Only for me

Как бы хорошо не проходили обычные трудовые будни, иногда наступали такие дни, когда всё шло кувырком. Порой такие события наступали из-за обстоятельств, сложившихся на тот момент. А иногда все эти странности вносил за собой всего один человек. И Сома, что заканчивала отчет по делу вместе с Шиотой, не думала, что её день пройдет как-то не так. Она даже невольно стала надеяться, что сегодня всё будет тихо и даже спокойно. Но как бы не так. — Из какой, простите меня, преисподней вы вылезли? — эхом прокатился мрачный голос девушки, зашедший в допросную, после того, как ей радостно крикнули в ответ: «Хэй, Сома-сан, приветики!», — я, как знала, что вы вернётесь. Зло оно всегда… возвращается. И ведь Сома изначально почувствовала что-то неладное, когда к ней, вся такая смущенная, прибежала Мацуда, умоляющая о помощи. Уже тогда, она поняла, что никуда ей идти не стоит. И верно, ибо сидящий напротив Дазай, который ярко улыбался девушке, был, как цунами, обрушившийся на её голову. По рассказу тараторящей Мацуды, они с Масаши нашли в канализации труп человека, а возле него странного подозреваемого (который верещал, почему покойный не взял его с собой), что особо ничего не говорил им. Аой он довел до горящих щек своими бесстыдными комплиментами. А Масаши… до нервного срыва. Тайя про себя в этот момент хмыкнула. То-то им с Шиотой показалось, что они слышали, как он кричал. И в итоге, вокруг этого таинственного незнакомца собралась толпа их команды и не только, в которую спустя время услужливо позвали Тайю. И то, потому что с парнем уже все замучались, а Ютака резко и неожиданно вспомнил о её существований. Сам же парень пошёл закуривать стресс, созданный допрашиваемым. И Сома, как всегда, осталась один на один с возникшей проблемой. Которая вдобавок имела длинный язык. — Не будьте такой букой, Сома-сан! Зачем вы так говорите? Да ещё и таким официальным тоном, — он округлил глаза, делая обиженное лицо, — вы ведь моя благодетельница! Я ведь здесь ради вас! Наша связь так прочна, что я притянулся к вам, словно мотылек на свет! Мои чувства… — Оставьте эти полные красноречия слова при себе, пожалуйста. Я ведь совсем не первая, кому вы это рассказываете, — устало отрезала девушка, присаживаясь на стул напротив. — Ну вот и пришла ваша очередь услышать это! — довольно провозгласил он, на что Тайя непроизвольно тяжело вздохнула. Если она выйдет отсюда со здоровой нервной системой — это будет чудо. — Извольте, мне слушать нечто подобное, не прельщает слух, — кратко произносит девушка, — лучше поведайте, что вы увидели на месте преступления. Хоть что-то. Пожалуйста. — Да какое место преступление! Неужели вам нечего мне сказать? — та непонимающе склоняет голову и он едва не попадает ей в глаз своим острым длинным пальцем. Тайя успевает вовремя отодвинуться, — как давно вы с Куникидой-куном общаетесь? Я знаю, что вы на выходных куда-то вместе ходили, — от этого заявление Сома вздергивает бровью. Она примерно догадывается, откуда он мог узнать, но не понимает, что его так возмущает. — С каких это пор подозреваемые задают вопросы? — Сома облокачивается на стул, сложив руки на груди. Видя изумленный взор Осаму, она раздраженно добавляет, — тебя возле мёртвого тела нашли. Ты у нас сейчас и свидетель, и, как не крути, но подозреваемый, — девушка усмехается в конце, поглядывая на него. Тайя не могла сказать, что она умела разговорить преступника, по ходу беседы, как это делал её наставник. Нет. Но зато она была наблюдательна, улавливала ложь в разговоре, за что и могла зацепить подозреваемое лицо, умело надавив на него. За это её и ценили в большей степени. А ещё за то, что она никогда не боялась в одиночку отправиться куда-то, куда никто без подмоги не пойдет. А дело было в том, что Тайя всегда боялась не успеть. А в её профессии время было очень важным фактором, помогающим порой спасти тех, кого ещё можно. Она ведь не только гонится за справедливостью, но и пытается спасти пропащие души. Хотя бы как-нибудь. Но вот разговаривать с кем-то, в особенности, с такими людьми, как Дазаем Осаму, порой было той ещё задачей, которую ей не особо нравилось выполнять. — Зато я единственный, кто может привнести в это дело хоть каплю полезной информации, — гордо выпячивает он грудь, ехидно поглядывая на Тайю, которая невольно сравнивает его с Дайске, любящим вот так же хорохориться, — но я не хочу рассказывать это за просто так. — Выйдете отсюда, считайте, что целая награда в жизни будет, — отстраненно произносит она, но видя, как тот упрямо качает головой, раздраженно цедит, — и что же вы конкретно хотите? — А что может хотеть молодой и свободный парень? Конечно, пригласить интересную ему девушку на свидание, — Сома дёргает бровью и, кажется, что ей это только послышалось, — вы не поняли? Я скажу о преступлении, если вы согласитесь на свидание со мной. Сома на секунду прикрывает глаза и где-то медленно разбивается её чаша терпения, осколки которой она мысленно сдвигает в кучу, выдыхая. И четко произносит: — Нет, — в ответ ей слышится возмущенное «почему-у?», на которое девушка дает довольно быстрый и резкий ответ, — потому что, вы, видимо забыли, а я повторюсь: вы мне ни капельки не интересны от слова совсем. Никакое расследование не заставит меня согласиться на свидание с вами. Пожалуй, утопиться было бы лучше, чем принимать подобное предложение. — Так давайте вместе, — довольно предлагает суицидник и Тайя явственно чувствует удивлённые взгляды коллег за стеклом. Становится стыдно, отчего девушка сообщением попросила на пару минут выйти в коридор. Ей хватит столько времени, — свидание получится с хорошим концом в итоге… — Обойдётесь, — Тайя источает холод, который мог бы заморозить целый континент, — никакого вам утопления, пока не вылмовите мне хоть словечко о совершенном преступлении. — А вы составите мне компанию? — игривым тоном интересуется Осаму, подложив руки под подбородок, мечтательно смотря на девушку, что мрачно испепеляла его взглядом. — Обязательно. Я оплачу ваши похороны, ведь надо же когда-то начинать делать добрые поступки, — язвительно тянет Тайя и, судя по пламени, горящему в глазу, та явно находится на грани между тем, чтобы отправить Дазая без разбирательств в тюрьму либо же просто вышвырнуть его с участка. — Да почему вы такая?! Как вы можете быть такой холодной? — не унимался Осаму, решивший, что еще рано заканчивать представления и что нервы Тайи ещё не на пределе, — ваш холод заставляет меня быть настойчивым. — Ваша настойчивость заставляет меня лучше думать об идее отправить вас за решетку, — в ответ парировала ему Сома, потирая виски, которые натянулись, как струна от звонкого голоса Дазая. За что ей эта головная боль? Лучше бы и дальше в кабинете сидела. — Да я уже там был, — неожиданно произнес он, заставив ту округлить глаз. Неужели, кто-то опередил её в этом желании? И кто посмел его отпустить? — и Куникидушка там тоже был. Но мы случайно там оказались, нас ложно обвиняли, — Тайя почувствовала, как сердце пропустило удар. И было непонятно: испугалась она из-за факта, что добропорядочный Куникида оказался замешан в этой истории или потому что ей не хотелось думать о нем в плохом ключе. Зная Доппо, сложно думать о нем в рамках какого-то преступника, это не в его характере. Девушка в нем почему-то не сомневалась и была уверена в его правильности наверняка. В отличие от его странного коллеги. Да, она помнила, как Агенство в своё время обвиняли в чём-то и даже гонялись за ними, но по окончанию всех разбирательств, с них сняли все обвинения, а затем признали героями. Дазай явно имеет этот случай ввиду. Ведь в любом случае, прошлое есть прошлое. И Тайя на своём опыте прекрасно знает о существовании ложных обвинений. Главное, девушка знает, что как бы Куникиду не обвиняли тогда и в какие передряги он не попадал, сейчас это всё лишь пустой звук. Ведь человек, что пытался утешить её после взрыва центра и поверил в то, что она не виновата, уж точно не совершал что-то противозаконное. А все остальные проблемы — это издержки профессии. — Куникиду-сана может и ложно обвинили, а вот насчет вас у меня имеются большие сомнения, — глухо проговорила Сома, пребывая в тяжелых мыслях о Доппо. — Как и у меня насчёт вас, — неожиданно воркующим тоном произносит Осаму, усмехаясь, — неужели вас правда оправдали тогда справедливо? Ведь вы обвинялись в убийстве сына известной семьи адвоката, а вас так неожиданно и очень просто после долгих разбирательств отпускают, — Тайя замирает от этих слов, чувствуя, как бешено бьётся сердце. Ладони сжимаются в кулаки, пока она продолжает в упор смотреть на Дазая, — с трудом верится, что всё это было сделано честным способом, учитывая возможности уже вашей семьи, — тянет он елейным голоском, отчего у Тайи отнимаются и руки и ноги, словно от яда. Это так напомнило ей общение с дядей сейчас. — Ваше право, — едко вырвалось у Сомы, которую волной захлестнула злость. Как же она ненавидела, когда в её прошлом копались, когда вытаскивали наружу и трясли, как мешок с мусором. От подобных действий всегда оставалась грязь на душе, — я не собираюсь перед вами оправдываться. К тому же, сейчас вы в роли подозреваемого, — на это странный знакомый лишь довольно усмехается. — Мне выйти отсюда будет довольно нетрудно, — отзывается суицидальный юноша, потягиваясь, — просто я подумал, что было бы неплохо пригласить вас куда-то, но вы упорно идёте в отказ. Очаровались моим занудным коллегой? — Не кажется ли вам, что слишком нагло обсуждать собственного коллегу с едва знакомой девушкой? — Тайя ощущала едкое, плещущеее на самом дне раздражение, что с каждой секундой присутствия парня в её жизни, грозило превратиться в неутихающее пламя. Она встала, понимая, что вряд ли сможет у него что-то узнать, — но о чём это я. Вам хоть какие-либо правила приличия или границы уважения, видимо, мало известны. Поэтому спешу откланяться, наш с вами диалог не имел никакой ценности с самого начала. И Сома круто развернулась, спеша покинуть допросную и виновато развести руками в итоге, сказав, что и у неё тоже ничего не получилось. Пусть звонят в Агентство и те сами вытрясают с этого идиота инфор… Додумать ей решительно не дали, ибо Тайя спиной ощутила приблизившееся к ней тепло чужого тела. И она, было уже готовая резко повернуться, чтобы скрутить незадачливого любителя не одиночного суицида, почувствовала, как её поймали за руку, а воркующий тон раздался совсем рядом с ухом: — Сома-сан, не будьте же вы такой резкой барышней, иначе с вами будет трудно построить отношения, — Сома нахмурилась, почувствовав чисто на физическом уровне, как сильно ей хочется отойти от Осаму на пару метров и больше не позволять ему трогать себя. Он вызывал в ней какое-то странное чувство отторжения, заставляющее сжаться и быть подальше от этого тихого, проникновенного голоса, напомнившего так давно позабытый тон её дяди, — ведь я знаю, что вы сильно отличаетесь от других среднестатистических здесь полицейских. И у меня есть совсем другое, но не менее чудесное предложение, от которого вы никак не сможете отказаться. Тайя так и уловила победные нотки в голосе парня, понимая, к чему он клонит. Точно так же, как и ощутила его руку на секунду в кармане своего плаща. Сома зажмурилась, медленно кивнув на слова Дазая, слыша его довольное хмыканье. Дышать становится легче, когда юноша выпускает руку, даря ей спасительное свободное пространство. Да уж, против такого дьявола трудно играть. Проще смириться и разыграть сценарий по нужным ему нотам. — Дазай-сан, — тихо промолвила она, повернувшись в сторону стоявшего парня, — вам никогда не говорили, насколько вы восхитительны в своей отвратительной натуре? — Осаму усмехнулся, так и говоря, что она явно не первая. Сома и без этого прекрасно всё знает, — хотите сделать грязную работу чужими руками? Не слишком ли вы самодовольный? — Ничуть, — отвечает юноша, садясь за стул, выглядя в допросной так, будто это он допрашивает кого-то. Уж слишком беззаботный был у него вид, — Сома-сан, вы интересная девушка. Но самое главное, вы из тех, перед кем притворяться и отыгрывать роль не имеет смысла. Являющаяся внучкой актрисы, вы лучше меня знаете, какого это носить маски. Вести себя иначе перед вами — просто не имеет смысла, — Осаму невинно развёл руками, заставив Тайю неопределённо хмыкнуть, сложив руки на груди, — вы видите меня насквозь. — Ошибаетесь, — твёрдо проговаривает Тайя, подойдя к Дазаю, что взглядом полной вальяжности смотрит на неё, — я не знаю вас настоящего. Никто не знает, даже вы сами. Ведь вы плут и шут, и вы же настоящий дьявол. Вы нагло используете всех, кто находится в вашем окружении, не задумываясь ни о чьих чувствах, — Сома щурится, — вы омерзительны в своём лицемерии, отвратительны в попытке играть на чужих эмоциях… — Ой, это вы сейчас про что? Про Куникидушку? — прерывает он её пылкую речь, улыбаясь, — из-за того, что я начал восхвалять вас при нём? Я не виноват, что он такой эмоциональный. Не думал, что вы с ним в настолько близких отношениях, — на это девушка дёргает плечом, ощущая расплескавшееся раздражение, что перекрывает возникшие неожиданно нотки смущения. — Ничего подобного, наши взаимоотношения не столь близки, чтобы вы не говорили, — проговаривает она с лёгкой ноткой холода, — Куникида-сан, достойный уважения человек, что терпит вас, несмотря на свои эмоциональные порывы. Большему между нами ничего нет и быть не может, — Дазай кивнул, усмехнувшись. — А, разбитое сердце, понимаю, — Тайя недовольно сжимает зубы. Ей всё меньше и меньше нравится то, как копаются в её душе, — вы не подпустите к себе ни одного мужчину, потому что такие сильные девушки, как вы, предпочитают наслаждаться холодом одиночества. Они уже разучились любить, — Дазай загадочно усмехается, качая головой, — честно говоря, мы с вами даже чем-то похожи. У вас ведь такая же тьма в душе? И наши поступки порой сильно граничат с не правильностью. Такие люди, как Куникида-сан, не способны нас понять. Тайя вздыхает. Есть в этом своя правда. Она не самая добропорядочная полицейская. Наставник её учил нечто другому. Тому, что не прописано в уставе, но что неизменно ведёт к суровой правде жизни. К той, которую никто не хотел и никогда не ждал. Дотошной и до скрежета зубов правильной она была только в бумажной работе. В остальном, она была ничем не лучше своего наставника. Вот только. — Нет, мы с вами разные личности, — сурово произносит девушка, — я, может, и не само совершенство, но до ваших свершений мне явно далеко. И вы ошибаетесь, думая, что такие люди, как Куникида-сан, не поймут нас. Не они нас не понимают, а мы никогда не открываем им душу, — Тайя подошла к двери, постучав, чтобы Дазая отвели в камеру временного заключения, — и это наш выбор так себя вести. Осаму лишь усмехнулся, дождавшись, когда его придут отвести, он совсем не сопротивлялся, когда на него надели наручники. Полицейская подозрительно осмотрела его, не сомневаясь, что у такого парня и отмычка, может быть, в кармане. Проходя мимо неё, юноша останавливается, бросая краткий взгляд, выдав то, отчего душа Сомы сделало резкий кульбит: — Госпожа инспектор, на вашем месте я бы прервал порочный круг непонимания, — она вскинула бровь, но сердце, словно забилось чаще, — ведь в конце концов, на таких людях, как Куникидушка, держится весь мир. Будет печально, если они сломаются из-за своих добросовестных принципов.

***

Но Сома и не думала, что день изначально пойдёт косо после того, как в него с огромного пинка влетел Дазай, стремясь превратить его в ураган нескончаемых событий. Все в участке гудели, что у них подозреваемый — эспер с Агентства, так и говоря, что ни черта эсперская душонка не изменилась, и что, возможно, не зря их считали в своё время преступниками. Тайя морщилась на подобные высказывания, мысленно отправляя Осаму в ту канализацию, из которой его достали, думая, что из-за какой-то глупости, он подставил под удар своих товарищей. Хотя, в этом и была суть таких людей, как Дазай. Что им всегда было наплевать на других и их чувства. Ну а Тайе придётся на время побыть рабом сложившихся обстоятельств и покорно принять тот факт, что на сегодня их с Дазаем пути слегка переплетаются. И как про себя надеялась девушка, что больше они сплетены не будут. Ибо ей такого счастья вот совсем не надо было. С этими мыслями Тайя постучалась в кабинет Масаши, предупреждая о своём появлений, чтобы вновь не получить едких высказываний в свой адрес, что она прохлаждается без дела, и плавно вошла в широкое помещение, готовая ко всем острым словам главного инспектора. Но вместо этого стала неловким свидетелем сцены, как нежно парень ворковал на ухо сотруднице какую-то романтическую ерунду, придерживая её за плечи. Девица вся раскраснелись рядом с ним, готовая поддаться на любую сказанную ей просьбу, теснее прижимаясь к начальству Сомы. И это была совсем не удивительная картина для Тайи, что знала, насколько считался привлекательным Масаши для многих милых дам в их участке. Каждая вторая строила ему глазки и явно мечтала о чём-то больше. Девушек, которых парень совсем не привлекал, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Тайя же металась между этими двумя категориями, как бывшая девушка Ютаки, и как та, с кем сам юноша находился в постоянной конфронтации. И будь сегодня другой день, то она бы молча вышла за дверь, подойдя попозже, но… Тайя негромко откашлялась, привлекая к себе внимание. Девушка тут же отскочила в сторону, раскрасневшись от внимательного взгляда Сомы, которая незаинтересованно отвела его в сторону, переводя на Ютаку: — Извиняюсь, что отвлекаю, но я по поводу сегодняшнего задержанного, — отозвалась Тайя, проходя вперёд. Она ещё где-то с минуту наблюдала, как извиняется молодая сотрудница, вылетая, как пробка из кабинета, с громким стуком захлопывая дверь. Инспектор вздыхает и, видя исказившееся в неудовольствии лицо Масаши, кратко проговаривает, — я всё понимаю, но личная жизнь должна оставаться за стенами участка. — Правильная нашлась. За собой смотри, — грубо оборвал он её, заставив в изумлении приподнять бровь, словно спрашивая, что парень имеет ввиду, — с каких это пор, мы можем так в наглую флиртовать с подозреваемыми? Или тебя прельщает его статус «эспера с Агентства»? Что? Я не прав? — Масаши наблюдает, как морщится личико Тайи, показывая на секунду всё её отношения к сказанным вслух словам. Кажется, Масаши всё же смог услышать, о чём они говорили с Осаму. Или же ему это в насмешку передали, так и говоря, что «подозреваемый заигрывает с твоей подчинённой», доведя этим самым главного инспектора до скрежета в зубах. Вот только, никому не хочется знать, как сама Тайя относится к возникшему в их стенах Дазаю, и что интересоваться подобным парнем — последнее, что она сделает в этой жизни. — Я не собираюсь перед тобой отчитываться, Масаши. Если ты так сильно не желаешь здесь видеть Дазай-сана, то позвони в Агентство и пусть его заберут в скором времени отсюда, — она тяжело вздохнула, покачав головой, пока Ютака каким-то непривычно тяжёлым взглядом, смотрел на неё. Он сделал пару шагов по отношению к ней и Тайя, что инстинктивно дала назад, оказалась зажата, находившимся в кабинете столе с папками. Девушка замерла, не особо понимая, что сейчас происходит. — Что с тобой? — неожиданно печально спросил он, — собственное прошлое ни о чём тебе не говорит? Ты уже и не помнишь, как пострадала от одного из них? Ничего не помнишь? Возле тебя крутится, то один, то второй, а тебе хоть бы плачь. Всё равно, да? Сома вздрогнула. Напоминание о прошлом всегда болезненно проходилось по душе, стремясь разорвать её на осколки. И Масаши знал, прекрасно знал, насколько больно было тупым ударом в невидящем глазу вспоминать, произошедшие события трёхлетней давности. — Я всё прекрасно помню, — раздражённо сцедит девушка, проглатывая боль куда-то глубоко вниз, что оседает там неровным комком на фоне точно таких же комочков, из которых и состоит её душа, — правда, я не взваливаю вину на всех эсперов мира только из-за одного. Не спешу сразу винить хорошую организацию в террористических акциях и массовых преступлениях, — Сома гордо вздергивает голову, смотря во вспыхнувшие золотом глаза Ютаки, — и я не виновата, что моей личностью интересуются и эсперы порой. В конце концов, любая девушка имеет право на ухаживания со стороны молодого человека, — на это юноша невольно усмехается. — Ты не из таких. Ты слишком резкая, строптивая. Бесчувственная, как камень в проруби. Никакого толка ухаживать за тобой, — бросается он едкими фразами, что обжигают грудную клетку Сомы, заставляя злостно сцепить зубы вместе. Но она выдерживает и это оскорбление тоже, блеснув высокомерной улыбкой, выдавая язвительное: — Как видишь, других юношей это никак не останавливает, — и девушка хочет отпихнуть подошедшего вплотную Масаши, что так же, как и Дазай, вызывает в ней какое-то нестерпимое отторжение сейчас, но её руку резко перехватывают, сжимая больно за запястье. Для Тайи это боль была весьма терпима, но бледной коже такой натиск вполне может не понравится. А Ютака тем времнем, оглядывает её каким-то другим, доселе невиданным хищным взглядом, которым он смотрит на интересных ему девиц, неожиданно горячо зашептав: — Так, значит, нравится, когда тебя добиваются пылко? Когда не останавливаются до конца? Может, сразу действия нужны? — от этих вопросов Тайя чувствует, что сходит с их главным инспектором с ума, не понимая, зачем парень у неё это спрашивает и лишь только успевает произнести негромкое: — Что… Как случается резкий наклон головы и чужие губы властно накрывают её. Тайя впадает в какую-то прострацию, когда на неё, словно лавиной обрушивается мощнейший поток живых эмоций, среди которых желание обладать и стойкое чувство ревности — выступает впереди. Сома теряется на мгновение, когда её пихают на стол, снося все папки, что с грохотом падают вниз. И только, когда руки парня жадно проходятся по её телу, в Соме что-то щёлкает, как в переключателе, и она пытается вырваться из созданного плена. Но разгоряченный происходящим Масаши, лишь сильнее давит на Сому, отчего та едва не хрипит, не имея даже глоточка свежего воздуха. — Отпу.! — вырывается из неё потоком воздуха, что она может сказать, используя все силы, чтобы отпихнуть от себя жаждущего мужчина, уперев в него руки, что он перехватывает своими, словно боясь разорвать с ней поцелуй, который сама девушка оставляет без ответа. Тайя проклинает своё неудобное положение, силу Ютаки и вообще, что попала в подобную ситуацию. — Масаши-семпай! — гремит звонкое, дверь с шумом открывается, впуская в кабинет совсем другую девушку, что непроизвольно громко вскрикивает, — ой, извините! Я помешала! Хватка Масаши из-за резко-вошедшей Мацуды ослабевает, позволяя Соме со всей накопленной отчаяньем и злостью отпихнуть парня, что отлетает в сторону. Лицо парня становится до жути растерянным, тот медленно приходит в себя, пока Тайя быстро спрыгивает со стола, мчась к выходу из кабинета, едва не сбивая с ног потерянную Аой, стараясь не смотреть на неё. Что она подумает… Ками… — Сома! Подожди, я не…! — Масаши отчего-то пытается поймать девушку за руку, но Тайя теперь уже резво отдергивает её, выдывая резкое: — Не трогай меня больше! — голос получается в более повышенном тоне, чем всегда. Кажется, парочка сотрудников всё же обратили на них внимание, но Тайе сейчас было уже как-то всё равно. Пусть думают, что хотят. Она добирается быстрым шагом до туалета, резво ополаскивая лицо в холодной воде. Губы горят огнём, а во рту острое чувство тошноты. Как же её тошнит от себя, от произошедшего… От него. Тайя не понимала сейчас Масаши. Что это только что было? Ревность? Откуда ей взяться, если они уже давно расстались? Он сам оставил её. Тогда к чему это собственничество и попытка отстоять то, что ему больше не принадлежит? Грудь девушки словно ножом сейчас полоснули и позабытая на дне боль вновь всколыхнулась, напоминая о тех тяжелых днях. О том предательстве. Ну вот зачем он причиняет ей такую боль? Зачем напоминает о том, что между ними когда-то было? Ей больше ничего от него было не нужно. Она хотела спокойно работать. И чтобы Масаши перестал вести себя так с ней, будто вся вина за их неудавшиеся отношения лежит на ней. Будто это она во всём виновата. Тайя и так винит себя во многом. Пусть с неё снимут хоть какой-то груз. Пожалуйста. Неужели она так много просит? Сома чувствует, как её едва не захлестывает столь ужасное чувство, как обида. Девушке неожиданно стало стыдно выйти из туалетной комнаты, встретится с кем-то из коллег, в чьих глазах так и виднелось презрение по отношению к её персоне. Тайя вспомнила школьное время, чувствуя, что ощущения примерно совпадают с теми и та маленькая Сома, тоже не хотела попадаться людям на глаза, хотела сгинуть, исчезнуть и раствориться, лишь бы не чувствовать на себе чужой негатив. Тайя даже не представляет, как будет смотреть в глаза Мацуде. Что она о ней будет думать? Они всегда конфликтовали с парнем, а тут девушка застаёт их в таком положении. Какой кошмар. Ну почему Масаши вновь всё испортил? От воспоминаний Сому едва не тошнит и она полоскает рот водой, сплевывая в раковину. Глаза противно слезятся, но Тайя сдерживается, понимая, что сейчас ей проявлять свою слабость не стоит. Никому это не нужно и не надо. у вас душа и сердце воина Знакомый строгий голос заставляет сжать руку в кулак, ощущая вспыхнувшую злость. Так и хотелось неожиданно крикнуть: помолчи, что ты вообще знаешь о моей душе? Знаешь, сколько раз ей приходилось падать на самое дно, вставая с колен и вновь разбиваясь об острые скалы этой жизни? По-твоему я воин, только потому что моё имя в честь меча? Я всего лишь девушка, которая даже не смогла противостоять тому, кто насильно поцеловал с меня… И почему она не смогла? Наверное, потому что растерялась. Масаши никогда не целовал её с такой пылкой натурой. В его поцелуях всегда была лёгкая небрежность. Он словно пытался раздавить её через физический контакт. И этот поцелуй, как будто вернул Тайю на три года назад, где она была робкой девушкой, пытающейся из-за всех своих сил любить, но, видимо, так и не научившейся делать это. Не успевшей вовремя понять, что от неё хотят. Переживать старую боль было в разы больнее. Хотелось тихо-мирно испустить дух, чтобы больше вообще ничего не чувствовать. Почему же так всё получилось? И дабы избавить её от ужасных мыслей, воспоминания закружились, выталкивая в голове момент, как нежно схватил её ладонь Куникида, какие точные и верные слова говорил он. И почему-то при воспоминаний о его прикосновений никакого отторжения не наступало. Это было робко и не грубо. Наивно и не нагло. Доппо по-настоящему проникся её эмоциями, теми, что Тайя будто прятала от самой себя. И это заставляло невольно тянуться к нему, пытаться понять его, узнать, чтобы всегда сказать то, что крайне необходимо ему самому. Вот только… Дазай прав. Куникида был полон света и неиссякаемой честности, Тайя же сплошь была покрыта мраком и паутиной тайн, которая сплелась за всю её небезгрешную жизнь. А сегодня её, словно с грязью смешали, отчего казалось, что этот грязный след идёт за ней по пятам, так и тыча, кто она. Мерзкая девчонка Верно. А мерзкие девочки не должны переживать из-за подобных вещей. К тому же, бабушка всегда учила её, что делу время, а слабости — час. А она и так взяла себе слишком много, позволив едва ли не рыдать в туалете. Тайя не в той семье росла, чтобы так легко сломаться из-за произошедшего. Нет, совершенно точно нет. Сома сделала пару глубоких вдохов и выдохов, успокаиваясь. И, может, боль ещё отстукивала болезненно в груди, но сейчас спрятать её было намного легче, чем пару минут назад. Привычная всем бука и зануда Сома возвращалась на своё законное и нерушимое место, не позволяя испортить так долго выстраиваемую репутацию хладнокровной и бесчувственной особы. На выходе из туалета её встречают взволнованная Уотани, позади которой маячит Мацуда, что обеспокоенно смотрит на неё. Никакого презрения в глазах, что даже удивительно. — Со-кун, всё хорошо? Ты в порядке? — проговорила светволосая, видя бледность подруги, которая ещё немного и свалится прямо ей в ноги, — Со-кун… — Всё прекрасно, — пусто бросила Тайя, глядя стеклянным взором на встревоженную Аой, что всегда опасалась подобных взглядов людей, показывающих, насколько же несчастен человек внутри, — Мацу-кун, могу обратиться к тебе за помощью? — спросила она, дернувшуюся девушку. Аой же подобного не ждала, думая, что её станут требовать забыть увиденное. Честно говоря, Мацуда бы и сама желала всё это забыть, ведь не каждый день увидишь, как семпай целует сопротивляющуюся в руках Сому, что после отчаянно бежит куда-то, едва не снося всё на своём пути. Поэтому Мацуда сразу, как смогла, позвала более хорошую подругу Сомы — Уотани, что точно могла помочь, в случае чего. Девушка даже подумала о том, что случись такое с ней, то она бы точно не смогла пережить подобное, отчего ей даже было несколько странно наблюдать за столь привычно спокойным лицом старшей по званию. — Всё, что угодно, Сома-сан, — робко произносит она. И стоявшая Уотани удивлённо вздергивает бровью, когда слышит тихое, но сказанное твёрдым тоном голоса: — Мне нужно исчезнуть на время. Прикроешь меня?

***

Куникида удивленно смотрел на пришедшую девушку. После прошедших выходных, в которых они провели время вместе, для него было слегка странно видеть её вновь. Так ещё и в форме, несмотря на то, что девушка накинула поверх чёрный плащ. Они никогда не общались в совсем рабочей атмосфере, отчего идеалист не совсем знал, что нужно сказать. Но Тайя, как и всегда, взяла всё в свои руки и пока Агентство с интересом разглядывала её, уже успев радостно поприветствовать, как хорошую знакомую Доппо, проговорила: — Здравствуйте, я к вам по делу. Один из ваших сотрудников, а именно Дазай Осаму-сан у нас. — Ками, что он опять сделал?! — взвыл разнесчастный Ацуши, который вместе с Куникидой убил всё утро на его поиски. Кёка же, не отрываясь от документов, погладила друга по руке, пока тот сетовал на свою судьбу бумагам. До этого девушки переглянулись друг с другом, и будь сейчас другая ситуация, наверное, начали бы что-то обсуждать, но в данный промежуток времени, каждая из них была занята работой. Доппо перевел взгляд с молодого поколения на Сому, которая хоть и продолжала стоять, но выглядела какой-то уставшей, бледной и достаточно мрачной. Что Дазай успел там натворить? — Он задержан, и так как его нашли возле умерщвленного тела, то он автоматически стал считаться подозреваемым, — продолжила говорить девушка, тоже бросив косой взгляд на Ацуши и лишь недовольно покачав головой на несдержанность юноши, перевела его на Доппо, — я пришла сообщить вам об этом. Куникида тяжело вздохнул, сглотнув. У него сейчас имелось огромное желание сложить на Дазая тонну ругательства, но совершенно не хотелось делать этого при Соме, которая точно бы посчитала его за неуравновешенного и была права. Портить свою репутацию перед ней было не в его приоритете. Особенно из-за Дазая. Хотя тот и напрашивался. — О и неужели госпожа инспектор снизошла до того, чтобы попросить помощи у детективов? — говорила ли в Эдогаве жажда утереть нос полицейской или это было обычное поддразнивание, но Сома поморщилась на его слова. Всё-таки остатки того конфликта витали между ними в воздухе. — Это не просьба о помощи, а моя работа донести до вас, что вашего коллегу задержали. А так же расспросить о предполагаемом алиби, которого у него точно нет. Нет же? — все покачали головой и Сома раздраженно прикрыла глаз. Раздался звук приходящего уведомления на телефон. Девушка посмотрела на экран, вздыхая, — Куникида-сан, — её голос невольно дрогнул и та отвела взгляд в сторону. Видимо, не только ему одному было непривычно общаться в такой атмосфере. Это почему-то успокаивало, — я знаю, что ты являешься заместителем директора, и я бы… — Он ещё и напарник Дазай-куна, — довольно протянула, вышедшая из медицинского кабинета, Йосано. Она в своей изящной манере, подошла к столу, беря какие-то бумаги в руки, — и снова здравствуйте. Сома удивленно повернулась на звук говорившей, кивнув ей в ответ, а затем медленно вернулась в обратное положение, смотря на Доппо совершенно по-другому и растерянно проговорила: — Знаешь, а это многое объясняет… — Что? — непонимающе переспросил Куникида, ощутив легкое волнение, как за спиной послышалось: — Твою нервозность. Ты сейчас впервые сломаешь ручку не из-за Дазай-куна, — каким-то волшебным чудом, Акико прошла мимо него, оставшись незамеченной. Доппо внутренне дернулся, но виду не подал, продолжая смотреть, как слегка тревожно девушка поджимает губы, явно что-то обдумывая. В итоге, та положила телефон в карман, бросая несколько тяжелый взгляд на Доппо. Тот немного удивился, не понимая, что всё-таки случилось и что мог сделать он за эти пару несчастных минут, просто сидя за столом. Сома была сейчас совершенно иной. Такой, как в баре. Холодной, как горький напиток алкоголя. Но вот тон её голоса был совершенно иным: — Мне нужно, чтобы ты кое-куда со мной проехал, — проговорила она как-то потерянно и неуверенно, — это важно для освобождения Дазай-сана. Вам бы, наверное, не хотелось, чтобы новостные колонки вновь начали судачить о том, что Агентство совсем не меняется… — Ну или, если кратко «я пришла за помощью, но моё эго так велико, что я не могу сказать об этом вслух», — резко высказался вслух Рампо, заставляя Сому недовольно прищуриться, — та-дам, теперь мы знаем, что все полицейские высокомерные зазнобы! — юноша возвёл руки кверху, изображая доведенную до всех истину. Куникида же молчал. На самом деле, ему страшно хотелось проучить Дазая, оставив его на ночь в полицейском участке. Но он понимал, о чем говорила Сома, ведь их Агентство так много страдало из-за всякого рода сплетен. Но как же хотелось одного спокойного денька. Без Дазая. — Верно, вы снова правы, — неожиданно резко произносит Тайя, выглядя раздражённой. Кажется, слова Эдогавы её сильно зацепили, — но очень тяжело просить помощи той, кого итак все считают беспомощной только потому, что ей приходится смотреть на этот мир не так, как можете и способны вы. Не знаю, знакомы ли вы с данным фактором, но… — Сома выдыхает, успокаиваясь. Она делает пару шагов к Доппо, обдавая издалека ароматом ягод, — но сейчас это не имеет значение. Больше ничего не имеет, — негромко прошептала девушка, заставив парня поднять взгляд на её лицо, ощутив, как его словно парализовали и сердце стало отбивать ритм чуть быстрее, — Куникида-сан, я не умею просить о помощи. Я никогда не думала, что буду в ней нуждаться, но… — та примолкла, сложила пальцы в замок, неприятно хрустнув. Её лицо было бледным, уставшим, болезненным, заставляющим юношу взволнованно дышать и всё же… …Есть в ней что-то такое. Она внимательно изучала выражение лица детектива и он не мог понять, какие чувства сейчас испытывает Сома. Её зеленый глаз казался темнее обычного, напоминая о густо-сварившемся зеленом чае. Невидящий же был скрыт челкой, которая слегка растрепалась и как извечному идеалисту, ему хотелось это исправить. Но с ним работал здравый смысл и его рука даже не дернулась в сторону девушки. И тут будто из ниоткуда, из воздуха, из пустоты, между ними раздался тихий голос, жалобно просящий и почти что умоляющий: — Куникида-сан, прошу, помоги мне. Пожалуйста. Доппо шумно вздохнул, отодвигаясь от девушки, чувствуя как щеки нелепо обдало огнем. Чертов Дазай, чтоб он удавился. — Пошли, помогу, чем смогу, — пробурчал он, поднимаясь и неожиданно видя, как мягко улыбнулась ему Тайя. Доппо тут же поспешил отвести взгляд в сторону, видя, что и девушка сразу изменилась в лице, становясь серьёзнее. Сегодня он как-то остро реагировал на Сому, видимо, сказывалась неожиданность обстановки. А ещё Куникида совсем не умел отказывать девушкам. А отказывать Тайи не умел вдвойне. — Смутился, — вывела итог Акико, усмехнувшись. Она видела, как внимательно смотрел на девушку Доппо, видела, как в его глазах что-то мелькало. Впрочем, взгляд Тайи тоже не казался ей столь бесстрастным, как в тот раз. Между ними явно что-то происходит, ибо так хорошие знакомые друг на друга не смотрят. — Ага, — монотонно подтвердил итог её размышлений Рампо, когда дверь за парой закрылась, погружая офис в рабочую атмосферу. Куникида же чувствовал себя полным идиотом, что слегка поплыл от действий Сомы, но ничего поделать с собой не мог. Хорошо, что девушка не обратила на это внимание. Они сели в рабочую машину Агентства и Тайя пояснила ему, что столь хитроумно сделанное создание, как Дазай, в обмен на информацию по делу, попросил оказать ему одну услугу, на что Тайя почему-то, к удивлению Куникиды, согласилась. — У меня особого выбора не было. Не хватало, чтобы ситуация с тем, что в полицейском участке сидит эспер с Детективного Агентства, всплыла где-нибудь в новостях. Столько морока будет, — поделилась она, тяжело вздохнув, сложив руки на груди. Куникида искоса смотрел за девушкой, как-то неожиданно отметив про себя её излишнюю дерганность. У неё что-то случилось? Или это так Дазай достал? — к тому же, у меня возникает такое чувство, будто Дазай-сан специально стремился со мной пересечься, чтобы вручить это дело на поруки… — девушка сцедила про себя несколько оскорблений, но Доппо, как не старался, ничего не разобрал, решив узнать, какую информацию он попросил узнать у Тайи, на что девушка тут же поделилась с ним, — про секретную деятельность какой-то местной элиты, здесь всё написано, в принципе, — и девушка протянула ему листок, который вытащила с кармана плаща. Куникида прочитал это, тяжело вздохнув. Опять Дазай ни черта не хочет работать. Ведь это было их общим делом. Они занимались расследованием небольшой кучки зажиточных предпринимателей, которые по словам бедных граждан, замыслили на их территории построить здание, что будет нести за собой незаконную деятельность, и судя по некоторым источникам, с Мафией это никто не согласовывал. Дазай сказал, что есть у него одна знакомая, которая всё про всех знает, но почему-то, не отправившись к ней по итогу сегодня, он резко поручает свою работу девушке, что работает в полиции и которая занимается совершенно другими делами, нежели разборками наподобие, кто где строит и законно ли это будет. Чёртов Осаму. — Это наше с ним дело, извини, что он впутал ещё и тебя, — проговаривает юноша, на что Сома кивает. Безучастно. Доппо сжимает руль руками. Отчего-то его невольно смущает, восцарившаяся между ними атмосфера молчания. В отличие от того выходного дня, она была такая напряжённая, суровая и слишком загустевшая, как холодная каша. А в тот день они ещё долгое время сидели наверху, наблюдая за всеми, пока к ним не подошла Накамура, отвлекая от созерцания, — кстати, как твои дела? Тайя в ответ удивлённо смотрит на Куникиду, будто он сказал какую-то несусветную глупость, и юноша невольно начинает ощущать себя ещё тем идиотом, не хуже Дазая. Хотя вопрос в целом был простой, но странно, что столь непривычный им обоим. Словно у Тайи этого никогда не спрашивали. — Всё… нормально, — глухо отвечает девушка. Она чуть плотнее обнимает себя за плечи, слегка поерзав на кресле. Лицо Тайи, будто исчезает в темном плаще, что выглядит очень забавно, — благодарю, что пришел на помощь. Несмотря на то, что я потревожила твои планы. — Не особо сильно, если честно, я как раз хотел начать работать с этим расследованием. Так что, раз Дазай нашёл новый способ отлынивать, то мы сделаем это вместе, — Доппо посмотрел на выглянувшую из-за плаща девушку, что с каким-то лёгким интересом слушала его, проговорив, — не против побыть моим временным напарником? Только учти, я бываю довольно эмоциональным и грубым в работе, — Тайя на это высказывание улыбнулась уголками губ, произнеся негромкое: — Не пугай меня, мои методы работы тебе уж точно не понравятся, — она повернула голову, кажется, они подъезжали к нужному месту, — я бы вообще не хотела привлекать тебя, но Дазай-сан умеет вздёрнуть ниточки, давя на остатки совести. Да уж, он будет дьяволом пострашнее, чем Орочи-сан… Куникида удивлённо моргает. Всмысле, не хотела привлекать? Почему? Она считает его плохим в своей работе? Или есть что-то, что объединяет Дазая и Сому между собой? Тогда и не удивительно, что они спелись. Вот только, что такого он ей сказал, что она передумала? Какое-то жгучее чувство захватило разум Доппо, заставив его недовольно сжать руль. Ведь это он знаком с Сомой не больше, чем Кëка, но явно её лучше, и почему-то неожиданно уступает тому, что Осаму и Тайя имеют общие секреты. Почему так всегда происходит? Почему с любой девушкой Дазай впереди? И даже Сасаки в своё время, он утащил к себе в комнату общежития. А Куникида… Всегда остаётся позади, вынужденный наблюдать за тем, как Осаму вновь умудряется ворковать с интересной ему девушкой. Не справедливо. Нет. Пусть Дазай проворачивает это с кем угодно, но не с Тайей. Доппо ему больше не позволит манипулировать девушкой и использовать её. Он его… — Куникида-сан!.. — громкий вскрик Сомы, что непривычно звучит в салоне, пробуждает Доппо ото сна, прежде чем, он видит, как по их автомобилю начинают палить, заставляя парня извернуться. Они с Тайей выбираются с седеньев, прячась за машиной, которая попадает под обстрел, — вот же, это у них тёплый приём такой? — она вытаскивает пистолет, останавливаемая рукой Куникиды, — что? Что такое? — Не обязательно идти в бой, когда можно избежать сражения, — кратко отвечает он, расписывая на листе световую гранату, отрывая лист под нахмуренный взор девушки. Только сейчас идеалист вспоминает, что Тайя и понятия не имеет, что у него за способность, но объяснять уже поздно. Проще будет увидеть, — Поэзия Доппо: световая граната! — листок тут же материализуется в гранату, которую юноша мощным броском подбрасывает стреляющим под ноги. Небольшой звук взрыва и шум пальбы резко стихает. Доппо же ощущает внутреннее удовлетворение, видя, с каким затаённым и доселе для него невиданным восхищением Сома смотрит на него, заставляя неожиданно гордо проговорить, — это моя способность. Воплощаю всё, что вижу и запоминаю с помощью этого блокнота, соответственно, из-за этого размеры создаваемого, — он машет записной книжкой, — гораздо меньше. — Размером с блокнот? — уточняет Тайя и, видя его кивок, подскакивает с их засады вместе с ним, — это выглядело впечатляюще, Куникида-сан, я подобного ни разу не видела. Мне, конечно, попадались эсперы за всю мою жизнь… Но ты решительно отличаешься от них. Куникида от такой пламенной речи невольно теряется, видя чистейший восторг у Сомы в глазу. Кажется, такой необычный подход к делу, заинтересовал её. Хочется довольно вскинуться и тыкнуть в лицо Дазаю, что и он умеет заинтересовывать девушек. Но тут же себя одергивает, понимая, что его мысли заходят слишком далеко. Чего он так вцепился в своей злости на Дазая, зачем пытается что-то доказать? И при чем тут Тайя, которая совсем случайно оказалась, замешанной в их делах? — Кажется, они кого-то ждали, — отмечает Тайя, подойдя к оглушенным поближе, вытащив с кармана одного из них ключи от большего двухэтажного дома, к которому они как раз подъехали, исходя из адреса, данного Дазаем, — нам надо поторопиться, чтобы не стать третьими лишними. Куникида кивает. Он приготавливает пистолет, в случае чего, в то время, как Тайя достаёт электрошокер, заставляя его изумлённо вздёрнуть бровь. Но отмалчивается, уже поняв, что Сома явно в курсе, куда её попросили съездить. И, возможно, знает гораздо больше него, что нужно делать. И от этих ощущений, как-то неприятно свербило в животе, заставляя ощущать себя беспомощным. Но в доме на удивление было пусто. Доппо бегло смотрит во все углы, но ничего не видит. Тайя же уверенно идёт в сторону комнаты, где расположен бассейн, и ему ничего не остаётся, как следовать за девушкой, оглядываясь по сторонам. Он вздрагивает, слыша от Сомы громкое: — Как водица? — Доппо непонимающе смотрит на Тайю, видя, что в бассейне никого нет, — извини, твои телохранители очень негостеприимные. Видимо, все в хозяйку, — Сома ходит кругами по кафелю, глядя на кристально-прозрачную воду, — знаешь, я понимаю твою интровертную натуру, но у меня очень мало времени. Вылезай или я скину электрошокер, — Тайя смотрит на стоявший не далеко мини-бар, — ну или весь твой запас алкоголя пропитает здесь всю дорожку. — Сома-сан, что ты делаешь? — шепчет Доппо, заставив её повернуться к нему. Где-то слышится тихий плеск воды, на который они реагируют, но в помещении совершенно никого не оказывается, кроме них двоих, — ты с кем разговариваешь? — С одной стеснительной, оказывается, особой, которая, обладая исскуством завлекать мужчин, отчего-то боится показаться на глаза одному инспектору. Запуганное создание, — Куникида чувствует издевательские нотки в тоне Сомы и не совсем понимает, к чему они были сказаны, пока взметнувшаяся вверх лежанка, что едва не прилетела в Тайю, которая вовремя согнулась, заставила парня, вскинувшего пистолет, понять, что они всё же здесь не одни. Сома же на это усмехается, приподнимаясь, — вы в Шакко все любители играть из тени? — девушка с усмешкой смотрит на Куникиду, спокойно проговорив, — не стоит лишний движений, Куникида-сан, я сама с ней разберусь. И Тайя быстро двигается в ту сторону, откуда прилетела лежанка, увернувшись ещё от одной. Доппо хочет помочь, но толком не видит, где же враг. Сома же в какой-то момент погони за неизвестной, оказывается, полностью облита неизвестно откуда возникшей водой, раздражённо качнув руками по сторонам: — Да сколько можно, каждый раз одно и тоже, — бурчит Тайя, махая рукой, а Куникида лишь водит пистолетом из стороны в сторону, наконец, отмечая еле заметную водяную оболочку, что вновь стремительно двигалась к Соме. — Сома-сан, взади! — и этот крик заставляет оболочку резко дёрнуться в бок, в надежде, видимо, проскочить, но Тайя вовремя делает крутой разворот, достав электрошокер и синяя вспышка пронзает водяную оболочку, заставив какой-то громкий женский голос издать вскрик. Оболочка отлетает, становясь видимой, чем и пользуется Доппо, подскакивая к ней, но тут же отскакивая назад, прикрыв глаза. Лежащая девушка была абсолютно голой, отчего Куникиде судорожно хотелось забыть об этой картине. Что здесь такое-то творится?! — Это Ояма Хацуë, эспер, её способность, Гёфукуки, позволяет материализовывать своё тело в водяную жидкость, которой она управляет. Раньше состояла в Шакко, сейчас безвольная птица в небе, — Куникида с лёгким интересом слушал Сому, стараясь не смотреть на девушку, что надевала халат на обнажённое тело. Приличия её явно не беспокоили. — И по чьей милости? Ты разогнала всех по тюрьмам, да по углам, — раздражённо буркнула Ояма, в янтарных глазах которой сверкал истинный гнев, наливая себе в стакан виски, — ты постоянно ходишь по острию ножа и выживаешь. Один вопрос: когда ты уже сдохнешь, Сома? — О, благодарю за беспокойство, — от ядовитой улыбки Сомы самому Куникиде неожиданно становится дурно, — я недавно проверялась у врача и он сказал, что с моим здоровьем всё прекрасно. Если никто не убьёт, доживу до глубокой старости, — девушка присела на стул, сложив ноги вместе, а руку подперев под спинку, сложив на неё голову, другая же рука что-то тыкала в телефоне, — к тому же, не нужно обвинять во всём меня. Ты ведь сама стала доносителем на свою родимую банду, чтобы вырваться с оков Моримура. Разве я не права? Ояма цыкает, качнув серебряными волосами, а до находившегося в прострации Доппо, наконец доходит, о чём идёт речь. Ведь Шакко в своё время была известной бандитской группировкой, наводившей ужас на мирное население, не хлеще Мафии. И если последняя организация любила город и защищала его, то первая, наоборот, вводила в настоящий хаос. Но полгода назад, он краем уха услышал, что босса Шакко арестовали. Куникида не знал, что этим всем занималась Тайя и не представлял, сколько усилий она вложила, чтобы пресечь столь мощную организацию. Раз это девушка из Шакко и Дазай смог узнать, что Сома с ними связано, то неудивительно, что он попросил её об этой услуге. Эта Ояма явно опасается Сому, раз пряталась от неё в бассейне, а, значит, и говорить тоже будет. Вот только… Разве у Осаму не больше было шансов узнать от неё информацию, применив свои навыки общения? Но, как оказалось, Дазай ещё давным-давно оборвал себе все шансы: — Этот кретин подставил меня. Я бы вырвала ему сердце при встрече и он прекрасно об этом знает, поэтому и не суется ко мне, — высказалась она, презрительно поморщившись, когда Куникида рассказал суть визита, и о том, кто навёл их на след, — все мужчины такие коварные. Им от женщин нужно одно, только откуда вам это знать, — Ояме повела плечом, нахмурившись, — хотя-я, судя по твоей сморщенной мордашке, Сома, ты это точно знаешь, — Куникида повернулся на девушку, видя, с каким тяжёлым вздохом покачала головой инспектор. Её взгляд был несколько тяжёл, когда она посмотрела на Хацуë. — Не думаю, что дело только в мужчинах, все люди такие. Каждому что-то нужно от другого, все предают и все оставляют, — на последнем голос Сомы непроизвольно дёрнулся и та откашлялась, — Дазай-сан настоящий обольститель женщин. Странно, что ты повелась на него. Не припомню, чтобы ты так легко отдавалась кому-то, — саркастически отметила она, на что Ояма фыркнула. — Сама же сказала — обольститель. И даже зная, какой он, всё равно невольно поддаешься ему, — девушка грустно вздохнула, возведя руки вверх, не видя недовольный взгляд Куникиды, который прекрасно знал то, о чём говорила Ояма, видел, как другие девушки смотрят на Дазая, как ведутся и… — Нет, не обязательно, — Сома раздражённо качает головой, — не будет каждая девушка вестись на него, — та встаёт, разводя мокрыми рукава плаща, пока эспер хмыкает с полицейской, радуясь, что смогла насолить ей хоть как-то, — тебе просто захотелось, вот и всё. Не более и не менее. Не нужно сводить всех в одну линию. — Хочешь сказать, что тебе совершенно наплевать на него? — насмешливо произносит Хацуë, снова отпивая алкоголь из стакана, морщась, — тогда, что ты тут забыла с его поручением? — на это Тайя тяжело вздыхает, произнося усталое: — Мне наплевать на многие вещи в своей жизни, и к счастью, Дазай Осаму-сан находится среди этих вещей, — девушка качает головой в сторону застывшего от таких речей Куникиду, что не мог поверить в услышанное, — к тому же, я его сопровождающая. А ты говоришь только тогда, когда на тебя давят, — Тайя ненамного увеличивает мощность электрошокера, заставляя Ояме сжаться, пока сама полицейская воркующим тоном не произносит, — поэтому прекращай тратить своё драгоценное время и начинай рассказывать, что от тебя потребовали. И девушка рассказала им. Да, со строительством, действительно, ведётся дело темное и совсем с Мафией не связаное. Как посоветовала Хацуë, то можно просто дать сигнал мафиози, и от проблемы, повешенной на Агентство, ничего не останется. Потому что доказать своими силами незаконность происходящего будет трудно, ибо документально всё верно, а вот слова… На словах идёт совсем другая игра. Тайя, что слушала это лишь недовольно фыркнула, пока Куникида записывал нужные данные, так и видя, напряжённый взгляд Оямы, направленный на работающий электрошокер. Видимо, с ним у неё были особые воспоминания. Впрочем, как и с самой Сомой. Ведь прежде чем уйти, Куникида стал свидетелем нечаянного диалога между девушками. Он невольно остановился, услышав: — Сома, — черноволосая обернулась, посмотрев на преступницу, что нерешительно качала стаканом из стороны в сторону, — я слышала, чем ты сейчас занимаешься… — И? Ты можешь мне помочь? — отрывисто бросила девушка, поглядывая на часы, — не думаю, что ты владеешь нужной мне информацией. Твой статус «бабочки» мне хорошо известен, — на это Ояма вновь цыкнула, а её рука, превратившись в водяную жидкость, протянула Соме бумагу, которую та приняла, прочитав и тяжело вздохнув, проговорила, — в самое пекло смерти меня бросаешь… — Ты же Сома, явно ещё не все свои девять жизней потратила. И из этой передряги выйдешь, — ворчливым тоном протянула она, глядя на нахмуренное лицо полицейской, — честно говоря, понятия не имею, как это вещество могло вновь вспыхнуть. Опасаюсь только, что это наша общая знакомая… — Тайя усмехнулась, сложив бумагу в карман, — когда Моримуру-сана арестовывали, то он кричал тебе, что за него отомстят. Но… никто бы не стал этого делать, кроме… — Хацуë не договорила, ведь её прервала ледяная речь Сомы: — Она мертва, Ояма, — та мрачно сощурилась, — а даже, если нет, то что с того? Ты так сильно её боишься? И правильно, ведь прежде чем убить меня, она доберётся до тебя, — эспер недовольно сжалась, бросив полной ненависти взгляд на стоявшую Тайю, которая с вида девушки лишь махнула рукой, как бы говоря расслабиться, — но ты зря волнуешься сейчас, если до сих пор жива, то больше шансов, что той, о ком ты так печешься — нет в живых. Правда, всегда стоит продумывать свои действия наперёд и действовать из принципа «одиночной игры», где всегда следует расчитывать только на себя. Тогда и не попала бы в ту неприятность, в которой сейчас находишься, — Сома пошла неспешным шагом к стоявшему Куникиде, заканчивая длинную речь, — кстати, я тут в полицию позвонила. У тебя есть некоторое время, чтобы исчезнуть от тех недоброжелателей, которых ты ждала, — девушка махнула рукой Доппо, уходя в другую сторону, заставляя парня последовать за ней, не особо понимая, что происходит, — мы выйдем через чёрный вход. — Ты, как будто знаешь, где здесь чёрный вход, — раздраженно бурчит Хацуë, но опущенные плечи, так и выдают облегчение от слов Сомы, что сменяется на яркий гнев, особенно после её: — Конечно. Я же здесь во второй раз уже. Твой последний друг успел сделать тебе достойный подарок, прежде чем я его словила. Не умеешь ты, Ояма, кавалеров выбирать… — Чёртова ты ведьма, Сома! Когда ты уже успокоишься?!

***

Куникида не мог не поблагодарить девушку, что помогла ему безболезненно добыть информацию. Он знал, что Тайя и сама извлекла из этой встречи информацию для себя. В подробности она не вдавалась, а на вопрос парня ответила, что это тайное расследование, о котором девушка не может говорить. Доппо её прекрасно понял, хотя речи про смерть, почему-то ввели его в напряжение. И в неожиданные переживания за Сому. В целом, у юноши были смешанные впечатления от столь краткой работы с Сомой. Ведь он осознал, что совсем не находится на такой короткой ноге с преступниками, как Дазай или Сома. Это были их первое сходство. Второе было то, что эти люди продумывали всегда всё сами про себя, рассчитывая свои шаги намного вперёд. Пока Доппо узнавал информацию, девушка сделала звонок в полицию. Возможно, в благодарность за помощь, или, что более правдоподобно, понимая, что оказав помощь, она всё ещё держит эту Ояму на своём крючке. А ведь это был фирменный фокус Осаму. Сома и Дазай были во многом похожи. И от этой схожести у него самого невольно щемило сердце. От осознания, что в их дуете, он третий лишний, и таким людям ни помощь, ни напарник, вовсе не нужен. — Сними плащ, — проговорил юноша, когда услышал, как чихнула девушка. Тайя тяжело посмотрела на него, но после второго чиха, всё же послушно сняла вещь, укладывая на коленях. Они только уселись в машину, прячась от приехавшей полиции, чтобы не вызывать лишних вопросов, что они тут делают. Тайя с гордостью поделилась тем, что как хорошо иметь связи в другом полицейском участке, чтобы позвать их, добавив затем невеселое, что прибегать к подобным аферам, не есть хорошо, на самом деле. Куникида с неё невольно усмехнулся, не понимая, как в Соме сочетается задор и строгость, — ты так заболеешь. — Я в последнее время часто с водой сталкиваюсь. Невольно начинаю привыкать к подобному в своей жизни, — отозвалась она, потрогав себя, — но в целом, я уже не настолько мокрая. Всё хорошо, — та удивлённо моргнула, когда перед ней возник жилет Доппо, что юноша держал одной рукой, — а? Что? — Он так-то тёплый, может, хоть прогреешься, — юноша тяжело вздохнул, включая ещё и подогрев, — я не прощу себе, если ты из-за идиота Дазая заболеешь. Учитывая, что погода сегодня немного ветренная, — он наблюдал за тем, как неловко девушка подцепила пальцами жилет, принявшись надевать его. Удивительно, что не сопротивлялась. — Он потом мокрый будет, — пробурчала Тайя, недоверчиво косясь на Куникиду, видимо, так и ожидая какого-то подвоха, который пока не происходил. — Особо мокрый всё равно не будет, — отстранённо проговорил он, посмотрев на девушку, вспоминая её громкие слова о Дазае. Неужели, парень и вправду ей не нравится? Совсем-совсем? Судя по речам Сомы, возникает чувство, будто она питает к нему отвращение. И подобное для идеалиста казалось сном… — Сома-сан, — обратился Куникида к ней, заставив посмотреть на себя, — куда дальше? — Направляемся в участок, — произносит Тайя, залезая в контакты телефона, — я сейчас попрошу, чтобы у Дазай-сана взяли показания, и как раз сможешь забрать его на работу, — Доппо немного недовольно морщится, что не ускользает от глаза Сомы, что невольно усмехается, — Дазай-сан, конечно, парень с тюрьмами знакомый, но лучше до нового скандала в новостях не доводить, — на этом моменте Куникида чувствует, как что-то неприятное укололо в груди. Дазай — ходячий язык без костей, чтоб его… — Он рассказал тебе про тюрьму? — девушка не успевает позвонить, отрываясь от телефона, медленно кивнув Доппо, что вновь задал новый вопрос, — и про меня тоже рассказал? Что я сидел? — Тайя на автомате кивает, так и слыша болезненный вздох, что издаёт идеалист, откидываясь на сиденье, прикрыв глаза, — ходячее трепло, об этом можно было и забыть уже… Как же ему не хотелось, чтобы Соме говорили об этом факте. Возможно, она знала и не предавала значение, а теперь могла и задуматься. По идее, Куникида не должен был переживать из-за этого, ведь его оправдали и их Агентство вновь было признано героями, чей долг защищать родной город. На самом деле, Доппо переживал даже больше не из-за факта, что он находился некоторое время, как единственный подозреваемый, нет. Юноша знал, что этого всего могло бы не быть, если не… — Куникида-сан, ты чего? До сих пор так сильно переживаешь? — Сома обеспокоенно посмотрела на него, — ты ведь знаешь, я не думаю, что ты в чём-то был виноват… — но девушке не дают договорить, прерывая это тихим: — Как сказать, — тихо произносит он, и видя, как та смотрит на него, неуверенно продолжает, — я… не смог спасти маленькую девочку, что подорвала себя. Возможно, мне и вправду лучше находится в тюремном заключении после такого… Но тут его резко бьют по плечу. Он вздрагивает, немного вскакивая и ошарашенно глядя на Тайю, что выглядит очень раздраженной. — Я так и думала, — проговаривает она, — опять ты за своё. Твоей вины в этом деле нет. Ты прав, мы не всесильны, мы не боги и не можем ожидать от жизни предсказуемости. Особенно в поведении людей. Она сделала то, что посчитала нужным для себя. И ты никак не мог этому помешать, потому что не властен над чужими решениями, — девушка качает головой, — исходя из твоей логики, получается, каждый врач должен идти в тюрьму после того, как у него не получилось спасти пациента? Может, и мне собрать свои вещи и опять отправится туда? — Доппо удивленно смотрит на нее, не ожидав подобного высказывания. Сома же горько усмехается. Тайя замирает, будто перед каким-то важным прыжком, но вскоре, её напряжённые плечи опускаются и она шепчет, — я понимаю твои чувства, Куникида-сан. Я тоже… не смогла его спасти тогда… — сердце идеалиста даёт громкий стук, заставивший парня приблизиться к ней: — Кого? Ты про того человека, в смерти которого тебя винит Сакакибара-сан? — слишком возбуждено спрашивает он, неожиданно резко натолкнувшись на откровение девушки, которая молчаливо кивает, прежде чем добавить то, отчего кровь стынет в жилах: — Это был его внучатый племянник, — Куникида изумлённо моргает, испытывая чувство того, будто его посвятили в очень-очень мрачную тайну и скоро заставят расписываться на крови. Идиотские ощущения, но мурашками, приходящимися по телу, — сын его племянницы, Сакакибары Харуко-сан. Он… скинулся с крыши заброшки, а я… невольно оказалась рядом и не смогла его отговорить. Но кто поверит словам девчонки? — Тайя прикрывает глаз, будто стараясь угомонить бурю в своей душе, — поэтому я знаю, о чем говорю и прошу не корить себя, Куникида-сан. Это не имеет смысла, ведь мёртвые не говорят, и сказать, что всё хорошо и они на нас не серчают — не смогут. Совершенно бессмысленно после такого испытывать чувство вины. Куникида же отворачивает голову на местность в округе, чувствуя, как сильно бьется его сердце. Как странно, но от её действий и слов на сердце стало как-то легче. Как-то неправильно легко. Доппо отмечал это в который раз, но в компании девушки ощущал себя комфортно, боясь его лишиться. Она всё говорила верно, сквозь собственную боль в груди, отчего окружающее казалось таким неправильным и неидеальным. Вот только… — Он был сыном Сакакибары Харуко-сан? — услышанная фамилия и имя от девушки, заставляют внутреннего детектива Доппо вцепиться в новые факты, что он узнаёт о семье Сакакибар. Тайя же тускло кивает, в изумлении поворачивая голову после следующих слов, — удивительная она всё-таки женщина. Пережить такое горе и продолжать нести свет по жизни, это… совершенно необычно, — девушка непроизвольно дёрнулась, теперь тоже поддавшись к Куникиде вперёд и спросив: — Ты что, знаком с Сакакибарой-сан? — юноша отметил странно дрожащий, в каком-то лёгком предвкушении голос Сомы, кивнув и мягко поясняя: — Да. Это она как раз обращалась к нам по поводу того дела. Вы, кстати, с ней очень и очень похожи, — Доппо бросает быстрый оценивающий взгляд, продолжая говорить, — правда, есть пару различий. Знаешь, она так бережно относится к своему ещё нерождённому ребёнку… — но в этот момент он отмечает, как лицо девушки вновь становится бледнее самой белой стены на свете, чем встревожила парня, что взволнованно проговорил, — Сома-сан, что с тобой? — Она беременна.? — теперь Доппо медленно кивает, немного опасаясь делать резкие движения, но его кивок итак пробуждает в Соме множество чувств, что захлестывают её, — беременна… ну надо же, какая молодец, — ехидный с виду голос Тайи, что режет слух без ножа, на деле полон боли и печали, — спустя столько лет, она… — девушка прикрывает лицо рукой, но подрагивающие плечи и вырывающийся наружу смех показывают состояние полицейской, что находится на какой-то безумной грани. И именно это побуждает Доппо к действию, особенно, когда он уже видит бессвязную и совсем непонятную речь Сомы, что что-то говорит про себя. — Сома-сан, что такое? Что случилось? Я что-то не то сказал? — он протягивает руку, пытаясь ухватится за девушку, чтобы передать ей свою поддержку, но та резко вздрагивает, стремясь оттолкнуть его куда подальше. Лишь хорошая реакция заместителя на этот раз, позволяет ему поймать Сому за руку, что затравленно смотрит на него, — успокойся, Сома-сан, я не собираюсь делать тебе ничего плохого. Просто скажи, что случилось, — юноша смотрит, как становится осознанным взгляд Тайи и та совсем легонько качает головой. — Нижайше прошу меня простить за мой неожиданный всплеск эмоций, — шепчет она, пока в глазу ярким фонарем горит боль от произошедшего, — обычно я стараюсь контролировать подобные моменты, но тут… — Тайя на какое-то мгновение сжимает губы вместе, явно пытаясь собраться с духом, вскоре издав болезненный вздох, вместе с вырвавшимися словами: — нет, извини, я не могу сказать… мне… Мне слишком больно об этом говорить сейчас. Прости, — последнее полицейская еле шепчет, словно неуверенная в своей откровенности, но Куникида спокойно кивает в ответ, разжимая руку. — Всё хорошо. Что я могу сейчас сделать? — Сома изумлённо поднимает на него взгляд, не видя в нём ни отвращения, ни каких-либо других отрицательных эмоций, — чем могу помочь? — Куникида понимает, что Сома сейчас держится между истерикой и тем, чтобы уйти глубоко в себя, не вылезая из своей скорлупы. Он надеется, что та примет помощь, вздрагивая от тихого и до ужаса мрачного: — Просто сделай вид, что тебе наплевать. Иногда молчание — лучший друг, — она открывает дверцу машины, — дай мне пару минут и, пожалуйста, не ходи за мной. Девушка выходит из машины, отходя немного вдаль, оставшись стоять, закутанная в его жилет. Тайя явно переваривает, сказанные им слова, пока Куникида понимает, что сам того не желая, вновь задел болезненную тему. Он не знал, что Сома так отреагирует, не думал, что увидит её предистерическое состояние, которое она так тщательно пыталась в себе задавить. Кто бы мог подумать, что у Сакакибары был сын… Теперь становится понятно, почему Орочи ненавидит девушку, и хотя к самой ситуации у Доппо много вопросов, но все они уступают одному: почему Тайю так сильно зацепили слова о беременности Харуко? Куникида осознаёт, что до сих пор многого о ней не знает. Не имеет ни малейшего понятия, как девушка росла, что происходило в её жизни, что по итогу сделало из неё ту, с которой он сейчас общается. Существование Тайи было закрыто от него, будто покрывалом тьмы. И он безусловно мог всё узнать, как сделал это Дазай, вот только… Когда Сома открывалась сама на сердце становилось теплее. Когда она открывала хоть ненамного свою душу, что-то нежное начинало свербить внутри. И ради такого можно было и перетерпеть закрытость девушки. Ведь даже сейчас Тайя впервые так открыто признавала, что ей больно. Рассказала о том деле, чтобы успокоить его и показать, что никто из них не без греха. Куникида прекрасно осознавал, насколько трудным шагом для неё было так сделать, ощущая благодарность за невольно оказанное доверие, которое он вполне возможно, совсем не заслуживал. И, глядя сейчас в спину девушки, что куталась в его жилете, переживая свою боль, он понимал одно. Ни черта Дазай и Сома не похожи между собой. Они совершенно разные. И от этого осознания стало как-то невольно легче. Куникида заметил, что Тайя всё же позвонила куда-то, пока стояла на улице, вскоре вернувшись в тёплую машину, шмыгая носом. Глаз девушки был немного покрасневшим, но Доппо не стал акцентировать на этом внимание, слыша твёрдое: — Я позвонила коллеге, он сейчас пойдёт брать с Дазай-сана показания, так что, можем выдвигаться. Как приедем, сразу его и заберешь, — в этих словах так и промелькнуло скрытым смыслом «увези это чудовище подальше от участка, чтобы глаз мой его не видел». Куникида на это невольно кивнул, согласившись. Но перед тем, как завести машину и отъехать, решительно произнёс: — Сома-сан, — он вновь обратил на себя внимание девушки, — знаю, что сейчас это немного не в тему, но… я восхищён твоей стойкостью души. Тайя изумлённо вскинула подбородок вверх, немного не веря в услышанные слова. На какое-то миг она застыла в нелепой позе, сжимая руки в кулаки, но вскоре сделанный глубокий вдох помог ей взять себя в руки, заставив отвернуть от него голову. Сома издала лёгкий полусмешок, проговорив: — Нечему там восхищаться, — она бросает на него внимательный взгляд, слегка щурясь, бурча негромкое, — странный ты всё же человек, Куникида-сан, — Доппо уже хочет съязвить в ответ, что «кто бы говорил», неожиданно весь замирая от негромкого: — но спасибо, что ты именно такой. И пока в голове идеалиста каша, несвязанная речь и непонимание того, что можно сказать, сердце же чётким ответом начинает стучать быстрее. И мир будто приобретает новые краски. Всё вокруг них с Сомой, словно расцветает. И это, кажется, ему очень странным.

***

Но Тайя, оказывается, права, когда они, приехав в участок, видят, как заполняет документы Дазай, которого собираются отпустить. От весёлого вида коллеги зубы сводит, а когда он начинает ворковать с девушкой, то кулак Доппо непроизвольно издаёт громкий хруст. Ведь пока они с Тайей бегают, собирают информацию, этот нахлебник успевает ещё и флиртовать, направо и налево. Сома же с тяжёлым вздохом просит у проходившего мимо коллеги швабру, заполучив которую, уверенным шагом идёт навстречу к Дазаю. — Эй! — верещит юноша, когда Тайя, подцепив шваброй его плащ, оттягивает подальше от раскрасневшийся девушки, — о, Сома-сан, здравствуйте! — довольно воскликнул он, повернувшись, — с возвращением в родную обитель! О, Куникида-кун, и ты здесь! Неужели пришёл за мной? — громко всплеснул руками Дазай, заставив Доппо лишь нахмурится в ответ. Трогать Осаму здесь, он пока не решился, — как же это мило… Кстати, как там Ояма-чан поживает? Вспоминает меня добрым словом? — живо расспрашивал он. — Да, желает вам смерти в ближайшей канализации, — сухо продекларировала Тайя, заставив Осаму довольно усмехнуться. Он бросил беглый взгляд на напряжённого напарника, протянув весёлое: — Да, Ояма-чан такая пылкая особа, — довольно проговорил Дазай, — но вы, Сома-сан, кажетесь мне немного интереснее её. Раз я больше не подозреваемый, то может, сейчас вы согласитесь сходить со мной на свидание, а? Что скажете? — у Куникиды после этих слов отвисает челюсть, а сердце болезненно отстукивает ритм. Доппо внимательно смотрит на стоявшую девушку, ощущая, как внутри него поднимается тягуче-темная волна гнева. Да как смеет этот бесстыдник предлагать подобное?! Что за привычка лезть к каждой второй юбке?! И почему к Тайе? Чем она его так привлекла? Обычная девушка с самой обычной внешностью. В ней… Куникида вспоминает слова Дазая, вспоминает свои наблюдения. Ну да, есть в ней что-то, но ведь это же не повод лезть к девушке. Чего он в неё вцепился? Какое ещё свидание, чтоб его?! — Мой ответ вам хорошо известен, Дазай-сан, не стоит повторяться, — послышалось ему ледяное в ответ и это немного, но успокоило взбешенную натуру Доппо, который сейчас наглядно убеждался в ранее сказанных словах Тайи. — Извиняюсь, запамятовал слегка, — он кивает, выглядя непривычно серьезным, но хитрый блеск в карих глазах выдаёт его игривую натуру, — но, возможно, вы ещё и передумаете. А я знаете ли, умею ждать. Так что, у меня ещё есть шансы заполучить ваше согласие, — и он очаровательно улыбнулся, выводя напарника из себя, вырывая из него несдержанное: — Не будет у тебя никаких шансов, — злобно произносит Доппо, у которого от одной мысли, что Дазай вновь позовет Сому куда-то, внутренности обжигаются огнем. Не при нем это уж точно будет происходить. Дазай же усмехается с обозленного лица напарника, что пытался строить из себя само спокойствие, и ехидно тянет: — Почему это не будет? Ты мне запретишь? — и прежде чем Куникида хочет сказать, добавляет, — а на каком основании? Этим самым он заставляет юношу замолкнуть, который ощущает быстрое биение сердца. А ведь Дазай прав. Разве он может запрещать? Какое он имеет право? Но ему очень не хотелось, чтобы это хоть когда-либо произошло. Пусть Дазай зовет каждую третью встречную девицу на свидание, но не трогает Сому. Она ведь общается с ним, с Куникидой, и возможно, она единственная, кто будет так делать без всяких насмешек и неприятия. Почему Осаму решил, что может так безнаказанно к ней лезть? Куникида совсем не понимает, почему он так отчаянно сопротивляется тому, что между Осаму и Тайей что-то может возникнуть. Ответ на слова Дазая не находится и идеалист ощущает себя истуканом, что завис над казалось бы таким простым вопросом. Положение спасает Сома, что, тяжело вздохнув, выдает негромкое: — У вас не будет шансов, потому что я их вам не дам. Куникида-сан тут ничего не решает. Я сама принимаю за себя решение и закончим на этом, — она складывает швабру себе на плечо, делая шаги к своей замершей коллеги, повернувшись к ним полубоком, произнеся напоследок краткое, — до свидания. Конечно, Осаму вновь прощался по-идиотски, зачем-то весело попросив передать «нежный привет» начальству Сомы, отчего девушка нервно дёрнула плечами. Вышли они с участка под облегченные взгляды работников, едва ли не празднующих уход шумного Дазая. Куникида чувствовал себя неловко из-за этого, злясь на Осаму. Но не только это беспокоило идеалиста. Ещё парня злила ситуация с Сомой и то, как откровенно издевался над ним Дазай, показывая его безвольность в этот момент. Поэтому, отойдя недалеко от здания, Доппо резко схватил напарника за плащ, притянув к себе. — Что это было вообще?! — рявкнул он, пока выражение лица Дазая сменялось с растерянного на ехидное, — какого черта, Дазай? Какое ещё свидание?! Ты… ты что предлагал там вообще? Мало того, что свою работу заставил делать, так ещё и… — Ну свидание — это же не ночь в отеле провести. Ничего страшного, — невинно произносит Дазай, прервав его шумную речь. От этих слов у Доппо всё переворачивается и он не удерживается от резкой встряски парня, что начинает возмущённо верещать, — а ты чего вообще так разозлился? Не думал же ты, что Сома-сан только с тобой общаться должна? Эгоистично поступаешь, держа девушку подле себя. А сам говорил, что она тебе ни капли не интересна. Куникида ошарашенно смотрит на Дазая, что так легко говорит ему подобные вещи. Он ведь нет… Вернее, возможно, да, но… Куникида качает головой. Нет, нет. Он совсем не старается, чтобы Сома общалась только с ним. Доппо просто злит то, что Осаму, только что узнавший о его общении с девушкой, сразу подлез к ней. Ему было комфортно, когда в их общение не вмешивались лишние раздражители, из-за которых Сома становилась холоднее льда. Ведь он злился из-за этого в большей степени. Верно же? — Никто её не держит, — холодно произносит Куникида, отпуская напарника, который тут же отходит на безопасное расстояние, — как я и говорил ранее, Сома-сан не вызывает во мне чувств. Она хороший человек. А ты — нет, — Осаму строит обиженное лицо, но Доппо продолжает, — нельзя предлагать такие вещи девушке, да ещё и подобным образом. Детективы так не поступают. Дазай внимательно смотрит на мрачного напарника, что выглядит весь сконфуженный и разозленный. Он усмехается с его вида, что-то отмечая у себя в голове. Всё же его наблюдения были верны. И вся такая совсем не светлая и не особо правильная Сома смогла зацепить сердце зануды Куникиды, что жил на извечных пунктах и идеалах. Уж у такой девушки, может, получится и сорвать все планы Доппо в его жизни. Заставить смотреть не только на пункты, ведь Дазай прекрасно знает, что, несмотря на наличие двадцати пяти параметров, по которым Сома не подходит, яркая злость напарника на его флирт с ней, говорят об обратном. Правильно, ведь сколько ниточке не виться, всё равно когда-нибудь прервётся. — Ладно, хорошо. Больше так делать не буду, — хитро произносит Осаму, прекрасно зная, что будет, — ты уж извини. Доппо качает головой. За что он извиняется? Эти слова предназначаются Тайе, которой явно за сегодня досталось. Столько всего свалилось. Ещё и он со своими словами… Зачем Дазай только попросил Сому взять его с собой… Стоп. — Ты зачем попросил её взять меня с собой? — наконец-то задал вопрос Доппо. Осаму же в ответ пожимает плечами, усмехаясь и выдавая восторженное: — Ну как ты не поймешь? Я ведь помогал тебе! Чтобы ты хоть что-то понял! — Дазай в своей ехидной манере хлопал глазками, выводя напарника из себя одним этим жестом. — Интересно как? — сдержанно спросил он, хотя желваки непроизвольно заиграли у него на скулах, означая неминуемую смерть Осаму. — Как-как? Всё очень просто, Куникидушка. Девочки любят рыцарей. А рыцари всегда распаляются перед принцессами. И после этого в голове прагматичного детектива наступила полнейшая тишина, которая никак не могла переварить бред, сказанный Дазаем. — Чего? Ты отравиться там грибами успел? — Куникудшка, какой же ты тугодум, — возмутился Осаму, который не переставал упиваться своей мудростью, — ведь Сома-сан пришла к тебе за помощью. Она смотрела на тебя с благодарностью во взгляде. Для неё ты теперь настоящий рыцарь. И ведь ты сделал всё и даже больше, чтобы заполучить это. Я уверен, что тебе это всё очень даже понравилось! — Куникида смущенно отвел взгляд, осознав, что это и вправду так. Но почему? — но этого всего не было, если бы не моя жертва! — тот ударил себя по груди, делая разнесчастное лицо, — я сделал так, чтобы Сома-сан стала относится к тебе теплее! И где же по итогу моя благодарность? Доппо застыл, глядя в победное выражение лица напарника. То есть, он сделал это, чтобы помочь ему с Сомой? Он поднял всех, переполошил кучу людей. Нарушил чужой личный порядок, заставил Сому прилететь к ним, перед этим задергав её. И это ради него? Ради их фантомных взаимоотношении с Тайей? Издевается? Доппо неожиданно вспомнил улыбку девушки, которой она одарила его. Её тихие слова благодарности. Жилет парня до сладкой горечи в горле пах пряным запахом девушки, которая смогла прогреться и высушиться, особо не намочив вещь, как он и предсказывал. Куникида так же вспомнил, как она позволила себе открыться ему, как поведала немного о своей боли. Всё-таки Тайя, действительно, переворачивала всю его душу и сердце. Но Осаму знать об этом было необязательно. — Пойдем уже, — глухо проговорил детектив, отрывая напарника от самосозерцания. И уже хотел пойти вперед, как притворно-обиженный голос Дазая поставил точку в его сегодняшнем терпении: — Какой же ты неблагодарный, Куникидушка! Шиота с Мацудой вздрогнули, услышав дикий вопль недалеко от участка. Они пересеклись обеспокоенными взглядами уже собираясь бежать, как раздавшийся следом ругающийся мужской бас, заставил их застыть посередине кабинета, не понимая, что происходит. — Упырь! Хватит меня бесить! — кричал голос, пока другой отчаянно молил о пощаде. Дайске, встрепенувшийся неожиданно ото сна, громко хлопнув крыльями, громогласно провозгласил: — Упыр-р-рь! — довольно озвучил он чужое обзывательство. Всякие плохие словечки, Дайске просто схватывал на лету, поэтому при нем старались не ругаться. Мало ли, вдруг перед кем-то ляпнет. Будет неудобно. После этого стало тихо. Пара подошла к окну, наблюдая, как незнакомый им светловолосый мужчина едва ли не душит сегодняшнего подозреваемого с Агентства. Но после гарканья Дайске, оба юноши застыли в нелепой позе, смотря на довольную, встопорщенную птицу, что ехидно смотрела на попавшихся за делом ребят. И сквозь эту тишину от светловолосого мужчины послышалось негромкое: — Вот же черт… Нас тут теперь точно на всю жизнь запомнят.