Верность

            Лю Цингэ чувствовал боль в голове и слабость в теле, но не свою Ци. Казалось, что он потерял своё золотое ядро, его глаза и горло болели так, как будто он долго плакал и кричал. Он знал это состояние, так как после смерти его возлюбленного, он закрылся в своей комнате на пике Байчжань и плакал почти неделю. Если бы он был обычным человеком, то давно бы умер от голода и жажды.       — Мгх.       Горный Лорд поморщился, недоумевая, почему он был жив, да и тело его странно ощущалось. Неужели его спасли? Тогда почему он чувствовал под собой землю, а не простыни кровати? Да и неподалеку слышался шум воды, которой на его пике отродясь не было.       Сквозь боль в голове Цингэ медленно раскрыл свои глаза. Ему нужно было узнать, что происходит и где собственно он находится. В глаза будто насыпали песок, но мужчина все же медленно поднял, налившиеся свинцом веки.       В чувствительные от слез глаза бросилось яркое голубое небо и теплое солнце, что больно слепило глаза. Заклинатель медленно поднес свою руку к лицу, чтобы протереть раздражённые глаза, но вдруг резко замер. Его зрачки сузились, когда он увидел маленькую ладошку, лишеную мозолей и шрамов, какие всегда имела его собственная рука.       «Это не я. Это не мое тело»       Неожиданно в его голове проскочила мысль. Резко подскочивший адреналин позволил ему быстро и почти устойчиво сесть из лежачего на спине положения, хотя вспышка боли в костях и не заставила долго себя ждать.       Лю Цингэ настороженно огляделся, игнорируя пульсацию в голове, и понял, что находится у той самой шумной реки, что его разбудила. Не найдя очевидную опасность, он посмотрел на водную гладь и, заинтересовавшись своим новым телом, медленно, на четвереньках подполз к береговому краю. Координация сильно хромала. Ощущалось так, как будто он много выпил и его еще не отпустило.       — Что.. Р-ребёнок?!       Мужчина или точнее уже мальчик, посмотрел на отражение в воде и ущипнул себя за щеку. Ребёнок на водной глади повторил за ним, а остаточная боль в щеке от недавнего действия ещё больше доказывала, что все происходящее реально.       Голова мальчика была испачкана в крови, а точнее висок. Это объясняло боль в голове и медленно тянущиеся мысли.       «Я хотел умереть, а стал призраком и вселился в тело этого ребёнка. Мерзко.»       Несмотря на слабое отвращение к себе и тошноту в горле, он быстро успокоился. Бывший лорд не помнил, как стал призраком, но был уверен, что секта Цанцюн провела достойные похороны и соблюла все нужные ритуалы для устранения возможности становления им нечистью или неспокойного духа. Так что он вновь задумался, как он здесь оказался и как он вселился в тело мальчика.       Вариантов было немного: либо это был эффект от случайно раздавленого цветка, коих было много и все странные, либо это его следующая жизнь, и он вспомнил своё прошлое Я. Ну или он внезапно ожил так же, как и Шэнь Цинцю.       «Маловероятно что моя ситуация как у него. Тело явно не моё.» — с тоской подумал Цингэ о своем шисюне. Вдруг его голову пронзила острая боль и в ней появились разрозненные воспоминания тела, в котором теперь находится он.       Вытерпев боль с почти равнодушным лицом, он понял, где он находится и кто он, и даже понял причину смерти своего нового тела.       Цингэ находился у границ Пристани Лотоса, его имя теперь Цзян Чэн, который является наследником ордена Цзян. У мальчика были родители и нежная старшая сестра.       «Пристань лотоса? Никогда не слышал о такой секте. Впрочем, как и о других школах, что появились в воспоминаниях мальчика. Да и ничего о Цан цюн или о пике Бай чжань не промелькнуло.»       Мальчик в отражении воды, чуть нахмурился и сел на берег, переставая смотреть в прозрачную гладь. Он начал вспоминать все книги и свитки, что знал, и надеялся, что это помогло бы объяснить произошедшее с ним.       — Это не прошлое и не будущее. Так… я в другом мире? Синьмо может открывать разрывы в другие миры и это единственное логичное объяснение, которое приходит мне в голову. Пока что. — Пробормотал красивый и бледный мальчик, охрипший от долгих криков. Подумав еще немного, он решил сдаться и отложить эти мысли в сторону, чтобы подумать о чем-то более важным в настоящее время. Из воспоминаний он понял основное: отец мальчика вернулся и принёс на руках какого-то чумазого бродяжку, из-за которого его милых щенков пришлось увезти.У ребёнка была истерика, понятная истерика. Ребёнок умолял не забирать его единственных верных друзей, но в этот раз отец даже не удосужился притвориться обеспокоенным. Внимание мужчины было уделено неизвестному найденышу.       Фэнмянь даже собственного сына на руках не таскал, а тут такая нежность в действиях и любовь во взгляде. С болью в сердце ребёнок осознал, что отец игнорировал его чувства ради другого ребёнка, а мать отмахнулась от его просьб в пользу ругани на всю Пристань Лотоса, адресованную ее бездарному мужу, принесшему внебрачного ребёнка. Это была последняя капля. Цзян Чэн почувствовал такую сильную обиду на родителей, что сбежал из дома в горьких слезах и направился в свое секретное, скрытое в лесу место.       Мальчик искренне не понимал, почему с ним так жестоко поступили. Он был послушным и всегда старался сделать все как можно лучше, чтобы матушка и отец гордились им, но это, как оказалось, была слишком несбыточная мечта.       Отец всегда был отстранён и занят, не проводил времени с ним, а улыбки того были скорее снисходительными, чем гордыми. Суровая матушка же считала его слишком мягким и наивным для наследника, приравнивая его к отцу. Лишь старшая сестра мягко улыбалась ему и искренне любила, но была слишком занята учебой и не могла уделять ему достаточно внимания.       В такой семье у него были лишь его питомцы, но и их забрали. Неудивительно, что мальчик в истерике не заметил, как начал бежать по краю обрыва и, поскользнувшись, упал с почти пятиметровой высоты прямо головой вниз. Лю Цингэ даже удивился, что боль была не насколько пронзительной. Все же ребёнок еще не начал учиться контролировать Ци и такая высота могла его убить. Он помнил, как в детстве сам обеспокоено ходил рядом с Лю Минъян, пока та неуклюже, но с легкой грацией лазила на ветки деревьев за сладкой локвой.       — Бедный ребёнок, но что же мне делать? Я не чувствую какого либо присутствия или душу.       Теперь он смутно понимал, что да как. Он обдумывал, что теперь будет делать. Лю Цингэ отметил, что несмотря на боль в теле его эмоции ощущались, как под слоем воды. Возможно, при падении он повредил полушарие мозга, отвечающее за эмоции, и они были приглушены.       «Возможно так даже лучше. Меньше боли и больше рациональности. Мне ведь всегда именно этого и не хватало»