Всё ты хочешь

Фукучи довольно покручивает усы, рассматривая отчёты о последних закрытых делах. Есть чему радоваться, есть чем гордиться. Они делают хорошую работу и превосходят сами себя. Ищейки становятся быстрее, сильнее, умнее и, просто говоря, лучше. Мужчина думает, что надо бы устроить какой-нибудь благодушный кутёж, чтобы порадовать своих подчинённых. Теруко точно будет в восторге. За дверью звучат тихие, но быстрые шаги, и в густых усах прячется улыбка. «Заходи, Сайгику» раздаётся раньше, чем стук или просьба на разрешение войти. — Я так не больше не могу! — Дзёно влетает в комнату, чем почти удивляет своего руководителя. Всегда тихий и аккуратный, сейчас почти бушует. — Я готов поставить деньги на то, что у него какие-то паразиты, пожирающие мозг. А вдруг они переползут на меня? Не хочу тоже стать альтернативно одарённым… Оочи смеётся громко и заливисто, а Дзёно только бесится от этого ещё больше. — Это несмешно! Он попытался разрубить своим мечом муху, а вместо этого срезал люстру в гостиной! — голос по-прежнему тихий, но сердитый и постоянно цокающий и фыркающий. — Муха, кстати, всё ещё в комнате. Фукучи умиляется тому, какими детьми по сути являются эти супер сильные и невероятно опасные люди. Особенно этот гений. Оочи снова усмехается, и Сайгику почти психует. — В этом нет ничего весёлого! — такое бывает крайне редко, но Дзёно всё же позволяет себе немного повысить голос. — Этот идиот даже не единственный сумасшедший там. Заместитель тоже объявила войну насекомому, и они разгромили уже половину комнаты. Я искренне пытался слушать книгу, но это же невозможно! Надеюсь, муха победит их. Ворчание Сайгику выходит на тот уровень недовольства, который можно решить только одним способом. К счастью, Фукучи уже давно знает, каким. — Иди сюда, — с мягкой улыбкой зовёт руководитель, отодвигается от стола и хлопает себя по коленке. — Не хочу я, — бурчит Дзёно, но всё равно идёт, потому что врёт. Есть в его начальнике то, что действует на Сайгику как валерьянка на кота. Сердечный ритм. Такой спокойный и ровный что бы не произошло, умиротворяющий темп, к которому немного хочется прижаться. Дзёно садится на чужие колени, напряженный и деревянный, потому что искренне ненавидит всю эту клоунаду. Он едва опускает бедра на ноги Фукучи, когда тот, всё с тем же смехом, притягивает его глубже и прижимает ворчливую голову к своей груди. — Всё ты хочешь! — одна рука обнимает Сайгику за талию, а вторая начинает медленно гладить плечо. — Совсем тебя замучили, да? Дзёно всё ещё в ужасе от того, как же нелепо он сейчас себя ведёт, но «тук-тук-тук» такой медленный и гармоничный, что не остается ничего, кроме как кивнуть и стыдливо покраснеть. — Но ты же самый умный у нас, мы без тебя не справимся, знаешь ведь? — это бесит. То что, несмотря на всю очевидность происходящего, Дзёно всё равно млеет. Ему спокойно и комфортно, и ему нравится слушать, что его ценят. Да, он и сам это прекрасно знает. Но когда ты окружён инфузориями, всё время боишься, а вдруг ты скоро станешь одной из них… Поэтому приходится ещё раз кивнуть. — Ну вот и славно, — продолжает Оочи. — Не хочу, чтобы мой любимый мальчик бубнил тут понапрасну. Сайгику концентрируется на стуке сердца. «Не врёт». Дзёно вообще-то ненавидит всех, но сейчас чуть-чуть поменьше. Он сидит так ещё минут пятнадцать, наслаждаясь тем, как широкая ладонь разгоняет кровь по его руке. Потом шея начинает затекать, и он одним движением спрыгивает и с неловким и теряющимся в покашливании «спасибо» выходит из кабинета. Фукучи с усмешкой глядит на свою покалывающую ногу, которую, кажется, немного отсидели. Однажды это покалывание станет тем, по чему он будет скучать больше всего.