Крылья души

— Ты беременна? Огрон выдохнул, нервно потирая затылок. Он смотрел на Флору, стоящую посреди просторной гостиной с такими потерянными глазами, отчего не знал, что делать и что говорить. Огрон был далеко не человеком, умеющим связать слова так, чтобы поддержать или утешить человека. Он не умел этого делать от слова совсем, потому что привык последние несколько декад иметь дело только с мужчинами. Женщин он любил, конечно же, но вот выяснять отношения с ними, разговаривать или, что ещё хуже, утешать их он не любил и не умел. — Чаю, может? — Я пойду, — сказала Флора, услышав ещё один вздох мага. — Нет, — Огрон выставил руки, останавливая девушку. — Прости, я просто растерялся. — Нет, это ты прости, — Флора покачала головой. — Я не знаю, почему пришла. Я на самом деле… — Флора, просто присядь, — он указал на тёмно-серый диван. Поколебавшись, Флора присела и всхлипнула. — Тебе нужно успокоиться, давай я сделаю чай? Не то чтобы Огрон сильно заботился о её душевном спокойствии, скорее, не хотел, чтобы разговор прерывался плачем или всхлипами. Так как женских слёз в его жизни было мало, выплывал он из них исходя из собственной интуиции. — Лис оставляла мне ромашковый чай, — вспомнил маг. — Вот сейчас и пригодится. — Лис? — Алиса, жена Анагана, — пояснил маг, уже входя на кухню. — Жена? — Флора удивилась настолько, что на секунду забыла о своей проблеме. — Он женился? — Два с половиной года назад, — крикнул Огрон из кухни. — Сахар положить? — Одну ложку, пожалуйста, — через минуту Огрон вернулся с двумя дымящими чашками в руках. Себе он заварил чёрный кофе. — Трудно в это поверить? — Если честно, да, — Флора сделала глоток и чуть улыбнулась. — Может, я заговорю стереотипами, но вы не похожи на мужчин, созданных для семей. — Я тоже так думал какое-то время, — Огрон сел в кресло рядом. — Не верил в то, что когда-нибудь образ жизни, который мы вели, нам надоест. А он надоел, пусть и не совсем скоро. — То есть ты не врал, когда говорил, что теперь вы собираетесь жить, как обычные люди? Не думая о мести, истреблении ваших врагов, фей или кого-то ещё? — Нет, не врал. Хочешь верь, хочешь нет, но нам это больше не интересно. — А Гантлос? Я немногое помню с того дня, но, кажется, он сказал, что будет на стороне Велиала, — Флора поморщилась. Даже произносить имя этого отвратительного создания было ужасно тяжело. — Я был убеждён, что его всё устраивает в нынешней жизни. Мы все были в этом уверены, потому что он ничего не говорил, — Флора заметила, как Огрон задумался. Он словно на самом деле переживал, что упустил момент и не заметил, что его другу, брата, как они себя называли, многое не нравится. — Но ты пришла говорить не о Гантлосе. — Да, — плечи понуро опустились. — Но я не понимаю, чего хочу от тебя. Совета? Не думаю, что я к нему прислушаюсь, потому что всё равно сделаю по своему. Но я не знаю, что делать. — Хотя бы выслушай моё мнение. — Наверное за этим я и пришла, — она кивнула. — Когда ты узнала? — Вчера. Сегодня была свадьба Музы и Ривена, если ты их помнишь. — С синими волосами? И парень, нервный такой, — Флора кивнула. — Я не хотела никому говорить, потому что это могло испортить праздник. — Каким образом? Они бы что, не порадовались за подругу? — Порадовались бы, конечно, но ты забываешь, что я одинокая девушка. Как я могу забеременеть, если ни с кем не встречаюсь? — Фактически, это возможно, — поспорил маг. — Но ты, видимо, не из тех девушек. Ладно, не суть. Я до сих пор не улавливаю сути. — Они бы спросили, кто отец ребёнка. Тогда скрывать я бы не могла, и пришлось бы всё рассказать. — Так ты не рассказала им о Велиале? — Частично, — Флора запнулась. — Я не рассказала всего, что он со мной делал. Знаешь только ты. — Надо же, — маг отпил кофе. — Даже как-то приятно стало. — Рассказав я им правду, они бы нацелились на Велиала, захотели бы ему отомстить. Они и так собирались это сделать, но я вовремя их остановила. Им не стоит рисковать собой. — Зная героизм твоих подруг, они сразятся с ним рано или поздно. — Эмоции часто заставляют нас делать ошибки, поэтому пусть они сначала немного успокоятся, — Флора перевела дыхание. — Я не готова им рассказать, не хочу пока, чтобы они знали. — Тебя можно понять, конечно. Это твоё личное. Ты не обязана ни с кем делиться, и тем более не обязана испытывать за это чувство вины. — Сейчас чувство вины меня беспокоит меньше всего, если честно, — фея горько усмехнулась. — Меня не покидают мысли о том, что я ношу ребёнка этого… маньяка. Он самый настоящий псих, и часть его сейчас во мне. — Ты думаешь, что не сможешь его воспитать, потому что это ребёнок Велиала? — Нет, я думаю, что в этом ребёнке я буду видеть только Велиала. И всегда буду возвращаться в те ужаснейшие моменты. — Так тебя воспоминания пугают? — Я не думаю, что смогу выносить копию Велиала рядом с собой. Что, если это ребёнок унаследует все его качества? Велиал нездоров, и это факт. Он жестокий садист. Ребёнок может вырасти таким же. — Гены, конечно, делают своё, но воспитание играет не менее важную роль. В этом плане всё зависит только от того, каким ты его вырастишь. Дашь ли ласку и любовь. Если у тебя это не получится, то, может, будет так, как ты сказала, — Флора поникла ещё больше, но врать Огрон не мог. Сладкая ложь не была возможна в этом случае. — Но ты забываешь, что в ребёнке откладываются гены обоих родителей. Я за тобой садистских наклонностей не наблюдаю. С чего ты взяла, что ребёнок будет копией Велиала? — Это лишь вероятность. Я не могу быть уверена на сто процентов. — Можешь, потому что ты будешь его воспитывать. Не игнорируй воспитание, Флора. Отчего-то мне кажется, а ошибаюсь я редко, что мама из тебя получится прекрасная. У тебя получится внушить этому ребёнку, что есть хорошо, а что плохо. И живя в любви, понимании, ласке и всём этом прочем, я не думаю, что он вырастет тираном и садистом, как его папаша. — Хорошо, может, ты и прав. Но ребёнок это же плод любви, Огрон. Пусть даже не всегда, пусть иногда у людей это происходит случайно, но, по крайней мере, делали они всё по обоюдному согласию. Этот ребёнок был зачат… Я даже вспоминать не хочу, каким именно образом, — фею пробила мелкая дрожь, она взяла горячую кружку чая в руки, буквально прожигая в ней дырку глазами. — Флора, я не могу изменить твоего прошлого, поэтому и сказать на этот счёт мне тоже нечего. Просто пойми что… Этот ребёнок – совсем невинный сгусток у тебя внутри. Он не виноват в том, каким именно путём был зачат. Он не виноват в том, что у него такой отец. Но ему возможно повезло с матерью. — Которая сейчас думает, что ей делать, — Флора саркастически хмыкнула. — Оставлять его или… — Которая просто потерялась, — фея подняла вопросительный взгляд. — А что, не так, что ли? То, что ты сейчас раздумываешь над тем, что тебе делать, как раз и говорит, что ты далеко не плохая мама. Ты же думаешь о нём, Флора, сама того не осознавая. — Что ты имеешь в виду? — Тебя заботит, каким он вырастет. Станет ли таким же, как и его отец. Тебя заботит, сможешь ли ты дать ему всё, как настоящая любящая мать. Тебя также заботит его будущие чувства, если он когда-нибудь узнает, каким образом он был зачат, — он опёрся руками на колени, тем самым приблизившись лицом к Флоре. — Пусть до тебя это уже дойдёт. Сейчас ты думаешь не только о себе и своей жизни, но и о его жизни тоже. — И что ты предлагаешь делать? — Я, конечно, могу ошибаться в своих мыслях и возможно ты на самом деле думаешь только о себе сейчас, — маг задумался. — Но мне так не кажется. Решение твоё, ребёнок всё-таки повлияет на твою жизнь, а не на мою. — Я не уверена, что готова стать мамой. — Из-за неожиданной беременности девушки вынуждены становиться мамами в раннем возрасте, и из этого не всегда выходит что-то плохое. — Ты предлагаешь мне оставить ребёнка, — Флора сказала это как данное. — Я не предлагаю, Флора, лишь выражаю своё мнение. — Ты можешь выразить его понятнее? — Я считаю, что из тебя выйдет очень хорошая мама и что тебе удасться воспитать этого ребёнка должным образом. Он не виноват во всём том, что с тобой приключилось, и в твоих руках сделать так, чтобы он был не ходячим напоминанием обо всём плохом, а самой лучшей частью, которая осталась тебе после того, как всё закончилось, — Огрон поднялся с места. — Я схожу в уборную, ладно? Две минуты. А ты пока подумай. Флора кивнула, мысленно поблагодарив мага. Ей словно были нужны эти несколько минут, чтобы всё обдумать, хотя она понимала, что её уставший мозг не придёт ни к какому решению. Последние дни подготовки ко свадьбе лишили Флору значимую часть сна, сегодня был ранний подъем, чтобы все проконтролировать, помочь Музе с её внешним видом и успеть собраться самой. Плюс собственные мысли не давали ей расслабиться хотя бы на минуту. Поэтому сейчас, откинувшись на спинку дивана и прикрыв глаза, Флора не заметила, как уснула. И уснула настолько крепко, что даже не услышала, как вернулся Огрон. Маг остался в замешательстве. Он не знал, стоило ли разбудить фею или оставить спать. Дело было в недоверии к Флоре, к тому, что их с трудом можно назвать добрыми знакомыми. Их связывала долгая и далеко не приятная история, которую вроде как удалось забыть, но которая оставила свой отпечаток. Из-за этого отпечатка было трудно воспринимать Флору в своей квартире, как что-то должное, а самой Флоре было странно изливать душу бывшему врагу. Тем не менее, маг оставил девушку, собрав со стола кружки. Она полулежала на диване, ему не требовалось много движений, чтобы уложить её полностью. После же он накрыл её лежащим на кресле пледом и скрылся в своей комнате. Сон к нему пришёл не скоро, ведь он впервые за последние несколько лет спал с кем-то под одной крышей. Эту мысль он тоже отложил в долгий ящик, решив разбираться со всем завтра на свежую голову.

***

Ривен не любил галстуки. Не любил и костюмы, рубашки с накрахмаленными воротниками. Оттого, стоило оказаться в комнате Музы, как он тут же стянул галстук и расстегнул верхние пуговицы рубашки. Свадьба закончилась, гости разошлись. Они с Музой попрощались со всеми, заново поблагодарили за поздравления и то, что близкие скрасили важный для них день. Важным он был, но не совсем по той причине, по которой он бывает для других. Ривен с Музой не переживали, что теперь они муж и жена, что их жизнь изменится. Они переживали только из-за того, что ложь раскроется и всё сделанное до данного этапа будет насмарку. — Как тебе свадьба? — спросил Ривен, зная, что их с Музой мысли сейчас об одном и том же. — Не думала, что врать будет так трудно, — она сняла с себя фату и села на кровать, устало вздохнув. — Мне было нормально, — он пожал плечами. — Надолго ли этого хватит, интересно? — В смысле? — Театр двух актёров. Не надоест? — Я принял решение и буду стоять за ним, даже если будет трудно, — вслед за галстуком пошли и пиджак с рубашкой. — Даже во время моего пмс? — Муза усмехнулась. — Это будет вдвойне трудно, — Ривен тоже улыбнулся. — Я в душ. Как только в ванной послышался звук льющейся воды, Муза встала с кровати и начала расстегивать платье. Вместе с этим перерабатывала одолевавшие её мысли. Ей было трудно осознать, но ещё труднее было принять изменения своей жизни. Начиная с того, что теперь они с Ривеном будут жить в одной комнате в её доме на Мелодии, заканчивая тем, что они состоят в фиктивном браке. Раньше она не раз задавалась вопросом, как это всё будет. И всегда заканчивала тем, что будет думать и действовать по ситуации. Сейчас ситуация уже наступила, а действий своих Муза не знала. Готовить вместе завтрак с утра, провожать Ривена на задания, встречать вечером, проводить с ним досуг, чтобы папа не начал сомневаться. Это то, от чего она уже отвыкла и совсем не хотела привыкать заново. Её чувства, да и чувства в целом, это то, чему противостоять порой практически невозможно. Здравым смыслом человеком понимает, что подавить их будет только лучше, что будет не так больнее и не так рискованнее, но мазохист в какой-то степени выбирает поддаваться им. Однако, разумеется, чувства это не всегда плохо. У Музы было так же. Хорошие моменты перевешивали плохие, ведь, несмотря на разные и сложные характеры, ссорились они с Ривеном не так часто. В самом начале отношений, когда большинство пар переживали самую настоящую идиллию, Муза и Ривен ругались чуть ли не каждый день. Но спустя время, когда они узнали друг друга так же, как и себя самих, ссоры были нечастыми гостями в их отношениях. Если же были, то сильно запоминались и оставляли будто прожжённый след, потому что почти всегда касались одного и того же. Осадок от них оттого и скопился в волну злости, обиды и негодования, а после привёл к такой усталости, что не хотелось и не получалось затмить их позитивными моментами. — Ты тут? — Муза вздрогнула, услышав голос вышедшего из ванной специалиста. Она задумалась слишком сильно. — Я уже минуту до тебя дозваться не могу. — Я задумалась, — фея запахнула шёлковый халат и тоже направилась в ванную. — О чём? — О том, где ты будешь спать. — Прости? — голова Ривена просунулась через проём двери. Муза выдавила на щётку зубную пасту и начала чистить зубы. — Ты же не думал, что мы будем спать вместе? — Ты что, планируешь строить недотрогу? Муза, мы встречались несколько лет, — негодование Ривена было бы почти смешным, если бы не его серьезные глаза. — Сейчас уже нет, — пробормотала Муза с пастой во рту. Она ополоснула рот и вытерла лицо полотенцем. — Ляжешь на полу. — Ну уж нет, — фея резко развернулась к нему, не дойдя до кровати. Ривен обошёл её, скинул тонкий плед и улёгся, сложив руки за головой. — Если недотрогу из себя решила строить ты, то ты и ляжешь на пол. — Ты выгонишь девушку спать на твёрдый пол? — она распахнула глаза. — На твёрдом полезно спать, не слышала такое? — Ривен, ты не можешь! — Ещё как могу, — парень хохотнул. — Почему нет? — Тогда мы спим на полу по очереди. — Нет. Либо спи на кровати рядом со мной, как взрослый адекватный человек, либо на полу. — Мы не парень и девушка, чтобы спать вместе! — гневно прошипела Муза. — Верно, дорогая, мы муж и жена, — лицо парня отразило озорную улыбку. — Не знаю, как ты, Муза, но я очень устал. Будь добра, выключи свет и не шуми, я буду спать. — Знаешь, что? Пусть это прозвучит по-детски, но это моя комната, следовательно здесь работают мои правила. Спим на полу по очереди, а шуметь я буду до тех пор, пока не закончу все свои дела. — В таком случае, не думаю, что я смогу жить в таких условиях, — парень зевнул и удобнее устроился на кровати, обняв рукой первую подушку и зажав между ног вторую. — Ты теперь шантажировать меня будешь? Либо живём по твоим условиям, либо ты уходишь? — Именно, — Ривен ухмыльнулся и подмигнул. — Муза, я не монстр, который выгоняет тебя спать на холодном полу. Спи на кровати, дорогая. Я обещаю не приставать. — Отдай мне подушку! — фея выхватила предмет, находящийся между ног парня. — Ещё мужчина, называется. — Не принижай мои мужские достоинства из-за такой глупости, тем более когда ты её и заварила. — Настоящий джентльмен уступил бы место на кровати, — с помощью магии на полу появился матрас с простынёй и одеялом. Муза кинула подушку и легла. — Раз такая способная, наколдуй себе ещё одну кровать. — Как будто она поместится здесь, — тихое недовольное бурчание заставило Ривена улыбнуться. — Свет выключи. — Выключи сам! — Тебе ближе, — выключатель находился у двери, как раз там, где лежала Муза. Препирания настолько утомили девушку, что она просто щёлкнула пальцами, и свет потух сам. Муза не любила прибегать к магии в каждодневной рутине, в отличие от Стеллы, поэтому делала подобное очень редко. Колдовать себе какие-то предметы или одежду, выключать свет, прибираться в комнате, готовить еду и другие действия, сопровождающие жизнь каждого человека, делались Музой самой. — Что с тобой? — спросила фея через парк минут. — В смысле? — голос парня уже был сонным. Сколько Муза помнила их отношения, Ривен всегда засыпал почти мгновенно, пока она могла ворочаться в кровати больше часа. — Странно себя ведёшь. — Поясни своё «странно», пожалуйста. — Ты мне не грубил, — Муза легла на спину и уставилась в потолок. — Пару раз, когда ты был очень сильно зол, но так… Ты не грубил мне. — Так я и сейчас не грубил. — Грубил. — Да как?! — Ривен приподнял голову, но Музу не увидел. Фея продолжала смотреть в идеально белый потолок. Иногда она думала, может ли душевное состояние быть таким же идеальным? Гладким без всяких сколов, однотонным без тёмных пятен. Как нужно жить, чтобы душа была похожа на потолок, в котором она прожигала дыры глазами последние несколько месяцев. По ночам, а за последнее время это время суток стало самым нелюбимым, её одолевали мысли, который она никак не могла контролировать. Подумать только – Муза была одной из самых сильных фей во всём измерении. Она училась с азов, начиная своё колдовство мелкими заклинаниями по типу смены цвета волос или передвижению с места на места, а сейчас ей было под силу постоять за нескольких человек сразу, справляясь с врагами одной. Будучи феей гармонии, она могла поделиться с миллионами людей своей силой, тем самым подарив им желанное чувство удовлетворения и спокойствия, при этом не почувствовав никакой усталости. Она могла помогать унимать боль, переживания, чувство утраты и всё самое плохое, что может сопутствовать человеку. Парадокс в том, что с самой собой она этого делать не могла. Её боль после расставания не заглушалась полностью даже её магией, и после пары тщетных попыток подавлять чувства Муза бросила это дело. Сейчас ей снова вспомнился случай двухгодичной давности: Лейла никогда не унималась, когда дело касалось физической подготовки. Она была личным тренером всей команды, подбадривая подруг держать форму, чтобы мочь за себя постоять даже без магии. Это, несомненно, давало свои плоды. Муза вернулась после очередной тренировки, увидев в своей комнате Ривена. Он лежал на её кровати и играл в какую-то игру на телефоне, когда фея подошла и чмокнула его в щёку. — Устала, — она вздохнула и легла рядом, положив голову ему на грудь. — Что делал сегодня? — Были на Каллисто с парнями. — Зачем? Обычно вечером они встречались либо в Алфее, либо в Красном Фонтане, либо на нейтральной территории. И абсолютно каждый день, за исключением тех, когда они были в ссоре, Ривен и Муза рассказывали друг другу, как прошли их дни. — Какой-то чудик пытался вломиться в храм и украсть артефакт, — парень зевнул и убрал телефон. — Я так и не понял, какой. — А где твоё настроение? — Муза смешно надула губки, заставив Ривена усмехнуться. — Всегда со мной. — Нет, ты чем-то нагружен, — Муза положила подбородок на грудь специалиста и пристально взглянула ему в глаза. — Что с тобой? — Не выспался. — Ривен, я же вижу, что что-то не так. У Музы была удивительная способность с первых секунд распознавать, что с её парнем было что-то не то. Он сам говорил, что порой удивлялся, как она это делала, но ещё говорил, что ему это нравилось. Он ссылался на то, что так смогут только те люди, которые знают его. А то, что Муза его узнала, сомнений не было. — Всё нормально. — Эй, — она приподнялась. — Ты помнишь, о чём мы говорили? — Мы много о чём говорим, Муза. — Муза? — девушка вскинула брови. — Не Вишенка? Не сладкая? — Муза твоё имя. — Нет, моё имя Вишенка, — она сложила руки на груди и нахмурилась. — Ты так меня называешь. — Хорошо, Вишенка, — Ривен вздохнул. — Мы много о чём говорим. Что ты конкретно имеешь в виду? — Говорить всё в открытую, любимый, — Муза протянула руки, что Ривен вложил в них свои. — Что тебя гложет? Ривен задумался, это было видно по его лицу. Муза уже была знакома с этой паузой и с этого выражения лица. Парень сейчас вёл борьбу с самим собой, ведь говорить о своих обидах он не любил. Делал это только ради Музы, пусть и с условиями, что сначала она устроит допрос, и уже потом он всё расскажет. — Ой, простите, — в самый решающий момент, когда Ривен был готов рассказать, в комнату вошла Текна. — Я только книгу возьму. Всё-всё, ухожу. — Говорил я тебе, нужно жить отдельно. Ты больше не ученица этой школы и можешь жить там, где тебе хочется. — Но я говорила тебе, что ещё не совсем готова, — фея прикусила губу. — Это слишком ответственный шаг. Нужно проверить отношения временем. — Три года недостаточно? — Мне нет, — в ответ Ривен вздохнул, хотя какой-то частью разума понимал, что это правильно. — Не уходи от темы. Что с тобой? — Устал, Муза. — Ну, у тебя был тяжёлый день, да. — Ты не поняла, — он покачал головой, проводя большими пальцами по её ладони. — Я по-другому устал. — Как? — фея нахмурилась. — Эмоциональные качели, так это называется? Муза поняла. Эмоциональные качели ей были знакомы очень хорошо, потому что их устраивали ей и она прекрасно умела делать это сама. Вчера утром, в их единственный выходной, они должны были встретиться в парке Магикса, и уже оттуда решить куда идти дальше. Муза ехала не из Алфеи, до этого заглянув к отцу на Мелодию, поэтому они договорились ехать раздельно. Пунктуальная фея как обычно приехала раньше времени, заранее сказав Ривену, что будет рано, и попросив приехать пораньше. Когда Муза уже села на лавочку в парке, отправив парню сообщение, тот ответил, что только начал одеваться. Муза разозлилась. Она не видела логику в его действиях, потому что давно сказала приехать пораньше. Поэтому сейчас ей было странно от того, что её парень проигнорировал её просьбу. Поддавшись эмоциям, которые очень часто заставляли её жалеть о своих дальнейших поступках, она нагрубила Ривену, сказав приезжать во сколько они договорились. Сама же Муза ушла из парка, надев наушники и включив музыку так громко, чтобы заболели барабанные перепонки. Она гуляла по городу быстрым шагом, называя это своей терапией. Сделала три круга вокруг парка, переслушав весь свой плейлист, а после вернулась к назначенному времени. Уже более спокойная и всё обдумавшая. Разумеется, Ривен взбесился также. Разумеется, обижался. И разумеется, понимая, что он был не обязан приезжать раньше договорённого времени, Муза извинилась за свою вспыльчивость. То, что она приехала раньше, только её проблема. Ривен ей так и сказал. « — Это не моя проблема, Муза. Я приехал во столько, во сколько ты мне сама и сказала». — Ты всё ещё из-за этого? Фея по-настоящему удивилась, ведь Ривен сам заверил её, что всё в порядке. В тот же день он держал её за руку, обнимал, шутил и оставлял её любимые поцелуи на макушке и лбу. Пусть ситуацию Ривен отпустил не сразу, но всё же он это сделал. Сейчас Муза поняла, что он не отпустил её от слова совсем. — Ривен, я ведь извинилась за то, что была не права. — Я понимаю, но, — специалист старался подобрать слова. — Эти качели угнетают, Муза. То хорошо, то плохо. То ты милая, добрая, понимающая, то будто меняешься на сто восемьдесят градусов. — Ривен, это случается со всеми. Это же просто ссоры, они есть и будут всегда. — Когда в последний раз инициатором ссоры был я? — Не помню, — Муза на самом деле задумалась. — Просто ты любишь держать всё в себе, вот и не бываешь инициатором ссор. — Уж какой есть. — Прозвучит банально, но я же девочка, — Музе оставалось только губы выпятить как ребёнок. — Такие истерики это часть меня, что ли. У меня вспыльчивый характер, ты же знаешь. И характер это то, что контролировать нельзя. — Мне нечего сказать, Муза, — Ривен откинул голову на подушку и прикрыл глаза. — Эй, — её пальцы погладили его щёки. — Я обещала тебе пытаться сдерживать эмоции в таких мелочах, как вчера, но порой это бывает трудно. Пойми меня, пожалуйста. — Муза, я стараюсь, но с ощущениями внутри ничего не получается сделать, — он отодвинул её руки и встал с постели. — Поговорим завтра, хорошо? Дай мне немного времени. — Конечно, Ривен, — Муза старалась удержать грусть внутри. — Просто помни, что я очень тебя люблю. — И я тебя. Тишину шума разрезал звук закрывшейся двери, а после послышался тихий всхлип. Музе было обидно, но она не понимала отчего больше: от того, что Ривен не мог отпустить ситуацию после её извинений и стараний привести его в норму, или от того, что он не хотел посмотреть на ситуацию с её стороны. Плюс ко всему, Муза не понимала от каких именно качелей он устал. В последнее время они не ругались, всё было настолько хорошо, отчего фея порой сомневалась в происходящей реальности. Тем не менее, Ривен обижался. Муза не могла чувствовать себя комфортно, тем более что в какой-то степени она считала себя не правой. Ещё больше ей было некомфортно оттого, что Ривен на самом деле был не таким, как раньше. Это не было похоже на притворство, он на самом деле устал. И от этого становилось так тошно, что Муза не знала, что ей делать. Только дать ему время, больше нечего. — Думаю, мне показалось, — фея повернулась на бок, дабы не видеть потолок. Не хватало только прожектора, который отобразит её воспоминания не в голове, а на белой поверхности. — Спокойной ночи. — И тебе. Они уже не в тех отношениях, чтобы устраивать друг другу допросы о самочувствии. Даже если Ривена что-то тревожило в этот раз тоже, это было не её дело. Не её проблема, как сказал бы сам Ривен.