Для того, кто умел верить

      Ярская вздрогнула от звонка мобильного: задумалась, листая проекты к предстоящей презентации для очередного нервного заказчика. Незнакомый голос вежливо отозвался на не совсем дружелюбное «Да!»:       — Ирина Михайловна?       — Я вас слушаю.       — Добрый день. Светлана Субботина. Мне бы хотелось с вами встретиться. Нетелефонный разговор.       — Не совсем понимаю, что вы от меня хотите, — резко отказалась Ярская. — По всем рабочим вопросам обращайтесь через секретаря, записывайтесь на прием, приходите в офис. Откуда у вас вообще мой личный номер?       — Подсмотрела в телефоне у дочери.       — Дочери? Субботина… Субботина, точно же. Всё равно не понимаю цель нашей встречи, — Ирина глубоко вздохнула, открыла ежедневник, покачала головой. — Ну давайте через два часа в ресторане «Карта мира», найдете?       — Разберусь. Не говорите Лиле, пожалуйста.       Ирина нахмурилась: не любила звонки-сюрпризы, да и непонятные встречи — тоже. Меньше всего сейчас хотелось играть в какие-то шпионские игры по чужим правилам.       — И не думала. Как я вас узнаю?       — Я сама вас узнаю, — уверила женщина на том конце провода. Попрощалась столь же вежливо, как и в начале разговора.       После звонка осталось странное ощущение. Никогда ранее не приходилось встречаться с родителями сотрудников, да и зачем? К Лиле претензий в настоящий момент нет, девочка старается… Впрочем, за чашкой кофе всё прояснится.       Спустя два часа Ярская уверенной походкой вошла в ресторан, оглянулась по сторонам. Из-за дальнего столика в углу помахала красивая, утонченная женщина. Она приподнялась и обняла Ирину словно старую знакомую. Ярская не привыкла к таким проявлениям чувств от незнакомых людей, непонимающе кивнула и жестом позвала официанта.       — Эспрессо и два сахара, — попросила Ирина, убирая сумочку на свободный стул. Вопросительно взглянула на собеседницу, та отказалась от предложенного меню.       — Позвольте я начну, Ирина Михайловна. Как вы знаете, моя дочь уже несколько месяцев работает в вашей компании. Переехала из Курска, я пока проживаю там. Сейчас на пару дней приехала в гости.       — Светлана… как вас по отчеству? — перебила Ирина.       — Можно просто Светлана.       — Светлана, быть может, вы расскажете, зачем позвали меня посреди рабочего дня? Обсуждать карьеру Лили? Это не в моих правилах.       — Вы торопите события, — Светлана выглядела спокойной и уверенной, но говорила слегка снисходительно. В обычный день Ярская не позволила бы такого тона по отношению к себе, но сейчас что-то удерживало её от того, чтобы встать и уйти. — Я не займу у вас много времени. Только не перебивайте меня, пожалуйста.       Ирина неохотно согласилась.       — Два года назад не стало мужа — смертельное ДТП. Мы тогда с ним поругались из-за ерунды, и он один поехал на дачу. Вылетел на скорости на встречную полосу, отказали тормоза, ушел под грузовик. От машины Саши ничего не осталось. Как и от него самого.       Ярская молчаливо отхлебнула горячий кофе, внимательно рассматривая Светлану: выразительные черты лица, изящные руки, ухоженные длинные волосы. На фоне этого разительно контрастировали печальные глаза, словно в них отражалось необъяснимое горе.       — До сих пор простить себе не могу, что не успела сказать ему много важных слов, не успела извиниться за глупые придирки и ту ссору, — горько призналась женщина. — Но теперь мне нужно завершить одно его неоконченное дело.       Светлана закрыла глаза, словно вспоминая что-то. Как бы ей хотелось, чтобы произошедшее не было правдой. Продолжила:       — Спустя некоторое время я искала документы на квартиру в вещах Саши и наткнулась на черновики какого-то письма. Оно всё было исчеркано, но общий смысл я смогла понять.       Она достала исписанные карандашом листки бумаги и протянула их Ирине.       — Можете не вчитываться. Я помню каждое слово наизусть. Здравствуй, дочь! — голос мгновенно стал уверенным. — Самое главное, ты должна знать, что мы с мамой тебя очень любим. Еще я попрошу: никогда, ни при каких обстоятельствах не рассказывать маме о том, что сейчас узнаешь. Её сердце не выдержит волнений. Прости, что пишу, прости, что не хватило смелости сказать лично: твой папа оказался трусом. Можешь меня презирать или ненавидеть — я пойму.       Светлана перевела взгляд с края стола на Ярскую — та растерянно слушала, не понимая, какое отношение имеет и к письму, и к самому семейству Субботиных.       — В день твоего рождения у мамы родился мертвый ребенок, а другая девушка отказалась от новорожденной девочки — тебя, — остановилась на мгновение, облизнула пересохшие губы. - Я умолял заведующую роддома что-то предпринять, и мы совершили с ней ужасную вещь: по документам у твоей мамы на свет появилась живая малышка — ты. Светочка ни о чем не подозревала все эти годы, а меня мучила совесть: я знал, что твоя настоящая мама ни минуту не переставала искать тебя, Лиля. Она хотела забрать тебя обратно в тот же день, но было слишком поздно.       Безжизненный взгляд Ярской выдавал: ей хватило этих нескольких фраз, чтобы всё сопоставить даже без дальнейших объяснений.       — Я могу продолжать? — осторожно спросила Светлана. Вздохнула. — Понятно… Молодой человек! Виски, пожалуйста. Один бокал.       Пальцами придвинула стакан к Ирине, решительно и твердо заставила:       — Выпей, залпом. Отпустит.       Ярская сморщилась, устало качнула головой, но выполнила просьбу.       — Сейчас полегчает. Поверь, мне было в разы тяжелее. Я продолжу, — от переживаний стало душно, расстегнула верхнюю пуговицу на блузке. — Жизнь — непредсказуемая штука, мама чувствует себя всё хуже, хоть и не жалуется. Когда её не станет (а это случится гораздо раньше, чем я этого бы хотел), я не смогу допустить, чтобы ты осталась без материнской любви. Твоя биологическая мать — руководитель крупной компании, Ирина Михайловна Ярская. Мне бы хотелось, чтобы ты уже сейчас её нашла и познакомилась. Вы обе не виноваты, что я хотел счастья своей семье, при этом разрушив право Ирины на материнство, лишив тебя родной матери. Но я умоляю тебя — ничего не говори маме Свете. Еще раз прости, если сможешь. Твой любящий папа.       Светлана закончила и замерла в ожидании реакции от Ирины. Та в отчаянии взъерошила волосы и глухим, загробным голосом сказала:       — А я ведь вас вспомнила, лицо показалось знакомым. Мы же не общались тогда, в роддоме, но были рядом.       Собеседница кивком подтвердила слова Ярской.       — Что мне сейчас со всем этим делать? Зачем? Зачем вы мне всё это рассказали? — глаза наполнились слезами, хотя Ирина держалась, как могла. Стиснула зубы до скрежета. — Она же ваша дочь по праву.       — Меня скоро не станет, — резко бросила Субботина. — Врачи дают от нескольких месяцев до нескольких дней. Серьезные проблемы с сердцем, нужна пересадка, которую мне тоже делать нельзя.       Ирина бросилась вспоминать всех знакомых в министерстве, перебирая в голове фамилию за фамилией. Предложила первое пришедшее на ум:       — Может нужны деньги? Клиника заграницей? Я помогу.       — Вы меня не слушаете. Мне уже ничего не поможет, — Светлана рассерженно постучала пальцами по столу, но быстро взяла себя в руки. — И вот, с одной стороны я злилась на вас, потому что не понимала, как вы только могли оставить ребенка, вне зависимости от обстоятельств, с другой — на мужа, который поступил так… не могу подобрать слова. Я нашла Кравченко и потребовала от неё всю правду. Теперь знаю, как вы не оставляли надежду вернуть нашу Лилю. И в какой-то момент поняла: счастье дочери дороже каких-то моих эгоистичных желаний.       — У меня нет ни малейшего права вмешиваться в вашу жизнь и отбирать дочь, — втянула голову в плечи Ирина.       В голосе Светланы раздались нотки раздражения, словно она не ожидала столкнуться с упрямством Ирины. От неё раздалось с сарказмом:       — То есть Лиля вам не нужна?       Ирина вскинула глаза:       — Очень нужна. Я бы всё отдала, чтобы быть рядом с ней.       — Будете. Но позже. Я хочу попросить вас, Ирина, держать это в тайне до тех пор, пока я … вы понимаете. Недолго осталось.       — Но что потом?       — Потом будут истерики, непонимание, злость, причем на нас обеих. Но знайте, в каждом своем телефонном разговоре Лиля с восхищением рассказывает о вас. Она боготворит вас как руководителя и человека, — с некоторой обидой в голосе делилась Субботина-старшая, — и это ваш шанс стать к ней еще ближе. Да и попала к вам агентство она не случайно, я посоветовала с выбором.       Ярская искренне удивилась.       — Вы уже тогда всё решили?       — А как бы вы поступили на моем месте? — хмыкнула Светлана. — Вы бы могли спокойно жить, зная, что самый родной человек для дочери в отчаянии?       — Я не знаю.       — Да не смогли бы, я уверена. Вы хорошая, Ирина, и всё, что с вами произошло — череда нелепых случайностей.       — Лиля знает о ваших прогнозах? — потупилась Ярская. За последние несколько минут жизнь разделилась на до и после, и сейчас перед ней сидел человек невероятной силы, на фоне которого Ирина казалось самой себе слабой и неуверенной. Как и тогда, девятнадцать лет назад.       — Нет, но ей придется узнать.       Они проговорили еще какое-то время. Ирина, казалось, хотела узнать о жизни Лили абсолютно всё: чем болела, какие мультики смотрела, в кого была влюблена. Ей никогда уже не доведется испытать лично все те эмоции, которые пережила Светлана, но, слушая рассказы этой женщины, еще полчаса назад казавшейся такой незнакомой, а сейчас — родной, Ярская укреплялась в мысли, что хочет сблизиться с дочерью как можно скорее.