Крылья души

Флора очнулась от того, что вдруг стало трудно дышать. Девушка принялась откашливаться, почувствовав, как вылитая на лицо вода попала в нос и горло при её вдохе, и теперь там ощущался дискомфорт. Дабы избавиться от вращающейся вокруг неё комнаты и нескольких Велиалов напротив, фея поморгала несколько раз. Ей одного хватало по горло, а тут ей мерещилось сразу несколько. Но зрение не восстановилось, она по-прежнему видела очень размыто. Только больше беспокоило не это, а невыносимая пульсация в висках и тянущая боль в затылке. Голова словно весила целую тонну, было невыносимо тяжело держать её прямо, поэтому Флора повисла, как безвольная кукла. В принципе, ничем от куклы она сейчас не отличалась. На виске ощущалась спёкшаяся кровь, тонкой корочкой отделившая рану от здоровой кожи. Она вспомнила о тайном госте с безумно знакомым голосом, её попытку докричаться до него, а после глухой, но сильнейший удар. В висок что-то стрельнуло, как будто старая знакомая Сторми коснулась её своим электризованным пальцем. Причём стрельнула так сильно, что Флора отключилась и не могла прийти в себя до сих пор. Фея глухо застонала, когда верёвка перестала сжимать руки над её телом, и она тяжёлым мешком упала вниз, коленями на графитный пол. Руками она пошевелить не могла – они полностью онемели – голова отдалась очередной пульсацией, от которой засвистело в ушах и заблестело в глазах, а из коленей брызнула кровь, вид которой стал таким привычным за этот день. За самый отвратительный день в её жизни. Ранним утром был роковой бой, в обед болезненные пробуждения и изнасилования, после обеда подвал. Флора боялась представить, что будет вечером. Стальной захват на затылке от вставшего сзади мужчины помешал поднятию головы. Мало того, Велиал, словно схватил домашнего питомца, не позволил подняться. Флора продолжала быть на коленях, но чтобы ослабить давление на них, опёрлась ещё и на руки. Сейчас она чувствовала себя настолько плохо, что ей было безразлично на очередное унижение, оголённое тело и действия Велиала. Они, кстати, проходили словно в замедленной съёмке – так плавно и хаотично. Очнулась Флора тогда, когда почувствовала что-то влажное и холодное в своей промежности. Попытка отползти была приостановлена, Велиал схватил девушку за волосы и притянул к себе, прошипев: — Не заставляй меня снова тебя связывать, — буквально отшвырнув фею от себя, маг надавил на её спину, приподнимая ягодицы. — Раздвинь ноги, фея! Если бы голову так не разрывало, Флора бы попыталась дать отпор. Разумеется, безуспешный. Ничего, кроме очередной порции ярости мага, она бы не добилась. Однако после, нехотя вспоминая весь этот ужас, с самой собой Флора была бы не настолько несправедлива и жестока, ведь она пыталась вырваться, пыталась что-то сделать, дабы не быть изнасилованной вновь. В жесточайшей реалии она не сделала ничто из того, что успокоило бы её в будущем. Девушку обдало ужасом и страшнейшим понимаем вместе с чувством мизерной наполненности заднего прохода. Флора дёрнулась больше рефлекторно, невзирая на отсутствие всяких сил, но своим действием только раззадорила Велиала. Его ярость словно куда-то улетучилась, поэтому, тихо посмеявшись, он придвинул фею к себе. Он точно предвкушал скорейший триумф от такой низкой победы над беспомощной девушкой и чувство удовлетворения от кошмарно узких стенок ануса. Оттого и не злился больше. Под натиском его огромной ладони, Флора снова прогнулась, напрягая ноющую поясницу. Не описать словами, какая сильная ненависть её сейчас наполнила, с какой остервенелой злостью ей хотелось вцепиться в лицо мага и расцарапать его в кровь, взять камень с острым концом и вонзить его в каждый из глаз, навсегда лишив его возможности видеть. Прижечь его руки, выбить зубы, отрезать язык и много-много прочего. Как же сильно хотелось заставить мага почувствовать ту же унизительную, жгучую, разрывающую внутри боль, как от запихнутого в задний проход члена. Флора чувствовала подкатывающий к горлу ком. Все действия мага навалились, как огромный булыжник на голову, раздолбив её психику на сотни маленьких частей. Ей было тошно, омерзительно противно от громкого стона мужчины, пристроившегося сзади и ворвавшись в неё медленно, тягуче, но ничуть не менее больней. Флору выворачивало от того, как он склонялся над ней и сжимал за талию, то отодвигая, то придвигая к себе. Плач перемешался со сдавленными криками, ногти сломались от давления на пол, внутри всё пылало от жгучей боли, обостряющейся с каждым толчком. Напор мага и наслаждение, которое он даже не скрывал, Флора перестала замечать. В один момент стало так невыносимо больно, что она терялась на границе сознания. Голова её больше не беспокоила, так ей казалось, по крайней мере, не беспокоил и факт очередного изнасилования, в этот раз слишком унизительного. Настолько, что сознание полуживой феи абстрагировалось само. Что было после – двадцатого? – толчка, Флора не запомнила совсем. Она снова погрязла в тёмном сне, таком необходимом и спасительном.

***

— Лисёнок, открой, пожалуйста! Тихо вздохнув на неторопливость мужчины в ванной, девушка поплелась к двери, в которую позвонили уже во второй раз. Она бы подошла раньше, но Агата вдруг начала капризничать, пока она вытаскивала горячий противень и едва не обожглась. Поэтому гостям – Гантлосу и Думану – пришлось немного подождать. Блондин, в свою очередь, не мог сдержаться от комментария. — Вроде бы сами пригласили, а не открывают. — Ты голодный или тебя опять кто-то взбесил? — хмыкнула девушка. — Не опять, а снова, — ущипнув ребёнка за щёку на руках хозяйки дома, он прошёл внутрь и сразу попал в просторную гостиную. — Как дела, Думан? — Я чувствую запах яблочного штруделя с корицей, — метаморф блаженно прикрыл глаза, вдыхая аромат. — Скажи, что он уже готов. — Он уже готов, — Думан не успел обрадоваться, потому что из ванной вышел хозяин дома. Гладко выбритый с мокрыми дредами, как обычно собранными наверх. — Привет, парни. — Анаган, подержи Агату, — девушка передала ребёнка мужчине. — Я штрудель вам порежу. Совсем не выспавшийся Анаган, которому освежиться и проснуться не помог даже душ, уселся на диван. Девочка двух лет, безумно на него похожая, расположилась у него на коленях, начав листать книжку с цветными картинками на всю страницу. Она периодически поднимала книжку, закрывая Анагану взор на усевшихся напротив друзей. Скорее даже, братьев. По крайней мере, таковыми Анаган их считал. — Что такого стряслось в такую рань? — Мне звонил Огрон. — Огрон? — Думан хмыкнул. — Этот тюлень не встаёт с постели раньше обеда. — Он был в волшебном измерении, а там, умник, если ты забыл, другой часовой пояс. — Что он там забыл? — хмуро поинтересовался Гантлос. Своим голосом он обратил внимание маленькой принцессы, так её называл её папа. Она тут же спустилась с колен мага скорости, подбежала к блондину с протянутой рукой и буквально потребовала его шляпу. Маг усмехнулся, запечатлел быстрый поцелуй на пухлой щеке, и отдал предмет одежды. — Вот и штрудель! Чуть напряжённая от последней фразы темнокожего мага атмосфера быстро развеялась вышедшей из кухни девушкой. Обладательница волнистых рыжих волос до плеч и ослепительно блестящих, отливающих серебром глаз, протянула каждому гостю тарелки с отрезанным кусочком яблочного штруделя и шариком сливочного мороженого сверху. Подойдя к Анагану, она сделала то же самое. Маг с лёгкой улыбкой принял тарелку, взял девушку за руку и оставил на тыльной стороне пальцев лёгкий поцелуй. Раньше маг скорости придерживался позиции отсутствия всякой показухи. Афишировать свою личную жизнь он не любил, обнимать, а тем более целовать при других тоже. Он считал, что эти интимные действия должны оставаться только между двумя влюблёнными. Но встреча с Алисой, его лисёнком, его огненной львицей изменила не только его мнение, но и привычки. При первой встрече эта пылающая фурия налетела на него с обвинениями и криками. Маг сначала даже не понял, что такого мог сделать совершенно незнакомой девушке. Только когда она сказала, что редкостный мудак, именно так фурия его назвала, отобрал у её отца ресторан, тогда кусочки пазла сошлись. Пришлось доходчиво объяснять, стараясь не смотреть на красивейший вырез её декольте, что любимый папочка по собственной глупости и поражающему мозг азарту в казино поставил свой ресторан. В итоге же, понадеявшись на стрит и фарт, проиграл флеш роялю, который так вовремя собрался из карт на руках Анагана. Тогда он сказал, что карточный долг – дело святое. Его фурия же фыркнула, сказала, что нет, приказала оставить отца и ресторан в покое, развернулась и ушла. Не очень популярный ресторан, ещё и не в центре города интересовал Анагана не сильно. Но вот дочь хозяина этого ресторана запала в память надолго. А её образ и подавно – сжигающая своим взглядом, убивающая речами и сражающая наповал своими обаянием, уверенностью в себе и резкостью. Таких не раздражающе наглых, а наоборот, цепляющих своим харизматичным недовольством, он встречал очень редко. Одним из них был Гантлос, а второй как раз эта бестия. Её яркая внешность полностью совпадала с ярким характером. Рыжие волосы словно подтверждали внутренний огонь их обладательницы, серые глаза, словно стальные ножи, резали своим взглядом. Но одновременно с этим, эти же рыжие волосы спадали к плечам мелкими кудрями, делавшими её образ кукольным, а глаза так забавно и умилительно отводились в сторону, стоило сказать этой особе что-то неожиданно смущающее. Образ девушки не переставал мелькать перед глазами даже после её ухода. Анаган вспоминал губы, накрашенные блеском для губ, сексуальнейший вырез на груди её сарафана, и длинные ноги. Картинки стройного женского тела вызывали только желания обуздать эту фурию в постели. Именно эту цель Анаган и преследовал. Разумеется, он ожидал отказ, тем более после их ужасного знакомства и такого же ужасного образа его персоны в её голове. Но он точно не ожидал отказа, когда дал знать её отцу, что ничего ему не надо, и он прощает ему карточный долг. Короткий посыл Алисы уже излюбленным саркастическим и резковатым тоном донёс до мага скорости, что она не собирается раздвигать ноги из-за такой подачки, тем более перед ним. Сама того не зная, Алиса подстегнула Анагана на дальнейшие действия. Завоевать её было уже делом принципа, но маг не заметил, как намёки и открытый флирт превратились в искренние комплименты и нежные жесты. Как приглашения скрасить его ночь изменились до приглашений посмотреть на звёздное небо. Анаган понял, что совсем не умел ухаживать и разговаривать с девушками, пока не познакомился со своей фурией. Он завоевал её спустя полгода, ведь именно через столько времени Алиса согласилась стать его девушкой. О постели больше не было ни намёка, пока это самое не произошло само по себе. В один из вечеров под просмотром новогоднего фильма, в этой же самой квартире. Пары месяцев хватило, чтобы понять. Алиса - его вторая половинка. Он сделал предложение, она согласилась. Они сыграли свадьбу, а через четыре месяца узнали, что ждут ребёнка. Алиса переживала за реакцию Анагана. Он не раз говорил, что первое время после свадьбы нужно жить только для себя. Страхи не оправдались. Казалось, маг был рад беременности супруги больше, чем она сама. — Мне? — послышался голос Агаты. — Иди ко мне, моя принцесса, — Анаган похлопал по своей коленке. — Я дам тебе твой любимый штрудель. — Только много не давай, она ещё кашу свою не съела, — Алиса кинула строгий взгляд на дочь. — Хорошо, лисёнок. Принеси нам чай, пожалуйста. — Уже кипит, — девушка скрылась за поворотом на кухню, и мужчины вернулись к теме. — Огрон встречался с Велиалом. — Тот, что новая гроза всего Магикса? — Думан удивлённо поднял брови. — А зачем? — Подробностей я не знаю, Огрон расскажет сам, — Анаган взглянул на наручные часы, не забывая кормить дочь. — Должен уже подойти сейчас. Красноволосый маг появился спустя десяток минут. Выглядел он очень не выспавшимся, но собран был так, словно проснулся в обед и посвятил самому себе целый час, если не больше. Он разулся и прошёл в гостиную, выбрал себе кресло рядом с диваном, на котором уже лежал Анаган. Агата, теребя в руках плюшевую игрушку, лежала на его груди, уютно поместившись там, как на своей кроватке. — Тебе нужен кофе, — изрекла Алиса, заметив его хмурую мину и мешки под глазами. — Это было бы очень кстати, Лис, — Огрон кивнул. — Без молока и сахара, пожалуйста. — Ну так что? — Анаган улёгся поудобнее, уложив руки под затылок. — У Велиала сумасшедшие цели, — красноволосый маг устало потёр глаза. — Он хочет подчинить Магикс себе. — Ну, как и все до этого, — Думан пожал плечами. — А ты напомнил ему, что они все либо во льдах Омеги, либо на том свете? Тогда Огрон рассказал про их первого учителя и про древнейшую книгу, таившую в себе секрет зелья для усиления своей силы. Пусть эффект и длился недолго, но с помощью такой магии можно было в прямом смысле свернуть целые горы. Да что там горы, вулканы. — Я слышал об этой книге, одно время даже охотился на неё, — Анаган ухмыльнулся, вспомнив свою бешеную молодость. — Зелье действительно может помочь ему в завоевании, но всё равно. Сотни планет, тысячи измерений, миллионы противостоящих ему волшебников. Да он чокнулся. — Поэтому он предложил стать его союзниками. Повисла недолгая пауза. В квартире было слышно только копошение на кухне и тихое бормотание малышки Аги, всё ещё лежащей на груди папы. Каждый маг задумался о предложении нового врага измерения. Ответ Анагана вылетел из уст сразу. Решительное «Я точно против» было неудивительным. Его оправдание сейчас спало на его груди. Второе же возилось на кухне. Удивительно, как со временем ценности человека могут кардинально меняться. Пару лет назад, когда они охотились на фей и собирались истребить каждую земную, он бы безоговорочно согласился подчинить себе измерение. Но сейчас всё его измерение заканчивалось на двух людях – девушке и ребёнке. Анаган уже нашёл свои ценности, других ему не надо. Думан помедлил с ответом, но тоже отказался. С тех пор, как они сбежали с Омеги и решили поселиться на старой доброй Земле, многое для него изменилось. Думан уже очень редко прибегал к магии метаморфозов, потому что в повседневной жизни ему это было не нужно. Он устроился работать тренером в большой спортивный центр, обзавёлся постоянными клиентами и приятными коллегами, ставшими близкими друзьями. Думан полностью изменил свой образ жизни, был им доволен, поэтому предложение его также не заинтересовало. Гантлос же выдержал паузу дольше остальных. Ему вдруг вспомнились совместные сражения лет так пять-десять назад. Приятное волнение перед первым ударом, цель, маячившая перед глазами, тепло в области ладоней, которое дарила магия, триумф от даже лёгких побед. И реакция парней – она была бесценна. Думан радовался так, словно получил самую вкусную в мире шоколадку, Анаган не удерживался от полуулыбки – Гантлос был уверен, что про себя он себя хвалит. Огрон же принимал победу с самым расслабленным выражением лица, как должное, как нормальное. Ностальгия по этим временам вынудила углубиться в размышления ещё больше. Темпераменту Гантлоса не подходила такая жизнь. Она была слишком обычной, слишком ровной, повторяющейся день ото дня. Рутина, которая, казалось, покрыла всё его тело и мешала заняться тем, что освободило бы его от этой рамки, которая сковала всех его друзей. Осуждать он не мог, ведь видел: каждому из них нравилась построенная ими жизнь вне Магикса с минимальным использованием волшебства. Поразительно, конечно, как они приспособились к кардинально другой жизни, отличавшейся от прежней, но факт оставался фактом. Они смогли, и их всё устраивало. Гантлос же находил свою жизнь слишком скучной. Ему катастрофически сильно не хватало резкости, какого-то движения, давно забытого триумфа от побед. Порой он участвовал в незаконных гонках, оттуда и получал весь свой заработок, но в сравнении с прошлым, эти гонки были схожи с катанием на детской карусели. Ноль впечатлений, ноль эмоций, ноль адреналина и наслаждения. — Анаган, держи её! — сердце вошедшей Алисы с чашкой кофе для Огрона едва не выскочило из груди, когда та увидела, как дочь перекатывается на бок, падая с груди отца прямо на пол. — Милая, расслабься, — удерживая малышку на весу одной рукой, темнокожий маг усмехнулся. — Ты замужем за мага скорости. Я свою принцессу со стометрового здания поймаю, оказавшись там за секунду, а ты за жалкий метр беспокоишься. — Держи ребёнка нормально, — процедила девушка, протягивая чашку улыбающемуся Огрону. Их потасовки его всегда веселили. — Как скажете, шеф. Закатив глаза, Алиса снова оставила мужчин наедине. Не то чтобы ей не хотелось лезть в их дела и не то чтобы она была лишней, просто Алиса не находила данную тему интересной. — Какой ответ ты дал Велиалу? — поинтересовался Гантлос. — Сказал, что вы вряд ли согласитесь, — смотря на задумчивого друга, Огрон нахмурился. — Я ошибся? — Гант, ты что, собрался ему помогать? — Думан вскинул брови. — Не глупи, — Анаган принял сидячее положение, опустив Агату на ковёр. — Ты же понимаешь, что у него ничего не получится. Ты снова загремишь в Омегу, и это в лучшем случае. — С чего вы взяли, что у него не получится? — История, — метаморф вскинул руки. — У кого-то до него получилось? Ни у одного умника! — Велиал не только умён, но и хитёр. — Стоп-стоп, ты же не серьёзно? Быть напарником Велиала и сражаться за власть над всем магическим измерением? — Даже если вы соберёте целую армию, защитников измерения слишком много, и они очень сильны. Вспомни хотя бы Винкс. Чёртовы малолетки, даже школу не окончившие, победили нас. Представь, сколько таких там. — Гантлос, против магического измерения шли слишком сильные существа, — Огрон покачал головой, словно это движение отговорит его друга. — Феникс, который, казалось бы бессмертный. Валтор, хранитель древнейшей магии. Три древние ведьмы, Ашерон. — Огрон, мне не важна власть, — Гантлос фыркнул, откладывая штрудель. Было вкусно, но аппетит исчез. — Сами сражения. Их мне не хватает. — Сражения вселенского масштаба, Гант, это слишком. Светловолосый маг покачал головой, устало прикрыв глаза и откинувшись на спинку кресла. Он понимал негодование друзей, понимал их реакции. Но не понимал и не принимал факт того, что они не хотели войти в его положение. Они, по всей видимости, настолько погрязли в земной жизни, полностью их устраивающей, что даже не замечали, насколько она осточертела их другу. Гантлос не мог их за это винить, но всё же… Было немного обидно. — Мы не сможем тебя отговорить, ты в любом случае сделаешь то, что хочешь, но подумай. Взвесь всё ещё раз, — голос Огрона был таким отрезвляющим, ровным и спокойным. Но даже этот тон не заставил Гантлоса задуматься. — Я уже всё решил.