Цепи было намного труднее разорвать, когда они были ментальными.
Если только это тоже не было ложью…
Дрим покачал головой. Он не мог сейчас сомневаться в себе. Не в пространстве башни героев, в комнате, может быть, которую он называл бы своей. Единственное место, где он был в основном один и мог думать, не прерываясь.Он знал о камерах.
Он не осмелился задавать им вопросы.
Лучший способ действий: ослепить.
Как компьютерная программа, подключенная к его черепу, информация просачивалась, казалось бы, из ниоткуда. Странный вид информации, к которому он привык, он не думает, что должно быть иначе. — Хм, жаль. Думаю, нам придётся действовать по-плохому, — вздохнул Векс, как будто он был разочарован, что Дрим не послушал его. Недовольство в его голосе было слышно, даже несмотря на низко технологичную маску, закрывающую нижнюю половину его лица. С удивительной, но ожидаемой скоростью Векс преодолел последние несколько ступеней. Дрим смотрел на его руку, скрюченную с когтями, нацеленными на то, чтобы вспороть его живот или, может быть, сорвать с него маску. У Векса была какая-то мания против его маски. Дрим уклонился влево- нет. Перезагрузка. Дрим уклонился вправо. Так же, как и всегда, его Дар заставлял его двигаться. Шаг, поворот, круг, топор просвистел мимо его черепа, а рука едва не задела его маску. Не трогай топор. Не трогай Векса. Прикасаться к Вексу, чтобы причинить ему боль, было опасным делом, когда его тело использовало правило "я в первую очередь". Если бы он стал материальным, находясь в живом объекте, его тело оттолкнуло бы всё на своём пути. Люди, животные, растения не имели значения. Это было полезно, но не работало на искусственно созданных объектах. Быть достаточно быстрым, чтобы ослепить его, чтобы он мог расколоться о металл или бетон, было лучшим и единственным способом остановить его. Действуйте быстро, чтобы он не смог отреагировать. Если он не сможет отреагировать, он не может дать отпор. Не сможет стать нематериальным или невидимым. Быстрее, быстрее, быстрее. Он двинулся вперед с тупой уверенностью, или, скорее, это сделал его Дар. Подробности не имели значения. Он прицелился с кинжалом в руке и… Отпрыгнул назад, когда владелец топора последовал за ним. Он прыгнул со ступенек, аккуратно приземлившись внизу.Поменявшись местами, он снова посмотрел на своих противников.
Арес. Злодей номер два. Известен своим трёхлетним продолжительным буйством, в результате которого погибло почти сто человек. Его Дар, рожденный кровью, позволяет ему поглощать человеческую материю, чтобы набраться сил. Временный или постоянный, еще предстоит определить. Дрим вернулся в зону сражения, уже двигаясь, чтобы приземлиться на руки и на крышу машины, отталкиваясь с достаточной силой, чтобы помять ее. Ареса это не остановило, его никогда не останавливало. Насколько известно Дриму, Арес был достаточно крепким, чтобы просто пробивать кирпичные стены. Навык мало что мог сделать для специально улучшенных металлических камер, которые использовала Комиссия героев, но…Стены все еще были намного сильнее, чем люди.
Острый металл просвистел мимо его тела, пробив его перчатки, когда он поднял их, чтобы парировать удар. Топор, который использовал Арес, был особенным, сделанным Танатосом, если информация была достоверной, и мог прорубить почти что угодно. Дрим не знал, из чего он был сделан, но это был толстый черный материал, который напомнил ему кожу его куратора, как будто он был сделан из сплошной тени. Векс снова появился справа от него, и Дрим склонился над ним. Сражаться вдвоем на одного было плохо, но еще хуже было, когда он не мог сказать, где был их лидер. Он никогда не мог. Это была его единственная слабость. Хотя, никто другой тоже не мог. Арес снова продвинулся вперед, он и Векс подталкивали Дрима двигаться все быстрее и быстрее. Векс получил порез на щеке, порез на ткани его свитера, синяк на груди. Арес был весь в порезах, которые, казалось, не отягощали его. Смертельные удары почти не действовали на него, так что в этом не было ничего удивительного. Векс злился. Он знал почему. Небольшое количество брони Дрима получило сколы и вмятины. Его одежда была порвана и изрезана. Тем не менее, его маска осталась нетронутой, а кожа неповреждённой. Казалось, ничто не могло поразить его, и, возможно, в этом была истинная сила его Дара. Будучи способным делать всё, что он умел, на уровне сильнейших сверхлюдей. Паркур и борьба, естественно, были в центре внимания, но эффект был очевиден. И это расстраивало, когда другие сражались с ним или даже сражались рядом с ним. Жаль, что все Дары имели одинаково плохие побочные эффекты. Перевернувшись через Ареса, положив руки ему на плечи и больно упершись ногами в спину, Дрим приземлился прямо посреди круглого перекрестка, на который выходил главный офис Комиссии Героев. Он сделал паузу, чтобы перевести дух, когда ни один из противников не последовал его примеру. Его зубы застучали от силы, с которой его ноги рванули с места, прыгнув слишком далеко, чтобы схватиться и удержаться на каком-нибудь третьем этаже здания. Тротуар треснул и раскололся, золотая статуя какого-то идола, о котором никогда не говорили, опасно раскачивалась. А потом вернулся лидер. Это всегда происходило, независимо от того, сколько раз он наблюдал за ним. Чёрные лозы расползаются по разбитому тротуару, обвиваются вокруг статуи, близлежащих машин и даже растений. Затем он испарился в черный пепел, который осел над ландшафтом. Ядовитый, опасный, но странно красивый в том, что он после себя оставил. В центре был Танатос, как и всегда. Дрим проигнорировал информацию, предоставленную его Даром, он все равно давно ее запомнил. Вместо этого он перенаправил эту функцию на перемещение, несмотря на то, как сильно он пожалеет об этом позже. У его тела было достаточно постоянных повреждений. Это могло бы быть немного больше. Однако это было необходимо, когда роились вороны. Чёрный цвет атаковал в его поле зрения, когда он уклонялся. Влево, вправо, сальто здесь, пружина там. Векс справа от него, слева от него. Топор, следи за топором. Повернитесь к нему влево, прыгните назад. Замахнитесь на глаза Векса, мимо. Векс попытался схватить его. Отступите, нет, идите вперёд. Пройдите через него. Холодный, пустой, неправильный, топор последовал. Пригнись, катись, под Танатосом. Танатос не двигался, все время наблюдая. Вороны царапали его броню, его живот. Слишком много, он не мог уклониться от них всех. Его голова раскалывалась. Его зрение затуманилось. Влево, вправо, поворот. Пригнись, ещё раз. Пепел попал ему в глаза. Он не мог видеть. Назад, откат, промах, атака, удар по чему-то, он не знал, чему. Это было больно, он двигался. Он должен был. Они сказали ему. Это всегда больно. Ему не нужно было видеть. Его Дару не нужно было видеть. Его зрение прояснилось до оттенков неоново-зеленого, прежде чем превратиться во что-то едва ли нормальное. Его маска рухнула, и Танатос приближался к нему. Он уклонился от Векса рядом с ним. Танатос перестал двигаться. Арес был позади него. Окружённый, он был окружён. Танатос атаковал, и он не мог уклониться. Первый удар, красивая метка, спиралью тянущаяся на животе, как замысловатая татуировка. Виноградные лозы, цветы и образы смерти. Танатос попытался нанести второй удар. Ему нужно было только два.Он мог убить любого всего двумя касаниями.
У Дрима закружилась голова. Уклоняйся, уклоняйся, уклоняйся. Идти было некуда, но… он метнул один из своих кинжалов. Он попал Танатосу в руку. Арес в ярости атаковал, и Дрим воспользовался увиденной возможностью. Вверх, вверх и снова, масштабирование здания и падение вниз. Топор, вмурованный в стену. Промах. Всегда промах. Метка причиняла боль, это причиняло боль, это всегда причиняло боль. Она исчезнет. На это уходили часы, но она всегда исчезала. Танатос не мог держать его там вечно, и он не мог активировать его без физического контакта. Дар Дрима не позволил ему оступиться. Со всеми тремя членами Синдиката лазейки не было. Они слишком долго сражались вместе, слишком усердно тренировались, были вместе дольше, чем Дрим скорее всего, был жив. Шансов не было. Однако ему не разрешили отступить, Комиссия Героев ему не позволила. Не сегодня.Основная миссия: Уничтожить Синдикат любыми необходимыми средствами.
Дополнение: Сделай или умри
Его Дар слишком долго удерживал миссию, он был слишком вцементирован в ту магию, которая заставляла ее работать, чтобы он мог пройти мимо нее. Его мышцы болели, дыхание горело, и он так, так устал. Он всегда был таким уставшим. Он ничего не мог сделать, кроме как позволять этому случиться. Вспышка красного привлекла его внимание, когда он снова был где-то между Аресом и Танатосом. Злодей номер один всегда начинал атаковать, как только была поставлена метка. Что угодно, чтобы активировать её, что угодно. Красный, красный. Это незнакомое, нет, слишком знакомое. Он этого не знает, но знает. Он устал, очень устал и очень глубоко погрузился в свой Дар. Плохой день, очень плохой день. Неудачная битва с Синдикатом.Вторичная миссия: вернуть линчевателя
Внезапно Дрим слишком хорошо осознал, что происходит. О боли в его мышцах. О жгучей, калечащей потребности рухнуть от стресса и боли. О знакомом ощущении, что его кости слишком напряжены и треснули от нечеловеческих подвигов, которые его тело не должно было выдержать. О боли в черепе и крови, наполняющей рот. Единственный момент ясности, когда его Дар сменил миссию. Где он почувствовал побочные эффекты достаточно, чтобы споткнуться. Дрим почувствовал, что его потянули за линчевателем, его звали Бедлам? С Даром, которого хотела Комиссия героев, таким невероятно мощным, если только его контролировать и правильно использовать. Точно так же, как у Дрима.Он просто ребенок .
Этот ребёнок не заслуживает того, через что ты прошел.
—
Перемотайте назад на несколько лет, много-много лет. Потому что Дары появлялись только тогда, когда ребенку было, может быть, четыре или пять. В конце концов, магия была нестабильной и изменчивой вещью, и если она не уляжется, то тело ребенка просто полностью отключит ее. Так появились Бездарности. Однако у Дрима все было наоборот, даже если в то время он не носил этого имени. Каким бы ни было его первоначальное имя, оно давно было вычеркнуто из записей, но в любом случае это вряд ли имело значение. Что произошло, так это то, что Дриму было два, когда он получил свой Дар. Два года и он наблюдает, как его родители были раздавлены падающими обломками, когда напали злодеи. Два года, он напуган и бежит быстро, слишком быстро, сквозь суматоху. Ничто не поражало его, и он отталкивал препятствия, как будто они были ничем. Ему было два года, когда он непоправимо повредил мышцы, и кости его ног приобрели консистенцию пластилина. Два, когда он больше никогда не должен был ходить… Ему было три года, когда Комиссия героев решила, что он пригодится. Они нашли его в его маленьком домике, спрятанном какой-то милой старушкой, которая не задавала вопросов странному, часто сияющему малышу, которому просто нужна была помощь и место для сна. Три года и слишком много травм и боли. Чего Дрим никогда не помнил, так это тот год, который он провел с ней. Ни её имени, ни её лица, только тёплое чувство в те редкие ночи, когда он видел сны. Но его Дар? У его Дара был способ запоминать, каталогизировать, называть, даже если ни он, ни оно никогда не могли определить себя. Он вспомнил слова, которые она произнесла. “Вернись, выживи”, - умоляла она, поскольку была вынуждена отказаться от него или столкнуться с последствиями. Последние слова, которые она сказала перед смертью, последний человек, который знал, кем был Дрим, голосовые связки замолчали, чтобы никто не узнал.Основная директива: выжить.
Миссия, которая стала тем, чем она была, только из-за невозможности ее выполнить. Коллекция магии, изменчивой и странной, которая всегда заставляла Дрима отступать от худших вещей. Что-то, что нельзя было отменить или перенаправить. Капля жизни, которая не могла умереть. Так что же произошло, когда он встретил неудержимый смертельный удар? Что-то, от чего нельзя было оправиться? Где не было никого, ничего, что напоминало бы о нём? Только душа и магия, противостоящие силы, борющиеся за контроль. Это начинается с цикла обратной связи. Ходить вокруг да около, усугубляя и усиливая в нечто большее . Что-то, что не было ни магией Дрима, ни Танатоса. Что-то, что осмелилось бороться с пустотой и когтями смерти. Могут пройти дни, месяцы, годы, а Дрим ничего не узнает. Не почувствовал бы этого, потому что нечего было чувствовать, как кому, когда он едва осознавал, что он не был полностью мертв, но и не осознавал достаточно, чтобы думать или что-то делать с этим. А затем цикл разорвался, как резиновая лента, затягиваясь все туже и туже, пока, наконец, не лопнул. Маленькая, ослабленная душа, отправленная в полет через пустоту смерти, вышедшая из-под контроля и слишком сильная и другая для ее же блага. Как раз в этот момент умерла еще одна душа, одна из далёких-далёких стран. Пока что, если бы душа Дрима двигалась чуть медленнее пара, она бы выдохлась и умерла, не достигнув её. И все же этого не произошло. И как только один человек умер, его место занял другой. Один в загробной жизни, а другой ... где-то по-настоящему, ослепительно новый.…
Дрим проснулся от холодных плиток на спине и звука бегущей воды.