Так ты меня видишь?

Длинные коралловые одежды служителей местного храма, их шествие вдоль речки в причудливом ритме, остановки, летящий шаг вслед за паузами, плавные движения руками заставляли маленького мальчика восхищённо затаивать дыхание и не прикрывать глаза ни на секунду. Увидев это действо единожды, оно на долгие лета будет вставать пред глазами и вызывать... Радость? Умиротворение? Восхищение? Ничего из этого и все сразу. Парнишка и спустя годы так не определился: то загадочное поселение с его храмом и речушкой он видел лишь раз, раз, которого хвалито, что бы являться во снах продолжительное время. Но больше ему не снятся ни те мелодии, от которых веяло чем-то магическим, ни те шествия грациозных молодых монахов и монахинь. Юноша вырос, стал наследником клана, заправлявшим своими храмами на территории (королевства) Каэреи'ах, одного из самых древних, но почти забытых. Молодой мужчина, ныне глава рода, Кейа Альберих, бродил по кабинету, пробегая глазами по строчкам свитка, недавно переданного от посланника хранителя храмов соседнего (королевства). Он, вчитываясь, остановился на половине шага, заставив длинные серебристые одежды пойти волной, а волосы - рассыпаться по плечам. Осмотрел ещё раз, однако, не смотря на всю сосредоточенность, смысл послания ускользал из разума, оставляя лишь обрывки: «...почтительно просим...» , «...храм на востоке...», «...частичное возмещение...». От переработки ли, от выматывающего этикета, которого должен был придерживаться каждый человек в этом мире, имеющий какой-никакой статус? После позорного изгнания отца, что так скоропостижно передал власть своему сыну без какой-либо подготовки и обучению, помимо основных навыков, юный господин стал совсем неуверенным в своих словах и действиях. А люди вокруг него ждали мудрых решений, приказов, действий. И все копились и копились дела, постоянно откладываемые на задний план, пока их (государство) теряло людей, территории, авторитет. И все соотечественники смотрели, вгрызались взглядами в лицо, спину, осуждали за неверные решения или отсутствие решений как таковых. И Кейа злился. Злился на себя, на отца, что предал свой народ и семью, злился на окружающих, на небеса, что диктовали жизни всем и каждому. А после очередного изнурительного дня он запирался в своих покоях, пил и... Плакал. Сильно и долго, проклиная все вокруг и проклиная себя. Напиваясь до беспамятства, ему ненадолго происходящее казалось страшным сном, лихорадочным бредом. Нужно просто поспать и весь этот круговорот ненависти уйдет, его смоет, как горная талая вода уносит маленькие лодочки из листьев. Лодочки из листьев? Воспоминания почти болезненно захлестнули мужчину, он, так и не закончив читать, выронил свиток из резко похолодевших и без того не слишком теплых рук. Счастливое мгновение из детства почти ножом прошлись по спине, выбивая глухой вздох. Тогда отец был рядом, тогда матушка ещё была жива, тогда звонкие голоса детей переливались как хрустальные колокольчики, тогда... Из оцепенения его вывел звук шагов, приближающихся к покоям главы. Вскоре за ними последовал робкий стук в одну из створок дверей: — Молодой господин Альберих, ужин готов. Вы приедете или снова... — Откажусь, — закончил за юную служанку Кейа беспрекословным тоном. Как его голос не дрогнул - оставалось загадкой даже для мужчины, — Принеси две бутылки Полуденной смерти и проследи, что бы больше меня никто не беспокоил. — Как прикажете, Молодой господин, — девушка уже развернулась и собиралась уйти, но остановилась. Прикоснувшись ладонью к створке, почти шепотом добавила, — Не сочтите за дерзость, но всё-таки вам стоит поесть. Вы много сил тратите на... — она осеклась, — на выполнение своих обязанностей. Глава Альберих проигнорировал как совет, так и не заминку, но смысл несказанного уловил -- она тоже относиться к нему с жалостью. Вот он, во всей своей природной красе и душевном уродстве, глава клана и подконтрольных ему территорий, наследник рода с великой историей, напивающийся до потери рассудка Кейа Альберих. Мужчина хохотнул на красноречиво составленную самому себе характеристику и откупорил бутылку.