Крылья души

Очнувшись после глубокого сна, лежащая на кровати фея чувствовала себя совсем не отдохнувшей. Голова была такой тяжёлой, а тело, наоборот, лёгким и слабым, отчего общее самочувствие побуждало Флору проспать ещё несколько часов, а лучше дней. Однако она прекрасно знала свой организм, чтобы быть уверенной: она проспала очень много. Намного больше обычного, потому что такая усталость присуща ей как раз после долгого сна. Пара минут ушла на то, чтобы до конца продрать глаза и оглядеться. Её руки заметились первыми. Флора уже привыкла к дискомфорту от удерживающих магию наручников, было трудно двигать руками из-за тяжёлого металла. Теперь же они были свободны. Она обратила внимание, что тело уже не болело при каждом её движении, синяки исчезли, гематома на виске практически сошла на нет. Её регенерация, усиливающаяся с помощью волшебства, давала свои плоды, и Флора никогда в жизни не была так рада, что родилась феей. Ощущать ноющую боль во всём теле, головокружения и пульсации в голове было непривычно из-за волшебных способностей быстро регенерировать. Флора села в постели незнакомой комнаты. Она уже не удивилась, скорее, в конец отчаялась. Её посетили мысли, что она никогда не избавится от привычки просыпаться в незнакомой комнате, оттого и не избавится от Велиала. Но она всё же огляделась. Угрюмое чёрное постельное бельё отражало её самочувствие и мысли. Она с таким же трауром вспоминала всё, что пережила в доме психа. Его имя, пусть и в мыслях, даже осознавая, что сейчас рядом его нет, будоражило кровь и сводило все жилы. Поэтому, приложив максимум усилий, Флора заставила себя сосредоточиться на другом, ведь она понятия не имела, где находилась. Это место не походило на её тюрьму, в которой она провела день. Последним, что она помнила, это резкий испуг, кровь на руках и нахмуренное лицо Огрона – непонятно откуда взявшегося врага, по идее заточённого на Омеге. Думать о Велиале она больше не могла, теперь её интересовали куда более важные вопросы. Флора легко встала на ноги, уже не чувствуя в теле бывалой утомлённости. Её регенерация снова дала о себе знать, поэтому девушка направилась к двери, несмотря на страх, что та окажется запертой. Но опасения не подтвердились. Флора легко выбралась в просторную гостиную. Слух сразу уловил голос. Он был чётким, уверенным и громким, отчего найти комнату, откуда он исходил, было не трудно. Мага ненависти, с которым она сражалась не один раз, и от которого получала удары также не один раз, Флора нашла в комнате, похожей на кабинет. Тут стоял стол из чёрного дерева, несколько кресел и полки с книгами. Сам маг стоял спиной, опираясь на подоконник двумя руками. — Проводка этого дома к чёрту не годится. Огрон сразу обернулся, не только услышав шорохи, но и почувствовав волшебную энергию рядом. Только теперь Флора разглядела беспроводные наушники, и поняла, что маг не сошёл с ума и не говорил сам с собой. Он говорил по телефону. — Замените её до того, как начнёте делать всё остальное. И про планировку не забудьте, нельзя сносить те две стены, — маг закатил глаза. Рабочим приходилось повторять всё несколько раз. — Я перезвоню позже. Маг снял наушники, развернувшись к Флоре всем телом. Оглядев её с головы до ног, подметил, что выглядела она гораздо лучше с последнего его визита к ней. А заходил он к Флоре всего раз, чтобы удостовериться, что всё хорошо. Уже тогда, перенеся её к себе в дом на Земле, уложив в постель и сняв наручники, он заметил, как цвет её лица начал отличаться от цвета цемента. Тело восстанавливалось само, поэтому он просто дал ей время. Зайдя во второй раз, только убедился в этом. Сейчас же Флора выглядела совсем здоровой, если не брать в счёт едва заметную гематому на виске и дыру внутри души. Но эту дыру он не видел, чему фея была несказанно рада. Меньше всего на свете ей хотелось предстать униженной перед своим врагом. Хотя куда ниже-то, было непонятно. — Как ты… — Флора не знала, что спросить. — Как ты оказался там? Как ты вообще можешь быть не в Омеге? — А как ты могла оказаться в руках этого ненормального? Где твои подруги? — Сколько я здесь? — Сутки. Так и будем отвечать вопросом на вопрос? Происходящее не укладывалось в голове. О маге ненависти и всей его свите Флора не вспоминала ровно с того момента, как покинула Омегу несколько лет назад, когда им с девочкам удалось одержать победу против них. Никогда бы в жизни Флора не подумала, что ей придётся встретиться с этими магами снова, причём в ипостаси союзников. Действительно, не будь он на её стороне, разве помог бы? Разве оставил бы у себя дома, разве снял бы наручники? Однако Огрон также мог иметь свои мотивы на такое поведение. Поэтому Флора не собиралась ему доверять. — Как ты оказалась у Велиала? — Мы встретились на Солярии, он пытался украсть важный артефакт, — Флора ничуть не равнодушно вспоминала тот день. Ей хотелось обнять себя, чтобы остановить табун мурашек, но делать этого при враге ей не хотелось. — Я пыталась ему помешать, но не смогла. — В одиночку? — Огрон выгнул бровь. Он кивнул в сторону выхода из кабинета и, опередив девушку, вышел. — Умно, конечно. — Я не знала, что он настолько сильный маг. Огрон остановился на кухне, Флора инстинктивно оглядела комнату. Ей симпатизировали светло-бежевые тона, которые отличались от отделки спальни и кабинета. Спальню она разглядеть не успела, ведь ей было необходимо понять, где она, мысли были сосредоточены на другом. Кабинет запомнился лишь отсутствием особой мебели и тёмными тонами. Кухня же её удивила своими просторами, которые подчёркивались витражным окном. Благодаря ему она поняла, что они на высоком этаже. И навряд ли в Магиксе. — И что было дальше? — Он сделал вашу работу, — Флора нахмурилась, вспомнив всё что, что проделывали маги Чёрного Круга. — Оторвал мне крылья. — Мне показалось, или это камень в мой огород? — маг снова изогнул бровь, подавая девушке стакан воды. — Не бойся, захотел бы убить, оставил бы с Велиалом. Флора только сейчас поняла, как хотела пить. Даже если бы Огрон не пояснил, она бы всё равно взяла бы из рук стакан и осушила его за пару секунд. — Как вы выбрались? — Мы сильные маги, — Огрон пожал плечами. — Было нелегко, вышло не с первой попытки, но всё-таки вышло. — И что дальше? Готовите новый план мести? — Нет, — маг присел на подоконник, сложив руки на груди. Фея стояла в трёх метрах, сжимая в руках стакан. Рубашка на Флоре, которую он не решился сменить сам, выглядела больше смешно, чем сексуально, потому что она буквально в ней утонула. — Но если я скажу, что прошлые наши цели нас не интересуют, ты не поверишь. — Как такое может быть? Вы вернулись спустя столько лет, чтобы закончить дело тогда, ничего не мешает сделать это снова. — Говорил же, — маг пожал плечами. — Не поверишь. От Огрона, на неведение Флоры, веяло непривычными, совсем новыми для её восприятия беззаботностью, безразличностью, даже лёгкой отрешённостью. На её памяти маг напротив никогда не был таким. В нём всегда кипели агрессия, жажда победы, резкость. Сейчас же человек словно надел на себя совершенно другую личность. Что самое удивительное – личность, помогающую ей. — Почему ты решил помочь мне? Ты ведь ненавидишь фей. — Не скажу, что я вас обожаю, конечно, но и не ненавижу. По крайней мере, уже, — Флора вдруг обратила внимание на свой внешний вид, поэтому, тут же смутившись, села за стол и спрятала оголённые ноги. Огрон не отреагировал на её действие, разве что только уголок губы приподнял. — Дело больше в Велиале, нежели в тебе. Я знаю его намного больше тебя, поэтому в курсе, на какие жестокости он способен. Сколько ты у него была? — День. — Тогда ты очень везучая фея, Флора. В ином случае, я бы просто не успел. По коже прошёлся холодок, волосы на затылке встали дыбом, неприятным ободком обвив голову, стоило представить такой исход. Действительно, чем бы всё закончилось, если бы Огрон и Гантлос не появились в гостиной? Оставалась всего пара секунд, одно мгновение, и открыть глаза Флора бы больше никогда не смогла. Об этом девушка и не думала до этого времени. А на тот момент, находясь в доме врага, даже хотела смерти, ведь понимала, что она неизбежна. Несмотря на то, что сейчас она её очень не хотела. — Благодарности мне не нужны, — перебил Огрон, заметив метания феи. Ей словно кто-то завязал рот, отчего она не могла вымолвить и слова благодарности. — Просто в следующий раз не действуй так опрометчиво. И не реагируй на это, как на поучительную лекцию о жизни. — Хочешь сказать, что просто переживаешь из-за меня? Раз это не лекция. — Нет, мне абсолютно всё равно, фея, — Огрон покачал головой. — Просто, как я уже сказал, с Велиалом я знаком давно. Не нужно с ним играть. — Я учту, — Флора поднялась с места, застенчиво поправляя волосы и рукава рубашки. — И всё равно спасибо тебе большое. Меня бы уже не было, не появись там вы. — Ты куда собралась? Удивление в голосе мага заставило Флору притормозить и обернуться. Он вскинул брови и сложил руки на груди. — Домой. Ты предлагаешь остаться? — Для кого я только что всё это говорил? Не смей играть с ним, он ненормальный. — Играть с ним я и не собиралась, но… — Сиди и не высовывайся, Флора, — маг подошёл к девушке. — Сейчас он точно на тебе зациклился. Будет искать тебя везде, где ты можешь быть. И ни ты, ни кто-либо другой не смогут ему помешать, если он что-то задумал на твой счёт. — Я это понимаю, но мне нужно встретиться с родителями, девочками. Они ведь должны знать, что со мной всё хорошо. — Смотри сама, — маг достал кружку с верхнего шкафа и начал засыпать в неё молотый кофе. — Но на твоём месте я бы делал это всё быстрее и нашел себе место, куда Велиал точно не сунется. А если и сунется, то не найдёт. — Я постараюсь, — Флоре едва удалось удержать собственные мысли о ходячем ужасе в мужском обличии. — Как ты себя чувствуешь? Я вроде бы… Ранила тебя? Фея оглядела мужчину. За белоснежной футболкой без всяких принтов не было видно ничего. Она поймала себя на мысли, что стыд и любопытство заполнили её настолько, что ей захотелось задрать ткань и посмотреть, насколько всё серьёзно. Но маг всё сделал за неё, приподняв футболку. На удивление феи, там не было даже маленькой царапинки. — Хорошая регенерация, — пояснил маг. — Впрочем, как и у тебя. Вчера ты еле на месте стояла. — Магия природы, — фея пожала плечами. В комнате повисла неловкая пауза. Странно, что она не повисла давным давно. Флора была уверена, расскажи она о происходящем девочкам, те не то что не поверят, те явно засомневаются в трезвости её ума. Ну не может быть, чтобы она находилась в одной комнате с человеком, который чуть не прикончил её в самую первую их встречу в Алфее, и не прикончил её после. Именно Огрон, из её собственных сравнений с другими магами Чёрного круга, вселял в неё больший страх. То ли из-за его вспыльчивости, то ли из-за злейшего взгляда, которым он буравил и кричал о своей ненависти, но маг внушал ей настоящий страх, пусть она и прикладывала все силы, чтобы не показывать это на поле битвы. Иначе именно для неё самой это означало бы полное поражение. Учителя учили их скрывать свой страх, ведь им они питают своих врагов. — Почему ты оставил свой план мести? Нет, спасибо, — Флора отказалась от предложенной кружки кофе. — Я не пью кофе. — Эти странные люди ведут статистику, — маг кивнул головой, тем самым предложив Флоре сесть. — Землянам правда интересно даже то, какой процент людей спасается от самоубийства за счёт кофе. — И какие результаты? — Больше 50% тех, кто пьёт кофе каждое утро, реже заканчивают жизнь суицидом. — Хочешь попасть в их число? — Я похож на человека с суицидальными наклонностями? — маг усмехнулся. — Скорее, до суицида доведу я. — А я боялась сказать, что твой характер далеко не подарок. Спасибо, ты сделал это сам, — Флора тоже усмехнулась. Напряжённость по-прежнему витала в воздухе, но явно меньше. — Я думаю, девушки на Земле мало чем отличаются от девушек в Магиксе. Они, конечно, любят плохих парней, но себя любят больше. — Только если у них есть мозги. Огрону уже довелось пообщаться с некоторыми девушками здесь. После очередной встречи маг поклялся себе, что больше не будет тратить время на подобную ерунду. — Я не согласен. Девушки в Магиксе очень отличаются от землянок. — Почему? — А может, мне просто не повезло, — маг призадумался. — Вы кажетесь мне умнее. — А мне наоборот, — рассуждая, Флора быстро оглядела мага. Его взгляд был сосредоточен на тёмной жидкости горячего кофе, из которой он периодически отпивал глоток. — Пусть у нас и у землян совсем разные проблемы, но нам как будто всё даётся легче. — Легче? Спасать мир, по сравнению с обычными бытовыми проблемами по типу школы, работы, уборки дома, легче? — Нас, фей, учат этому практически с пелёнок. Поэтому, да, это легче. — Хочешь сказать, умение выбираться из таких проблем, и есть ум? — В какой-то степени, — Флора поморщилась. — Хотя с твоей формулировкой это звучит глупо и нелогично. — Нелогично то, что ты сравниваешь жителей Магикса и жителей Земли. Это две разные вселенной, конечно, их жители будут отличаться. — Почему нелогично? Отличия точно есть, тебе что, не интересно из узнать? — Честно? Нет, — маг пригубил кофе и на секунду прикрыл глаза. Этот напиток словно дарил вторую жизнь. — Другие меня мало волнуют. — Ты так и не ответил на мой вопрос. Почему ты не мстишь столько лет? — Приоритеты меняются, Флора. Мне это уже неинтересно. — А другим? — Я думал, что другим тоже. Но Гантлоса, по всей видимости, не всё устраивало. — Он примкнул к Велиалу? Я помню обрывки вашего разговора. — Да, — настроение Огрона вмиг ухудшилось. — Мне нет дела до волшебного измерения, абсолютно всё равно, что с ним будет. Но на друга мне не плевать. Велиала ждёт поражение и далеко не приятная участь. Гантлоса будет ждать то же самое. — Ты так уверен, что Велиал проиграет? — Нет, я уверен в защите Магикса. — Мне не входить в эту защиту? Если опираться на твои слова, я буду только провоцировать его. — Нет, ты уже спровоцировала. С моей помощью, разумеется. И дело даже не в этом и не в твоей безопасности, если тебе на неё всё равно. Я иногда поражаюсь, как ваш синдром героя вас ослепляет, — маг покачал головой. — Не суть. Дело в рычаге давления, кем ты и являешься. Если он достанет тебя, то может использовать, как рычаг давления, против твоих подруг. — Что ему мешает похитить кого-то ещё и использовать уже этого человека, как рычаг давления? — Ты ответила на этот вопрос пару секунд назад, Флора, — Огрон подался вперёд. — Ты его спровоцировала. И зациклился он именно на тебе.

***

Ком в горле мешал говорить и даже дышать. Он словно засел в лёгких, связывая своими нитями каждую связку. Чувство удушения наполняло, острые лезвия реальности оставляли полосы на не готовой к суровости существования теле. Музе хотелось нырнуть в ледяную воду или ошпариться кипятком, чтобы физическая боль пересилила душевную и заставила всё забыть. Сначала напряжение в палате, осторожные фразы врача, его плохо скрываемое сожаление, а после, словно пронзающая тело пуля, резкий выпад словами. Он озвучил диагноз. Казалось бы, это хорошо, ведь была установлена причина плохого самочувствия отца. На самом же деле, просто отвратительно, ведь эти знания ни в коем случае не спасли его жизнь, а усугубили. — Муза, мне очень жаль. Ривен не уехал, Муза, кажется, вспомнила о нём только сейчас, покинув дом. Они прилетели несколько десяток минут назад, и Хо-Боэ сразу отправился спать из-за бессонной ночи и напряжённого дня. Оно было к лучшему, ведь Муза пока не знала, как себя вести, как говорить и что делать. Муза не знала ничего, кроме того, что ей очень сильно хотелось облегчить их с папой мучения. — Спасибо, Ривен, — горло сдавливало спазмами, но Муза говорила ровно. Пусть совсем без всяких эмоций. — За нужные слова и за то, что помог. Я этого не забуду. — Эй, — он остановил девушку, схватив ту за руку. Муза уже повернулась, чтобы пойти обратно в дом. — «Спасибо» и все? — Ривен, я не в состоянии, — Муза чуть ошарашено от него отодвинулась. — Ты хочешь поговорить о желании сейчас? — О каком ещё желании? — Ривен поморщился, вспомнив их сделку на кухне воздушного корабля. — Я даже не подумал об этом. — Что тогда? Я хочу пойти к папе. — Почему ты закрываешься? И бежишь? — Ривен прищурился, сделав шаг вперёд. Муза тут же отступила, вызвав волну негодования. — Я Ривен, Муза. Мне ты можешь… — Кто ты мне? — резкий вопрос заставил специалиста забыть о том, что он собирался сказать. — Мы не общались несколько месяцев, ты ничего не знаешь о моей жизни так же, как и я о твоей. Мы чужие люди, Ривен. — Поэтому ты меня помочь попросила? Потому что я чужой? — Потому что просить было некого. Муза обернулась назад, посмотрев на родной дом. Ей было критически необходимо войти внутрь и увидеть папу. Теперь её преследовал самый ужасный страх, который только мог её постичь. Страх потери. — Не хочешь меня видеть? — Ривен, — Муза покачала головой. Истощение было слышно через голос. — Пожалуйста, не сейчас. — Что бы ты ни сказала и ни думала, чужими людьми мы остаться не сможем. От такого давно забытого ощущения близости специалиста, Муза ненадолго замерла. Хотелось, чтобы вместе с ней остановилось и время, ведь Ривен впервые был так близко к ней, к её лицу и губам после их расставания. — Ты можешь ко мне обратиться, Муза, я тебя выслушаю и помогу. Не забывай это. Фея только кивнула и, не дожидаясь ухода специалиста, снова направилась в дом. Слух тут же резанул храп отца, доносившийся из приоткрытой двери спальни. Не желая его беспокоить, Муза вошла на кухню и налила стакан воды. После вернула графин обратно в холодильник, горестно вздохнув. Её переполняло чувство вины за то, что, обещая себе всегда заботиться о папе, она совсем не соблюдала данное себе обещание. Она не навещала его так часто, следовательно, не готовила его любимые лакомства, отчего холодильник сейчас был практически пустым. Стараясь отвлечься от угнетающих мыслей, пусть и понимая, что ничего у неё не получится и это просто самообман, Муза покинула дом, чтобы прикупить продуктов. Она заполнила пакеты разными фруктами и овощами, тремя видами мяса, крупами, молочными продуктами, хлопьями и даже шоколадками. Муза взяла всё, что любил папа, и что могло пригодится ей для приготовления его любимых блюд. Муза не заметила, как за готовкой немного отвлеклась. Ей хотелось, чтобы по пробуждению папу одолело такое приятное удивление, отчего и он бы забыл о всей утренней нервотрёпке. Пусть Хо-Боэ показывал, что его ничего не беспокоит, как физически, так и эмоционально, Муза знала его хорошо. Его нелепые попытки пошутить, тем самым поднять ей настроение, искусственные улыбки и подмигивания её ничуть не успокаивали, как раз наоборот. Муза прекрасно понимала, что папа старается успокоить не только её, но и себя самого. — Почему тут пахнет мясным пирогом? Муза сняла свои наушники, спустив их на шею, и обернулась. В проёме двери стоял проснувшийся папа, удивлённо оглядывая разложенные на столе закуски и блюда. Фея не сдержала улыбки, ощущая, как внутри снова всё похолодело. Это отвратительное ощущение. Улыбаться, но чувствовать, как непролитые слёзы солью щиплют душу, бередят раны, сдирают кровавую корочку, вновь напоминая о суровых реалиях. — Может, потому, что я его приготовила? — Не может быть, — наигранный шокированный вид рассмешил Музу. Она отложила губку с пеной и выключила воду, после подошла к отцу. — Присаживайтесь, дорогой мой гость. Сегодня я подам вам вашу любимую жареную с яйцом и укропом цветную капусту, нежнейший лосось на гриле, пожаренный без единой капли растительного масла. На гарнир будут запечённые овощи с вашими любимыми специями и жареная картошка, а на десерт мясной пирог и… — Печенье с шоколадной крошкой? — Правильно! — Муза наложила на тарелку отца кусок рыбы и овощей. — Они в духовке, как раз испекутся, пока мы поедим. — Мне кажется, я ещё сплю, — мужчина хохотнул. — Я сейчас обижусь, — фея наложила себе немного картошки и села напротив. — Так говоришь, как будто я совсем тебе не готовлю. — Я же шучу, Муза, — фея не сдержала улыбку, заметив улыбку отца. — Но ты прав, — она вздохнула. — В последнее время я слишком сильно углубилась в работу и миссии. Я не помню, когда мы в последний раз проводили вместе целый день. — Это нормально, милая, — мужчина промокнул губы салфеткой. — Птенцы рано или поздно улетают из гнезда. — Ну, пап, — Муза закатила глаза. Сколько она себя помнит, столько же помнит и пример о жизни с птенцами. — Но я прав, детка. Дети должны строить свои жизни так же, как в своё время это делали родители, дабы их обеспечить. Ты встаёшь на ноги, а я, в свою очередь, могу тебя только похвалить и гордиться, а не жаловаться о недостатке внимания. — Всё равно, это не повод, чтобы… — Муза, — Хо-Боэ вдруг отложил еду и взял дочь за руки. Его отцовские глаза сразу заметили, как затрепетали её ресницы. Дочь едва сдерживала слёзы. — То, что сказали врачи, не должно тебя подкосить. — Что ты говоришь, пап? Как это может не подкосить? — Я сейчас очень серьёзен, Муза, — его голос действительно был очень строгим. — Я уже далеко не молод, и проблемы со здоровьем уже часть моей жизни. Не расстраивайся из-за этого. — Почему ты не хочешь операцию? — горло снова свело спазмом. — Потому что ты сама слышала врача. Шанс на выздоровление слишком мал, рисковать я не хочу. Итог, в любом случае, будет один. Не сегодня, так завтра, Муза. Я ведь уже совсем не молод. — Но ты и от лечения отказываешься. — Это не лечение, а просто замедление симптомов, — мужчина горько усмехнулся. — Но если для тебя это так важно, милая, то я начну его. — Правда? — Муза словно оживилась, ведь в больнице папа категорично отказывался и от операции, и от медикаментозного лечения. Муза не сдержала эмоций. Она встала и подошла к папе, крепко его обняв. Её голова легла на его голову, руки сомкнулись вокруг плеч. Муза не часто демонстрировала свою любовь подобным образом, ведь считала, что наличие её любви и так понятно. Она очень редко говорила отцу, что любит его, и очень редко обнимала его вот так. Связано это было исключительно с ней самой. Фея то ли стеснялась, то ли не считала нужным это делать, ведь всё и так ясно. Разве она может не любить отца? Но именно из-за этих мыслей подобные моменты были так сильно ценны. — Послушай меня, Муза, — мужчина посадил её на стул рядом с собой, не отпуская холодные руки. — Если ты хочешь, чтобы мне не было плохо, то, прошу тебя, не расстраивайся. Ты не представляешь, как невыносимо видеть тебя такой. Я ведь знаю свою дочь и понимаю, когда с ней что-то не то. Я очень тебя люблю, Муза, и если ты любишь меня, то перестанешь изводить себя. Договорились? — Договорились, пап, — фея кивнула. Она на самом деле была согласна, ведь если бы на отцовском месте была одна, то вряд ли бы обрадовалась его переживаниям за неё. — Мы с тобой через всё пройдем. И лечение начнём, и ещё одно обследование проведём, и я сюда перееду, буду тебе готовить. — А твоя работа? Муза, для кого я распинался о птенцах и гнёздах? — Возьму отпуск хотя бы на месяц, — она пожала плечами. — Я заслужила.