Так ты меня видишь?

Днём, ожидаемо, на близлежащей к чертогам главы Венти территории кипела жизнь: монахини подметали дорожки, ухаживали за садом, недалеко на площадке проводили тренировку ученики храма Рассвета. Однако стоило Альбериху появиться из дверей залы, множество глаз направились на него. Не было бы так печально, если бы эти глаза смотрели с интересом или изучением. Но нет, они выражали снисхождение, брезгливость и даже насмешку. Десятки глаз, которые практически ощутимо упирались в мужчину. Нужно было покидать это место, кишащее злобой и издевательством. Пробежав взглядом через все видимое пространство, Кейа заметил за садом ворота ведущие в сторону леса. Взоры людей вокруг начинали давить, в душе поднималось чувство отвращение к себе, к горлу подкатил ком и глаза предательски защипало. Глава Каэреи'ах, нацепив такую привычную маску спокойствия, глубоко вздохнул, прикрыв глаза, и двинулся в сторону врат. Хотелось убежать, скрыться от этих острых кинжалов глаз как можно скорее, перестать существовать. До калитки оставалось менее двухсот метров, когда из открытой двери зала появился виновник такого состояния Ледяной поступи. Венти засмеялся, крикнув: — Куда же вы, молодой господин Альберих, мы не закончили наши обсуждения. Неужели мои слова о вашем отце вас так задели? — ещё и смеет таким тоном говорить. Наглец, да он не старше самого Кейи, а ведь себя так, будто он — повелитель всей земли и жизни на ней. Мужчина, боясь окончательно потерять контроль, ускорил шаг, переходя почти на бег, лишь бы скрыться от этого общества. Думать о последствиях он будет после. Сейчас в приоритете стояло одно — исчезнуть, остаться в одиночестве.

***

Ещё долго мужчина шел вперед через лес, надеясь уйти от погони. Существовала ли она? Это было не важно. Петляя меж вековых деревьев, он пытался убежать и от себя. Вскоре сумерки стали опускаться на густо поросшие деревьями холмы, глава Каэреи'ах уже давно потерял счёт времени. Он опустился на колени у корней особо раскидистого дуба, решив, что нужно возвращаться. Взгляд скользнул по тканям множества платьев: полы испачканы и изорваны, в сапогах хлюпала болотная вода, что ничуть не согревала в остывающем после не очень-то теплого дня лесу. Глаза, только привыкающие к сумраку, прошлись по линии, где небо, если это было небом, переходило в землю и зацепились за... Огни? Да, это определенно был свет масляных ламп, в полумраке их свечение стало огнем надежды. Стараясь сохранить крупицы спокойствия, мужчина поднялся и двинулся на притягивающий свет. Расстояние до него на вид было незначительным, но путь -- бесконечно долгим. Альберих привык к долгим походам, однако усталость накрывала холодящими волнами снова и снова. Из тени стал проступать силуэт небольшого здания. В блеклом свете луны на мелкой ряби речки поблескивали всполохи воды. Кейа старался. Он правда старался сдержать в себе эмоции, как делал каждый раз на публике. Но это место, почти не изменившееся за десятки лет, слишком болезненно резонировало в душе, заставляя слезы вырваться горячим, расплавляющим потоком. Эта речушка, этот старый храм, место, где он, будучи ребенком, был счастлив. Не чувствуя ног, мужчина дошел до сооружения и опустился на ступеньки, отдаваясь чувствам, что так долго сдерживал, ненавидя себя за эту минутную слабость, обещая себе, что он больше никогда не будет плакать. Он закрыл глаза, которые резало и жгло от соли слез, мечтая снова очутиться в теплых объятьях матушки, которая погладить по голове, поцелует в лоб и скажет, что все проблемы решаемы. Во тьме раздался звон. Глава Каэреи'аха не мог точно сказать, был ли звук частью реальности или это его измученное сознание добавляло части воспоминаний в такую похожую на детство картину. Звон. Этот звон, будто зазывал, заставлял обратить на себя внимание. Кейа открыл покрасневшие очи как раз вовремя, что бы увидеть пятерых человек в рубиновых одеждах, что проходили в замысловатом танце мимо него вдоль реки. Те самые одежды. Те самые колокольчики. Та самая речка. Новая волна чувств прошлого подкатила к горлу, осев болезненным ноющим комом где-то у кадыка, заставляя слезы политься сильнее, а воздух — не поступать в лёгкие. По воде поплыли маленькие кораблики, сплетённые из травы и листьев. На каждом таком стояла маленькая горящая свечка, прикрытая бумажными стенками-кольцами. Десятки и десятки таких лодочек. На борту некоторых были написаны имена, на других висели ленты. — Молодой господин, что привело вас сюда в столь поздний час? Вы тоже вспоминаете своих предков? — раздался из-за спины старческий голос, — Вы плачете, вам плохо? Позвольте предложить вам чай? Альберих повернулся на человека позади себя. Это был старая маленькая монахиня в скромной одежде, ее седые волосы, закреплённые старинной заколкой, вероятно то была семейная реликвия, серебряными струями будто светились в ночи, заставляя поверить в магическое происхождение женщины. — О, — на несколько мгновений Морозная поступь растерялся, но быстро взял себя в руки, утирая слезы изорванным рукавом, — простите меня, госпожа... — Джинн. Просто Джинн. — Хорошо, госпожа просто Джинн, — старушка своим видом располагала к себе, казалось, что она была родственником, ей хотелось доверять, высказаться. Хотя, сейчас бы Кейа выговорился бы кому угодно, — я был здесь ребенком, спустя многие годы я наткнулся на это место и... Я просто устал. Простите, не хотел бы я, что бы меня видели таким... Глава клана опёрся на колонну, ища хоть какую-то опору, но ноги подкосились и он сполз на землю, схватившись за голову, пытаясь исчезнуть или хотя бы не увидеть такое же осуждение как и у всех людей, только в глазах этой женщины. Однако, никаких обвинений не последовало, лишь на макушку мужчины опустилась ладонь, согревая кожу. Опираясь на свою трость, монахиня вздохнула, легко проводя по волосам: — Все совершают ошибки, молодой господин. Вы думаете что остальные идеальны? Посмею сказать, что вы ошибаетесь. Посмотрите на речку. Здесь проплывают множество лодочек. За каждой из них стоит хотя бы одна семья. Люди, которые любили и любят тех, кто уже покинул этот мир. Но разве ушедшие проживали свои дни, не совершая ошибки? Не думаю. Вы молоды, господин, у вас есть ещё время, что бы исправить содеянное, найти смысл жизни. Сегодня день ушедших. Духи предков приходят в мир живых что бы дать советы. Попробуйте к ним прислушаться. И не забывайте делать то, что подсказывает вам ваше сердце. Тепло руки исчезло, и Альберих заметил это с небольшим разочарованием. Он поднял голову, видя, как старушка уже подходит к двери. Но она замерла на полушаге, сказав, не оборачиваясь: — Проявлять эмоции — дар небес. Не прячьтесь за вечными масками. Плакать и грустить не стыдно, молодой господин, — и исчезла за створками дверей. Взгляд воспалённых глаз скользнул по реке, по которой плыло ещё множество лодочек. Люди из той ритуальной процессии давно ушли в ближайшие деревни, скрывшись с глаз. Усталость немного отступила, он был безмерно благодарен миниатюрной женщине. Похлопав себя по карманам, он нашел небольшой мешочек монет. Не много, но хватит на подношение. Он оставил его у ящика для пожертвований храму. Решив немного повитать в детских воспоминаниях, Кейа направился вверх по течению, ловя взглядом почти каждый кораблик. Далеко впереди он заметил огонек лодочки, зацепившейся за корни большого дерева. Во тьме ночи мужчина не мог точно сказать, что это было за дерево. Он перепрыгнул речушку в узком месте, держа в руках полы многочисленных полов одежд. Оперевшись на ствол, он перевел дыхание и, приседая к лодочке, вдруг услышал голос: — Не трогай ее! Альберих оглянулся. Вокруг не было ни одного человека, только кораблики со свечами, речка и это старое дерево. Подумав, что ему померещилось, он вновь потянул руку к чему-то воспоминанию о предке, на котором догорала маленькая свечка. — Я же сказал тебе, нельзя, что бы ее касалась рука человека, — на сей раз голос казался ближе и настойчивее. На лбу главы Каэреи'аха выступил холодный пот. Сомневаясь в своем душевном здоровье, мужчина ещё раз оглянулся, надеясь увидеть человека с церемонии, хранителя храма или родственника того, кому принадлежала эта лодочка. — Где вы? Что происходит? Я схожу с ума? Рядом с Кейей на землю откуда-то сверху беззвучно приземлился мужчина в коричневых одеждах. Он пригнулся, заглядывая в лицо главы снизу вверх. Его вьющиеся неубранные волосы огненным дожем рассыпались по плечам, зацепляясь за растущие рядом с деревом на берегу кусты. — К-кто вы? Что вы здесь делаете ночью? — Оо, - протянул загадочный человек, — так ты меня видишь?