Последняя Роза

К шестой неделе съёмок Кэйа начинает всерьёз подозревать, что это проклятое шоу изобрели специально, чтобы заставить его страдать. Ему постоянно приходится дотрагиваться до Дилюка, так или иначе. На съёмках в гончарной мастерской Кэйа то и дело влезает в кадр и закатывает на нём рукава, чтобы тот не перепачкался в глине. Во время романтических конных прогулок Дилюк просит его поправить стремена, и Кэйа, который не имеет ни малейшего представления о том, что такое стремена, и как их вообще можно поправить, наугад водит руками по высоким кожаным сапогам и многочисленным ремням. Он пялится на крепкие бёдра, обтянутые узкими штанинами, и мысленно благодарит человека, придумавшего форму для верховой езды. И это только верхушка айсберга. Большую часть времени Кэйа трогает его, даже не задумываясь: он постоянно поправляет на Дилюке микрофон, буднично смахивает пылинки с пиджака, салфеткой убирает с его лица солнцезащитный крем перед съемками крупным планом. Дилюк, естественно, тоже не даёт ему заскучать. Во время еженедельных съёмок в ресторане он то и дело привычно открывает рот, чтобы Кэйа положил освежающую пластинку прямо ему на язык. Один бог знает, зачем Дилюку понадобилось пытать его настолько изощрённым способом. Но, как бы то ни было, Кэйа всё равно охотно идёт у него на поводу. Потому что он — необучаемый идиот, который раз за разом упорно наступает на одни и те же грабли и всегда страшно удивляется, получив палкой по лбу. То, что Дилюк безумно привлекателен внешне, — это только половина беды. Главная проблема заключается в том, что Кэйе искренне нравится проводить с ним время. Во время предыдущих сезонов он относился к съёмкам как к необходимому злу: работал ровно столько, сколько требовалось, постоянно таскал со склада халявное реквизитное шампанское, коротал вечера в продюсерском центре, помогая сортировать отснятый материал, и закидывался сладкими энергетиками, чтобы не уснуть. Однако теперь Кэйа не пропускает ни дня съёмок. Каждый день он правдами и неправдами ухитряется побыть с Дилюком наедине, пускай и урывками. Они общаются в перерывах между сетами, вместе ходят обедать, Кэйа ежечасно заглядывает к нему в гримёрную и старательно смешит Дилюка своими глупыми шутками, пока Барбара, потеряв всякое терпение, не прогоняет его прочь. Иногда Дилюк даже зовёт его выпить у себя в номере — без камер, без микрофонов, просто так, только вдвоём. Кэйа увлечённо слушает его долгие рассказы про бар и работу, Дилюк с интересом расспрашивает его про подшоу «Холостяка», в котором Кэйа когда-то принимал участие. В одну из таких ночей, после изнурительно долгого дня, церемонии роз и литров выпитого кофе, между ними сам собой заходит разговор о семье, детстве и строгих отцах с неоправданно завышенными ожиданиями. Говоря по правде, у Кэйи не самая худшая работа. Он проводит церемонии роз, объявляя имена победителей и всеми силами подогревая интригу. Помимо этого, по задуманному сценарию ведущий всегда отвечает за настроение главного героя, беседует с холостяками о жизни, пытается приободрить и направить советом. Оно и понятно: у кого угодно может поехать крыша от перспективы встречаться с двадцатью шестью людьми одновременно. Но в этом сезоне разговоры по душам даются Кэйе очень и очень тяжело. За годы на шоу он повидал всяких холостяков: кто-то реагировал на камеры бурно и нервно, другие, напротив, деревенели и затихали при виде съёмочной группы, и Кэйе подчас нужно было приложить немало усилий и задействовать личное обаяние, чтобы хоть как-то их разговорить. Но беседовать с Дилюком было на удивление легко и просто: у него здоровое чувство юмора, он, в целом, хорошо реагирует на шутки и готов поддержать разговор на любую тему. Первым делом Дилюк обычно спрашивает, как у него дела. Ответ у Кэйи всегда один: «Всё очень плохо, Дилюк. Втюрился по самое не хочу. Угадай, в кого?». Вслух он, естественно, отделывается дежурным «нормально». В глубине души он плохо представляет, зачем Дилюк вообще согласился участвовать в шоу. Подписание контракта в продюсерском центре праздновали как минимум неделю, и не без причины. Дилюк — наследник знаменитой бизнес-империи (т.е. богат), но при этом держит собственный винный бар (т.е. трудолюбив), занимается спортом и следит за собой (т.е. подтянут и безумно красив), и, ко всему прочему, обладает хорошим чувством юмора и может очаровать собеседника в считанные секунды (т.е. умён и харизматичен). Господи, неужели они не могли найти на роль холостяка кого-нибудь другого? В силу специфики шоу Дилюка уже несколько раз заставляли принимать душ на камеру. Однако самым тяжёлым испытанием для Кэйи становится бесконечная череда свиданий, на которых ему приходится присутствовать в качестве ведущего: продюсеры будто нарочно подбирают максимально безумные локации, но даже в таких условиях Дилюк умудряется выглядеть достойно и презентабельно. Он обращается со всеми участницами и участниками одинаково галантно, непременно целуя на прощание, но, что хуже всего, он искренне улыбается. Кэйа чувствует, как к горлу подкатывает чёрная клокочущая ревность, всякий раз, когда Дилюк смеётся над чужими шутками. Ему больно слышать его голос, мучительно видеть мелкие смешливые морщинки в углах глаз. Ничего хуже нельзя себе и представить. — Кэйа, тебе ответственное задание, — Венти, один из основных продюсеров, подзывает его рукой. — Попросишь Дилюка потрогать кого-нибудь за зад в ближайшее время? Не важно, кого именно, главное, чтобы на камеру попало. А то он целуется как монашка, никакой страсти. Так, поправка, Кэйа поторопился с выводами. Вот это — самое худшее, что могло с ним случиться. Он подавляет рефлексивный рвотный позыв. — Что? Нет! Сам попроси. Венти окидывает его нехорошим взглядом. — Вы же с ним прекрасно спелись, нет? Меня-то он точно сразу пошлёт, а тебя, скорее всего, послушает. Венти явно не осознаёт, как безумно его просьба звучит со стороны. Кэйа, у вас с Дилюком отличная химия! Вы выстроили замечательные доверительные отношения! А теперь пойди и сделай так, чтобы он помял кого-нибудь за жопу! Кого-нибудь, кроме тебя, естественно! — Какая разница? Зачем его вообще о таком просить? — пытается протестовать Кэйа. — Слушай, "Холостяк" — это шоу про секс, — заявляет Венти чересчур откровенно, но не менее от этого правдиво. — Если Рагнвиндр и дальше будет краснеть и стесняться как девственник, нам будет нечего показать зрителям. Кэйа, мы устроили ему свидание в джакузи, а он бедную Лизу весь вечер продержал на расстоянии метра и потом ещё додумался ей руку на прощание пожать! Кэйа поневоле издает короткий смешок. Тогда действительно получилось забавно. У Лизы и правда была не грудь, а влажная мечта любого озабоченного подростка, но Дилюк за всё свидание ни разу не опустил взгляд ниже её ключиц, даром, что на ней был суперсекси купальник. Господи, даже сам Кэйа не упустил бы шанса потискаться с Лизой в джакузи, хотя его в принципе не привлекают женщины. А Дилюк вообще не проявил никакого интереса. — Но!.. — Никаких но! — Венти грозно наставляет на него свёрнутое в трубочку расписание съёмок. — Чтобы к концу недели он потрогал хотя бы одну жопу, я понятно выражаюсь? *** В гримёрку к Дилюку Кэйа плетётся, как на эшафот. Он поднимается на второй этаж особняка и толкает дверь в тесную и пропахшую лаком для волос комнату, заставленную разнокалиберными флакончиками и тюбиками. Дилюк сидит в кресле, терпеливо ожидая, пока Барбара закончит со всеми необходимыми приготовлениями. Он поднимает взгляд на Кэйю, и его губы тут же растягиваются в еле заметной мягкой улыбке. — Привет, — чуть хрипло выговаривает Кэйа. — Я не помешал? — Нет, мы почти закончили, — заверяет Барбара, сосредоточенно водя расчёской по длинным алым локонам. Тот буквально сияет в свете лампочек, обрамляющих огромное зеркало. Барбара постаралась на славу: Дилюк и без того сводил Кэйю с ума, а теперь, благодаря её усилиям, он и вовсе выглядит как полубог. Кэйа дожидается, пока она закончит. В какой-то момент в комнату заглядывает Люмин, чтобы надеть на Дилюка микрофон. — Нам нужно будет кое-что обговорить наедине, — останавливает её Кэйа. — Дай мне пару минут, я сам помогу ему с микрофоном. Та скептически приподнимает бровь в ответ. — Я серьёзно, Люмин, это по работе. — Ладно, только не опаздывайте, мы начинаем через три минуты, — сдаётся та, торопливо протягивая ему микрофон с наушником. — Я пока пойду и уточню кое-что у Роузи. Кэйа кивает. Он ждёт, пока за ней закроется дверь, а потом поворачивается к Дилюку. — Что-то случилось? — негромко спрашивает тот, глядя на него из-под длинных тёмных ресниц. Кэйе сразу же ужасно хочется сделать что-нибудь такое, за что его наверняка уволят одним днём. Приглушённый тёплый свет и интимная обстановка только обостряют это желание. — Нам срочно нужно, чтобы ты кого-нибудь потрогал за задницу. Грёбанный стыд, он и правда это сказал. У Дилюка комично округляются глаза. — Прости, что? Кэйа с наигранным вздохом падает в кресло напротив. — Ты, конечно, извини, но продюсерам нужно больше страсти. А если ты и дальше будешь скромничать как школьник нецелованный, нам будет нечего показать зрителям. Очень долго Дилюк не отвечает вообще ничего. Кэйа нервно крутит микрофон в руках и отчаянно пытается удержать язык за зубами. — Хорошо, — наконец проговаривает Дилюк абсолютно ледяным тоном. — Я тебя понял. Лицо Кэйи чуть не сводит в болезненной гримасе. — Если тебе некомфортно — только скажи, никто не станет заставлять тебя силком... — бормочет он. Дилюк встаёт из кресла, не давая ему закончить. — Наденешь мне микрофон? Кэйа перебирает в своей голове все самые заковыристые и гадкие ругательства, а затем поднимается тоже, заставляя себя непринужденно улыбнуться. — Конечно. Только расстегни сначала рубашку. Дилюк принимается за пуговицы, глядя на Кэйю тяжёлым, немигающим взглядом. Сложно сказать, чего в его глазах было больше — злости или гневной обиды. Наверное, он зря сравнил Дилюка со школьником. Господи, да кому какая разница, лично Кэйа был готов целоваться с Дилюком так, как тот захочет: скромно и невинно, не размыкая губ, или, наоборот, страстно, мокро и с языком, вздрагивая и задыхаясь от возбуждения. Блять. Только внезапной эрекции ему сейчас и не хватало. Кэйа чересчур аккуратными движениями прикрепляет нательную коробочку-передатчик к его поясу, сознательно стараясь не дотрагиваться до него самого. В гримёрке так тихо, что он слышит каждый вдох и выдох Дилюка у себя над головой. Затем Кэйа осторожно пропускает тонкий провод под рубашкой вдоль позвоночника, Дилюк чуть вздрагивает, почувствовав его холодные пальцы у себя на спине. — Прости, — извиняется он полушёпотом, закрепляя микрофон-петличку на воротнике. Дилюк медленно и глубоко вздыхает, чуть прикрыв глаза на пару секунд. А затем быстро застёгивает пуговицы и натягивает на себя пиджак, поправляя рукава в локтях. — Всё нормально? — уточняет он, поворачиваясь вокруг своей оси. — Провода не торчат? Кэйа невольно сглатывает: Дилюку невероятно идёт этот пиджак. Чёрная матовая ткань удачно контрастирует с молочно-белой кожей, мягкие распущенные волосы алым водопадом спускаются по плечам. — Всё идеально. Часом позже Кэйа оказывается в продюсерской палатке рядом с Итэром, наблюдая за свиданием через монитор. На данный момент вечер складывался относительно неплохо: одна из конкурсанток устроила громкий скандал из-за того, что ей не дали подольше пообщаться с Дилюком один на один, двое других претендентов поссорились и едва не столкнули друг друга в бассейн. Плюс, у Дилюка получился очень милый и трогательный разговор с Джинн. Теперь Дилюк сидел в беседке с Чайлдом: тот увлечённо рассказывает ему долгую и не очень интересную историю про то, как он однажды чуть не утонул в проруби на зимней рыбалке. Камера то и дело фокусируется на ладони, которую тот будто невзначай положил Дилюку на бедро. Чайлда было откровенно сложно назвать фаворитом сезона. Насколько Кэйе известно, продюсеры не возлагали на него особых надежд. От общения с Чайлдом у него сложилось двоякое впечатление: в одну секунду тот мог смеяться, заигрывать и всячески излучать позитив, а потом вдруг резко замыкался в себе, одаривая окружающих странноватым недобрым взглядом. Зрители, без всякого сомнения, будут от него в полном восторге. — Ты с такой любовью рассказываешь о своей семье, — Кэйа отчётливо слышит у себя в наушниках спокойный голос Дилюка. — Мм-хм, — согласно кивает Чайлд, уверенно перемещая свою ладонь выше по бедру. Кэйа со скрежетом сжимает зубы. — Ради семьи я готов на всё. После этого он с завидной непосредственностью перемещается к Дилюку на колени, легко садясь на него верхом. На пару секунд Дилюк заметно напрягается, уставившись на Чайлда со смесью равнодушия и недоброжелательности во взгляде. Чайлд, ничуть не смутившись, запускает пальцы в его безупречно уложенные алые волосы. — Ты не против, я надеюсь? — невинным тоном спрашивает он, усаживаясь поудобнее. Дилюк едва заметно дёргается лицом, а потом неожиданно растягивает губы в кривоватой улыбке. — Конечно, нет, — с приятной хрипотцой отвечает он, притягивая его ближе. — Иди сюда. Кэйю подбрасывает так, как будто Дилюк прошептал эти слова прямо ему на ухо, его член сразу заинтересованно вздрагивает в штанах. Чайлд наклоняется ближе и целует его в губы. Дилюк обнимает его за талию, сразу целуя увереннее и глубже, мягко прикусывая нижнюю губу и проталкивая язык в рот (проклятый микрофон услужливо передаёт каждый вздох, каждое движение). Потом Дилюк вдруг сжимает его ягодицы обеими руками и буквально вдавливает Чайлда в себя. Тот ойкает от неожиданности и разрывает поцелуй, немного обалдело глядя ему в глаза. Одна из камер фокусируется на лице Дилюка: спокойном и абсолютно ничего не выражающем. — Значит, вот как? — протягивает Чайлд, а затем снова прижимается к нему ртом. Кэйа торопливо стягивает с себя наушники и выбирается из-за стола. Ему срочно нужно промыть глаза с мылом. Или, по крайней мере, разжевать горсть пастилок от острой изжоги.