Неважно, насколько ты силен. Ты можешь умереть от любого пустяка.
Шаман Кинг (Shaman King)
Лес — чудесное место. Всегда обожала его, особенно ранним летним утром, когда солнце только встает из-за горизонта, освещая кроны деревьев. Оно отпугивает мглу, холодными лапами вцепившуюся в землю — не хочет отдавать территорию свету, но бой заранее проигран. Тьма и потусторонние существа отступают, но возвращаются вновь. Мягкая ярко-зелёная трава стелется по земле. В воздухе витает запах сосны и утренней росы, капающей с листвы на землю. Постепенно захожу всё глубже в лес, стараюсь обходить ветви, которые лежат на земле, ведь стоит лишь слегка на них наступить, как раздается громкий хруст. Он предупредит всех обитателей леса обо мне, поэтому приходится шагать медленно и тихо. Помню, дедушка очень любил охотиться: даже когда возвращался домой без добычи, не унывал. Лучше всего в мою память тогда врезались глаза, горящие азартом, стоило лишь заикнуться об охоте. Мои воспоминания о дорогом человеке прервал серебристый блеск. Что это могло быть? Скосив глаза на руку, я застыла в удивлении. В моей ладони был клинок — лезвие длиной чуть больше двадцати сантиметров, заточенное с двух сторон. Скорее всего, рукоятка была сделана из мельхиора, а лезвие — из серебра. Мельхиор — сплав меди с никелем, иногда с добавлением железа и марганца. Отличить эти два металла очень трудно. «Девушка должна отличать серебро от всего остального», — пронеслись в голове слова Арины. В тот день мы с утра до ночи бегали по магазинам и всё-таки я научилась. Блеск у мельхиора более тусклый, чем у благородного металла. Есть и другие варианты проверки, но этот — единственный, не способный навредить оружию. Несмотря на простоту кинжала, в нём была «изюминка»: от конца пяты до кончика лезвия была выгравирована фраза: «Vincere aut mori». Латынь — я могла сказать точно. Эту фразу мне уже доводилось слышать. Не скажу, что я знаток языка, но прочитать и что-то перевести мне хватит познаний. «Aut» означает «или». «Смерть» или «умереть» — это «mori». Как же переводиться «vincere»? «Aut mori» — скорее всего «или умереть». Значит, первое слово — «победить». Всё логично! «Победить или умереть», вот значение фразы! За своими размышления я не заметила одной важной детали — я должна была застыть в удивлении из-за кинжала, но вместо этого продолжаю идти вглубь леса. Кажется, сосны и ели поднялись выше облаков. По их стволам и проступающим корням стало понятно: деревья стары. Паника накатывала липкими волнами. Её руки сжимали сердце в своих тисках, а непонимание вперемешку с отрицанием крутились в мыслях. Здравые объяснения по типу «ты сейчас лежишь на полу в ванной комнате, а это лишь сон» не могли достучаться до захваченного переживаниями сознания. Вскоре лес закончился и я вышла на круглую поляну. Время будто остановилось. Птицы, некогда щебетавшие радостные песни, затихли. Кузнечики, что-то стрекотавшие, тоже умолкли. Не было даже ненавистного жужжания комаров. Вместо травы на лужайке была голая земля, а на ней — нарисованная пентаграмма с непонятными символами внутри. В центре звезды стояла рыжая женщина, одетая в длинное мешковатое платье. Она читала какое-то заклинание, вроде бы на латыни. До моего слуха долетали лишь отдельные слова. — Veni… Vocatus… — «приди» и «зов». Конечно, ведьма — а это была именно она — шептала много чего, но это единственные слова, которые были понятны. Я спряталась за деревом. Хотя, точнее будет сказать, спряталась я, управлявшая телом. Паника от осознания этого факта давно испарилась и на её место пришли страх и любопытство. Воздух на поляне резко похолодел, будто кто-то включил кондиционер. А вокруг пентараммы появился черный туман. Он закручивался в воронки. Всего таких было пять, по одной на каждый луч звезды. «Ох, не к добру это», — подумала я и, перехватив кинжал поудобнее, двинулась к особе, стоящей в рисунке. — Думала, ты не придешь, — женщина слегка повернулась в мою сторону. Рыжие волосы, словно огонь, рассекли воздух и рассыпались по её спине. В бархатном голосе с еле заметной хрипотцой слышалась насмешка. — Не могла упустить шанс попрощаться с тобой, — ответ женщина получила незамедлительно. — Попрощаться… — протянула слово ведьма, будто смакуя его, как элитное вино, что на протяжении сотни лет пылилось в погребе. — Именно. Похороны — тоже своего рода прощание, — у них, кажется, были личные счёты, ибо лично мне эта ведьма чем-то симпатизировала. — Ты так глупа. Меня нельзя убить, я бессмертна, — женщина говорила твердо, с вызовом глядя мне в глаза. — Элизабет, не нужно врать. Ты лишь можешь жить и не стареть, но умрёшь от всего, как обычный человек. — Ха-ха-ха-ха-а… — она засмеялась, но быстро вернула серьёзность, — Ты смешная охотница, но не забывай… — а затем, вскинув руку к небу, продолжила: — Я ведьма! — неопределенный взмах руки в сторону и меня откинуло в дерево. Боли я не почувствовала, но по сдавленному шипению хозяйки тела поняла: эта акция распространялась только на меня. Ведьма подскочила быстро и, схватив меня за горло, оторвала тело от земли, припечатав после в то же многострадальное дерево. — Всегда ненавидела таких, как ты. Вечно лезут не в свои дела. Думают, что умнее всех, — рука сдавливала шею с каждой секундой сильнее и сильнее. Девушка, висящая в руках колдуньи, задыхалась. Ещё пару секунд или полминуты и она умрет. Я старалась сделать что-нибудь, но всё попусту — мне досталась роль наблюдателя. — Я не умнее всех, но тебя точно, — прохрипела хозяйка тела и, вскинув руку с кинжалом, всадила в живот «бессмертной». Оружие легко разрезало платье и с чавкающем звуком вгрызлось в плоть живота. Для надёжности кинжал был провернут в ране, что, скорее всего, доставило массу боли. Ведьма швырнула нас подальше, а сама опустилась на землю, пытаясь вытащить клинок. — Не старайся — всё равно умрёшь. На лезвии был яд, минут через двадцать будешь в аду, — настала пора уносить ноги или нас могли забрать с собой. — Этого времени мне хватит, чтобы забрать тебя с собой! — будто читая мои мысли, произнесла ведьма. Она снова вскинула руку и еле заметные нити полетели к нам. Магия скрутила шею. Одно неуловимое движения и «хряп». Хруст был настолько громким, что заложило уши. Нам, то есть девушке, свернули шею. «Я тоже умру? Мне предстоит быть следующей?» — миллионы вопросов крутились в голове, пока не пришло осознание. Я могу управлять телом. Но куда делась его хозяйка? Всё потом, потом. Шея, которую точно свернули на сто восемьдесят градусов, вернулась в нормальное состояние. Чудо, не иначе. С этим тоже разберусь позже. А пока — валим. Как бы быстро я не хотела подскочить, это оказалось невозможным. Похоже, во время полетов к дереву мне сломали пару ребер. Боль была бы сильная, если бы не адреналин. Я упала обратно на землю, а затем почти резво побежала прочь от поляны. — Ты должна быть мертва, — гаденькая улыбка сползала с лица умирающей, — Но ничего, кроме смерти есть много интересного, — она снова что-то зашептала. Не успела я выбежать за пределы этого чертова "круга", как меня охватил яркий свет. Боль. Похоже, она везде. Мой спутник. Без нее не проходит ничего. Каждый день я сталкиваюсь с ней, будто мы сестры. Мне хотелось бы знать её совсем плохо или не быть осведомлённой вообще, но нет — мы очень хорошо знакомы. Кости трескались с характерными звуками. Ломаясь, они впивались в плоть, сдирали её слой за слоем, принося неимоверную агонию. Спустя пару секунд на месте соприкосновения можно было увидеть рваную рану и выпиравшую наружу часть скелета. Некоторые впивались во внутренние органы, превращая их в фарш, который мешался с ещё целыми. Этот процесс можно было наблюдать вживую, стоило лишь заглянуть. Кровь хлестала фонтаном. Крик застыл комом в горле, а вместо него вырывались лишь хрипы и бульканье. Свет стал ещё ярче и всё как будто вернулось на минуту назад. Фарш становился органами, а кости и плоть срастались. Стоило ощущениям слегка притупиться, как эмоции вырвались наружу. — Какого, дьявола ,это было! — но вместо тирады из горла вырвалось громкое «Мяу!». Взглянув на землю, я увидела кошачьи лапы, покрытые рыжей шерстью, — Это ещё что, мать твою, такое?! — уже кричала я, но снова только «Мяв». — Где девчонка? Пусть ваши души и похожи, но разница в них ощутимая. Куда исчезла охотница? — подала голос ведьма. Она сидела, прислонившись спиной к сосне, рукой зажимая рану. Глаза её были полуоткрыты, а кожа побледнела. — Ты же ей шею свернула, — снова этот «мяв». Как он меня раздражает! Хвост яростно забился в такт моим мыслям. — Как я могла забыть! — театрально вскинула руки к небу женщина, но быстро вернулась в исходное положение, слегка морщась, — Давно ты с ней в теле? — С момента прихода в лес, — услышав мои слова, ведьма призадумалась, — Как ты меня понимаешь? — Я ведь наложила на тебя проклятье. — Тогда может залечишь себе рану, снимешь с меня проклятье и разойдемся? — с мольбой в глазах я посмотрела на колдунью. — С радостью бы, но моих сил не хватит на лечение, да и яд делает своё дело. — Неужели ничего поделать нельзя? Я навсегда останусь котом? — такая перспектива меня не прельщала. Хорошо, если найду нормального человека и будем жить душа в душу, пока не помрём. А если такого не будет? — Проклятье можно подправить… — Ты только что сказала, что твоих сил не хватит даже на то, чтобы рану залечить, — это надо так подло врать!? — Объясняю на пальцах, — женщине явно не хотелось тратить свои последние минуты на разъяснения, — Я умираю. Значит, проклятье предсмертное и имеет особую силу. Разрушить такое не выйдет даже у Бога. Всю оставшуюся после ритуала магию я потратила на проклятье, и сил осталось совсем немного, но чтобы подправить — хватит. Элизабет надрывно закашлялась, прикрывая ладонью рот. Когда приступ прошёл, мы обе поняли, что времени в обрез, потому что её ладонь была в крови. Почему она помогает мне? — Не перебивай меня сейчас. Я помогаю тебе лишь из-за того, что ты не причастна к нашей с той девчонкой вражде. Снова латынь. На этот раз ничего не удалось понять, даже выцепить слово. Свет появился, как всегда, неожиданно. Поначалу он не причинял дискомфорт, но после — жёг сильнее с каждой секундой. Сознание постепенно уплывало в темноту. Как бы я не цеплялась за реальность, всё терялось в тумане. — Найди Винчестеров, они ключ к снятию проклятья, — донеслось как из воды, — Год, — спустя длительную паузу сказала ведьма. Если она и говорила что-то ещё, то мне этого было не услышать.***
Рыжей ведьме оставалось жить буквально минуту. Она это понимала, а может, просто чувствовала. Ей было жаль, что в их противостояние с охотницей вклинилась чужачка, пусть их души были точными копиями друг друга, кроме одной детали. А именно — печати демона, которая была на душе охотницы. Если бы не проходимка, может, Элизабет бы выжила, ведь не потратила бы последние магические силы. Женщина улыбнулась. — Тебе понравятся мои подарки, — ведьмины глаза поблекли и их свет погас навсегда.