Осторожно, порох!

Дверь трюма закрывается с громким стуком, и Крис вздрагивает всем телом. Скрип досок приближается к ней, и темнота, раньше бывшая лучшим другом и уютным укрытием, кажется опасной и зловещей. На плечи ложатся руки, сильные и мягкие одновременно, а главное, огромные… Намного больше, чем ей казалось раньше. — Крис? — Джеки прижимается к ней со спины. — Всё в порядке? Не встретив никакого сопротивления, он обнимает её за плечи и прячет лицо в её волосах. Кристина вздыхает и утыкается носом в его запястье. Его руки пахнут мокрым деревом и морской солью. Ещё бы, он только что драил палубу. — Не знаю, — Кристина шепчет ему в руку. — Не спрашивай… Её треуголка падает на пол и теряется в темноте. Джеки касается её уха губами. — Молчу, — его горячее дыхание отдаёт вяленым мясом, которое было на обед, и крепким ромом. Она поворачивается в его сторону и ловит губами его губы. На вкус его губы такие же, как и на запах. Это вкус пиратской жизни. Вкус свободы. Кристина сама берёт его руку и кладёт себе на задницу. Знает, что иначе он будет идти к этому следующую вечность. Глупый. Осторожный. Нежный. Великолепный. Джеки поглаживает её бедро сквозь штаны, и Кристина прижимается к нему спиной. Внутри тепло. Хочется улыбаться. Хочется спрятаться в его объятиях, подальше от всего мира, и остаться здесь навечно. Здесь, в этом трюме, набитом порохом и картечью. Джеки улыбается, и она видит его сверкающие зубы даже в темноте. На мгновение отцепившись от него, Кристина берёт его за руки и сажает на ближайший ящик. Она не видит, что в нём, но это и не важно. Главное, чтобы не рвануло в процессе. А то весь великолепный галеон пойдёт ко дну. Вместе с влюблёнными глупцами. Кристина скидывает камзол и ловит его взгляд. Изучающий. Нежный. Горячий. Такой горячий, что можно обжечься. — Крис, — он протягивает к ней руку, и она прижимается к ней грудью. — Чего ты ждёшь? Джеки хватается за рубашку, как за спасительный канат, и притягивает её ближе, почти роняя на себя. Влажные губы впиваются в её шею, царапая, дыхание замирает, как от страха, и она хватается за его плечи. Когда он успел раздеться? — Джеки… — Ш-ш-ш, — он сажает Кристину на себя, спускаясь к её ключицам, и расстёгивает наконец эту несчастную рубашку, которую она хочет разорвать и выкинуть в море. — Дурак, — она обнимает его за голову, прижимая к своей груди. Джеки смеётся. Его смех напоминает звон склянок.

***

Он прижимается к ней губами, и она сжимает его ногами. Джеки гладит её по бёдрам, стараясь расслабить. Не столько от нежности, скорее потому, что иначе она просто раздавит ему голову. Кристина медленно расслабляется, освобождая его из тисков. Джеки смотрит ей в глаза. Даже в темноте они светлые, серые, как пасмурное небо ревущих сороковых. И такой же характер. Кристина облизывает губы и кивает. Джеки спускается обратно, и она выгибается в спине с жалобным стоном, когда он проводит языком снизу вверх. Её бёдра снова порывают захватить его в плен, но Джеки успевает перехватить этот бессознательный порыв. По крайней мере, он надеется, что это не специально. Джеки припадает к её нижним губам, пуская в ход губы, язык и всё своё мастерство, отработанное на Тортуге. Она имеет вкус металла и морской воды. Точно как ревущие сороковые. — М-ха, — Кристина пытается наклониться к нему, но не дотягивается и бессильно падает обратно. — Джеки… Оставив напоследок лёгкий поцелуй на её колене, он нависает над ней, и собственная тень кажется ему зловещей. Она касается его щеки и улыбается. Джеки не может не ответить на подобное поцелуем. — Я хочу… — шепчет Кристина ему в губы, обнимая за шею. — Хочу… Возьми меня. — Слушаю, моя госпожа, — прижимаясь лбом к её лбу, Джеки смеётся. — Дурак, — она шлёпает его по плечу. Он не утруждает себя ответом. Вместо этого он входит в неё, медленно, аккуратно, стараясь не причинить лишней боли. Кристина сжимает руки, будто пытается задушить. Джеки надеется, что это не специально. Снова. Они прижимаются друг к другу, и только их бедра двигаются в унисон. Она стонет ему в ухо, и он отвечает ей тем же. Даже если кто-то услышит… Какая разница? Кто ему что-то скажет? Да и Кристине тоже. — Джеки! Она кусает его за ухо и сжимает внутри, выжимая все соки. Буквально. Джеки выдыхает, опускаясь на гору мешков рядом с ней. Она хихикает, удобно устраиваясь рядом. Он запускает пальцы в её волосы, светлые и блестящие, как белое золото. Повинуясь неясному порыву, он утыкается носом в её лоб. Кристина понимает это по-своему и прижимается ближе, цепляясь руками за его плечи. — Знаешь, — шепчет Джеки, перебирая её волосы. — М? — Кристина поднимает на него глаза, ясные и светлые, как само небо. — Ты ведь первая белая женщина, которая не взяла с меня денег, — он отводит взгляд, чтобы не слишком заражать её своей болью. — Не прими на свой счёт, просто… — Дурак ты, Джеки, — Кристина кусает его за нос, и он удивлённо моргает. — Меня должно колыхать, что ты чёрный? Или что ты хочешь этим сказать? — Не знаю, — нервный смешок вырывается из него сам собой. — Наверное, это важно… Почему-то. — Ну, — она хмурится — мысли явно даются ей с трудом. — А ты — первый мужчина, с которым мне захотелось… Не важно, — её бледные губы прижимаются к его подбородку. — А? В ответ Кристина поворачивает его на спину и садится сверху. — Нам явно нужен ещё один раз, — в серых глазах бушует шторм. — Ты слишком много думаешь. — А не рванёт? — Джеки усмехается, слегка похлопывая по мешку под собой. — Порох всё-таки… Кристина смеётся. Её смех напоминает звон склянок.