Трансильванская легенда

Снаружи было темно. Эшли наплела Джеку, что хочет проветрить голову, пройтись в одиночестве, и он остался дома, предоставив девушку самой себе.  Фонари с их мягким светом остались позади: чем дальше в лес заходила Эшли, тем сильнее её поглощала тьма. Тут и там слышались непонятные шорохи, треск сучьев, стрекот насекомых. Однажды девушка услышала вой и остановилась как вкопанная. Вдруг оборотни? Но сразу же пошла дальше: Батера не стала бы её звать на встречу, если бы знала, что по пути её могут сожрать монстры. Ведь не стала бы? Брешь она увидела только тогда, когда чуть не провалилась в неё. Почти в этот же самый момент позади раздались еле слышные шаги, но Эшли всё же уловила их и резко развернулась, вскинув руку с кинжалом Кристины. — Чшш, это я, — почему-то шёпотом сказала Батера. Эшли убрала кинжал. Цыганку почти не было видно в темноте: смуглая кожа, тёмные волосы и одежда — всё это отнюдь не контрастировало с ночью. — Мы тут будем говорить? — озираясь по сторонам, уточнила Эшли. Она бы с большим удовольствием выпила горячего чаю в каком-нибудь хорошо отапливаемом помещении. Батера улыбнулась: — Нет, здесь недалеко, пошли. Она обошла брешь и направилась дальше вглубь леса. Эшли ещё здесь не была. Становилось всё тревожнее и тревожнее. Как будто деревья брали их в кольцо с целью похоронить в этом лесу. Эшли реагировала на каждый шорох, но не решалась заговорить с попутчицей. Вдруг нельзя? На каком расстоянии их может слышать Джонатан? Лучше дойти до безопасного места, а потом спросить всё, что нужно. Наконец, девушка увидела огонёк впереди. Приглядевшись, она рассмотрела крохотную избушку. Не деревянную и не стеклянную, как в Валентайне, а полностью из камня. Свет шёл из фонаря над крыльцом. — Ты здесь живешь? — решилась спросить Эшли. Батера кивнула, не поворачиваясь к ней. Она завела спутницу в дом и заперла дверь на засов. Эшли рассмотрела помещение. Всё было в одной комнате: холодильник, маленькая плита, круглый стол на три человека и две кровати. На одной — полностью из камня — не было никакого белья: ни простыней, ни подушки, ни покрывала. Зато явственно виднелись очертания человека. Они были чёрными, как будто... Эшли не понимала, на что это похоже. Зачем кто-то нарисовал здесь человеческий образ? Она подошла ближе, прикоснулась к очертаниям пальцем. Это не рисунок... На пальце остался чёрный след. Это сажа. — Батера, что здесь... — Присядь, — Батера указала на стул рядом с круглым столом. Она сама села на один стул и сложила руки перед собой, показывая. что готова к разговору. Эшли послушно уселась рядом. — Во-первых, я хочу предупредить тебя, что этот дом — единственное безопасное место в округе Валентайна, где ты можешь говорить всё, что хочешь, не боясь, что тебя услышат. И задавать любые вопросы. Во-вторых, я позвала тебя, чтобы предостеречь: всё, что говорит Джонатан Грин, нужно делить на два. А лучше на три. Батера посмотрела на Эшли долгим тяжёлым взглядом, как будто пыталась увидеть, хорошо ли та её поняла. Но Эшли ощутила только внезапную злость. — Мне об этом уже пару дней всё говорят, но я не понимаю, что это значит! — девушка изо всех сил старалась сдерживать гнев, но внутри у неё всё клокотало, просясь наружу. Прошлый раз это вылилось во внезапное превращение в волка, и повторения она не очень хотела. Стараясь дышать через нос, она медленно про себя досчитала до пяти, а потом в обратном порядке. Она научилась этому в детстве, когда сестра выводила её из себя. До сих пор работает. Батера накрыла её ладонь своей — горячей и мягкой. — Эшли, я желаю тебе только самого лучшего. Но ты должна знать правду об объединении, в которое попала. — Объединении? — Они называют себя «Протест». Этому объединению больше семидесяти лет, оно пережило два переформирования. В первый раз все погибли. Кроме Джонатана. Во второй раз многие ушли, и не без причины. Третье формирование Протест переживает сейчас. И с твоим появлением формирование закончилось. Джонатан искал именно тебя... — Потому что я наследница Гритиссов? — перебила Эшли. — Да. Но не только, — Батера убрала руку и нахмурилась, что-то припоминая. — Ты помнишь тот случай, когда впервые произошёл всплеск магии? — Да. Я разбила всю посуду в доме. — А во второй раз подожгла стол, верно? Эшли кивнула. — А полчаса назад я обратилась в волчицу. — Да! — горячо подхватила Батера. — Я знаю об этом, Джонатан мне сказал. Видишь ли, Эшли: перевёртыши владеют магией, но очень слабой. Они могут открыть дверь без рук или изменить цвет своей шерсти. Ли умеет лечить небольшие раны, и это самая сильная магия, что встречалась у перевёртышей. — Огонь в библиотеке не был сильным... — вспоминая языки пламени, сказала девушка. — Нет, — Батера покачала головой. — Огнём нельзя управлять, если ты не полноценный маг. Как и заставить всю посуду в доме разбиться. Я думаю, Эшли, — она выдержала драматическую паузу, — что ты магичка. Эшли тупо уставилась на Батеру. В её голове все эти вещи никак не хотели связаться во что-то одно, осмысленное. — Но, Батера, я ведь обращаюсь в волчицу! — возразила Эшли. — Да, всё верно! — кажется, у Батеры всё прекрасно связывалось, в отличие от Эшли. — Ты и перевёртыш, и маг. Одновременно. — Разве это возможно? — До сих пор такого не встречалось. Это лишь моя теория. Батера дала Эшли время переварить услышанное. Но она не успела, потому что в этот момент дверь открылась, и в избу вошёл человек. Это был мужчина среднего возраста, с кудрявыми черными волосами и глубокими синими глазами. Мускулистый и высокий. У него в руках букет из ярко-синих цветов. Он встречается взглядом с Эшли, и его взгляд меняется. Лицо бледнеет, а рот приобретает очертания буквы О. — Кристина? — спрашивает он, и Эшли с удивлением обнаруживает, что он обращается к ней. — Ник, — Батера забирает у него цветы и усаживает на ту самую кровать с очертаниями человека из сажи. — Это не Кристина Гритисс, это её правнучка. Эшли Смит. А это Николай. — Привет, — Эшли протянула руку Николаю, но тот только с опаской на неё посмотрел, и продолжил вглядываться в её лицо, словно выискивая что-то. — Прости, — сказал он наконец. — Я не могу пожать тебе руку, Эшли. Я не могу касаться людей. — Почему? Да что происходит в этом проклятом месте? Эшли каждый день сталкивается с кучей непонятных, неясных для неё вещей, некоторые из которых откровенно заводят её в тупик. Как будто она внезапно оказалась внутри строящегося дома, и все выходы из него замуровывают прямо у неё перед носом. — Я обжигаю всех, к кому прикоснусь, — ответил Ник. Он аккуратно коснулся её руки, и Эшли тут же её отдернула, вскрикнув от боли. Как будто прикоснулась к раскалённой сковороде. Так вот почему на кровати его силуэт! Он её прожигает каждый раз, когда ложится, оставляя после себя сажу. Должно быть, это тяжко: ты не можешь пожать руку, обнять близкого, поцеловать девушку. Про бытовые вещи, как прожженая кровать, и говорить не нужно. — Извини, — тихо произнёс Ник. — Просто хотел показать, чтобы ты понимала. Я знал твою прабабушку, — добавил он. — Ты очень на неё похожа. Эшли шумно выдохнула. Наконец-то! Хоть с кем-то она может о ней поговорить. Но Кристина Гритисс жила в Трансильвании семьдесят лет назад, сколько же тогда лет Николаю? Хотя вот Джонатану тоже уже за две сотни перевалило. — И это третье, почему я позвала тебя, Эшли, — сказала Батера. —Но сначала я расскажу то, на чём Ник нас прервал. Николай кивнул и прислонился к стене, давая Батере и Эшли больше пространства для разговора. — Вся эта заварушка началась из-за Джонатана, — произнесла Батера. — Вся эта война. И даже Фаундер стал таким из-за Джонатана. Его изначальным интересом всегда было убийство Джонатана, и только позже это переросло в ненависть ко всей нежити. — Что Джонатан натворил? — спросила Эшли, чуя неладное. — Он убил кого-то из близких Фаундера. Тот поклялся отомстить, но Джонатан всегда был окружен защитниками и сторонниками. Одним из таких сторонников был Филлиан Гритисс — дед Кристины. Официально семейство Гритисс всегда хранило нейтралитет и не вмешивалось ни в какие конфликты. Но Джонатану всегда было место за столом Гритиссов. Он был ещё совсем юнцом, но уже тогда обладал даром убеждения. Это не магический дар, как у равка или перевёртыша, а прирождённый талант. Ну а Фаундер совершенно случайно встретил одного алхимика, которому позарез нужны были равки. Он хотел создать что-то совершенно невиданное, и для этого нужна была кровь равков. Позже он выяснил, что кровь волколаков и перевёртышей тоже подходит. Интересы Фаундера совпали с интересами того алхимика, и они создали целую коалицию для уничтожения нежити. В конце концов, у алхимика получилось изобрести то, что он хотел. Фаундер отобрал это и убил его. Теперь ничего не мешает ему вернуться к первоначальной цели — мести. А Джонатан изо всех сил пытается спасти свою жизнь, и ему не важно, сколько народу погибнет. Ещё раз подумай, Эшли: Протест был сформирован трижды. И в первый раз все погибли. И, несмотря на это, Джонатан формировал Протест ещё дважды. Ему просто всё равно. — Но что изменилось? — спросила девушка, ёрзая на стуле от нетерпения. — Ты сказала, что он искал именно меня. Это только из-за моего родства с Гритиссами? Или есть что-то ещё? Батера быстро взглянула на Николая, а потом ответила: — Видишь ли... — она явно не знала, как подобрать слова. — Помнишь, я сказала, что у меня есть теория? Что ты и магичка, и перевёртыш одновременно? Эшли медленно кивнула. Кажется, до неё стал доходить смысл, и теперь она только ждала подтверждения от Батеры. — Это означает, что ты одновременно и нежить, и маг. То есть, представитель и переселенцев из вашей Параллели, и рождённых в Трансильвании магов. Я думаю, что Джонатан считает: ты можешь наконец объединить два народа Трансильвании. Тебя послушают и за тобой пойдут. Вековой вражде нежити и магов может прийти конец. И Джонатан сам хочет возвести тебя в правители. И, разумеется, быть твоей правой рукой. Что-то такое Эшли и подозревала. Но у неё всё равно в голове не укладывалось, как такое возможно. Она? Правительница? Целого мира? Она ведь всего лишь девчонка! Ещё неделю назад она думала об экзаменах и мальчишках, а сегодня она — наследница древнего рода магов и принцесса мятежников. — Но ты сказала, что это лишь теория, — парировала девушка. — Да, но вот у Николая есть кое-что сказать на этот счёт. Оставлю вас. Она вышла из домика, и Эшли повернулась к Николаю. Тот всё ещё смотрел на девушку, как на призрака из прошлого. Он прочистил горло, и проговорил: — Я своими глазами видел, как твоя прабабушка попала в вашу Параллель. После этого я встречал её там, однажды. Она вышла замуж за Абрахама Смита, лондонского учёного. Вот только у Абрахама родня тоже не из простых. Его отец был перевёртышем, сбежавшим из Трансильвании. Кристина об этом знала, в отличие от самого Абрахама. Свёкр узнал её, как только Абрахам привёл знакомить невесту с родителями. Нет ни одного жителя Трансильвании, который бы не узнал Кристину Гритисс. Они решили сохранить это в тайне от семьи, и оба сдержали обещание. Об этом знаем только мы с Батерой. Джонатану я не говорил. Я перестал перед ним отчитываться, когда понял, что это идёт мне во вред. — То есть, — медленно произнесла Эшли, боясь ошибиться, — гены мага встретились с генами перевёртыша во мне? Но почему я? Ведь был ещё мой дедушка, а после него мой отец, и они все родились людьми. — Боюсь, этого я не знаю, я не генетик, — развёл руками Николай. Эшли тяжело вздохнула. Видимо, придётся смириться с тем, что некоторые вещи, с которыми она здесь столкнулась, понять невозможно. Их можно только принять и жить дальше. Только, учитывая услышанное, долго ли ей вообще придётся жить? Если верить Батере и Николаю, Джонатан собирается втянуть её в опасную авантюру. Если Фаундер узнает о его планах, то самым простым решением будет избавиться от наследницы Гритиссов. Нет ничего проще, чем подослать сюда шпиона с остро отточенным кинжалом. Или подсыпать ей яд в еду. Или просто задушить, пока она спит. И что-то не видно, чтобы за Эшли ходила толпа телохранителей. На плечи девушки словно лег тяжеленный булыжник, который она теперь вынуждена тащить. Во что она вляпалась? Нужно было и правда оставаться в Ричмонде. Лучше бы её уничтожил солнечный свет, чем неведомое зло, тянущее к ней свои шипастые руки. И всё это время ей не давало покоя кое-что ещё. Батера сказала, что алхимик создал что-то, за что Фаундер его убил. Но она не пояснила, что именно. Потому что не знает? Или не хочет говорить? — Что создал алхимик? — Что, прости? Пока Эшли размышляла, Николай тоже задумался о своём, и вопрос девушки застал его врасплох. — Батера сказала, что алхимик создал что-то невиданное, а Фаундер его убил и забрал это. Что он создал? Николай пожал плечами. — Мы тоже хотим знать, но пока нет никаких догадок. Эшли внимательно вгляделась в его лицо, но он смотрел прямо и казался искренним. Кажется, он говорит правду. — А Джонатан знает? — уточнила она. — Думаю, да, — кивнул он. — Я думаю, у Джонатана в голове уже есть чёткий план, как тебя использовать, и изобретение алхимика тоже играет в плане свою роль. Батера вернулась в дом. Кажется, она была чем-то взволнованна. — Что случилось? — спросила Эшли. — Ты узнала? — одновременно с ней выпалил Николай, по-кошачьи ловко спрыгнув с прожжённой кровати. — Да, она там, — ответила Батера, глядя прямо на Николая. И только теперь они оба посмотрели на Эшли. — В чём дело? — подозревая неладное, спросила девушка. Батера и Ник переглянулись. Эшли заметила, как между ними словно происходит безмолвный разговор. Кажется, они уже очень давно знакомы, раз научились так хорошо друг друга понимать без слов. Эшли хотела бы когда-нибудь найти такого же друга. Или они не просто друзья? Девушка вспомнила, что когда Николай вошёл в дом, у него в руках были ярко-синие цветы. Но Батера приняла их не как знак внимания, а как что-то обыденное. Эшли осмотрелась. Цветы лежат на столе, она не поставила их в воду. Значит, они не для красоты. Но Батера оторвала Эшли от размышлений об их с Николаем личной жизни: — Нужна твоя помощь, Эшли. Кое-кто прямо сейчас сидит в заточении под Стеклянной башней. Ты должна помочь нам вытащить этого человека.