Свободна

Дом на Алой улице выглядел не менее ухоженным, чем любой другой в Киото.Железный орнамент украшал ворота в небольшой сад, где обильно цвели разные виды роз. Внутри никогда не случалось шумных вечеринок, а масляные лампы всегда гасли в подобающий час.Нежно-голубого цвета краска выдавала хороший вкус владельцев. И все же этот дом не принадлежал к числу респектабельных. — Тебе уже давно надо бы найти жениха! Холодным и уверенным голосом сказал седовласый мужчина.Не отрываясь от бумаг на столе.Красивая девушка с белокурыми локонами и глазами цвета горького шоколада склонила голову,прикрывая глаза челкой. —Да...но отец... —И не желаю нечего слушать!Сегодня будет бал в честь дня рождения твоей кузины.Там будут только люди из высшего общества,там ты сможешь выбрать себе жениха.-это была не просьба,а приказ. Люси едва сдерживая слезы как через туман смотрела как отец приказывает служанке привести ее в порядок. —Госпожа что-то случилось?-тихо спросила девушка-служанка,уже в комнате Люси,причесывая ее длинные белые волосы. Люси покачала головой-Нет все в порядке...-все действительно было в порядке,такая участь ждала всех женщин знатных кровей.И здорово повезет если жених будет хоть немного красив...Она видела девочек младше ее самой, на четвереньках оттирающих полы веранд, с костяшками пальцев, побелевшими и растрескавшимися от щелока. Она видела шрамы на запястьях и лодыжках, уродливые багровые рубцы, оставшиеся от кандалов. И она знала, что подобные жестокости творятся во всех ухоженных домах Киото,нет,ее проблемы нечто по сравнению с проблемами этих несчастных,или цветных,как их тут называли,ее жизнь была не такой уж плохой. Цветная женщина, даже если она не рабыня, не может быть по-настоящему свободной.Хотя "белые" женщины тоже не были исключением — хоть они и жили в роскоши, которую им обеспечивал состоятельный белый муж, но зависимость от него держала их в неволе так же крепко, как самая прочная цепь. Волосы девушки наконец были уложены в высокую прическу. —Госпожа прошу вас воздержатся от полуденного сна. Люси только кивнула: вот уже не первый месяц у нее имелось не менее интересное занятие на то время, которое другие дамы посвящали полуденному сну. Когда она наконец осталась одна в своей комнате,то быстро вскочила расправляя платье и накидывая на волосы легкую ткань. Ровно в полдень,Люси тихо,чтобы не наткнутся на многочисленных слуг выскользнула в приоткрытую дверь.Июньская жара и влажность казались столь изнурительными, что люди, имеющие возможность распоряжаться своим временем, даже и не пытались заниматься днем чем-нибудь помимо сна. Весь город затих, и проскользнуть незамеченной не стоило никакого труда. На цыпочках Люси обошла вокруг дома,прячась в тень широких блестящих листьев магнолии. Она все еще моргала, ослепленная солнцем, когда из этой темноты протянулись две руки и схватили ее.— Нацу — успела прошептала она, прежде чем их губы соприкоснулись. Они вместе опустились на колени, сжимая друг друга в объятиях. Руки Нацу были сильными, едва ли не требовательными, но после нескольких первых жадных поцелуев он отстранился. Они улыбались друг другу — как обычно, успех побега вскружил им головы. — Выглядит чудно, — заметил он, одним пальцем приподняв краешек ткани на голове, чтобы взглянуть на замысловатую прическу под ним. — Жаль, я не смогу увидеть тебя вечером, когда ты оденешься так красиво. — Мне тоже жаль. Люси прижалась к его широкой груди. Труд в кузнице сделал его мышцы твердыми, как строевой лес. От него пахло не дорогущим одеколоном которыми обычно брызгались встречавшиеся ей мужчины,а чисто мужским запахом,что ей безумно нравилось. — Насчет этого сегодняшнего приема, — внезапно произнес Нацу. — Они ведь не принимают решения сразу. Это случится не так скоро. Хартфелия пряталась от суровой правды, сколько могла. Но теперь пришло время взглянуть ей в лицо. — Нет, наверное, никто не будет искать моего расположения этой же ночью. Но это случится,Нацу, еще до конца сезона. Какая разница, наступит это время сегодня или два месяца спустя? — Два месяца с тобой много для меня значат. Особенно если это будут последние два месяца, которые нам остались. Нацу устало прислонился спиной к стволу магнолии. — Если бы это замужество подождало еще только год, я смог бы отложить достаточно денег, чтобы купить нам пару комнат, и тогда мы могли бы стать мужем и женой. — Не думаю, что отец вообще позволил бы мне выйти замуж. — Позволил тебе? Позволил? — В голосе Нацу слышалась не злость, а скорее недоверие. — Твоя беда в том, что ты никогда не была рабыней. Ты не понимаешь, что значит быть свободной. Иначе ты бы не дожидалась ее «позволения» что-либо сделать. —Нацу..… — Почему твой отец не позволил бы тебе выйти замуж? Почему не захотел бы для тебя чего-то пристойного, вместо… Он замолчал, не договорив, не желая причинить ей боль. — Он хочет внуков с кожей, еще более светлой, чем моя, — пояснила Люси. —Он всегда мечтал о сыне который продолжит его дело,а родилась я...поэтому вся надежда только на будущего внука... Вполне вероятно,что отцу также нужна надежная опора на случай если,его дело прогорит. Нацу тяжело вздохнул — его гнев исчерпал себя. Всякий раз они приходили к этому — и смирялись, страстно желая и сожалея о том, в чем им было отказано. — Я порой воображаю это себе. Ты и я. Как это могло бы быть для нас. — Я тоже. По правде сказать,Люси не представляла, сможет ли стать хорошей супругой Нацу. Сделавшись женой бедняка, она должна будет готовить, и сбивать масло, и стирать одежду на ребристой доске — делать всю грязную работу по дому, которой никогда не училась.Каждый день приходили девушки-прачки чтобы позаботиться о подобных вещах. Она бережно взяла его лицо в ладони, и они вновь поцеловались. Начавшись нежно, ласки их вскоре набрали силу.Нацу опрокинул ее на спину, на мягкий ковер опавших листьев магнолии, и его тяжелое тело накрыло ее. Домотканая рубаха парня была распахнута у ворота, и блондинка сквозь тоненькое платье ощущала тепло кожи. Они не были любовниками, поскольку Драгнил имел старомодные воззрения на отношения.Люси которая не могла себе позволить подобной старомодности, выгнулась и прижалась к нему всем телом так, что он невольно ощутил ее выпуклые груди и упругий живот. — Если бы ты только была моей женой, — прошептал он куда-то ей в шею. — Как бы я мог любить тебя. — Ты мог бы любить меня и сейчас, если бы захотел. Он оттолкнул ее чуть ли не грубо, и его лицо исказилось. Затем он взглянул на нее с отчаянием в глазах. — Давай убежим. Сегодня же, после приема. —Нацу! — Мы можем это сделать. — Он вцепился в рукав ее платья. — Для кузнеца везде найдется работа. Все, что нам нужно, это бежать. — У нас нет денег. Сейчас было не время для глупостей. — Мы не знаем ни души за пределами Киото. Если мы сбежим, то больше никогда не сможем обратиться за помощью к своим белым согражданам. Как долго, по-твоему, мы останемся свободными? Месяц? Неделю? Плечи Нацу поникли. Правда сокрушила его. Она накрыла ладонью его грудь в распахнутом вороте рубахи. — Я не хочу, чтобы первым меня коснулся какой-нибудь белый. — А я не хочу опозорить тебя. — Мы любим друг друга. И это вовсе не так постыдно, как то, что ждет меня впереди. Они помолчали вместе еще некоторое время. Она внимательно изучала лицо розоволосого: в его глазах отражались борьба любви и вожделения с его представлением о пристойности.Девушка никогда не была озабочена пристойностью и не понимала, что его останавливает. Увидев, как его широкие плечи чуть расслабились, она поняла, что одержала победу. — Моя комната находится в задней части дома, — прошептала Люси. — С маленьким балкончиком — помнишь такой? Нацу кивнул.