Only for me

Куникида внимательно читал документы, приготовленные Дазаем. Он вчитывался в строчки, пока напарник довольно раскручивался на кресле, делая вид, что его сейчас вообще не проверяют. А за окном тем временем лил дождь, напоминая, что сезон дождей ещё идет. Он метко барабанил по водоотливу, создавая приятный шум. И тут в тихом Агентстве раздалось. — Ты снова просил помощи у Ацуши, — недовольно проговорил идеалист, заставив того остановить своё кручение на кресле. Шатен непонимающе уставился на него. — Что-о? Куникудшка, как ты мог такое подумать? Я всё делал сам! — и тот ударил себя кулаком по груди, заставив Доппо изогнуть бровь. — Правда что ли? — и Куникида ловко скользнул рукой между документами, вытаскивая один из последних отчетов Накаджимы и открывая его. Прочитав всего пару строк, тот уверенным движением кинул его в Дазая. Послышалось чужое ойканье, — я что-то не заметил, как твой отчет оказался идеальной копией Ацуши! Дазай убрал отчет с лица, пролистнув пару страниц и изумленно выпучил глаза, произнеся ошеломленным тоном: — Он своровал! Подожди, Куникида-кун, сейчас я ему покажу! — и резво подорвался с места, как тут же отказался к нему прибит тяжелой рукой старшего товарища, который выглядел мрачнее тучи. — Сколько можно заставлять всех делать свою работу?! — недовольно взревел Доппо, держа напарника за воротник, чтобы не убежал, — когда ты уже повзрослеешь?! — Тогда же, когда ты найдешь свою идеальную девушку, — ехидно пропел ему Дазай, сияя, как оконная рама, с которой он хочет скинуться, пока лицо Куникиды мрачнеет, — считай, что никогда, — и довольный потянулся, радуясь своей словесной победе, ведь против этого идеалисту противопоставить было нечего. Он раздраженно впечатал его в стену, слыша возмущенное: «ну как так можно с людьми». Но более ничего не сказал Дазаю. Наоборот, нашёл Накаджиму, который что-то весело объяснял Кёке по поводу прошлого дела. Девушка внимательно его слушала, наравне с Кенджи, которого тоже почему-то увлек рассказ парня. Но Доппо пришлось прервать их беседу, негромко кашлянув. Ацуши тут же обратил всё своё внимание на заместителя директора, который негромко заговорил: — Ацуши, почему ты продолжаешь делать отчеты за этого бинтованного лентяя? Ты ведь сам знаешь, что когда он говорит «занят», это означает, что он либо опять пытается убиться, либо привлекает проблемы на всё Агентство. Мы же с тобой говорили, чтобы ты не потакал его капризам. Куникида старался говорить достаточно спокойно, ведь в конце концов, он и Ацуши, были ближайшими людьми, которые отвечали за Дазая и его проказливое поведение. В другое время, он раскричался бы на юношу, который продолжает жалеть одного из наставников, но со временем, уже и сам понимал, что на многое опускает глаза в поведении напарника. Так что, злиться было бесполезно. Надо было что-то делать. — Я и не собирался, честное слово, Куникида-сан, — проговорил он легким и обеспокоенным голосом, глядя за спину идеалиста, где в страшных муках корчился Дазай, после того, как его отправили в стену, — Дазай-сан заставил меня поиграть с ним в карты… — Ясно. Это было его желание. Доппо злился. Вновь. Гадкий подлец Осаму с каждым новым днем придумывал стратегии, чтобы избежать работы и ничего не делать. И несмотря на все усилия детектива помешать ему, Дазай каким-то образом выходил из сложных ситуации, опять ничего не делая. Многие говорили Доппо смириться с этим, но он был упрям и не собирался уступать Дазаю хоть в чем-то. По крайней мере, в работе, уж точно. — Куникида-сан, а как ваше занятие репетиторством с дочерью той женщины… Судзуки-сан вроде, — пробормотал Накаджима, видимо отвлекая Куникиду от тяжелых раздумий, которые так или иначе были связаны с Дазаем, — вы ходили к ней вчера? Доппо удивленно посмотрел на Ацуши, вспоминая, когда это он говорил парню, что собирается идти к дочери Судзуки Мивы. Но решил не задумываться об этом уж сильно, понимая, что действительно мог поделиться чем-то подобным с ним. — Да, ходил. Дочь Судзуки-сан — Юкико-кун, действительно, нуждается в закреплении каких-то материалов, — проговорил он, открывая дневник и смотря свои планы, — так что, мне есть чем занять свои вечера. — А вы не перегружаетесь? — с ноткой удивления произнес Миядзава, заставив Доппо непонимающе посмотреть на него. Идеалист знал понятие отдыха, но совершенно не знал, что отдых подразумевает больше покой от забот, чем их прибавление, — городские всё же такие суетливые. Невозможно привыкнуть. — Нет, я не устаю, — устало произнес Куникида, удивляясь, как вымученно была произнесена эта фраза. И дабы избежать обеспокоенных вопросов детей, которые уже приготовились их задавать, резко выпалил, — к тому же, мир не без добрых людей, ведь вчера мне помогла одна девушка. И тут же прикусил себе язык, осознавая, что такое совершенно нельзя произносить. Особенно в суетливом Агентстве, которое на секунду притихло в своем шуму, заставив Доппо испытать сильное чувство тревожности. И верно, ведь сзади на нем повис Дазай, который уже перестал исполнять испытываемые им муки Ада и довольно заголосил под ухо: — Да ладно?! Опять? — Доппо поморщился, злясь на себя, что тогда почему-то всё рассказал Осаму и Ацуши. И если последнему можно было довериться и не переживать за сохранность тайны, ибо зазря он болтать, где попало - не станет, то вот на Дазая такое доверие не распространялось, — и дай угадаю, ты снова не знаешь, как её зовут! Я прав? Победный голос Осаму так взбесил его, что Куникида ударил его локтем вбок, слыша недовольное мычание. Но душу это действие совершенно не грело. — Я бы и не узнал, — буркнул Доппо, сквозь стиснутые зубы, — вряд ли бы она сказала… — А-а-а, — протянул Дазай, продолжая висеть на нём, раздражая своим голосом и весом ещё больше, — понятно, ты встретил девушку не твоего типажа… Куникида закатил глаза, стряхивая надоедливого напарника с себя. Слишком уж бесили его умные речи. У Осаму никогда не было проблем с девушками, поэтому он с легкостью определял, какая незнакомка согласится с ним на кофе, а какая откажет. С суицидом так не работало, ибо все девушки шли тут же в отказ, какие бы они не были. Но это обстоятельство не мешало суициднику помогать Доппо в искусных тонкостях общения с девушками. Как, например, подсказывать ему дурацкие комплименты, которые ни черта не работали. Или эти типажи… Дазай относил практически всех своенравных, горделивых и высокомерно-холодных девушек не к типажу Доппо, ибо частенько девица подобного характера, что могла попасться им на работе, больно ударяла по самолюбию Куникиды, морща нос на его занудную детективную дотошность и не особо желая с ним разговаривать. Только Осаму могла пару раз улыбнуться. Поэтому в чём-то он и был прав. Ибо та девушка точно относилась, как говорит его напарник, к не типажу Доппо. Ведь, вернувшаяся после дамской комнаты, незнакомка была мрачнее тучи. Она объявила, что за ним приехала Судзуки и надо собираться. Куникида отметил, что девушка явно была из-за чего-то расстроенная, но никак не мог найти слов, чтобы узнать. Да и собиралась она чересчур нервно. Юноша понял, что девушка без зонта, когда та буквально вылетела из кафе, попадая под проливной дождь. Он шел следом, поэтому, раскрыв свой, вовремя успел заметить, что девушка чуть не поскользнулась. Вот только его попытка поймать незнакомку за локоть обернулась ледяным: — Не прикасайтесь, — от этого тона голоса тот резко убрал руку, ощущая растерянность. Никогда на его помощь не реагировали так остро, — вас об этом не просили, — добавила она, потирая локоть. — Дождь же, вы бы упали, — проговорил он, видя, как раздраженно блеснул взгляд незнакомой девушки. Та высокомерно вздернула голову, развернувшись. — Как видите — не упала. И давайте закончим на это, — раздалось ему в ответ, — спасибо за столь чудесную компанию в кафе. На этом вынуждена расстаться. Впредь не надо лишних телодвижений, — и после этих слов девушка быстрым шагом поспешила к жилым домам. От этого последнего диалога с ней, Доппо понял, что совсем не разбирается в девушках. Ведь незнакомка, что до этого спокойно, с легким сарказмом общалась с ним, на деле оказалась достаточно неприступной и холодной. Хотя он должен был это понять, когда девушка застопорилась на его комплименте. Всё её лицо говорило о том, что она подобного не ожидала и не была к этому готова. А ещё, что ей явно не понравилось. Вот тогда-то Куникида и проклял Осаму, что подсказывал ему, что, чтобы расположить не настроенную на разговор девушку, надо сделать ей комплимент. Особенно акцентировать его на внешности. Видите ли, им так нравилось. Но, видимо, с этой девушкой так не работало. А что вообще с ней работало? Она ведь и была той самой девушкой не его типажа. Холодная, высокомерная, не дающая к себе подступиться. Почему он с ней тогда заговорил? И Доппо знал почему. Но не мог поверить, что и вправду повелся на это. Не верил, что, идя по незнакомой улице, через стекло заведения, увидит спину… так напоминившую ему спину Нобуко. И встревоженный забытыми воспоминаниями, решит проверить себя. Ведь призраки не существуют и появляться среди обычных людей не могут. Да и девушка, к которой он подошёл, в итоге совсем не была похожа на Нобуко внешне. Зеленоглазая, с ямочками на щеках, с челкой, прикрывающей один глаз, с задумчивым выражением лица и нежным, как у кошки, бархатистым голосом. И, несмотря на саркастичную натуру незнакомки, смешанную с отстранённостью, она почему-то напомнила ему ту встречу три года. Дождь. Зонт с ликорисами. Странная, непонятная девушка, что исчезла почти как дух. И он даже не понял, почему вообще об этом рассказал. То ли, чтобы сгладить углы из-за неудачного комплимента, либо же просто хотел заполнить пустоту между ними. Но реакция той незнакомки… Она тревожила его. Хотелось понять, показалось ли ему то, что девушка поняла, о чем Доппо говорит или же он просто накручивает себя. Знакомиться с ней юноша не планировал. Уж слишком ярко незнакомка показала ему свою неприязнь. И Доппо, что уже решил для себя, что явно не будет задумываться о девушке, что относилась не к его типажу, неожиданно узнал, что незнакомка с кафе не так проста, как ему кажется на первый взгляд. Это было, когда они уже на лифте поднялись на этаж и, рассыпающаяся в извинениях Судзуки, открывала ему дверь. Они снова пересеклись с незнакомкой, что пешим шагом шла наверх. Буркнув им приветствие и кивнув головой на благодарность Мивы, та продолжала идти дальше. Тогда-то и произошло то, что внесло смуту в мысли идеалиста насчет всех этих типажей и личности самой девушки. — Тётя Со! — довольно воскликнула Юкико, подскочив к темноволосой девушки, что хлюпала носом, — рада вас видеть! Вы снова бегаете без зонта? Ну вы и смешная. Куникида чуть напрягся, наблюдая за реакцией незнакомки, вспоминая, как та отреагировала на его попытку помочь. Но он округлил глаза, увидев, как улыбнулась девушка в ответ. Улыбнулась! Искренне и не натянуто. Устало, совсем легонько, растворяя плавный изгиб губ где-то в воспоминаниях. Но это была улыбка. Улыбка той, кто пять минут назад недовольно дернулся на его акт помощи. И это открытие было столь удивительно, что он даже подумал, что погорячился в своих выводах. Но когда Судузки хитрым тоном пригласила её на чашку чая, та тут же отказалась. Она бросила на него быстрый красноречивый взгляд, поднимаясь по лестнице. Стало ясно, что с ним она дел иметь не желает. Впрочем, он с ней тоже, но… Но отчего-то на сердце была смута. Он впервые в жизни видел столь противоречивого человека, не считая Дазая, отчего не мог взять толк. Почему она такая? С чем это связано? Может, дело всё-таки в его рассказе? Она же после него такая мрачная стала. История не понравилась? А вдруг ей это что-то напомнило? И почему он вообще который день подряд думает об этой встрече? Она же совершенно не его типаж, как говорит Дазай. Да и если Куникида взглянет на пункты, то явно не соберёт на неё и половину всех его прописных характеристик. Вот только... он уже давно не заглядывал в эти листы с идеальным образом его будущей девушки, ведь чей-то тихий голос всегда мягко нашëптывал в эти моменты одно: «Такого человека не существует» Нет так нет. На нет и суда нет. Он и не будет пытаться. Вот только, если даст случай, ему бы снова хотелось пересечься с той девушкой. Не для знакомства, это в планах у него не стояло уж точно на ближайшие пару месяцев, но просто… Просто понять, какая она на самом деле, эта странная девушка, и что значит для неё его рассказанная история с зонтом. Один короткий разговор и всё. И ничего далее.

***

Сома была в смятении. Она просматривала собранные документы по делу. Внешне девушка себя никак не выдавала, но, глядя в написанные строки, не пыталась их мысленно как-то собрать в единую мысль. Сознание её гуляло достаточно далеко от того дела, которым она сейчас занималась. Девушка думала о том, что произошло совсем недавно и благодарила всех существующих богов, что Мива примчалась в кафе за репетитором очень вовремя, прервав их беседу на полуслове. Вряд ли Сома смогла бы так просто объясниться перед парнем, начни он активно спрашивать о её поведении и что с ней. Она была в слишком большом смятении от слов этого некоего Куникиды.Д. Тайя, конечно, была растеряна и напугана. Больше даже второе, чем первое, но открывать вот так сразу правду о том, что она и есть хозяйка зонта с ликорисами не хотела. Вдруг бы он захотел вернуть? А вдруг бы разозлился? Она не особо понимала в данный момент, как может повести себя совершенно ей незнакомый парень, которого Тайя совсем не успела изучить. Ей не хотелось получать зонт обратно. Источник её болезненных воспоминаний, который она так легкомысленно отдала в чужие руки, надеясь, что от него избавятся. Ведь сама была не в силах это сделать. Не хотелось даже вспоминать бесчисленное множество попыток, когда она пыталась, но у неё не получалось. Словно высшие силы мешали. И вот, этот юноша возник словно из ниоткуда, частично даже вспомнив её, схожесть-то её и той девушки же признал. Он оставил этот зонт, надеялся его вернуть и как предполагала Сома, зонт всё ещё хранился у него. Какой кошмар. Поэтому она и струсила. Повела себя так грубо, чтобы у парня и мыслей не возникало о ней. Зачем думать о девушке, что была с тобой столь холодна? Проще же забыть. И Тайя надеялась, что её маленькая грубость сработает. Хотя, конечно, ей было очень неудобно перед ним. В конце концов, он ничего не сделал и даже вежливо пытался помочь. Только не ту девушку он выбрал для этого. Тайя открещивалась от помощи уже очень давно, чтобы так легко допустить её сейчас. Она знала из курса психологии, что прикосновения — верный источник завоевать чужое доверие. Поэтому никаких лишних рук. Это ни к чему. Но помимо этого было кое-что ещё. Фамилия юноши, которая была напечатана на газете. Она тупым звуком отдавалась в воспоминаний. Как будто Сома от кого-то слышала. Где-то мимолетно. — Сома-кун, ты ещё здесь? А я думал, что ты уже улетела навстречу новым неприятностям, — насмешливо проговорил хриплый мужской голос. Стоявший перед ней мужчина ярко сверкал аметистовыми глазами, в которых плескался неутомимый огонь жизни. — Только после вас, Ичиносе-сан, — отстранённо бросила Тайя, не сдержав улыбки, когда тот достаточно ласково потрепал её по тёмной макушке. — Ну и язва же ты. Воспитал на свою голову, — весело ворчал он, улыбнувшись. — Вас об этом не просили. Вы сами навязались. — Ками-и, какое ты ворчливое создание! Тайя прикрыла глаз, выдыхая. Неожиданно всплывшее воспоминание больно ударило по грудной клетке, разрывая её на части, отчего было трудно сделать глоток воздуха. Как же ей не хотелось думать о нем в этот момент. Не сейчас. Уж слишком тяжело груз вины ложился камнем на плечи девушки. Горло сдавливало до хрипоты. Прошло уже столько времени, а боль лишь росла. Росла и разрасталась. За внешней оболочкой непроницаемого зеленого глаза скрывалась буря эмоций, которые Тайя не спешила кому-то показывать. Ни за что больше она никого к себе не подпустит. Девушка прочистила горло, прокашлявшись. На самом деле, её особо и не волновала личность этого Куникиды. Ну слышала она её где-то и что? Роли это не играло, всё равно ведь общаться не планировала. Новые знакомства она уж точно не искала и не желала. И так было хорошо. Вот только её соседка считала немного иначе. Мива с широко-раскрытыми глазами нахваливала девушке репетитора, когда встретила её рано утром перед работой. Они стояли в подъезде, пока на улице шёл дождь. Тайя ласково потрепала маленькую Юкико за щёчки, в то время, как её мама рассказывала, как тот юноша уверенно взялся за обучение, найдя недочёты в образовании Юкико и принявшись отрабатывать их. Судзуки саркастично посмотрела на Сому, которой за радость было с ребёнком возиться, чем слушать о каком-нибудь возможном кавалере. — Ты хоть знаешь о нём что-нибудь? — в итоге устало спросила Тайя, надеясь, что судьба когда-нибудь оставит её в покое, прекратив подбрасывать в настоящее призраков прошлого, — кроме того, что он, как я поняла, знаток математики? — как забавно, ведь дедушка до того, как стал развивать бизнес тоже работал учителем в школе. Только по истории. Ирония судьбы, если бы не было всё так печально. — Хм, ну я познакомилась с ним в школе. Он иногда там учит детей средних классов. Раза два в неделю, если я не ошибаюсь. Может, меньше, — проговорила Судзуки, хмурясь, пытаясь вспомнить что-то ещё, — просто моя милая Юки тогда так сильно плакала из-за оценки по математике, когда он проходил мимо. Увидев мою Юки в таком состоянии, он предложил нам помощь. Такой милый молодой человек. Тайя на это вздохнула, подумав, что вроде ничего криминального в этом нет. Преподает математику, иногда занимается репетиторством… Но что у него за трагедия с девушкой тогда была? Поссорился? Погибла? От последнего та качнула головой, подумав, что работа плохо на неё влияет. Не всё в этой жизни должно заканчиваться смертью. — Если тебе всё же интересно, то его зовут Куникида Доппо-сан, — Мива хитро подмигнула, ласково улыбнувшись. Тайя смотрела на соседку непроницаемо, но внутри по ней словно грузовиком проехались, — ты, конечно, в тот раз была холодна с ним, но если хочешь, я могу тебе позвонить, когда он придет заниматься с Юки. Он ведь достаточно красивый, не правда ли? — Сома тяжело вздохнула. Этого ей только не хватало. Она хочет не больше, а меньше видеться с ним. На что её Мива толкает вообще? — Судзуки-сан, не мешай человеку работать и зарабатывать деньги, — проговорила девушка, поправляя взлохмаченные волосы, — при желании я могу найти себе кого-то. — Ну да, — поддела её Судзуки, на что Тайя недовольно нахмурилась. — Что «ну да»? — Что-то за три года я не увидела дорогу из лежачих перед тобой мужчин, — саркастично отметила Мива, отчего Сома ехидно ответила: — Судзуки-сан, лежат трупы, а мужчины могут просто ходить, — женщина закатила глаза на этот «мёртвый юмор» Тайи. Привыкла уже, — да и, честно говоря, не интересны мне все эти дела амурные, — бросила Сома фразу, после которой соседка возмущённо посмотрела на неё. — Почему не интересно-то? — воскликнула та, аккуратно прихватив её за плечо, заставляя взглянуть в карие глаза, горящие теплым светом, — Сома-кун, если ты один раз была брошена в день свадьбы, это не говорит о том, что это повторится. Ты ведь очень умная, храбрая и красивая девушка. Нет ничего страшного в том, чтобы попытать своё счастье вновь, — и Сома не выдерживала таких разговоров. — Да кому я такая нужна?. — неожиданно произнесла Тайя в ответ, заставив Миву удивленно округлить глаза, — забудь об этом, пожалуйста. Мне больше никто не нужен. Я этого не хочу. — Хорошо, вот только… — Судзуки не договорила, заставляя Сому, нахмурившись, на неё взглянуть, — у тебя воротник на дождевике порвался. Ты сейчас промокнешь, всё в спину натечёт. — Да что же за день-то сегодня такой… Сома вздохнула, вспоминая этот разговор, думая, и зачем она вообще это сказала. В конце концов, Мива была к ней добра и вывалить на неё всё это, было не особо хорошо. Судзуки и сама переживала смерть мужа, стараясь храбриться из-за всех сил. Ради дочери. Не Тайе говорить ей о такой боли. Это совсем не правильно. Лучше прикусить свой язык в такие моменты. Находясь в задумчивости, девушка вздрогнула, когда раздался хлопок дверью и в кабинет, как нечисть, залетел мужчина, принявшись кружиться по комнате, что-то рыская в бумагах. Сома задумчиво нахмурилась, принявшись собирать прочитанный материал в стопку, когда наконец от того послышалось: — Где? Тон у говорившего был раздраженный и он резко обернулся, смотря на девушку так, будто ещё немного и разорвет. Та негромко сглотнула, спокойно ответив: — Ты про что? — Сома старалась не выдавать поселившегося в груди раздражения, которое возникало каждый раз, стоило этому мужчине оказаться в зоне её видимости с таким вот «прекрасным настроением». Пальцы сильно сжали бумаги, сминая. — Я про отчеты! — Ах, про них, — Тайя кивнула, — так у нас срок подходил для сдачи. Пришлось их в срочном порядке доделывать и относить. — Ничего, что часть дел была моя? — возмущенно проговорил он, подходя ближе и заставляя Сому непроизвольно напрячься. Та нахмурилась. — А ничего, что до тебя не допроситься, чтобы ты их дописал? — в тон ему ответила девушка, стараясь не повышать голос. До этого порой тоже доходило, а сейчас совершенно не хотелось нарушать собственное спокойствие, — я не собираюсь получать нагоняй не только от тебя, но и из-за тебя. Мужчина недовольно нахмурился, неожиданно резко толкнув её стул к стене и та больно ударилась спиной, чуть поморщившись. Поведение её коллеги частенько превышало меру. Все знали об этом и терпели его с трудом. Но он был хорошим следователем, чего у него было не отнять и потому с этим приходилось мириться. Особенно Тайе, которую поставили помогать ему в некоторых вопросах. Но как же ей хотелось порой от этого отказаться. Лучше быть просто инспектором, чем заместителем начальника отдела. — Не пытайся меня подсидеть, — прошипел он, уперев ногу в стену недалеко от неё, загородив Соме проход. Но её это особо не волновало. — Да кому ты нужен - тебя подсиживать, — равнодушно бросила она, прищурившись. Зубы сводило от злости, но Тайя терпела, смотря прямо в золотистые глаза коллеги, — сто лет в обед не сдался. Ведь Масаши Ютака — их главный инспектор, был словно, как вампир, питаясь негативной энергетикой сотрудников, что злились на него. И никто был не в силах пойти против него. Все мирились с его диктатурой. Но почему-то очень часто в дебаты с ним вступала именно Тайя, которой видимо было больше всех надо. — Не выделывайся, Сома, — проговорил он еще более злобно, чем раньше, готовый схватить девушку за грудки формы, — ты знаешь, что я терплю тебя только потому, что так решил Цудзи-сан. С твоим поведением я уже давно понял, что всё провально. Таким, как ты, тут не место, — Тайя сжала руку в кулак, стараясь дышать ровно и глубоко. Чего это все в последний месяц накинулись на неё по поводу её возможностей тут работать? — и твоего помощничка это тоже касается. — Я не спрашивала у тебя совета по части Ши-куна, — раздраженно ответила она, чувствуя, как ярость пробирается наружу, — оставь своё гнилое мнение при себе, пожалуйста. Тебе не за что его ненавидеть. «В отличие от того, как мы с тобой друг друга ненавидим» — но это фраза так и осталась не высказанной, повиснув в воздухе. Ютака усмехнулся, чуть опустив ногу ниже. Он прекрасно понял, что имела девушка ввиду. Но ничего не сказал. Как и всегда. — Он жалкий. Парень, рожденный в тех условиях, в которых он жил, никогда не станет чистым, пытаясь заниматься расследованиями, — проговорил Масаши, наблюдая, как медленно встала девушка, сложив руки на груди, заставляя его отступить на пару шагов назад. — Не думай, что можешь решать, кому быть полицейским, а кому нет, — твёрдо ответила инспектор, — это не в твоей компетенции. Ты всего лишь главный инспектор. Лучше занимайся своими обязанностями, а не решай чужую судьбу. — Я её и не решаю, — мрачно бросил он, оглядывая напряжённую девушку, — всё дело в генетике. На своём примере посмотри. В кого ты такая пошла, а? Уж не в свою ли характерную бабу… Раздался звонкий хлопок. Как раз в этот момент дверь резко открылась и показалась темная голова Мацуды, которая растерянно оглядывала двух инспекторов. Правда, стоило ей заглянуть, как она замерла, увидев столь странную сцену того, как Сома, с выставленной рукой стоит перед главным инспектором, что завернул голову в сторону. Между ними происходило сейчас что-то явно нехорошее. Аой хотела уже развернуться и уйти, как неожиданно Тайя заговорила: — Можешь выражаться своим дрянным языком, как хочешь в мою сторону, но родных трогать не смей. Последний раз предупреждаю, — от холодного тона Сомы у офицера прошлись мурашки по коже и она чуть не взвизгнула, когда та повернулась в её сторону, — Мацу-кун, чего тебе? — Я-я т-тут документы оставить… — она не договорила, как послышалось резкое: — Выйди за дверь, не видишь начальство разговаривает, — недовольно рявкнул Масаши, потирая щеку и заставив Аой сжаться, но та не успела даже двинуться с места, как ей всё так же холодно ответили: — Нет, разговор уже окончен. Мацу-кун, положи документы и иди, — произнесла Тайя, чем ещё больше взбесила Ютаку. — Ты не можешь ей указывать! — А ты не можешь кричать на неё. Она тебе не собачка, относись к ней по-человечески, — всё-таки не выдержала девушка, высказавшись ещё более резче на темноволосого коллегу, которому только это и надо было. Когда Тайя отвечала в таком тоне — это означало одно — она злится. Весь лимит терпения и безграничного спокойствия девушки был исчерпан. И всё благодаря Масаши. А это, значит, жди беды. И, возможно, сейчас Аой в очередной раз лицезрела бы сцену перепалки двух обозленных инспекторов. Один из которых на грани крика, а вторая обжигающе холодно смотрит прямо на него, отвечая в таком же духе, чем злит его сильнее, доводя до нервного срыва. Но вдруг позади неё появилась длинная спасительная фигура Шиоты. — Семпай! — раздалось в кабинете звучным голосом, подействовавшим на Сому отрезвляюще. Та отвлеклась от уничтожающего взгляда Масаши, выдыхая через раз и беря в руки документы, собираясь уйти. — Мы ещё не договорили, — в приказном тоне заявил ей Ютака, заставив злобно усмехнуться. Сдерживаемая чудовищными усилиями злость, готова была вылиться наружу от одного только неловкого действия. Несмотря на спокойный характер, жесткого нрава, сделанного за время работы в полиции, никто не отменял. — А я тебе всё сказала по-моему, — бросила она ему в ответ, — я не собираюсь стоять здесь и рассуждать на одну и ту же тему, которая была сказана тысячу раз. И ещё по поводу должности… — та задумчиво прищурилась, — ты — главный инспектор, Масаши. Хочешь им оставаться — выполняй обязанности. Я на твоё место не претендую, говорю уже в который раз. «Какой идиот, а? Ну куда я с такой травмой пойду на повышение? Мне вообще сказали сидеть и не высовываться. Повышение мне только снится может, а он весь извелся», — ворчала про себя Сома, уходя из кабинета и уводя с собой двух растерявшихся офицеров. Юма с тревогой проследил за девушкой, что скрылась в одном из кабинетов, чтобы спокойно продолжить работать в тишине, подальше от крикливого и выносящего ей нервы начальства. Парню было жалко наставницу, но больше никто в их отделе не мог не повлиять на Масаши, ни сказать ему что-либо. Этим волшебным правом обладала только Тайя. Ну и ещё Уотани, их патологоанатом. Они не боялись ругаться с ним, натыкаясь на острые шипы его слов, которые причиняли боль сильнее всех ранений вместе взятых. Но, правда, Тайя вместо работы, которую она забрала в кабинет, сейчас стояла возле окна, вдыхая воздух после прошедшего дождя. Начинался новый ливень, отчего свежесть ощущалась гораздо острее, впиваясь иглами в лёгкие девушки. Сома вздохнула. Как же она устала от этого всего… А ведь Масаши всегда был такой. Они постоянно цапались, приходя к миру лишь только во время процесса расследования. И то не всегда. На это влияло их общее неудавшееся прошлое, что больно било порой в спину, заставляя от злости скрипеть зубами, когда та понимала, какой идиоткой раньше была. Но вслух она об этом никогда не скажет. Не проявит слабость. Тайя уронила голову на руки, думая, когда же это всё закончится. Когда отступит тьма в её жизни, в которой она барахтается столько лет, в надежде… На что? На чудо? Но чудес не бывает. — Сома-кун, один в поле не воин, — мягко произносит ей наставник, когда они стоят на набережной, освещаемой ярким светом, — ты можешь сколько угодно идти одна, но по темноте тяжело ступать без опоры. — Эта опора может бросить тебя в колодец, если держаться только за неё, — тихо отвечает Тайя, обнимая себя за плечи в спасительном жесте. Ичиносе с грустной улыбкой смотрит на неё. — И это верно. Трудно найти того, кому можно верить, — он посмотрел на девушку, — поэтому я верю тебе, моё ты ворчливое создание. Ворчунишечка. А она верила ему. Вот только эта вера обратилась в прах, который никак не воскресить. И больше нет никого вокруг, кто может восполнить эту потерю в душе. Снова заставить её чувствовать эту жизнь в полной мере. Нынешняя жизнь душит и Тайя не может понять, почему она вообще смогла выжить тогда три года назад? Сейчас бы не было ничего. Ни боли, ни тьмы, ни чужих обидных слов и кучи взглядов, наполненных презрением. Но судьба любит издеваться над ней, подкидывая разные сложности. Так и говорит: борись, Тайя, давай, ещё поборись. Борись, пока не устанешь. Посмотрим насколько ты вынослива. И она сражалась, боролась за свои ценности, за идейные взгляды, за то, что вложил в неё Ичиносе когда-то давно. Правда, в пустую. И прекрасно это понимала, но остановиться не могла. Это было не в её правилах. Поэтому сейчас было некогда задумываться о том, что недавнее прошлое снова объявилось в её жизни. Ведь что оно ей сделает? Навряд ли, неизвестный ей Куникида Доппо спустя столько времени всё же признает в ней хозяйку зонта с ликорисами. Она изменилась за три года и достаточно серьёзно, учитывая её один невидящий глаз. Вряд ли, он сможет сделать хоть что-то, что растревожит её и без того встревоженную душу. Нет, конечно. Это лишь очередной каприз судьбы, который ей нужен выдержать. Ничего от появления в её жизни Куникиды не изменится. Совершенно. — И всё же, Ками, как же я устала… — тихо шепчет Тайя, уткнувшись головой в руки, будто спрятавшись от всего мира. В детстве она часто пряталась под одеялами после одного случая, чтобы её никто не трогал, — когда же это закончится? Я так устала жить в этой бесконечной серости… Умоляю, забери её с собой… Прошу… — тихо просит она, начавшемуся дождю, что льёт, как не из ведра, а — целого таза. Капли его попадают с открытого окна на голову Сомы, но ей всё равно. Слишком часто она сидела так у окна, чтобы привыкнуть к подобному. И как бы Тайя не просила, она знает, что ни ветер, ни дождь её не услышит. Ведь этот мир слишком жесток, чтобы слышать чужие чувства.