***
Джеюн уже и не помнил, как скоро подступила ночь и он оказался за спиной господина, сложив ноги бабочкой, наблюдая, как тот снова сосредоточенно что-то водил кистью по пергаменту. Еще чуть чуть и он мог бы даже привыкнуть к этому и даже к их безмолвным разговорам. Но у Шима вовсе не было настроения на своего рода выяснение отношений. Уставший и разбитый он молча лег, отвернувшись к стенке, даже одеялом не укрылся. Казалось он и вовсе притворился мёртвым. Его выдавала лишь тихо вздымающаяся, будто содрогаясь от ветра грудь. Сонхуна же все устраивало. Наконец-то абсолютная тишина ласкала его уши, пока дубовый стол приятный глазу поблескивал на свету. Никто не издавал заносчивых звуков. Лишь немая свеча молочного цвета сочила, полюбившийся запах воска, отдавая шлейфом пчелиный прополис. И он. Обреченный на вечную дилемму суждений и знаний, излагающиеся в строчки на зернистом пергаменте такого же оттенка как и свеча. Когда-то в детстве он ненавидел это. Сидеть с мокрыми щеками от слез уткнувшись в учения какого-нибудь больного старика, переписывая каждое его изречение под строгий отцовский взгляд. Все это было сущим кошмаром для маленького Сонхуна. Однако не мог же он вечность скитаться в этой ненависти обстоятельств? Не мог вечно злиться на то, что его отец далеко не последний человек в государстве. На то что ему с ранних лет приходилось получать наказания за проступки другого человека. За то что ему пришлось рано поступить в военную академию на три с половиной календаря, где отнюдь не поили молоком на завтрак и не вытирали шелковым платком запачканные уголки рта. Осознание смысла своих испытаний пришло в более осознанном возрасте, сразу после окончания академии. Он вернулся в королевский двор уже тем самым Сонхуном, который и был нужен этому месту. Мудрый, закаленный, преданный господин под ручку с понятиями «воспитание и дисциплина» Сонхун, кажется потерялся в мыслях. Он застыл одной точкой на стене, пока чернила нещадно капали жирными кляксами прямо по тонкому пергаменту. Господин тут же поспешил вернуть перо в чернильницу и с разочарованием вздохнуть, глядя как лист безвозвратно испорчен. И с чего он так призадумался? Неужели сама тишина, уводящая мысли решила над ним так злобно поглумиться? Может на самом деле не в ней он нуждался сейчас. Господин сначала мельком заглянул за плечо, а потом и вовсе оглянулся на парня, что так и лежал бездвижно, с какой то грустью, вырисовывая пальцем непонятные узоры на стене. Выглядело по правде безнадёжно — Завтра мы вместе посетим местный рынок — будто констатируя факты господин нарушил первым свой обет молчания. Он неспешно развернул новый сверток бумаги и положил к себе на стол Тот замер и спустя продолжительное молчание ответил: — Это еще почему? — Показать наши взаимодействия перед принцем и днем не помешает, тем более после сегодняшней нашей якобы «сцены» — Какой ещё сцены — тот мигом плечами надулся, как обиженный индюк. Господин, что считает его истеричкой? Ничего он не устраивал. — Со стороны это выглядело так — отрезал господин, глядя на попытки юноши выдать здравый ответ Шим несчастно вздохнул, казалось ему слов было не подобрать от его огорчения — К тому же местный на рынке не помешает. Я хотел бы посмотреть, чем богаты Южные земли. — Я не желаю идти — С таким раскладом Кронпринц может догадаться обо всем — с абсолютным спокойствием маневрировал Пак — Он узнает, что его советник ему врал — голос хоть и не был угрожающим, но был таким многозначным и пугающим, от чего у Шима мурашки по коже пошли — Не только у вас будут проблемы. Поэтому будьте добры слушать меня и то что я вам говорю Шим ничего не ответил, казалось будто он смирился с проигрышем, пока над ним, будто собиралось грозовое облако Ему эта идея не нравилась абсолютно ни чем, особенно после сегодняшнего. Он будто придёт и лично подтвердит гнусные догадки этих псов о нем с господином. Паршиво. — Боже за что все это — обречённо пискнул Джеюн, тихо, но достаточно громко, чтобы его услышали. — За грехи наши сущие***
Вокруг собиралась знойная пыль, что перебивалась запахами различной еды, целебными травами и свежевыловленной рыбой. Дым немного размывающий глаз доносился из платок с вещицами для служения в храмах. Громкие щебетания еще желтых цыплят, звучание молоконосных коз вперемешку с настойчивыми голосами, созывающих к себе ремесленников из каждого угла превращали это место в некий бурлящий котел, который с каждой секундой казалось становился все больше. Это конечно не сравнится с рынком главной провинции, но потеряться в местном колорите не составит труда. Взять собой проводника, была хорошей идеей Однако Сонхун просто не мог не заметить, как этот несносный юноша старался избегать близкого расстояния с ним, проходя по открытой дороге с палатками из различных вещиц. Тот все время старался ходить поодаль от него. Вечно по сторонам оглядывался, как какой- то воришка, либо смотрел под ноги прятаясь за эту дурацкую соломенную чонму, что тот надевал притворяясь кисен. До отбытия Шим деланно настоял на ней, жалуясь, как палит солнце нынче. Да, он прав. Солнце палило нещадно, но Хуну уже начинало казаться, что за этим странным поведением стояло что-то больше, чем просто погодные условия. — Что нам здесь нужно, господин? — нервно подал голос Шим из-под головного убора. С высоты роста Сонхун наблюдал лишь суетливую фигуру со шляпой вместо головы и торчащими ножками. Забавный. — Пожалуй, хочу присмотреть себе шляпку — с явной насмешкой выдал господин — Ха.Ха… Ха. Как смешно — Шим недовольно скрестил руки на груди — Господин «холодный камень» оказываться умеет шутить. Очень похвально, может напишите об этом стишок вечером? — Рад, что вы оценили мое остроумие. Обязательно прочту вам по завершению Ей богу. Был бы Джеюн настоящей кисен, тот так бы не глумился. Он бы его захомутал и бросил бы с разбитым сердцем, чтобы не повадно было. Да! Точно! Безмолвно он затряс головой подтверждаю свои слова в голове. Но вдруг он остановился, тем самым отстав от господина — Неужели вы обиделись на столь невинные словесные игры? — обернулся на него Сонхун, но кажется тот был скорее напуган нежели обижен. Глаза Шима расширились, а брови подступили высоко вверх. Он стоял в настоящем ступоре, уставившись вперед мимо него. Сонхун тут же проследил за направлением взгляда; так и не понимая куда он указывает. На мужчину неподалеку, что стоял птичьих корзин? — Что с вами? Этот господин вас обидел как-то? — Пак напрягся машинально протянув руку к своему клинку, а другой загородил самого Шима Тот отрицательно помотал головой, указав палец на нечто ниже стоявшего мужчины. — Этот петух, настоящее зло! — искренне выдавил Шим Пак закатив глаза — О нет, он посмотрел на нас! Своими маленькими злобными глазенками! — Вы что шутите? С чего бы вам так боятся эту домашнюю живность. Эта курица даже летать не умеет — указал он на птицу. Петух словно понимал каждое, адресованное столь пренебрежительно ему слово нахохлился и с меняющимися быстро шагами направился в их сторону, сметая все камни на своем пути. — Только не это! — юноша сразу же прыгнул за спину господина — Он идет к нам. Идет! — вопил Шим — Да что вы боитесь! Как дитя малое… Через пару мгновений Пак готов был забрать свои слова обратно. Эта птица никак иначе чем злобный дух! Сидя на галопом стоящих камнях Шим помогал отряхнуть пыль и грязь с одежды господина, вытащил даже пару перьев из пояса и волос. По покрасневшему в грязи лицо господина было видно, что досталось не мало. — А я вас предупреждал — замаячил нравоучениями Шим, и вдруг ойкнул глядя на руку старшего — Вы до крови поранились — он тут же сватил того за ладонь, рассматривая небольшую царапину — Ну… это — неловко начал он — Да видимо наткнулся на сучок, пустяки — и отдернул — Нет же, а вдруг болячку подцепите — Я воин. Вы думаете я должен бояться небольшой царапины? — Я то, я сё — перекорчил его Шим — Я сейчас — он встал резко на ноги — Тут знахарня неподалёку, спрошу у них Сонхун не успел даже возразить, как тот уже потерялся за углом — Что он так волнуется, не помираю ведь Пак остался один на один со своим позором в сегодняшнем бою, искренне надеясь, что это лицезрело, как можно меньше людей в округе — Во имя Шивы, Пак Сонхун, как ты мог проиграть какой-то курице! Она же даже летать не умеет! — после этих слов он тут же в испуге одернулся по сторонам, внезапно предположив, что петух может и мысли его читать — Ты сошел с ума Пак. Возвращаясь обратно к «горе воину» Шим уже держал в руке пару хлопчатых лоскутков и настойку на травах, что должны были помочь. В воспоминаниях плавало приятное чувство, когда господин, так искренне загородил его рукой и казалось будто готов был его защищать. Это однозначно приятно. От этого он даже будто в припрыжку ходить начал. Но этот волнующий осадок тут же улетучился стоило, отнюдь не хорошим знакомым возникнуть в поле зрения Джеюна. — Так… Так — подал железный голос где- то позади — Кто-то плохо понимает вещи с первого раза? Сердце Шима снова дико застучалось, качая кровь по всем участкам тела, кроме ног, потому что у него они будто только ватными стали. Он огляделся по сторонам. Вокруг почти никого, а сбежать будет точно сложно, их как минимум пять и все на аршин больше Джеюна, а то и больше. — И что ты напялил на голову? Думал мы тебя так не найдем, потеряшка? — его толкнули к стене, прижав между ними. Теперь уже точно не сбежать. — Выслушайте меня прошу, я вам все объясню — выставил он ладони вперед, что бы хоть как-то загородить себя, от этой скалящийся своры — Не скули, грязная ицзи — выплюнул в лицо Шима тот высокий. Он вновь был ближе всех, и если будут нападать, то он точно будет бить первыми. — Я ничего не сделал вам плохого — сейчас Шим очень жалел, что в детстве он постоянно отказывался от женщеневой настойки старшей, по словам которой он бы вырос выше, чем гора Нам Сан. Он считал, что ему это ни к чему. Он ведь с одними девчонками рос, а с мальчиками, почти не общался и видимо не зря он не связывался с этими разбойниками! — Боже, пусть это закончится как можно быстрее — он сдавшись, просто сожмурил глаза, ожидая тяжелой руки. — Я слышал, что он ещё и в женщину переодевался — ядовито подал кто-то из ребят — Ну зачем ты… — проскулил про себя Джеюн — Так вот оноооо… — противно протянул черноволосый и вновь уставился на Шима — Может тогда предстанешь перед нами девицей? Давай же показывай — начал он рывками тянуть с него одежду, другие тоже начали толкать и срывать ткань — Прекратите — то и дело повторял Шим, запыхавшийся, пытаясь себя защитить. Он сталкивается с таким в первый раз, кажется сейчас он даже расплачется от такой несправедливости. В толпе кричали разные гнусные фразочки и трепали Шима туда сюда, пока он сильно зажмурившись просто пытался не упасть. Но вдруг все резко прекратилось, будто и вовсе не было. Лишь звуки глухих ударов и тихих охов опали на его уши. Сначала он очень боялся открывать глаза, но отлепив еле как веки перед ним предстал тот самый черноволосый с измазанным кровью, поплывшим лицом, пока за его волосы грубо держалась рука… Господина. Тот стоял, возвышаясь над ними, такой спокойный и холодный. — Если еще раз приблизитесь к нему — Пак достал свой клинок и подставил к горлу — Твоя голова столкнется с этой землей - он оттянул волосы еще сильнее от чего тот заскулил - Я лично удостою всех этой чести Черноволосый в самом голом страхе закивал головой и как только, рука господина ослабила хватку тут же умчался прочь. Остальным тоже попало. Кто уже давно убежал, а кто еще зализывая раны решал последовать такому же примеру. Обратно они возвращались почти молча. Шим по правде говоря не очень желал обсуждать, то что произошло, однако кипящее чувство еще бурлило в его крови и слова благодарности вываливались из головы, но ртом почему то вышло совсем другое: — Не нужно было — брыкнул Шим и заплелся кистью в логоть — Наверное, я бы мог просто не ходить больше туда — он вдруг неуверенно почесал затылок — Хотя это было бы сложно, я же постоянно хожу по всяким делам поместья — и нервно выдал смешок. Господин резко остановился, так что Шим чудом не ударился лбом о его спину. Тот обернулся и с абсолютным нечитаемым взглядом молча смотрел прямо на него. Неверно. Прямо в душу глядел. Изучал как будто. Выражение у него было, словно его оскорбили, дали пощёчину и он вот оскорбленный и униженный испепелял обидчика глазами. Неужели он был зол? И почему же? Так вот значит, как он выглядит, когда искренне зол — парадом шли неуместные мысли в голове Джеюна. А советник так до сих пор не издавал ни звука, как вдруг его рука замахнулась в пощечине. Вернее, Шим так думал в первые секунды. Он весь сжался, будто, ожидая удар, но тонкие пальцы господина лишь мягко, как первый весенний ветер коснулись его щеки. Он провел по ней большим пальцем, а Шиму казалось, что табун лошадей мурашками пробежались по нему. Он и не думал никогда, что обычное прикосновение может быть настолько нежным и приятным. Но кровь. Господин вытирал кровь с его щеки. Видимо не заметил, как поцарапали. Тепло вдруг исчезло с его кожи и встретилось с нещадным холодом — Думаю вам это будет нужнее — Пак вручил обратно, раздобытые Джеюном лекарства — Сегодня ночью я осмотрю вашу рану на лице, не опаздывайте — Хорошо — лишь выдал он и поплелся обратно за господином.***
— Джеюн — старшая сквозь сжатые губы испепеляла его, сложив руки на груди. Разговор точно будет не самым добрым. Пак младший наябедничал, значит — мысленно он закусил щеку не поднимая голову — И долго ты собирался молчать? Может расскажешь, что случилось, лично? — тон ее был приказом, не иначе который сулил смерть при неповиновении. — Эти ребята — начал Шим, понимая, что ему не отвертеться — Пристали ко всему мне сразу же после нашего с господином уговора. И в деревне на меня странно смотрят теперь — выдал все без утайки Старшая присела обратно на свой стул, тяжело вздохнув, начала переплетать между пальцами свой кулон. Ее глаза то и дело бегали, то по Джеюну, то по полу, то вовсе куда то в мысли уводились — Они тебя били? — Нет, не успели, благодаря господину — Вот как. Я поблагодарю младшего Пака, также разберусь с теми ребятами и их родителями — Нет, я сам! — Что именно сам? — выгнула бровь старшая — Сам совсем разберусь, я ведь уже не маленький! К тому же, кажется господин, так сильно надрал им задни…кхм… то есть так сильно проучил, что еще раз лезть им духу не хватит! — Буду надеяться — вовсе не с облегчением вздохнула старшая — Знаешь — она встала и мягкими шагами подошла к мальчику. А за ней шлейфом тянулся запах смолистого чайного дерева, что всегда сопровождал ее, будто верный слуга. Шиму нравился её запах. Он всегда успокаивал, например, как сейчас — Человеческая ненависть- одна из самых гнусных болезней на свете, Джеюн. В будущем ты наверняка повстречаешь множество больных. Но тебе не стоит их боятся. — Болезнь? — озадаченно покосился он— А есть ли лекарство? — последовал искренний вопрос. Госпожа сама же вопросительно выгнула бровь и будто кости по игральной доске случайным образом бросила: — Любовь? — Любовь? — нахмурился Шим. Кажется в голове раздувалось флагом непонимание — Я вот люблю чесночные булочки госпожи Хан, выходит мне нечего бояться? — Дитя моё — ласково она обняла Шима, словно котенка и прижала подбородок к его макушке — Придет время, ты все поймешь и без моих стариковских объяснений. Главное не бойся идти навстречу этому. Именно твоим чувствам. И я надеюсь ты проживешь счастливую жизнь, следуя за ними, Душа моя. — Госпожа, мне дышать сложно — вырвался писк сквозь сильные натиски