Свидетельница

      Было тихо. Мичи и Какучо смотрели друг на друга. Зрительный контакт прерывается только тогда, когда Ханагаки слезает с коленок юноши, присаживаясь рядом. Она тяжко вздыхает и кладёт свою голову ему на плечо.       — Почему ты избегал меня? Ты боялся? — Такемичи первая решается начать столь тяжёлый разговор. Она поднимает голову, желая увидеть эмоции на лице Какосика. Он прикрывает глаза и вбирает как можно больше воздуха в свои лёгкие.       — Боялся.       — Чего именно? Тебе угрожали? Этого боялся?       — Не только. Я боялся своих чувств. — Какучо поворачивается к девушке, ладонями накрывая её личико. — Мне казалось, что если мы перейдем на новый уровень отношений, то ничего хорошего нам не светит. Да и знаешь, мой опыт довольно…скуден. — На этом моменте было видно и понятно, что Какосик смущается и ему трудно об этом говорить. Мичи накрывает одну из его ладоней своей, холодной. Она смотрела на него так серьёзно и внимательно, что на душе стало легче. Сейчас она не будет вставлять глупые шуточки, как обычно. Сейчас они настроены поставить точку во всех недопониманиях.       — Я боялся, что я не оправдаю твои ожидания. Что ты разочаруешься во мне и пожалеешь.       — Ты совсем дурак? — Услышанное действительно удивило девушку. — Какосик, в моих глазах ты всегда будешь самым крутым и добрым парнем, на которого я могу положиться, спрятавшись за твоё плечо. Ты не сможешь меня разочаровать, даже если в плане характера и отношений окажешься полным мудаком.       Какучо усмехается.       — Ты говоришь, что я добрый, а потом предполагаешь, что я могу быть мудаком. Как это сочетается?       — Доброта — это не только, когда человек весь из себя святой и в его чертах характера только положительные аспекты. Ты можешь быть самым вредным и ворчливым, но всё равно оставаться добрым, понимаешь? Да и каким бы парень идеальным не был, всё равно выскакивают случаи, когда он ведётся себя, как мудила.       Тут уже Какучо не сдерживает улыбку, за которой следует смешок. Такемичи хмурится, не понимая, чего так насмешило юношу.       — По-моему, ты несёшь какую-то херню с умным видом.       — Я по делу говорю, да и вообще, начала это всё, что тебя поддержать! — Мичи показательно скрещивает руки и отворачивается, показывая, что обиделась.       — Не обижайся. — Какучо прислоняется лбом к чужому плечику, рукой обхватывая женскую талию. — Знаешь, ты мне ещё в детстве нравилась. Помню, как тащил из дома всякие безделушки, чтоб подарить тебе… или как пытался защищать тебя от хулиганов, хотя был слабее тебя, не говоря уже о них.       Тут улыбка на лице расплылась уже и у Мичи. Светлая улыбка, которую в этот момент она дарит своему детскому рыцарю. Она поворачивается к нему лицом, прикрыв глаза и поддаваясь губами вперёд. Какучо все понимает, повторяя за Ханагаки, после чего их губы соприкасаются, перейдя в более откровенный поцелуй, но до невозможности аккуратный и нежный.       — Слушай..когда я спросила про угрозы..ты не стал отрицать..можно подробнее? — Как только влюбленные разъединяют поцелуй, Мичи возвращается к вопросу, который её интересовал с самого начала.       — Изана и Майки предупреждали меня, чтоб я не лез. Что ты не для меня. Всё это… так злило и огорчало меня. — Юноша крепче сжимает девушку в своих тисках. — С одной стороны, я думал, что да, куда я лезу? Я мог бы и раньше спохватиться, чтоб быть с тобой, но так и не начал действовать. Решил уйти на второй план, слушаться их. Ведь Изана… мне трудно идти против него. Мы также связаны с детства, он поит, кормит и одевает меня. Вся эта роскошь только из-за его ума и харизмы. Было обидно, что он принял не мою сторону, а топит за счастье брата, но его понять можно. Он всегда мечтал о семье. Я частью семьи для него не был. Так, верный пёс и друг.       Такемичи понимающе кивает, вслушиваясь в каждое слово. Теперь всё становились на свои места.       — А с другой стороны, почему я должен терпеть? Заткнуться и упускать свои возможности? Так я и метался от одного решения к другому, параллельно избегая тебя. Наверно… наверно если бы я был более уверенным и принял решение сразу, то всего этого не было.       — Какосик, не вини себя. Ты поступал правильно. Всё же, лучше сто раз подумать, а не принимать решение сразу же. — Мичи прикрывает глаза, укладывая свою голову парню на грудь.       — А то, что мы собираемся провернуть в ближайшее время? Верно ли это решение? — Подбородком Какучо упирается об девчачью макушку, раздумывая над своим же вопросом.       — Я не знаю… — Мичи тяжко вздыхает. — Я много об этом думала, но так и не поняла, как стоит действовать…       — А насчёт чувств? Ты так и не поделилась, что чувствуешь ко мне. А к Майки?       Тут уже Мичи спокойной оставаться не может. Она отдаляется, поднимая голову и смотря на парня снизу вверх. После поворачивается в сторону, думая.       — Я говорила, что ты мне нравишься. Я думаю о тебе..я хочу быть с тобой… Все эти мысли и чувства..возникли ещё давно, ещё до того, как я оказалась здесь, начала жить с вами. Точно помню, как радовалась, когда снова встретила тебя.       — Люблю тебя. — Рука Какучо соприкасается с подбородком Ханагаки, аккуратно поворачивая голову на себя и приподнимая её, целуя в губы. После эта же рука переместилась девушке на спину, пока свободной соприкоснулись с грудью, ладонью накрывая её.       — И я тебя люблю… — Мичи накрывает мужскую ладонь своей.       Какучо закусывает губу, понимая, что хочет зайти дальше, ловким движением меняя положение. Такемичи легла на кровать, пока Какучо нависал сверху.       — Ты правда сейчас хочешь поговорить о Майки? — Она томно смотрела на него, полушепотом задаваясь вопросом.       — Только если ты будешь нас сравнивать, и всё будет в мою пользу. — Какучо снова целует девушку, а после расплывается в улыбке. — Шучу. Наверно, всё же лучше оставить на потом.       — Я…я..я всё равно не могу его полюбить так, как тебя. — По телу Ханагаки проходится холодок, когда рука Какосика задирает платье, поглаживая ножки, а после проведя пальчиками по трусикам. — Я не могла бы быть с ним. Потому что постоянно представляю тебя. В эротических снах, когда мастурбирую… — Тут Такемичи резко замолкает, заливаясь краской. Какучо от услышанного взбудораживается, как бык, смотря на красную тряпку. Он стягивает с Мичи трусы, спускаясь чуть ниже, принимая более удобное положение, после которого впивается в киску, чувствуя на языке влагу. Такемичи прислоняется ладонью ко лбу, чувствуя, как он горит, а между ног приятно ноет. Она закатывает глаза, а на уголках скапливаются слезинки.       Она не стала говорить о своих чувствах к Майки. Говорить о чувствах к другому мужчине, тому, кто тебя тоже любит и хочет быть с тобой, это не разумно. Она любила Манджиро, но страсть и любовь к Какучо были сильнее.       Сейчас ей было стыдно, как и тогда, когда она была с Майки. Но стыд перемешался с удовольствием и жаром от происходящего. Она так давно мечтала об этом…       Было ясно, что у Какучо до этого никакой практики не было. Он елозил языком из стороны в сторону, периодически задевая чувственные точки. Мичи кладет руку ему на голову, останавливая движения, когда задевают клитор.       — Вот тут…тут лижи…       Какучо принялся работать усерднее, крепче сжимая женские ножки в своих руках.       — Ты такой молодец! Так стараешься… — Услышав похвалу, Какучо чувствует выброс серотонина. Если бы он был псом, он бы обязательно сейчас вилял хвостиком. Вместо этого он активнее стал работать языком. Вылизывал с таким аппетитом, будто у Мичи там всё мёдом было намазано.       Какучо посасывает клитор, возбуждаясь от процесса и от томных вздохов Такемичи. Понимает, что хочет большего и сдерживаться всё труднее. Двумя пальцами юноша проводит по возбуждённой плоти, готовясь запустить их внутрь.       Ханагаки вскрикивает, когда активная работа язычка и движения пальцев внутри неё смешиваются в одно целое, доставляя нереальное удовольствие.       «Ковырялся» Какучо не долго, скулеж Ханагаки так и намекал, что она хочет перейти к следующему этапу, да и сам юноша понимал, что та достаточно растянутая и влажная.       Какос отдаляется и привстает, припуская штаны вместе с бельём, в руки беря член и поглаживая его. Такемичи в возбуждении закусывает губы, смотря на то, каким было твердым достоинство и как выпирали венки.       — Нам нужны презервативы.       — К чёрту их! У нас нет времени на их поиски! — Такемичи начинает раздражаться. Какучо резко замедлился, отвлекаясь на левые размышления, пока Ханагаки, возбужденная и разморенная ждала того самого момента, который снился в самых влажных снах.       — Не боишься беременности и прочих последствий?       — Не до этого сейчас!       Какучо согласно кивает. А потом резко понимает, что происходит какая-то херня, и все риски лучше предотвращать ещё на том моменте, когда это возможно. Но гневное лицо Ханагаки так и торопит парня к действиям.       Он тяжко вздыхает, проводя головкой по влажным складочкам, постепенно входя. Внутри было узко, стенки влагалища сжимали член Какучо, придавая приятные ощущения и ему, и Такемичи. Юноша меняется в положении, нависая над девушкой сверху, начиная медленно двигаться.       Каждый толчок отзывался в теле, будто приятный разряд проходит до самой головы. Обеими руками Какос хватается за талию девушки, крепко сжимая, начиная ускоряться.       — Поцелуй меня. — Жалобно просит Мичи, не в силах держать себя в адеквате, полностью отдаваясь процессу и не сдерживая стоны.       Какучо наклоняется, сливаясь с девушкой в поцелуе, заметно ускоряясь. От переизбытка чувств Мичи хотелось только стонать и плакать. Стенки влагалища сжимали Какоса, нехотя оставляя простор для движений. Мышцы сокращались, а на щеках образовались первые слезливые дорожки.       — Тебе больно..? — Какучо с беспокойством смотрит на Ханагаки, замедляясь, но та стала двигать тазом на встречу, возвращая быстрый темп.       — Наоборот! Так хорошо… я мечтала об этом… — Мичи всхлипывает, через силу закончив свою мысль, и Какучо довольно лыбится, снова ускоряясь.       Он был уже на пределе. Впрочем, как и она. Какучо долбил со всей силы, не жалея ни себя, ни Мичи, ни кровать, которая отчаянно скрипела под движением и весом двух тел.       Почувствовав приближение кульминации, Какучо резко выходит из размякшего тела, кончая на живот. Точнее, на платье, в области живота.       — Я люблю тебя… — Какучо снова повторяет слова, уже озвученные в этот вечер.       — Я тоже люблю тебя, Какосик! — Такемичи говорит об этом так громко, как это позволяли её силы и оставшаяся энергия, которая так и норовиться покинуть её вместе с тяжкими выдохами.       Какосик расплывается в улыбке, но не счастливой, а скорее в испуганной, нервной.       — Нас убьют.       — Если и помирать, то счастливыми. — Беззаботно отвечает Мичи.       Какучо который раз за вечер поражается её безответственностью, но, может быть, она и права. Юноша чувствовал себя потным и грязным, на дальних корочках головы так и били тревогу, что нельзя было заниматься тем, что тут только что было, но тот выплеск счастья и радости, который он чувствовал сейчас, перекрывали всё.       — Надо найти, где здесь душ…

***

      Хината уже сто раз успела пожалеть, что дала добро на то, чтоб Какучо и Мичи ушли. Нет, конечно, она не чувствует себя прям стрёмно, но всё же, неуютно.       Тачибана не любила пьяных людей и сама выпивала редко, да и не до такой степени, чтоб начинать буянить. Будучи трезвым очень стрёмно наблюдать за тем, как все постепенно теряют самообладание от выпитого. А в данном случае, алкоголь — это только разминка и «цветочки».       Но ей было довольно любопытно. То, как Ран действует со стаффом, поражало её, ведь до этого, на всё это любоваться она могла только в фильмах и сериалах.       Содержимое пакетика высыпают на грязный стол, но кажется, на это было плевать абсолютно всем. На столе образуется горка из белого порошка, в те же секунды, ловко делящиеся на ровные дорожки. Ран сворачивает денежную купюру в трубочку, поднося ту к ноздре, и за раз снюхивает одну из дорожек, удовлетворённо откидываясь назад.       — Хочешь попробовать? — Заинтересованность Хины не прошло мимо внимания Риндо. Тот довольно лыбился и протягивал скрученную купюру. Тачибана смотрит на Кисаки. Того окончательно развезло, Тетта опрокидывает голову и таращится на потолок, так внимательно и восторженно, будто сквозь видел звёзды на ночном небе.       «Может и вправду видит, хрен знает, что у него перед глазами, от всего намешанного». — Хина снова возвращает своё внимание к младшему Хайтани, отрицательно мотая головой.       — Откажусь.       Риндо пожимает плечами, решив оставить дорожку на себя. Его внимание быстро переключается на кокс и девчонок рядом, а Ран заметно оживляется, не зная, куда себя деть. Старший Хайтани то лип к девочке, которая была с ним, то к Ханме, который, кажется, уже улетел куда-то в свой мир.       — Что здесь происходит? — Хина дёргается, пугаясь от неожиданности. Рядом оказывается Сейшу, и Тачибана искренне радуется, увидев его.       — Все нажрались, нанюхались, и, кажется, скоро наебутся.       Инуи кивает, показывая, что понял. Сам оглядывается на невменяемых, удивляясь такой активности от Рана и завидев, как вставляет Риндо. Кисаки и Изану он же посчитал уже мертвыми.       — На это жутко смотреть, но интересно. — Добавляет девушка.       — То — что тут творится, даже лучше для нас самих. — Хината не совсем понимает, что Сейшу имеет в виду, но на всякий соглашается. — А где Ромео и Джульетта?       — Ушли, причем давно. Наверно, выясняют отношения.       — Ясно..ладно, сами разберутся, что им делать. Хина, — Сейшу чуть наклоняется и приближается к девушке. — чего бы сейчас не произошло, ты можешь рассчитывать только на меня. Хорошо?       Тут уже по Тачибане пробегается холодок.       — Не бойся. — Сейшу тоже казался каким-то оторванным от реальности. Будто он потерял страх, что только и подтверждают дальнейшие действия.       Инуи тянется к девушке, обнимая её так, что лицом она зарывается ему в грудь. Это не осталось без внимания.       — О-о-о-о. — Ханма первый «комментирует» происходящее, своими звуками действуя на нервы и Кисаки с Изаной, отчего ситуация и мимо них не проходит.       — Вы ахуели? — Кисаки мигом взрывается, будто не он сейчас раскисал, плюя в потолок. — Мразь, — Он смотрел прямо на Хинату, чтоб было ясно, что обращается он именно к ней. — Стоило мне расслабить поводок, как ты с другим решила потереться? Шмара, я это просто так не оставлю!       — Братан, успокойся, ты сейчас всех чик распугаешь. — Ханма пытается успокоить товарища, одновременно прижимая к себе всех испугавшихся девушек, но ситуация не улучшалась.       Сейшу не спешил отдалиться, наоборот, он стал прижимать Хину к себе ещё крепче. Пытался скрыть её, спрятать, чтоб она чувствовала себя под защитой, но всё это только ещё больше злило Кисаки.       — Сейшу, ты что, решил всех занятых баб трахнуть? — Уже и Курокава не остаётся в стороне. Выглядит спокойным, как питон, но в лице меняется сразу же, как встаёт из-за стола, а в следующий момент, Сейшу уже оказывается на полу, прижатый чужим телом.       — Сука! — Кисаки тоже время зря не теряет, хватая Хинату за волосы и дёргая ту на себя. Тачибана вскрикивает от резкой боли, пытаясь отдернуть Тетту.       — Я ни в чем не виновата! — Из уст девушки вылетает то ли визг, то ли скрип, Кисаки так и продолжал тянуть за волосы.       — Нет, ты виновата! Ты позволила ему трогать себя, мразь! Я убью его нахуй, а тебе клитор отрежу, чтоб от секса тебя воротило, шаболда!       — Воротить меня может только от тебя. — Хината дерзит, а после плюет своему муженьку прямо на очки. Плевок медленно стекал по стеклу, вызывая всеобщее удивление.       Хинату одним движением руки прикладывают лицом об стол.       Дальше для Тачибаны всё было как в тумане. В ушах стоял звон, перед глазами всё плыло, а в области носа чувствовалась ужаснейшая боль; на боли дело не остановилось, из одной ноздри хлынула кровь, пачкая собой и без того грязный стол. Ей казалось, что она была под водой, настолько всё было плохо и слышно. Она понимала, что Кисаки прямо сейчас на неё орал, дёргал, но уши будто всё пропускали.       Постепенно все приходило в норму. Изображение стало чётче, как и звук. Хина по-прежнему игнорит гневного Кисаки, обращая своё внимание на другие вещи. Например на то, что Хайтани куда-то свалили, а Сейшу, так и продолжающий лежать на полу под Изаной, бросает фразочку:       — Если не сейчас, то никогда. — Тачибана слышала его так хорошо, будто он говорил прям над её ухом, будто посвятил эту фразу именно ей.       Инуи дёргает рукой. Из-под рукава появляются наручные часы, и юноша нажимает на маленькую кнопочку, расположенную на этих же часах.       — Чё ты там задумал, ублюдок? — Изана бесится, решив, что пора проучить и Сейшу. По смазливому личику проходится ряд ударов.       — Остановись! — Хината больше не могла держать себя в руках, она плачет, и слезливые дорожки смешиваются с кровью.       Тетта тянется за девушкой, бросая фразу про то, что они ещё не закончили, как в один момент в помещении стало слишком шумно. Разбитое стекло, крики и выбитая дверь смешались в кучу, отдавая на нервы.       — ВСЕМ ЛЕЧЬ НА ПОЛ И РУКИ ЗА ГОЛОВУ!       Тут уже и Курокаве с Теттой стало страшно.       — Брат! — Хината выбирается из-за стола, завидев Наото. Вооруженный полицейский наряд заполнял собой бордель, собирая всё, что криво стоит и выглядит подозрительно, а также задерживая присутствующих.       — Тц, Наото, ты немного запоздал. — Сейшу пользуется моментом, скидывая с себя Изану, вставая на ноги и подбегая к Хине и Наото, доставая пистолет и направляя его на Курокаву.       — Гандоны…думаете, раз устроили облаву, то всё, победа? — Изана возвращается в своё привычное состояние. Самодовольно улыбается. Он медленно достает пистолет, совершенно не боясь того, что на него нацелено несколько автоматов. Кисаки с Ханмой повторяют за Курокавой, также доставая оружие.       — Сейчас я вам всем дам просраться!       Из заведения доносятся несколько выстрелов.