— Хей, Киришима! Составишь компанию? — воскликнула троица разом.
— Мы в киношку собираемся, там опять драму странную анонсировали, — протянул Каминари, сложив руки на груди.
— Звиняйте, ребят, я предпочитаю что-то поинтереснее, чем это, — ответил Киришима, почесав затылок, — например боевик.
— Не проблема! — высказалась Ашидо.
— Мы даже не купили билеты, так что в любой момент можем сменить свой выбор, — проговорил Серо, привычно улыбаясь.
— Я не могу, мне еще подтягивать предметы нужно.
— Ты очередные выходные проведешь под лампой и тетрадкой? — с упреком ответила девушка.
— Какой ужас! Надо срочно вытаскивать тебя с этого дерьма, — обеспокоенно, но скорее шутливо выразился мистер «Молния, но не Маквин».
— Как-нибудь завтра, мне еще много сделать придется, — отмахнулся клыкастик.
— Тогда завтра вместе соберемся! — решилась Мина, помахав рукой другу в знак прощания.
— Хорошего вам вечера, — сказал тот, уходя к себе в комнату, закрыв дверь на замок изнутри.
«Это чувствуется как-то не по мужски», — пронеслось в голове у парня. Минута, две, вовсе и десять пронеслись в тишине, нередко усугубленной резкими болями в животе. На столе привычно валялись учебники и канцелярские принадлежности. «Точно не сегодня», — и он устало прикрыл глаза. Так и прошло пару часов. Еле разлепив глаза, Киришима чувствовал пустоту во всем теле, где только можно — в голове, груди, брюшной полости и конечностях. В ушах ненароком просиживался тихий шум, напоминающий гудение высокочастотных звуков. Тело было неимоверно слабым чтобы подняться и пойти размяться из-за неудобной позы во сне. Мир, как ни странно, по-прежнему казался замыленным и докучающим. В конце концов, поборов свою слабость, парень направился в уборную — более-менее привести себя в нормальный вид перед тем, как вернется большая часть класса. Айзава-сенсей поставил некий «режим», который гласил о том, чтобы все до единого были к десяти часам в общежитии, (стоит отметить еще время пробуждения — не раньше шести утра), иначе он будет читать часовые лекции о том, как опасно в ночном городе, а также заставит дежурит пару дней, чтоб наверняка. Время как раз таки западает на девятый час. Рассматривая свое убитое лицо, Эйджиро быстренько умылся и принялся чистить зубы. В зеркале, к слову, как и в жизни, они буквально крошились и были желтовато-гнилыми, игнорируя то, что он чистит их чуть ли не четыре раза на дню. «Я сам на это шел, а значит и знал каковы будут последствия», — тот констатировал факт, теребя свои щеки и чутка заметные мешки под глазами. Никому не было дела до таких незначительных изменений кроме него-самого. Как и обговаривалось, все подтянулись в полдесятого, — радостные и полные надежд после хорошей тусовки друг с другом. У Киришимы была одна жуткая слабость — он не мог устоять перед тем, как смотреть через балкон чем занимается Бакуго. Через оконную раму не видно его кровати, но в основном как раз таки этот «пример не для подражания» сидел за столом, листал смартфон, а потом убирал его, расписывая что-то в тетрадях. «Трудяга», сказал бы Эйджиро про него. Однажды, «недо-сталкера» все же заметили. Это было, кажется, в теплое время года.Растрепанный, агрессивный и черт возьми, до жути пугающий Катсуки чуть ли не вылетел на балкон, грубо разглядывая причину собственного испуга.
— ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ, ИДИОТ, — громко воскликнул парень, обжимая железные перила, — ТЕБЕ ЧТО, ЗАНЯТЬСЯ НЕЧЕМ КРОМЕ КАК ЗА МНОЙ СЛЕДИТЬ?!
Он, в любом случае, был прав. Это не имеет никакого смысла. Оправдание того, что Киришима «сам с собой ничего поделать не может» не подействуют на прямолинейного однокурсника.
— Я тебя спросить хотел поможешь ли ты с корнями в уравнениях.
— ТЫ МОГ БЫ ПРОСТО, ЧЕРТ ПОДЕРИ, ПОСТУЧАТЬСЯ КО МНЕ, — продолжал Бакуго.
Клыкастый не был готов что-то сказать в ответ и просто чесал затылок с глупой улыбкой.
Привычная укладка приукрасила внешность. Теперь он больше был похож не на разбитого к чертям, а просто невыспавшегося студента. Уже нет сил избегать остальных по максимуму, поэтому стоило перейти на минимум. Он так и сделал. Атмосфера среди подуставших ребят была довольно уютной. Это лучше, чем отсиживаться в комнате и заставлять других чувствовать вину, а может и просто волноваться за его выходки. Спокойно выходя из-за угла, парень плюхнулся на диван и почувствовал на себе как взгляды, так и приветствия. — Ну как ты провел время за домашкой? (Серо) — Будто на это есть что ответить. У вас как тусовка прошла? (Киришима) — Суперски! (Урарака) — Прикинь, в Макдональдсе все-же было парочку Хэппи-Милов после стольких людей. Смотри, какой мне миньон* достался! (Каминари) — Воу, одноглазый? А я бы порадовался, если бы там оказался трехглазый. (Сато) — А почему их вообще желтыми сделали? (Тсую) — Пародия на твой цвет волос, — и тыкнул на упомянутого. (Минета) — Эй! (Каминари) — Так то это просто странные существа. (Тодороки) — У них очки прикольные! (Ашидо) Прошло немного времени. Темы для разговора постоянно менялись. Это не удивительно, особенно когда есть много чего, что стоит рассказать. На главном циферблате прозвенело десять часов, а ко входу в общежитие подошел их учитель, захватив, на первый взгляд, черную ручку и небольшой блокнот, чуть ли не тыкая на каждого ручкой, пересчитывая. — Одного не хватает. Где Бакуго? — проговорил Айзава-сенсей, подняв взгляд на учеников. — Я видел его. Он сидел в своей комнате, — тот даже привычно не заглядывал к нему через балкон. Эйджиро даже не уверен, что он вообще выйдет и что он там есть. Странное чувство поселилось в груди. На этом и разошлись. Время близилось к одиннадцатому часу. Улыбку уже сложно было натягивать. «Он точно спит, сомнений нет», — пронеслось в голове у Киришимы. Раствориться среди остальных было простой задачей, оставалось только лишь что-то еще. Парень остановился возле двери своего друга, смотрел в пол, тихонько сжимая кулаки, раздумывая о том, что бы ему сказать после всего происходящего. Было такое ощущение, что он понял все быстрее, чем сам Эйджиро. Словно тот же пазл. Сердце отбивалось быстрым ритмом, а ноги уже становились ватными от каши в голове. «Нужно взять и постучать», — выразился в мыслях тот. — Долго будешь пол сверлить взглядом? — Бакуго появился словно из ниоткуда, заставив парня, прижимающегося к двери, вздрогнуть, а как только он приоткрыл рот, тот продолжил, — не смей оправдывайся, — изъявил, — я догадываюсь зачем ты здесь стоишь. — Нет, правда, я пойду, уже поздно. Я не хотел тебя чем то задеть. Вместо этого, тот схватил уходящего за шиворот. — Поговорим не на глазах и ушах других, — он чуть ли не шепотом выразился, насильно впихнув в комнату. Слышать в свой адрес что-то подобное — нелепо, но что поделаешь, когда пришло время сознаться в содеянном.I had a dream.
Катсуки, хмурясь, рассматривал парня с ног до головы, крепко схватив его за запястье. Это было чем-то странным, словно ток, резко пробежавший по телу.I got everything I wanted.
Сонливость накатывала волной, а тревожность и недосказанность заставляли держаться в сознании. Необходимо, нет, обязательно нужно что-то сказать. Он не будет выслушивать очередные намеки на «мне нужно в уборную» или «уже поздно». В горле стоял ком, кулаки сжимали простынь.But when I wake up, I see.
Уже совсем-совсем темно. Их разговор никак не клеился, останавливаясь на привычном «а стоит ли?», ибо же «я не пущу, пока не исполнишь то, зачем пришел». Желудок снова болит. Киришима легонько склонился, содрогаясь, сдерживал руки на животе. Бакуго надавил на его грудную клетку, опустив того на мягкую кровать спиной. Приподняв футболку, парень слегка разогрел руку искрами взрывов, а после, словно втирал тепло под левой частью ребер. По-началу, Эйджиро немного смутился, ненароком «затвердев», потом расслабился, чувствуя, что ему пытаются помочь. — Насколько это больно? — полушепотом спросил Катсуки. — Я уже привык, — отмахнулся лежащий. — Ответь на вопрос, — фраза прозвучала чуточку грубее. — ..Довольно сильно, — не скрывая этого, выразился клыкастый...You with me.
Они еще долго рассматривали друг-друга, находясь без футболок. Киришима отчерчивал пальцем рельефы мускул и торчащего пресса. Бакуго постоянно клал свою ладонь на небольшую впадину меж ребер однокурсника.And you say..
Катсуки уловил дрожащий взгляд, ощущая себя словно очередным его соперником, пока изо рта не полились ободряющие слова, в ином контексте звучащие так, словно он пытается оскорбить, а не уловить момент и вытащить с мрачной глубины.«As long as I'm here, no one can hurt you»,
— Пока я здесь — никто не сделает тебе больно, — продолжал теребить его ребра, осторожнее ухватывая простынью.«Don't wanna lie here, but you can learn to».
— Не солгу, ведь ты можешь научиться, — тембр и напористость тихого голоса звучали ублажающе.«If I could change the way that you see yourself..»
— Если бы у меня была возможность изменить то, как ты видишь себя, — пальцы дотронулись до подбородка Эйджиро.»..You wouldn't wonder why you're here.»
— Ты бы не удивился почему находишься здесь, — парень коснулся носом его лба рассматривая то, как с того градом стекает пот.«They don't deserve you.»
— Они не заслуживают тебя, — протянул Бакуго. — Они не заслуживают меня, — ответил Киришима. Изначально, это было словно что-то нежное и тающее в руках. Сердце, вроде бы. Кажется вот-вот признаешься под осыпающейся сакурой за академией, как девчонка с драмы, нежно обнимая любимого, выплакивая хрустальные, детские слезы от счастья, получив согласие и мягко-мягко целуясь, игнорируя происходящее в мире. С одной стороны, лучше бы это было так. Ведь это звучит приятнее, выглядит интереснее. Все стремятся к этому. И он не исключение. Сам когда-то хотел услышать что-то в таком духе от милой интровертки* или бушующей экстравертки*, а может даже и мудрой амбивертки*. Все потихоньку рушилось, оставляя мерзкий осадок на душе. Заставить себя умереть за кого-то — бред, подумаешь, но в действительности этим страдают даже те упомянутые девушки, еле-еле пришедшие к осознанию — «лучше поздно, чем никогда». Этому буквально не было конца. Тело, словно лепесток, сжималось под воздействием остальных, а после, иссохшееся, рассыпалось, засыпая навечно.If i knew it all then, would i do it again?
Поведение, симптомы, обследования, последствия. Все до жути надоедало и мешалось в голове, проливаясь слезами. Останавливала их лишь одна фраза «настоящие мужчины не позволят себе плакать», и он слушал самого себя. Слушал и слушал, пока горечь с глаз вновь не падала на футболку, скатываясь с пухлых щек.Would i do it again?
Тишина. Она действительно пугала и напрягала то, что происходит сейчас. — Почему ты избегал меня? — начал Бакуго после пяти минут жуткого молчания. — Я понимал, что ты уже обо всем догадался, — почти что с облегчением сказал Киришима. — Каково это? —?! — это было обычным непонимающим выражением лица. — Каково это — понимать то, что кто-то скрывает что-то важное? — Зависит от того, кто мне этот человек, — протянул тот, положив руки за голову. Беспокойство со стороны некоторых по-прежнему звучали. Меж тела пробегала вина, убивающая чувство собственного достоинства к чертям.If they knew what they said would go straight to my head,
What would they say instead?
— Эй, Бакуго! Пойдем, здесь нечего искать.
— И без тебя знаю что мне делать, Дерьмо-волосый!
— Эй, Бакуго! Я понимаю твои чувства, но тебе стоит успокоиться!
— Заткнись!
— Эй, Бакуго, хватайся за руку!
— Тц, придурок, — произнес тот, улыбаясь.
— Эй, Бакуго!
— Киришима..!