Мы пили, чтобы забыться. Но прекрасно понимали, что завтра все вспомним.
Все было хорошо, пока в поле моего зрения не появился Люцифер. С ним как с животным: нельзя смотреть в глаза — иначе кинется в атаку. Но я, глупая овечка, сначала не увидела в нем зверя и позволила обратить на себя внимание. Отчего и пожалела. Может, если бы я не пила, то язык работал бы охотней. Точнее, он бы молчал. Но в любом случае, даже если бы я промолчала, Люцифер не поменял своего неожиданного решения повеселиться за мой счет. Дьявол решил вспомнить все мои «неофициальные» походы на землю, в том числе и нашу совместную вылазку в полицию и в прокат машин, аккуратно замазывая те моменты, в которых фигурировал сам. И теперь про мои похождения знала едва ли не вся школа, включая Мими, которой я ничего не стала рассказывать. Но теперь этого и не нужно — она все знает и ненавидит меня за ложь. — Сука красноглазая, гори в своем аду! — я не сдерживала себя, пиная подол помятого изумрудного платья, которое так долго подбирала мне Мими. Возможно — это последний раз, когда я могу так выразиться в школе. Меня наверняка исключат после всплывшей правды. Если не казнят. Я нарушила большую часть правил небесной школы, что сама сбилась со счета. Может, теперь я увижу маму? Наверняка ей отправят письмо: приглашение на мою казнь. Хотя не уверена, что она придет, ведь зачем ей смотреть на опозорившуюся дочь? Дочь, которая обрекла себя на смерть спустя чуть меньше месяца после… смерти. — И куда ты убегаешь? — Я на секунду остановилась, но сразу же ускорилась, что мозоли защипали еще сильнее. Мурлыкающий бас Люцифера рассек воздух на осколки, которые влетели прямо в мою спину. — Непризнанная, ты что, обиделась? — Отвали от меня! — не поворачиваясь, я ядовито выплюнула, ускоряя шаг. Нет, Люциферу мало было моего позора при публике. Теперь он решил добить меня в темном коридоре школы, где мое холодное тело обнаружит лишь к утру какой-нибудь уборщик. И все же я выбираю казнь прилюдно. — Ты хотела сказать: проводи меня до спальни? — Люцифер неожиданно появился напротив меня, и я не успела среагировать, как он схватил меня за запястья и с силой прислонил к холодной мраморной стене, не позволяя отпустить руки. — Хорошо, до моей или твоей? Я хотела поморщиться от перегара, но его не было. От Люцифера не несло выпивкой — лишь пеплом и холодным огнем. Странное сравнение и сочетание, но иначе назвать это я не смогла. — Люцифер, ты пьян! Отпусти меня, мне больно! — я хотела закричать, но что-то противоречило этому. Я лишь отвернулась от острого взгляда демона, что светился во тьме ночной ярым огнем из слез ада. — Прошу, это того не стоит. — А ты знаешь свою цену? Поверь, ты не на миллион долларов, но на одну ночь очень даже ничего. — Люцифера оскалил белоснежные зубы, и в его взгляде я увидела ни что иное как ярость. Никакой похоти — лишь злость пламени. — Люцифер, что происходит? — меня накрыла онемевшая опухоль паники, словно стоматолог вколол в мое тело анестезию. Мысли замерли под давлением страха — сейчас что-то произойдет. Что-то ужасное и неповоротное.Похоже, моей способностью было видеть будущее. Но как же жаль, что первое увиденное — моя смерть.
Грудь посетила холодная тоска. Мне следовало прислушаться к этому чувству, а не пить шампанское. — Ничего страшного. Лишь то, что должно было случиться с самого начала. — И не успела я опустить взгляд вниз, как в животе прожгла невероятная боль. — Но я все исправлю. Все тело окаменело, но я все же посмотрела вниз, на свой живот. Хоть темнота и ослепила меня, но боль осветила все вокруг, в том числе и быстро растущее кровавое пятно на шелковом платье. Люцифер даже не потрудился вытащить нож из меня. Он не хотел, чтобы моя смерть была быстрой, дьявол хотел видеть, как беспомощно я открою рот в немой молитве, как заблестят мои щеки от нескончаемых слез… Мне хотелось выть от боли, но я лишь плавно опустилась на колени, забыв свое имя и не помня, что уже мертва. Люцифер склонился надо мной, вдыхая последние мои глотки воздуха, запоминая последние секунды моей жизни. Он питался моим мучением, когда я смотрела вверх, пока слёзы не затмили собой блики звезд. Свет не разгоняет тьму, нет, наоборот, он показывает как на самом деле темно. И всё же умирать — не так уж и плохо. Мысли о будущем не гложут меня. Да и никто не разочаруется во мне после, ведь я уже об этом не узнаю. — Надеюсь больше никогда не встретить тебя, Виктория… Это было последнее, что я услышала перед тем, как пасть в пожирающую душу пропасть забвения на веки…