Ya'aburnee

Марку казалось, что он видит себя со стороны. Он трясется, бубнит что-то, затем лезет к окну, по какой-то причине передумывает и ползет к двери. Только что ему было ужасно плохо. Хитклифф задыхался, еле стоял на ногах. Теперь все это ощущалось через густую пелену. Будто его разум перенесся куда-то еще, а он безразлично наблюдает за своим непослушным телом, находясь в сотнях тысяч миль от него. Это было так... Сакрально. С каждой секундой его уносило все дальше. Марк не чувствовал физической оболочки своего тела, но мог поклясться, что начал чувствовать свое сознание. Мог объяснить, какое оно на ощупь, вкус, как пахнет. Парень словно не мог оторваться от собственного зрения, замылившегося настолько, что оно стало похоже скорее на старую кассету, которую смотрят издалека и невнимательно. Он ощутил себя в мутной стеклянной утробе. Внутри практически тихо. Как-то по-особенному сокровенно. Марк не видел Бога, но ощущал, что впервые подобрался так удивительно близко. Послышался еле различимый гул. – Тебе, кажется, лучше. Чего бы ты сейчас хотел? Фантастически спокойный голос. Его было практически не слышно, но Хитклифф понял смысл сказанного, казалось, еще до того, как электрические импульсы через пути его центральной слуховой системы передались в мозг. Голос Сезара. Марк отметил его, как единственное проявление жизни во всем, что он видел здесь. Парень изо всех сил старался сказать что-то, но его тело было там, а у отчужденной, изолированной души попросту не имелось голосовых связок для того, чтобы ответить. Дать понять, что он еще здесь. Он не исчез. Это ненастоящая смерть. Ведь Сезар всегда был терпеливым. Неужели он просто смирится и уйдет? Бросит его одного, подумав, что больше он не дождется своего друга. Что он просто тратит время зря. Марк не мог допустить этого. Но и не был способен сделать что-то. Его тело теперь живет отдельно, потому что толстое стекло утробы не выпускает душу. Это была ловушка, в которую парня заманило желание найти пути встречи с Богом, не дожидаясь смерти. Чувство безысходности заставляло его биться об мутные стенки, изо всех сил стараться говорить, кричать. Подать хоть какой-то признак жизни. ... Марк обнаружил себя на полу перед телевизором. Странно ощущать уют после пережитого несколько минут назад опыта. Он помнил все до мельчайших деталей, даже с учетом момента, когда его начало отпускать. На выпуклом экране мелькали цветные кадры. Эту кассету записал Хитклифф где-то года три назад, когда они с Сезаром тестировали видеокамеру. Из этого не вышло ничего хорошего, они просто неумело снимали все подряд, но вышло забавно. Записи было приятно пересматривать, хотя Марк совсем не вникал, да и не очень понял, почему вообще захотел этим заниматься. Рядом сидел Сезар, практически засыпая. Осознав, что его друг прекратил залипать, он заметно взбодрился и повернулся в его сторону. – Пришел в себя? – Да... Но ощущение странное до сих пор. – Неудивительно. Могу рассказать, что ты вытворял, – Торрес перевел взгляд на телевизор. – Ты стал задыхаться, пошел к окну, но побоялся выпасть и пополз к двери, попутно оставляя за собой след из луж рвоты. Я решил затереть это, когда ты немного успокоился. Но через пару минут ты начал истошно орать и звать меня. Марк потер переносицу, испытывая налет стыда перед Сезаром. Но, впрочем, его друг сам предложил кайф, так что сам он и виноват во всем произошедшем. – Ты мне передоз организовал? – тихо спросил Хитклифф. После случившегося он немного хрипел. – Нет, я все правильно посчитал. У новичков часто случаются бэд-трипы. Не волнуйся. – Что, прости? – Марк с явным недовольством осекся на Торреса. – Я будто из тела вылетел. Твою мать, это жутко! Отвратительное ощущение. Я там будто застрял, Сезар. Как долго меня штырило? – Чуть больше часа. – По ощущениям дня два. – Так часто кажется, это не повод для волнения. – Я больше не притронусь к наркоте. Если это ты назвал "легким" наркотиком, то какое тогда действие от тяжелых... – А ты хочешь попробовать? – спросил Сезар с совершенно повседневной интонацией, за которой часто скрывалось приглашение к чему-то рискованному. Часто опасному для здоровья. – Нет, черт возьми. И ты... Никогда не принимай это. Там же, ну... Привыкание, вред для организма. Тебе всего семнадцать. – Марк, – Торрес терпеливо вздохнул. – Я не принимаю синтетические наркотики. Это шутка. – Тупая шутка... – Хитклифф обхватил свою голову ладонями, делая глубокий вдох. – Ты же понимаешь, что мне и без того тяжело. Я попробовал травку только из-за тебя. – И я это очень ценю, – напомнил Сезар. – Ты сказал, что мне будет хорошо. Что я смогу осмыслить многие вещи в таком состоянии. Разобраться в себе, в религии. Вместо этого я получил очень хуевое времяпрепровождение. Ты знал, что так будет? – Нет, разумеется, – заявил Торрес. – Бэд-трип невозможно предугадать, если делать все правильно. Вероятность неудачи была, но я не подумал о ней. Прости. Марк хотел сказать что-нибудь еще, но не мог придумать, что именно. Агрессивный настрой остыл, пока он старался выдавить новое обвинение в сторону друга. Но время шло, а пауза затягивалась петлей на шее Хитклиффа, принуждая его к ответу. – Мне нужно домой.