Мне кажется, что одна из самых больших удач в жизни человека - счастливое детство.
Агата Кристи
В последнюю неделю всё потеряло краски. Одно и то же день ото дня: подъём в семь утра, завтрак, водные процедуры и зубрёж. Мозг уже не справлялся с информацией, которую в него пытались вложить. Я устала от всех и вся. Именно так и выглядит жизнь студента во время сессии — мне не пришлось стать исключением. Настроение прыгало от отметки «сейчас сдохну, нужен кофе» до «можно без кофе, просто сдохнуть», но пока держусь. За этими чертовыми конспектами мне пришлось сидеть три часа без перерыва. Три, мать твою, часа! Малейшее движение отдавало болью, которая быстро распространялась по телу. Она затрагивала каждую мышцу, каждый миллиметр кожи, каждый нерв. От неё не было спасения. Попытавшись размять шею и спину, я лишь столкнулась с новой волной неприятных ощущений. За неделю это чувство стало… родным, что ли? Однако, несмотря на родственные связи, оно продолжало портить жизнь, нервы и здоровье. Это как с младшим братом — говоришь ему перестать, а он не слушает. Говоришь снова и снова, но без толку, ведь братец раз за разом делает всё не так, а когда история дойдет до логического завершения, коим является несчастливый финал, тебя обвинят во всех смертных грехах. Губы растянулись в предательской улыбке. Как я скучаю по таким моментам. И плевать, что окажусь везде виноватой. Хочется вернуться в прошлое и наблюдать, как Артём бегает по этой квартире, как мой маленький ангел смеётся, улыбается и плачет, как он зовёт меня, чтобы помогла достать сладости, которые мама спрятала на шкаф. Жаль, что этого не вернёшь. Я бы отдала всё! Воспоминания захлестнули с головой. Воздуха не хватало. Последняя его крупица быстро покидала лёгкие. Перед глазами проносились моменты прошлого, которые так хотелось забыть, но нельзя. Воспоминания доставляли радость. Правда, это чувство быстро угасало в волнах боли, которая терзала сердце и разрывала душу в клочья. Хотелось забиться в угол и шептать, что это всё страшный сон. Весна… Прекрасное время года. Даёт начало всему. Благодаря ей мы можем лакомиться любимыми фруктами летом. А этот неповторимый аромат первой травы? Как жаль, что я ненавижу это время года. Ненавижу всей душой. Тогда было раннее мартовское утро. Снег уже растаял — только кое-где оставались его маленькие кучки. Артём скакал впереди меня, радуясь приближению каникул. Оставалось только перейти дорогу и мы в школе. Мальчишка пошел по пешеходному переходу, а я почему-то остановилась. Наверное, что-то привлекло мое внимание. Машина появилась из ниоткуда. Скорость её движения — 60 км/ч. Шансов выжить — лишь пятнадцать процентов. Мой маленький братик не попал в это число. Я подбежала к нему и упала рядом. — Малыш, смотри на меня, не засыпай, — шептала ему я, обнимая за плечи. Слёзы пеленой стояли перед глазами. Лучше бы он закрыл свои чудесные голубые глаза, тогда мне не пришлось бы видеть, как в них тухнет свет. Машина проехала дальше и врезалась в столб, после из неё вылез мужчина лет сорока с пшеничными волосами и больше я ничего не запомнила. Он тоже был перепуган: твердил, что не хотел, что это случайность. Но случайность оказалась убийством. Мужик был богат и его жена решила забрать всё состояние себе. Перерезать тормозной шланг. Гениальнее не придумаешь. Зачем делать это, если вы в браке? Правду говорят: «Чужая душа — потёмки». Мама из-за слабого сердца умерла сразу после новости об Артёме. За один день потерять двух дорогих людей… Не знаю, как это выдержала. Отец ходил как труп пять месяцев, ничего и никого не замечал, а потом будто слетел с катушек: кричал, обзывал, твердил, что всему виной я. — Лучше бы ты не рождалась! — орал папа. — А что можно было поделать? — крикнула в ответ. Сердце бешено стучало в груди. Казалось, пару секунд и оно прорвет грудную клетку. Было очень больно от его слов, слёзы наворачивались на глаза. Я очень старалась этого не показывать. — Остановить его, отругать, взять за руку. Что?! — мужчина не ответил на эти вопросы. Через месяц папа повесился в этой квартирке на окраине Москвы. Мои щёки вновь орошены солёной жидкостью. Сколько бы не прошло времени, эта рана не заживёт. Она будет воспаляться снова и снова. Для того, чтобы как-то отвлечься, я потянулась до хруста во всем теле, а после встала из-за стола. На нём валялись какие-то книги, бумажки, тетради, ручки — всё, что душе угодно. Очень хотелось выкинуть это в окно, но, увы, нельзя. Тяжёлый вздох вырвался из груди, когда я двинулась в сторону ванной комнаты. Проходить по этим коридорам было непривычно, так тихо. Конечно, за девять лет приедается, но как только события прокручиваются заново, становится невыносимо. Моё душевное состояние соответствовало внешнему виду: зомби считали бы меня роднёй. Мои прямые тёмно-русые густые волосы чуть ниже лопаток были спутаны настолько, что даже гнездом назвать нельзя. Глаза янтарного цвета, которые всегда светились озорством и любопытством, изменились — теперь в них одна усталость и даже чёртики не плясали свои ритуальные танцы. Синяки и бледная кожа тоже не добавляли красоты. «Учёба никого и никогда до добра не доводила», — всегда говорила мне Арина. Стоило послушать лучшую подругу — быть может тогда выглядела бы краше мертвеца. Я попыталась улыбнуться своему отражению, но вместо радостной и поддерживающей улыбки получилось что-то кривое и вымученное. — Кать, у тебя всё получится! — горло неприятно жгло, словно я целый день бродила по пустыне, ни разу не делая глотка воды. Голос был слегка хриплым, будто бы простыла. Пора приводить себя в порядок. Взяв гребень с длинными зубьями, я принялась распутывать волосы. На это у меня ушло минут пятнадцать. Выглядеть стала намного лучше, но для закрепления эффекта надо было умыться. Холодная вода всегда приводит в чувство. На смену прохладе быстро пришла боль. Её эпицентром стала голова. Словно колокол, с каждой секундой всё громче, ощущение разрасталось. Без опоры долго не простоять. Стоило лишь протянуть руки в сторону раковины, как ноги подкосились, и я с грохотом упала на колени. Сознание слабело и уплывало в неведомые дали. Боль всё нарастала. Казалось, уже некуда. Но нет! Создавалось впечатление, что в черепную коробку налили кислоты, которая проедала всё: от плоти до костей, от нервов до мозга. Абсолютно всё! «У меня сессия не закрыта!» — успела я подумать до того, как соскользнуть в блаженную тьму. В ней не было ничего, только спокойствие и безмятежность.