, чтобы спустить свои боксеры и смазать себя. Тем не менее, Хосок не двигается ни на дюйм, его руки остаются прямо за его спиной там, где их оставил Чонгук, и это заставляет что-то в его животе странно трепетать, зная, что Хосок слишком расслаблен, чтобы помнить, как сильно он обычно хочет что-то потрогать, или кого то. — Ты так хорошо справляешься, хён, ты это заслужил, — бормочет Чонгук, и Юнги с энтузиазмом качает головой, снова полностью опускаясь член Хосока. Поглаживая свой член в последний раз, чтобы вытереть лишнюю смазку с руки, Чонгук упирается ко входу Хосока, проталкивая свой член через штанину тоненьких шортиков Хосока. Сейчас сложно увидеть или подобрать правильный угол, особенно когда его собственные боксеры слипаются вокруг его коленей, но затем кончик его члена цепляется за край дырки Хосока, и Хосок вздыхает, и этого достаточно, чтобы понять, что он идет в правильном направлении. — Буду трахать тебя, пока — ах — Юнги будет сосать твой член, — бормочет он, держа свой член за основание и потирая кончик вверх и вниз, но затем шелк цепляется за этот чувствительный узелок под головкой и Чонгук теряется на секунду. Ощущение не что иное, как райское, и он на секунду теряется в нем, бедра впиваются в шелковистое тепло, окружающее его. — Что это было, Кук-а? Теперь мои шорты тебя не волнуют, а? Хосоку удается дразнить, и хотя то, что он вообще произносит слова, впечатляет, Чонгук отказывается позволять такое. Сегодня он выиграет этот раунд, и это окончательно. — Заткнись. Чонгук впивается зубами в обнаженное плечо Хосока, покусывая кожу, когда, наконец, наконец проскальзывает внутрь. Юнги свободной рукой хватает его за ногу, пальцы крепко впиваются в кожу Чонгука. Все его мечты сбываются, на самом деле. Хосок сжимает его, как тиски. Влажные звуки наполняют комнату, когда Юнги небрежно вертит языком вокруг члена Хосока, мокрые светлые волосы падают ему на глаза, и на короткую, нелепую секунду Чонгук ревнует, точно зная, как хорошо Юнги сосет член. Затем он вспоминает, что прямо сейчас он буквально внутри Хосока, и все мысли, которые у него когда-либо были, исчезают из его мозга. Он толкается вперед, погружаясь глубже, и Хосок хнычет, но что-то в этом кажется неправильным — звук какой-то неправильный, выдающий, что его удовольствие окрашено болью. — Ш-ш-ш, хён, всё в порядке, — успокаивает его Чонгук, теперь немного обеспокоенный. Он обменивается взглядами с Юнги, который кивает и освобождается от члена Хосока, вместо этого облизывая узелок под головкой. Он не прерывает зрительного контакта с Хосоком, они оба застряли в собственном маленьком пузыре, и Чонгук обнаруживает, что сейчас он не так уж сильно возражает, не тогда, когда Хосок явно находит утешение в Юнги вот так. Он просто мучительно медленно толкает свой член внутрь Хосока, вытаскивая его наружу и для себя, и для Хосока, и это, кажется, помогает. Юнги щиплет Хосока за бедро большим и указательным пальцами, отвлекая его. — Бля, блять, вот так, — чуть ли не мурлычет Хосок, и Чонгук снова хватает его за запястья, когда продвигается вперед, удерживая хёна на месте. Он толкается глубже, дюйм за дюймом проскальзывая внутрь, и притягивает Хосока обратно к себе. — Верно, ты так хорошо справляешься, — бормочет Юнги, целуя покрасневшее место. Он снова садится на корточки и снова закрывает ртом сосок Хосока, темный бугорок между его губами застывает. Как по маслу, Хосок раскрывается вокруг Чонгука, позволяя ему полностью скользнуть внутрь. Несколько медленных секунд Чонгук стоит неподвижно, позволяя Хосоку привыкнуть. Затем Чонгук осмеливается двигаться, медленно скользя членом туда сюда. Хосок тяжело дышит, пальцы дергаются в хватке Чонгука, когда он встречает его на полпути, эти грешные бедра танцора кружатся вниз. — Хён, хочу, чтобы ты всё испачкал, — выдыхает Чонгук, прижимаясь лбом к элегантной спине Хосока. —Испачкай эти шорты для нас, испорть их для всех остальных. Ты можете сделать это для нас? Не отвечая Хосок прижимается к нему бедрами от удовольствия, поэтому Чонгук проводит свободной рукой по его обесцвеченным волосам, откидывая их назад, чтобы они не падали на лоб, а рваные пряди торчали на его пальцах. Хосок так красиво дышит, что член Чонгука дергается внутри него от этого звука, когда он подбрасывает Хосока на своем члене. — Боже мой, — скулит Хосок, и Чонгук быстрее проникает в него, гоняясь за неслышимым ритмом, бьющим по его венам. Он крепче вплетает пальцы в спутанные от пота волосы Хосока, мокрые и скользкие между его ладонями, и он слабо думает про себя, что это, вероятно, должно его вывести из себя, но от Хосока так хорошо пахнет — он весь возбудился только из-за них двоих, а платиновый блонд так резко контрастирует с его золотой кожей, что даже сейчас, весь испачканный, Чонгук не может оторвать от него глаз. Обычно Чонгук не очень разговорчив, предпочитает теряться в ощущениях, но он на задании, а Хосок упрощает ему задачу, так что поток похвал Чонгука просто срывается с его губ без всякой подсказки, когда Юнги трогает грудь Хосока. — Красивые хёны, — выдыхает он, тяжело дыша. Юнги и Хосок довольные мычат, но затем Чонгук шепчет Хосоку на ухо: — Хотя сегодня вечером ты самый красивый. Хосок хнычет, но все еще смотрит в сторону, и Чонгук глубже вводит свой член в него, край шорт Хосока напрягается у основания его члена. — Нет, — стонет Юнги. Он отпускает сосок Хосока и вместо этого хватает его за подбородок, заставляя встретиться с ним взглядом. — Ты будешь смотреть на нас, пока мы будем хвалить тебя. Ты примешь это, как Куки тебя трахает, и ты хорошо это примешь. Несколько секунд тишина, ничего, кроме звуков секса, наполняющих комнату, пока Чонгук продолжает трахать его, но затем слышит мягкое и беззащитное — «Хорошо». Хосок поворачивает голову, чтобы посмотреть на Чонгука через плечо, бледная рука Юнги теперь держит его челюсть, и когда Чонгук встречается взглядом с Хосоком, все, что он находит, это жар и отчаяние. — Ну как? Красив для тебя? — спрашивает Хосок тихим голосом, и Чонгук толкается вверх, вращая бедрами, чтобы погрузиться глубже, чтобы Хосок почувствовал каждый дюйм внутри себя. Хосок выгибается, его руки дергаются в хватке Чонгука, а его член подпрыгивает на поясе, яйца все еще скованы резинкой шорт. — Самый красивый и сексуальный на свете. Ты так хорошо меня принимаешь, хён, — подтверждает Чонгук и целует там, где ключица Хосока встречается с его плечом. — Я одержим тем, какой ты изящный, каким маленьким ты выглядишь на мне. — Одержим твоей крошечной грудью, — подтверждает Юнги и выбирает именно этот момент, чтобы сжать крошечный изгиб аппетитной маленькой груди Хосока своими большими сильными руками, когда он снова наклоняется и облизывает Хосока. Реакция прекрасна — Хосок сжимает член Чонгука, всё его тело сжимается, и непрерывный поток предэякулята вытекает из головки на губы Юнги. — Ты собираешься его испортить, хён? — шепчет Чонгук, его губы скользят по плечу Хосока. «Собираешься показать нам, как красиво ты выглядишь, когда станешь нашим?» Резко втягивая воздух сквозь зубы, Хосок кивает, и Чонгук не может сдержаться. — Ты же знаешь, что мы хотим, чтобы у тебя было все, верно? Мы хотим подарить тебе мир в любой день, ты так добр к нам, мы можем только мечтать о том, чтобы быть такими же хорошими для тебя. Чонгук прослеживает путь поцелуев вниз по его плечам, прижимаясь губами к каждому дюйму кожи, который он может найти. Когда он смотрит вниз, Юнги делает то же самое с его членом, нежными поцелуями с открытым ртом, за которыми следует язык. Хосок замирает, с его губ не слетает ни единого всхлипа. Он полностью ослаб в их хватке, и Чонгук не видел этого раньше, не знает, как долго они были там, но безмолвные слезы заливают его щеки. На короткую секунду Чонгук беспокоится, что они зашли слишком далеко, но затем он замечает, что Хосок улыбается, растворяясь в чем-то безошибочно чистом блаженстве, и грудь Чонгука разрывается от этого зрелища. Его голова кружится, его чувства неожиданно кружатся вокруг него, как волна жары в середине мая, и если бы он мог найти способ остановить время и жить этим моментом вечно, он бы это сделал. Когда Чонгук толкается вперед и слегка наклоняет бедра влево, он сразу понимает, что задел простату Хосока. Хосок вопит, множество звуков срывается с его губ, бедра дергаются, когда он толкается в рот Юнги. Чонгук набирает неумолимый темп, не отпуская его простату, и наблюдает, как Хосок распадается между ними. — Идеальный, ты идеальный, — бормочет он, быстрее трахая Хосока. — Ох, Гук-а, блять, черт… Оооо, — хнычет Хосок, и Чонгук не понимает, что делает Юнги, но это буквально последний удар. Всё тело Хосока выгибается, отстраняясь от Чонгуковой хватки, что выглядит не чем иным, как греховным, и он кончает на губы Юнги. — Останься внутри меня, — тут же умоляет он, а кто такой Чонгук, чтобы отказываться? Он остается так, в нем, такой теплый и уютный, так как он уютно устроился внутри. Как ни странно, кажется, что он вот так заботится о Хосоке, как будто затыкает его, отказываясь позволить их удовольствию вытечь из него. Тем временем Юнги рисует такую невероятно красивую картину, его припухшие розовые губы компенсируются белым. Чонгук ожидает, что он будет в ярости, но он неправ — медленная ухмылка извивается вокруг губ Юнги, когда он садится, прежде чем его язык высовывается, и он слизывает все с собственной нижней губы. Опять же, Чонгук необоснованно ревнует. Но на этот раз он действительно может что-то с этим сделать. Он наклоняется и целует Юнги прямо в губы, обменивая сперму Хосока между ними и облизывая его лицо дочиста. В конце концов, Чонгук никогда не заявлял, что он сильно развращенный. Он снова ускоряет темп, Хосок все еще порхает вокруг него и встречает его на полпути, продолжая трахаться с ним. Вместо этого он просовывает руку, уткнувшуюся в его обесцвеченные волосы, в спортивные штаны Юнги, тут же находя его член и скручивая запястье. — Давай, хён, кончи мне на пальцы, — призывает он. — Устрой шоу для Хоби-хёна, здесь. — Да пошел ты, — стонет Юнги. Его рука все еще обхватывает смягчающийся член Хосока, как будто ему нравится его тепло в своей ладони, но его глаза закрываются, когда Чонгук снова облизывает его рот, они оба липкие от спермы Хосока. Требуется всего несколько умелых поворотов запястья Чонгука, чтобы он кончил в штаны с низким, протяжным стоном, который Чонгук запомнит на всю оставшуюся жизнь. Он вытаскивает руку из штанов Юнги, целует Юнги в последний раз, а затем облизывает пальцы, эффективно смешивая сперму Хосока с спермой Юнги. Теперь он может умереть счастливым человеком. — Черт, это… Бля, — бормочет между ними Хосок, тяжело вздымая грудь, его великолепное, раздражающе симметричное лицо покраснело от напряжения. Он весь дрожит, поэтому Чонгук крепче прижимается к нему, медленно трахая его. Некоторое время молчит, его бедра дрожат вокруг Чонгука, а затем, с долгим, судорожным вздохом, Хосок глубоко вздыхает. — Боже, я люблю вас обоих. Юнги останавливается как вкопанный, немедленно отпуская член Хосока. Чонгук все еще с ним, его член глубоко внутри. Глаза Юнги расширяются, он смотрит на лицо Хосока, ища ответ, который Чонгук не уверен, что когда-либо найдет, а затем… — Я так тебя люблю, — внезапно взрывается Юнги, поднимаясь, чтобы страстно поцеловать Хосока. Воздух наполняется эмоциями, их заявление висит между ними, и Чонгук не может ничего сделать, кроме как вонзиться в Хосока, который, должно быть, уже слишком возбужден, пока они целуются перед ним. Что-то тугое разворачивается в чонгуковом желудке, и его бедра останавливаются, а член дергается внутри жара. Что-то в том, как они хватаются друг за друга, проникает прямо в его член, и он мучительно медленно трахает Хосока. Он чувствует приближающийся оргазм, начинающийся с покалывания в ногах и распространяющийся по всему телу. — Ты тоже, идиот, я тоже тебя люблю, — затем стонет Юнги, хватая Чонгука за подбородок и скользя ему языком совершенно грязно, и Чонгук, ну… Его член дергается раз, другой, все его тело отпускает, когда он изливается влажным, вызывающим привыкание теплом Хосока с высоким визгом, нуждающимся и неистовым. Юнги не спускает с него глаз, пока он наполняет Хосока, и это самая горячая вещь, которая когда-либо случалась с ним. — Серьезно? , — Хосок тихо смеется, но получается слабо, его глаза остекленели. — А, хён, — вздыхает Чонгук, прижимаясь лбом к его плечу, его член всё ещё слабо изливается в него. — Ты же знаешь, что я мягкотелый в душе. Оказывается, что бы он ни планировал, они втроем не могут даже заняться грязным сексом, не превратив его в большое признание в любви. Чонгук не мог по-другому. — Конечно, детка, — бормочет Хосок, глядя в него с любовью, но вскоре выражение его лица меняется, и он ерзает, неловко подергиваясь. — Но есть еще кое-что, что мне не нужно, чтобы чувствовать мягким прямо сейчас. — Бу-у-у, — жалуется Юнги, плюхаясь обратно на кровать рядом с Хосоком, и Чонгук всем сердцем соглашается. — Ты же знаешь, что за эту шутку тебя заблокируют в Твиттере, — сообщает Чонгук Хосоку, но он обхватывает пальцами основание своего действительно размягчающегося члена и вытаскивает его. Однако он не может удержаться от того, чтобы в последний раз втереться бедрами в шелковую ткань, позволяя ощущению обвиться вокруг него, и вздыхает с облегчением. Боже, это действительно приятно. — Тебе они действительно нравились, не так ли, — фыркает Хосок, но это ни в малейшей степени не злобно и не угрожающе. Наконец, он вытаскивает руки из-за спины и переворачивается, ложась на бок. Чонгук ожидал, что он полностью потеряет сознание, ожидал, что ему придется позаботиться о нем, но Хосок, кажется, все еще с этим, возможно, не теряя контроля настолько сильно, как показал. Это просто означает, что в следующий раз им просто нужно будет больше стараться. Тем не менее, Хосок не говорит этого, но наверняка его руки болят, поэтому Чонгук проводит ладонями по коже, проводя пальцами по накачанным рукам, пытаясь заставить кровь течь обратно. Кроме того, ему просто очень нравятся руки Хосока, да и половине планеты тоже. Подайте на него в суд за это, правда. — О, мерзко, — внезапно говорит Хосок, снова меняя положение, и морщится. Чонгук не спрашивает, просто поднимает бровь, и Юнги беззвучно хихикает в ответ. — Думаю, мы можем попрощаться с этими шортами, Гук, — весело говорит Юнги, проводя пальцем по ключицам Хосока. "Хм?" Чонгук смотрит вниз, кладя руку на ягодицу Хосока. Он притягивает его ближе, глядя на шорты, и, конечно же, его собственная сперма стекает по бедрам Хосока, портя бледно-зеленую ткань и медленно пачкая простыни под ними. По правде говоря, это чертовски горячо. Непристойно, да, но это, бесспорно, сексуально, Хосок течет, пока он помечен как его. Их, правда. — Мы не можем так спать, — бормочет Хосок, и Чонгук скулит, свернувшись калачиком вокруг Хосока. Он просто отказывается вставать. — Хён? — невинно спрашивает он, и с многострадальным вздохом Юнги встает, вздрагивая, когда боксеры, которые прилипают к его ногам. — Ты мне должен, ты знаешь это, верно? — ворчит он. — Ты лучший хён. Чонгук посылает ему воздушный поцелуй, а тот исчезает в ванной. — Я думал, что я лучший хён? — сонно говорит Хосок, оборачиваясь и обхватывая бедра Чонгука ногой. В этой позиции он может чувствовать, как Хосок тоже просачивается на него, пачкая его боксеры, и, ну. Он не против, если честно. — Нет, ты совершеннейший хён, — хихикая, шепчет Чонгук, проводя пальцами по вьющимся обесцвеченным прядям волос. Объективно он выглядит нелепо, но это никак не портит чувства в груди Чонгука. Юнги возвращается в спальню, уже переодевшись из спортивных штанов и боксеров в новые чистые. Он садится и с очередным многострадальным вздохом бросает на кровать два влажных полотенца. "Эй!" — жалуется Чонгук плаксивым голосом. — Я не буду тебя чистить, ты совсем взрослый, — жалуется Юнги, но когда Хосок выпутывается из Чонгука и снимает шорты, Чонгук следует его примеру в своих боксерах и пижаме, Юнги все еще наклоняется вперед и целует обеих в живот. — Ой, хён, — хором говорят Чонгук и Хосок, оба хихикая. Юнги стонет, плюхаясь обратно на кровать и ныряя под одеяло. В таком виде он выглядит невыносимо мягким, довольным, с неприкрытым лицом и совершенно прекрасным. — Заткнись и иди обниматься, — сонно бормочет он. Ему не нужно просить дважды. Хосок ложится справа от него, Чонгук слева, и все трое превращаются в беспорядок переплетенных конечностей быстрее, чем они успевают моргнуть. Сон настигает их быстро, адреналин от их концерта быстро испарился, но что-то все еще горит в груди Чонгука. Достижение, что он получил то, что хотел, но также он просто… — Рад, что мы смогли показать тебе, кто ты для нас, хён, — сонно бормочет Чонгук, хватая Хосока за пальцы и переплетая их со своими. Он поднимает руку, прижимаясь губами к костяшкам пальцев Хосока. — Нужно, чтобы ты всегда это знал. Юнги шмыгает носом по груди Хосока и бормочет: — Ты так хорош для нас, Хоб-а. Самый лучший. Чонгук наблюдает за тем, как он нежно целует это место прямо над его ключицей. — Ну же, спите, вы двое, — мягко говорит Хосок, но его голос звучит сдавленно, и Чонгук просто знает, что его щеки снова краснеют от похвалы. Хорошо. Это означает, что миссия выполнена, и очень хорошо выполнена. Чонгук планирует восхвалять его до конца своих дней, даже если это будет последнее, что он сделает.