Only for me

Тихо. На удивление, но в кабинете отдела по уголовным расследованиям всё более или менее спокойно. Никто никому не мешает. Всё было так спокойно, что чувствовалась надвигающаяся угроза. Угроза, что медленными шагами приближалась к задумчивому инспектору, стремясь поразить её. Но в самый неожиданный момент девушка резко поворачивает голову на идущего к ней человека. Тот вскрикивает, напугав этим ещё двух людей, что очень больно ударились ногами об стол, злобно посмотрев на своего товарища. Находившийся на его руке попугай, громко хлопает крыльями, издав звук, похожий на испуг. Девушка недовольно смотрит на коллегу с попугаем в руках, резко проговорив: — Ва-кун, у тебя с головой всё хорошо? Мы в полиции, а не на корабле дальнего плавания, если ты вдруг позабылся, решив уйти в вольные пираты, — проговаривает Сома, а это и была она, раздраженно вздыхая. Коллеги, которые ударились, оказавшиеся Мацудой с Тамурой, всё так же недовольно сверлят спину Аямэ, мысленно закопав его где-то за участком. — Не переживай, тебе идёт быть пиратом гораздо больше, — весело проговорил Вада в ответ, погладив взьерошенную птицу, ничего не имея этой шуткой ввиду, — осталось только на плечо подсадить и можно в путь. Но это не то, — юноша прерывает сам себя, смотря на отрешенную от всего Сому, — ты лучше послушай, что он говорит! — тот вытянул Дайске вперед под раздраженный взгляд Тайи, которую совсем не интересовало, что хочет сказать ей пернатый член их команды. — С-сома-а хор-р-ошая! — протянул попугай, взмахнув крыльями, пока лицо Тайи из недовольного стало саркастичным и та подложила руку под подбородок, продолжая слушать. Дайске же, увидев одобрение со стороны инспектора, задорно продолжил, — хор-р-ошая! Ма-а! Ма-а! — Ой, это не говори, Дайске! — быстро заговорил рыжеволосый, видя как недовольно сверкнул глаз Сомы на последнее прозвище, — это случайно у него вырывалось… — забормотал он, пока девушка невольно вздохнула, вновь возвращаясь к обдумыванию дела, пока её кохай поехал на задержание уже по другому расследованию. — Ва-кун, — Тайя остановила бормотания сержанта, бросив короткий взгляд на него, — меня не прельщает слышать сокращение от своей фамилии в подобном свете. Я могу смириться с вашей пресловутой «Со-кун», но это терпеть не намерена. Отучи его. — Ма-а! — растроенно тянет попугай, пока девушка хмурится, а Тамура же, что совсем недавно злился на своего друга, мечтая его где-нибудь закопать, расплывается в улыбке. — Да ладно тебе, сестрица, классно же звучит. Вполне себе оправданно, — произносит Сигуре, подскакивая к попугаю и принявшись наглаживать его по хохолку, слыша довольные звуки радости от проявленной к нему ласки, — ты же и впрямь, как «Ма». И не только для него. Для нас, — он хитро подмигнул мрачной девушке, что не разделяла подобного энтузиазма. — Вот именно, считай, что это тебе явный намек на будущее. Ещё сможешь мамой стать и по-настоящему, а не через опеку, — поддакнул ему Вада, которого приобдрила поддержка его лучшего друга и теперь они оба были готовы отстаивать право Дайске называть Сому «Ма». Правда, не стоило им упоминать тот случай, когда Сома подавала документы на опекунство. Она хотела оформить опеку над одной маленькой девочкой с холодными, как лёд, синими глазами и такими же волосами, но в самый последний момент Тайе отказали, а девочка вскоре куда-то пропала. Попытки Сомы её найти — не увенчались успехом и на короткий срок инспектор, словно замкнулась в себе, ходя мрачной тенью по участку. Конечно, сержанты не могли знать, насколько сильно переживала подобное девушка, но то, что она пару дней ходила вместе с их патологоанатом в местный бар, показывало, что тоска её по этому поводу всё же съедала. Поэтому, напомнив ту ситуацию, они незамедлительно получили в ответ раздраженный взгляд инспектора, заставивший парочку примолкнуть. Сома явственно была недовольна их наглыми словами, указав это вслух. — Я повторяться не буду. Вам лучше отучить его, иначе птица поедет в зоопарк, найдя там новый для себя приют, — холодным тоном проговорила она, — так же, не стоит без разрешения затрагивать мою личную жизнь. Я всё же инспектор и нахожусь выше вас по званию. И если вы вдруг подумали из-за моего теплого отношения к вам, что можете вытворять, что угодно, то приведу вас в реальность тем, что вы глубоко и сильно заблуждаетесь, придерживаясь подобного мнения, — слышится звонок, на что Тайя отвлекается, беря вызов, — слушаю? Масаши? Хорошо, сейчас подойду, — девушка сбрасывает разговор, — надеюсь, вы меня поняли? — Да, Со-кун, мы же ничего плохо не имели этими словами. Всё ради смеха. А то ходишь со своей кислой, ни радости, ни улыбки. Будто со стеной железобетонной работаем, — старался выдержать свою позицию Вада, которого Сома теперь сверлила недовольным взглядом. Услышав последние слова, девушка фыркнула, поднявшись и беря в руки папку. — Вот как. Со стеной? Уточню для вас, шутов моих, но мы сюда приходим, чтобы работать, а не улыбаться. Поэтому вам стоит взяться за неё. А то от вашей непродуктивности будет страдать ни в чем неповинный Дайске, — на последнем та не сдерживает усмешки, проходя вперед и слыша вслед возмущенное: — Со-кун! Нельзя так шантажировать нашим общим другом! Тебе он тоже, между прочим, нравится! — возмущенно проговорил рыжеволосый, пока его темноволосый друг ободряюще похлопал парня по плечу. Дайске же издал недовольный звук, видимо, согласный с Аямэ, считая, что не должен быть наказан за прегрешения других людей. — Не настолько, чтобы сделаться для птицы матерью, — раздается им насмешливое в ответ и, чувствуя мягкие нотки в голосе их инспектора, парни непроизвольно расслабляются. Они знают, что Сома — девушка отходчивая в плане агрессии и её злость не длится больше пары минут. Хотя с Масаши их конфликты всегда растягиваются на пару часов, а порой и дней. В остальное время она была всего лишь занудой. Но именно в этом состоянии Сома всегда умудрялась их отчитать, да ещё так, что потом голова была тяжёлая, как после хорошей попойки. Парни уже знают, что Дайске не перестанет называть Сому «Ма», и девушка просто смирится с этим фактом, привыкнув. Главное, быть аккуратнее с ней в шутках. Ведь как бы Тайя не была отходчива, но получать на себя леденящий гнев инспектора совсем уж не хотелось. Вада с Тамурой знали, какой он кожу обжигающий, предпочитая с ним не сталкиваться. Но, то ли удача не хотела им улыбаться, то ли Соме просто нравилось их гонять — холод этот они испытывали часто. Но не обижались. Тайя была намного уравновешаннее их главного инспектора и с ней было гораздо легче. Тамура не стеснялся называть девушку сестрой, игнорируя то, как дёргалась раньше Сома, когда он её так звал. Но вскоре привыкла. Как и на обращение «Со-кун», данное ей от Вады, уже и сама называя их сокращенно. Всё же, девушка поддерживала теплые отношения в коллективе и часто шла на уступки ради этого. Хотелось Ваде взвыть, что Сома была бы прекрасным для них начальством, но зная её занудные стороны характера и ярость Масаши после этих слов, по-тихому помалкивал, гоняя эти мысли внутри себя. Пока что, такое положение вещей его устраивало. Ведь изначально взаимоотношения Аямэ с Сомой были полны серьёзной борьбы. Тайя появилась на их пороге, как заместитель Масаши, после того, как ребята, Вада с Тамурой, устроились сюда. Они были наслышаны о ней, поначалу невольно восхитившись тем, что будут работать с таким человеком, как Сома. И пусть травма девушки их немного смущала, но парни надеялись, что смогут быстро найти общий язык с ней, продолжив кутезничать в свою волю. Но последовал крупнейший провал, когда Сома высказалась о том, что её не устраивает сделанные ими отчёты, отметив ещё все-все, до самой маленькой провинности, нарушения. И давать им поблажек она никак не захотела. Чем и навлекла на себя беду. Тогда Вада объявил ей войну, сказав, что изживёт с их отдела столь занудное чудовище, как Сому. Он устраивал ей подлянки, пряча важные отчёты, крепя ведро с холодной водой над дверью в кабинете и пытаясь закрыть в туалете. Поступал, как идиот-школьник, это точно. Ибо Сома обходила все его неприятности с неповторимым чувством собственного достоинства: отчёты находила, ведро ни разу не свернулось вниз на её голову, а из туалета она выбралась через окно. Кажется, к тому моменту, Вада понял, что Сома, прожженная девушка на подобных пакостях, и такие глупости ей будут нипочем. Поэтому порой специально подставлял перед начальством, стремясь показать, что она не достойна работы здесь. Но Тайя выдерживала все истерики Масаши и выговоры старших по званию, преспокойно возвращаясь в кабинет каждый день. Устраивала ли она ему гадости в ответ? Конечно. За время войны с ней, Аямэ познал всю тяжесть тяжёлой работы уборщика, промывая не только унитазы, но и другие кабинеты, переписывая по двести раз один отчет, пока у него копилось ещё пять. И это было только верхушкой айсберга. Сома была виртуозна не столько на деле, сколько на словах и её проклятый язык никогда не ошибался в высказанном. Она смотрела спокойно, но на глубине зелёного глаза, так и горел пугающий его огонёк. Сома была опасна. То, что она ничего не делала экстраординарного в ответ, пугало сильнее. Её ледяное спокойствие на все его громкие слова только злило, и парень пытался уже не сколько принизить девушку, как поймать её на эмоциональной волне. Но он ловил лишь капли, жалкие и ничтожные, не играющие никакой роли. Тайя была, будто и вправду каким-то несгибаемым айсбергом, который было никак не обойти. Поэтому юноша и смирился со своим поражением, особенно, когда уже и Сигуре, на какой-то период времени, влюбившийся в Сому, перестал поддерживать его в этой войне. Они впервые ссорились из-за девушки! Да ещё какой! Той, что выглядела не хуже опасной анаконды, грозящей удушить их при первой же возможности. И по итогу, оказавшейся совсем не такой. — Ты стал необычайно тихим, — выводит Сома, садясь рядом за барную стойку обычного бара. Девушка делает заказ, дожидаясь его, смотря, как парень пьёт уже третий стакан с дешёвым виски, — так сильно переживаешь о деле с той девушкой? Понимаешь же, что ни в чем не виноват? — она отпивает глоток с принесённого ей стакана с коньяком, даже не морщась. Вада не знал до этого момента, но Сома из всех алкогольных напитков предпочитала именно этот. Как и не знал, что на него её подсадил собственный наставник. — И чего пришли? Позлорадствовать? Давайте быстрее, я хочу побыть один, — хмуро бурчит он, вспоминая дело, в котором сильно накосячил. Полюбил девушку, в тайне от полиции помогал ей, а она предала его. Повезло, что на подобное решили закрыть глаза, понимая, что с влюблённого идиота нечего взять. А вот он чувствовал себя предателем среди своих, не зная, как это чувство исправить. Как неожиданно что-то мягкое прошлось по волосам, заставляя замереть на месте. Вада шокированно смотрит на Сому, что одной рукой коснулась его рыжей кнопы волос, внимательно смотря ему в глаза своим одним. Почему-то было неудобно и неловко. Непривычно. — Злорадствовать — удел тех, кто не нашёл лучшего способа в жизни, как удовлетворить себя, — спокойно отвечает Тайя, убирая руку, — ты мне в этом плане совсем не интересен. Я хотела лишь сказать, что твоё самобичевание несусветная глупость, — слыша возмущение о том, что она в этом понимает, девушка кратко произносит, — никто не застрахован от предательства. Наше сердце хрупкий инструмент, им нельзя пользоваться без специального назначения. — Но где его взять? — тихо спрашивает Вада, завороженный спокойной речью Сомы, что прикрыв глаз, снова вливая в себя глоток, приглушенно отвечает: — Найти в другом человеке. Тогда полупьяный Вада ничего не понял, особенно когда Сома тихо добавила, что её специальное назначение сердца было давно утеряно и она лишь использует топливное масло, именующиеся «правосудием», чтобы поддерживать в себе жизнь. Забавная была шутка, что оказалась по итогу не шуткой. А потом через пару месяцев он влюбился в Уотани и мир для него наконец расцвёл, вернув его в того Ваду, к которому все привыкли. И даже ворчливая Сома, с которой после совместной попойки и рассматривания на небе звезд до поздней ночи, он больше не конфликтовал, была рада улучшению его состояния. А он был рад, закончившейся с ней войне, в которой по итогу так и не вышел победителем. Мацуда же, что сидела всё это время над каким-то делом, вновь подняла взгляд на ребят, о чем-то подумав, и это проговорила вслух, заставив парней повернуться на неё: — Сома-сан до сих пор переживает по поводу случившегося в том центре? У неё же там маленькая сестра оказалась… — медленно проговорила она, вспоминая сплетню Кагуры, которая проболталась об этом за обедом, когда Сома вновь отказалась перекусывать с ними, ссылаясь на работу и выглядя, как в воду опущенная. Тогда-то Хаями и сказал, между делом, что в том подорванном центре была любимая младшая сестра Сомы, в которой их инспектор души не чаяет. Откуда старший офицер мог это узнать при общей скрытности девушки было не особо непонятно. Но Хаями, словно обладала даром узнавать любой слушок, а учитывая их давнее знакомство с Тайей, завязанное на том, что инспектор помогла Кагуре отбиться в своё время от любовника, что претендовал на их общего ребёнка, имела свои методы, чтобы в итоге знать хоть немного о жизни скрытой Сомы. По крайней мере, пока все удивлялись какой-нибудь новости про Сому, Хаями всегда ехидно улыбалась. Но даже у неё бывали порой проколы. — А, это. Как видишь, да, — Аямэ недовольно осклабился, относя попугая в клетку, — даже такой красавчик, как Дайске не помог, обидно, — вытянув губы обиженно произнес рыжеволосый, заставив их младшую коллегу улыбнуться на это действие. — Ты ведь знаешь, что сестрица не терпит, если не может кого-то спасти, когда имеет такую возможность. А это её родная сестра, — поучительно отозвался его друг, который всё же с большим пониманием относился к их строгой, но порой грустной коллеге, — вроде она не пострадала, как я понял… — Да, не пострадала, а Со-кун просто напугала мысль, видимо, что могла пострадать, — отозвался Вада, соглашаясь с Сигуре, который тяжело вздохнул, засовывая руки в карманы. Аямэ же улыбнулся, садясь рядом с Аой, по-хозяйки раскинув ноги. Девушка тут же поморщилась, сжавшись, — да не переживайте вы трое. Берите пример с меня и Ха-кун. Мы-то знаем, что ещё пару дней и Со-кун оттает. Не вечно же ей это переживать. Работы вон сколько. Тамура саркастично смотрит на друга, думая, как они ещё на эту тему не поспорили. Всё же, это был их не первый разговор про инспектора, на что, Шиота, что до этого всегда слушал, на удивление ворчливо отметил, что «сколько можно перемывать косточки? Поговорить больше не о чем?». В этом плане, он стоял за семпай горой, игнорируя свой тихий и замкнутый характер. Менялся на глазах прям, отчего Вада шутил, что так девушку может защищать только сын, получая по голове от Хаями. — А может она вообще не только из-за этого переживает? — проговорила Аой и, видя заинтересованные взгляды сержантов, смелая мысль девушки очень быстро смялась. Никто не знал, из-за чего ещё Сома могла переживать, ибо жизнь Тайи была для них тем ещё полем загадок и тайн, к которой напрямую с лопатой не пойдёшь. Хотя до случая с сестрой, Сома тоже была мрачной, но здесь они все дружно скинули вину на Масаши и быстро успокоились. А вдруг… там всё же было что-то другое? Кареглазка бросает взгляд на дисплей телефона, резко проговорив, — мальчики, а вам ехать не надо? Вада округляет глаза, испуганно смотря на такого же застывшего друга. Их молчаливые переглядки заканчиваются коротким выдыхом и произнесенной фразой: — Со-кун (сестрица) убьет нас… Совсем не странно, что после этого их просто сносит ветром в сторону рабочего выезда, отчего Мацуда даже моргнуть не успевает. Она отходит от минутного ступора, тяжело вздыхает, снова принимаясь за работу. Всё же, Тамура с Вадой были те ещё любители создать лишний шум и когда они уходили, то в помещении всегда возникала такая тишина, от которой невольно закладывало уши. Правда, несмотря на шум и создаваемое веселье, каждый из них по-своему, но переживал за их спокойного инспектора, ведь… — Ма-а! — грустно тянет Дайске, заскрипев когтями по клетке. Черной птице очень приглянулась строгая Сома, которая, несмотря на своё ворчание, больше всех следила за активным пернатым и как по-тихому им сообщила Кагура — Тайе нравились птицы сильнее всех существ на земле, ведь она считала их самыми свободными созданиями на свете. Вольными летать, где они хотят, имеющих широкую душу без различных ограничений. И, конечно, Вада с Тамурой вечно играли на этом факторе, из-за чего Тайя ухаживала за птицей, называя двух сержантов маленькими детьми и заставляя взрослых парней протирать пыль в кабинете. Потому что как говорит Дайске, Сома — это «Ма-а», как бы сама девушка этому не противилась. Поэтому Аой надеется, что в жизни инспектора всё наладится. Ведь от этого зависит многое. В частности, спокойствие в их кабинете.

***

Куникида мягко наблюдает за маленькой девочкой, что обнимает свою маму за ногу, смущенно смотря глазками вниз. Доппо удостаивает Судзуки-младшую похвалы, обозначая, что с ней он, наконец, закончил заниматься. Девочка достигла определенных успехов, закрыв пробел в своих знаниях по математике и теперь могла двигаться дальше. Сама же Судзуки Мива была бесконечно благодарна юноше за проделанную работу, рассыпаясь в благодарностях. Она даже похвасталась Куникиде, что Юкико начали считать гением по математике после его занятий. Это было для него слишком, но всё же несколько приятно. Единственное, что омрачало его радость того, что он закончил репетиторство с Судзуки на положительной ноте это то, что опять. Опять он не смог встретиться за это время с Сомой. Абсурдность повторения ситуации доводила его до нервного смешка, что парень с трудом давил в себе. Девушка была и вправду какой-то неуловимой, словно дух, которого надо было вызывать по праздникам. Конечно, в этот раз он печалился чуть меньше, ведь имел под рукой телефон Сомы. Но при этом его давил страх, что Тайя могла дать неправильный номер, а значит, риск того, что парень мог и не пересечься с девушкой возникал в большей степени. Можно было позвонить и проверить, но тут его отталкивал страх того, что опасения могут подтвердиться. И это чувство незнание, чувство неопределенности, что возникало из-за всей этой ситуации, заставляло сердце идеалиста болезненно сжиматься. Холод ударял в спину, развиваясь по ней темной змеей, заставляя чувствовать себя уязвленным. И ведь ни одной встречи он не желал так сильно, как с девушкой, что была скрытна от него. Скрытна настолько, что о её работе он узнал по-нормальному не от неё, а от своего же коллеги. Но даже при всём при этом она манила к себе. Девушка какой-то неведомой ей волей разжигала интерес, отчего Доппо был готов пойти на многое. Лишь бы узнать её. Понять, отчего же она так страдает изнутри. — Как хорошо, что порой многие ужасающие вещи проносятся мимо нас, — проговорила Мива, когда юноша уже одевался. Бросив на неё короткий непонимающий взгляд, он услышал, — я по поводу того случая в центре. Это так ужасно. Эта попытка подорвать всех, настолько бесчеловечна, что становится страшно выходить на улицу. Я бы не пережила, если с моей малышкой что-то случилось, — женщина взглянула на крутящуюся вокруг Юкико, грустно улыбнувшись, — потерять нить, что связывает меня с моим… супругом. Это было бы чересчур жестоко, — та вздохнула, отчего Доппо ощутил себя очень странно, испытывая неловкость. Ведь он знал о трагедии Судзуки, но не имел никакого права ковырять её, говорить о ней. Судзуки была не Сомой, а всё же женщиной, что явно взрослее его. Но, видимо, она сама захотела поговорить с ним об этом, негромко заговорив: — Мой муж умер от инфаркта. Обычного среднестатистического, — да, эти слова он слышал и знал уже от другого человека, уже собираясь сложить соболезнования, как Мива торопливо продолжила, — его ограбили и сердце не выдержало. Сома-кун узнала об этом. Она нашла виновных и сделала всё, чтобы они ответили за свой поступок. Сделала всё, что в её силах, чтобы смогла восторжествовать хоть какая-нибудь справедливость, пускай моего мужа на тот момент было и не вернуть. Куникида кивнул, внимательно слушая. Он и понятия не имел, что Сома, оказывается, вела это дело. Ну, конечно, ведь это же она рассказала ему о деталях той истории. А откуда ей быть уверенной в том, что воры понесли наказание? Только если девушка сама же и расследовала то происшествие, как по итогу оказалось. Узнав нечто подобное, Доппо ощутил восхищение Сомой, что помогла оставшейся одинокой матери добиться справедливости. Хотя он знал и не всё, но отчего-то узнавать по отрывкам жизнь Тайи, становилось как-то привычно. И вот как такую девушку могли назвать убийцей? -… А сама сейчас сильно переживает из-за случившегося, — до Доппо донесся голос Судзуки, заставив его оторваться от своих мыслей и почувствовать себя полнейшим идиотом. Ему надо меньше отвлекаться и больше слушать, когда говорят важную для него информацию. — Что? — переспрашивает он и, видя слегка укоризненную улыбку Миву, вспыхивает от легкого смущения. — Я хочу сказать, что Сома-кун очень много берёт на себя, скрывая при этом за своей душой более серьезную боль, о которой никто не может узнать, — Судзуки грустно вздыхает, что-то выписывая на бумажке, — вот как сейчас у неё с сестрой приключилось там в центе. И ведь с Мичико-тян всё хорошо, а Сома-кун всё равно переживает. Как будто винит себя. В последнее время, она вообще выглядит, как жизнью словно убитая, — женщина бросает смущенный взгляд на Доппо, — вы уж простите, что я стою и жалуюсь вам. Просто переживаю за неё. Она тут совсем одна, молодого человека у неё нет. А у нас район не самый безопасный. Я ведь… хочу помочь ей, но не знаю как. Доппо моргает. Такого откровения от женщины он не ожидал услышать. Куникида видел, что Тайя сильно переживает, но не думал, что настолько. Хотя он и понимал, что одних его слов будет мало, но надеялся, что девушке совсем немного станет полегче. Но как идеалист сейчас понял — не стало. И за это он отчего-то чувствовал свою ответственность. — Чем я могу помочь…? — против воли вырывается у него. От слов Судзуки ему становится не по себе и волнение, как железный обруч давит на грудь, заставляя тяжело дышать. Ненадолго в воздухе повисло молчание, в котором Судзуки удивленно моргнула, смотря на Доппо, что ощутил ещё большую волну смущения, сам не ожидав от себя, что скажет нечто подобное. Но вскоре женщина склонила голову набок, мягко усмехнувшись. — Если хотите, вы можете с ней встретиться, — она увидела, как тут же растерялся юноша, который итак хотел сделать это, — вам как раз повезло. Она сейчас дома. Я видела, как она поднималась к себе. Так что, у вас есть шанс поговорить. Вы ведь очень хороший молодой человек, думаю, ей будет приятно пообщаться с вами. Доппо от такого напора как-то растерялся. Даже Дазай так активно не подталкивал его к какому-нибудь знакомству с девушками, как сейчас делала эта женщина. Судзуки подошла ближе, всучив ему в руки бумажку и поблагодарив за занятия ещё раз, аккуратно вывела за дверь. — Удачи вам, — по-лисьи улыбнулась Мива, сверкнув темными глазами и скрываясь за дверью. Доппо так и застыл возле её двери с бумажкой в руках, чувствуя, как его вновь провели. Всё же, какие женщины коварные существа! Но в одном Судзуки была права. Ему, действительно, стоило пообщаться с Сомой. Ведь сам же написал это в дневник, отметив, как важное. А значит, надо было выполнять план. Взглянув на бумажку, что Мива ему дала, тот увидел цифры. Видимо, это был номер квартиры Сомы. Что ж, ему сильно упростили задачу. Глубоко вздохнув, юноша решил сначала спуститься и в ближайшем магазине сладостей взять какой-нибудь торт. И только после этого, Доппо быстрым шагом направился вверх по лестнице. Хотя можно было прокатиться на лифте, но юноша заметил, что Сома им почему-то не пользовалась, а значит был велик шанс упустить её, пока он дожидается лифта. Надо было подниматься и, наверное, так было даже лучше. Ведь в этом случае у Доппо было время, чтобы частично продумать диалог и как его лучше вести, чего ждать. Пусть Сома и такой человек, что с ней нельзя ожидать чего-то определенного. И подготовиться толком, что говорить — тоже. Коричневая металлическая дверь с номером квартиры Сомы встречает его за углом на этаже, до которого юноша добирается быстрым ходом. Он обращает внимание на противоположную квартиру, слыша чьи-то громкие женские голоса. Оживлённенько тут, оказывается. Доппо нажимает на звонок, слыша через пару секунд звучное: — Минуту! — для Куникиды эта минута, кажется, вечностью, прежде чем он слышит, как к двери подходят. Доппо отмечает моргнувший глазок, понимая, что Сома посмотрела, кто пришёл. И почему-то на секунду показалось, что Тайя ему не откроет. Поэтому он едва не вздрагивает, когда дверь открывается являя девушку его взору. Домашняя Сома совсем немного отличается от рабочей. Узкие джинсы на плотном ремне с широкой эмблемой какого-то скрещенного животного, что был сделан поверх белой плотной рубашки. Низ вещи красноречиво был выше колен, а вверх — распахнут на пару пуговиц, оголяя шею девушки и снова завлекая едва виднеющимися ключицами. Волосы были предусмотрительно закручены во взлохмаченную шишку, с которой свисали пряди волос, ложившиеся аккуратно на плечи. Небрежность, что присутствовала в Тайе, отчего-то сейчас гармонировала между собой, будто это был её непередаваемый стиль. Доппо медленно моргнул, неловко приоткрыв рот, в попытке что-то сказать, но вместо него взяла слово Сома: — Добрый вечер, Куникида-сан, — она стояла у прохода, успев облокотиться об косяк, — не ожидала вас здесь увидеть, — но зато Тайя понимала, кто мог его сюда отправить, уже посылая негативные лучи вниз, к Судзуки, что нагло посмела влезть в её личную жизнь, — по какому вопросу? Доппо неловко поднял торт, заставляя бровь девушки дернуться. — Я закончил обучение Юкико-кун, — пробормотал он, — может, отметим?.. — Как-то нецелесообразно отмечать подобное со мной, ведь я не мама Юкико-тян. Не лучше ли отнести им? — Сома слегка прищурилась, но Куникида на удивление нашёлся, что ответить сейчас: — Если бы не начало моего обучения Юкико-кун, мы с вами могли и не познакомиться, — Тайя моргнула, явно удивлённая услышанным, — ну… если вы не заняты, то может спустимся до кафе тогда? — Доппо не знал, с какой стороны подойти к Соме, чтобы пообщаться с ней, как ему того и хотелось. Он сам себе напоминал типичного парня, что пытался завоевать расположение девушки. Завоевать?.. Он? Что? Сердце дало стук, когда Сома, качнув головой и взяв его за руку, заставила войти к себе в квартиру. Помещение встретило юношу влагой, будто после уборки. Девушка быстро осмотрела Доппо, отмечая привычную её взгляду растерянность. Она забрала у него торт, проговорив: — В кафе со своими продуктами запрещено, поэтому, раз взяли торт, попьём чай у меня, — девушка опустилась вниз, открыв лоток для обуви, — сюда сложите свои ботинки. В шкафу есть вешалки для верхней одежды. Пройдёте вперед — там ванная, мыло на полке, полотенца для гостей с левой стороны, — она развернулась, уходя на кухню, проговорив напоследок негромкое, — раздевайтесь, я поставлю заваривать нам чай и нарежу торт. Доппо в ответ лишь кивнул. Его смущение было столь велико, что он нервным движением рук снял ботинки, сложив их в указанный лоток, задвинув обратно. И даже на нервозе снял жилет, оставшись в рубашке, предусмотрительно повешав на свободную вешалку. Он вошёл в ванную, убеждаясь всё больше, что девушка ценила порядок, видя аккуратно сложенную каждую вещь. Куникида оставался заворожен, даже выйдя из коридора в зал. Всё было свежо, чисто и ни единого намёка на беспорядок. Правда, интерьер квартиры был каким-то серым, блеклым и невзрачным. От такого настроение портилось само по себе, но Куникида, взволнованный тем, что оказался в доме у девушки, как-то не особо зацикливался на этом моменте. Пока нет. — Я помешал вам? Вы были заняты? — спросил он, заходя на кухню, наблюдая, как девушка, ловко орудая на кухне, вытаскивала тарелки с вилками, пока недалеко кипел чайник. — Я спала, — отстранённо бросила Сома, а заслышав его извинения, недовольно фыркнула, — перестаньте, Куникида-сан. Ночью плохо спалось, поэтому решила отдать себя на пару часов в рабство Морфея, — она тряхнула рукавом, чтобы посмотреть на часы, — время ещё есть, — пробормотала она. Доппо же, что хотел помочь ей, оказавшись за спиной девушки, чтобы унести тарелки с вилками на стол, неожиданно остановился, слыша раздражённое, — не надо так. — Как? — не понял он, удивлённо моргнув. Тайя тяжело вздохнула, рукой отодвинув его от себя, создав между ними приличную дистанцию. — Не подходите со спины. Я не люблю чувствовать человека позади себя, — она явно поняла его намерения, вручив ему в руки нужные предметы и проговорив, — сядьте, пожалуйста. Вы всё же у меня в гостях. Куникида почувствовал неловкость. Он знал, что человек не позволяющий оказываться у себя за спиной другим, недоверчив, как и понимал, что пока оправдывает данное недоверие. Ведь он незнакомец, ещё и так сильно настойчив в общений. Доппо и сам не знал, что с ним порой происходит. Откуда такое рвение, желание узнать Сому? Понять, что с ней и как сделать так, чтобы боли в её зелёном глазу было меньше? Доппо смотрел, как ловко девушка разрезала торт на кусочки, переместив к нему на стол. Чайник вскипел и она перелила его в заворочный, оставив зелёный чай насыщаться. Доппо с интересом следил за подобным, почему-то не ожидав, что у Тайи есть дома и чай. Ему казалось, что девушка будто заполнена кофе до самых краёв, ведь даже на кухне и от неё самой ощущались эти горькие нотки. Куникида дождался, когда девушка присядет, поинтересовавшись о том, угадал ли он с выбором, узнав к своему удивлению, что Тайя в целом равнодушна к сладостям. Но не пренебрегает вкусностями из ларьков. Доппо наблюдал за ней, видя, как постепенно расслабляется девушка. Он спрашивал её о разном, начиная с рабочей тематики, видя, что Сома слегка пассивна к таким вопросам и отвечает достаточно сухо. А вот когда юноша поинтересовался о состоянии Мичико, то Тайя будто ожила и с радостью поделилась, что с девочкой всё хорошо и что она даже спрашивала о нём. Доппо неожиданно узнал, что малышка часто приезжает к ней сюда в гости и они весело проводят время. И как-то незаметно, между делом, у Куникиды совершенно случайно вырвалось: — Вы с вашей сестрёнкой достаточно разные между собой, — мягко проговорил он, не видя, как взор Сомы стал напряжённее, — каждый пошёл в другого родителя? — услышав сухое «скорей всего», Доппо продолжил, — или у вас есть другая родня на кого вы похожи? — Что вы имеете ввиду? — в голосе Тайи заскользили опасные нотки и Куникида, что может и был слегка толстокожим, но эту опасность прочуял быстро. Но не замолчал. — Дело в том, что совсем недавно я встретил людей, что очень схожи с вами внешностью, — Доппо посмотрел на девушку, видя, как та хмурится, уже потеряв своё весёлое раслабленное настроение, — возможно, они ваши дальние родственники, — Тайя вопросительно вздёрнула бровь, спрашивая, кого он имеет ввиду, — к примеру, вы никак не связаны с семейством Сакакибар? Доппо так и увидел, как схлынули все эмоции с лица Сомы, оставив только бледное полотно и дрожащие губы, что Тайя непроизвольно сжала вместе, пытаясь справится с вопросом, что на неё обрушился. Ведь девушка терпеть не могла такие моменты. Подобные вопросы. Сома могла сколько угодно бегать от своего прошлого, но всегда запиналась об вопросы такого рода. Они словно холодным омутом возвращали её в то тьмой непроглядное время, где она была совершенно одна. Куникида же продолжил: — Вы не подумайте, что я где-то искал или что-то подобное, — Сома затравленно и совершенно пусто посмотрела прямо на него, отчего у парня непроизвольно мурашки прошлись по коже, — мне пришлось столкнуться с ними по работе. И я очень удивился вашей внешней схожести. Возможно, это было совпадением. Но когда я спросил их о вас они… — на этом моменте Доппо прикусил язык, вспоминая мерзкое обращение, что дал Орочи Тайе. Это гадкое и несуразное… — «Мерзкая девчонка»… — глухо проговорила она, заставив его вздрогнуть. Он удивлённо посмотрел на Тайю, так и видя в её глазу загустевшую, уже давно принявшую твёрдую форму боли, — что ещё он мог обо мне сказать… Конечно. Он мог сказать ещё убийца. Ибо такой Тайю до сих пор и считал. В тёмной едва освещаемой комнате, на одном из стульев сидела молодая девушка, со спутанными тёмными волосами и пустыми зелёными глазами, глядя упрямо в стол, пока рядом раздавались шаги, заставляющие сердце сжиматься. — Что ты за девчонка такая? Омерзительно, — каждое слово, каждый шаг был будто по сердцу, разрезая кожу и впиваясь глубже, лишая её слабого дыхания, — тебе никого не жалко. Мы ведь оба знаем правду, Тайя. Ты всегда завидовала брату, всегда хотела быть на его месте. И ты точно воспользовалась шансом избавиться от того, кто мешал тебе быть с твоей мамочкой. Разве не так? — чужой голос оказался совсем рядом, возле уха. Слова проникали дальше, погружали сознание в какую-то тьму. Заставляли верить в них. Тайя зажмурилась, — тебе же просто нужно признаться. Где твой длинный язык, когда он так нужен? Как верещать гадости про свою маму, так ты горазда, а как признать правоту — молчишь? Посмотри на меня, — Тайя раскрыла глаза, но голову, так и не подняла. Это сделали вместо неё, когда чья-то рука обхватила макушку, сжав до боли волосы, приподняв и заставляя взглянуть в бушующие презрением зелёные изумруды, так похожие на её и которые она в детстве сильно боялась, — долго будешь причинять всем боль, скрывая правду? Скажи. Говори сейчас же. На секунду в помещении повисает тишина, ибо через какое-то время слышится хриплое, наполненное отчаянием и мольбой: — Я его не сбрасывала… — раздаётся громкий стук по столу, отчего девушка вскрикивает, сжимается в себя и, продолжая шептать то, что громко возмущающийся мужчина возле неё и не слышит, — я его не сбрасывала… не сбрасывала… Тайя сморгнула, сгоняя туман с глаза, видя, как обеспокоенно пытается приблизиться к ней Доппо, чтобы помочь справиться с наплывом эмоций, но Сома делает глубокий вдох, приходя в себя, махнув рукой, чтобы он не приближался. Это было её прошлое. Да, болезненное. Но всё же оно прошло, не оставляя за собой ничего, кроме гадких обломков, что продолжали скребстись глубоко внутри, разрушая всё подчистую. Ведь, чтобы она не сделала и не сказала — всем плевать. И это давно уясненный ею факт. — Так вы пришли сюда ради этого? — тихо спросила она, заставив его остановиться недалеко от неё. Тайя грустно усмехнулась, — пришли удовлетворить своё любопытство от слов Орочи-сана? Пришли удостовериться в том, что я являюсь именно такой, какой он меня и назвал? — девушка поднялась, заставляя и парня рядом с ней выпрямиться, — могли бы со своими связями обратиться в полицию, вам бы всё выдали. Чего вы хотите от меня? Подтверждения его слов? К сожалению, ничем не могу помочь, вы вправе думать, что хотите. Я больше никому и ничего доказывать не собираюсь. Куникида удивлённо моргнул, пока Тайя ощущала себя полнейшей идиоткой. Повелась на добрый тон, называется. При первой же возможности в её душе решили поковыряться, будто она робот какой-то с автоматической сборкой. И как же это раздражало. Ну почему всё всегда идёт именно так? Ведь в тот раз Доппо повёл себя с ней не так, как раньше. Более жестко, упрямо и в самое сердце проникающе. В памяти так и отложились теплые руки парня, что сжимали её плечи, горячее дыхание и ярко полыхающий взгляд. Светлые глаза Доппо горели доселе неизведанным огнём, который почему-то не спешил её спалить, а грел… От этого ощущения было еще страннее, и стоило ей вспомнить, как мурашки проходились по телу. Не время сдаваться. Разве это не её слова? Разве это не она говорила ему что-то подобное три года назад? Сколько времени прошло с того периода, что те же самые слова вернулись ей, так ещё и от того, кому она их говорила? В такие моменты, Сома убеждалась сильнее, что судьба — та ещё игривая леди, что заставляет судьбы людей переплетаться. Ведь в ту минуту ей до странного захотелось довериться Доппо, его словам, но внутренний, весь истерзанный, стержень не позволил. Не дал сломить броню. Ведь доверие всегда отворачивалось от неё, стоило ей к нему приблизится. Её доверие мертвым грузом лежало где-то глубоко внутри, не шевелясь, застыв угрюмой массой. Она привыкла быть строгой, всё держать в себе, переживать самой. В одиночестве. У неё больше не хватит духу снова раскрыться кому-то, кроме Ичиносе. Каких-то сил. Ибо на самом деле, она ни черта не сильная, и если честно, устала уже быть ею. И Доппо, что пришёл к ней, тоже видит это, удивляясь тому, что не замечал раньше. Считал Сому высокомерной, наглой и холодной. А это всё… на самом деле ничего не значит. И это всё лишь ложь, иллюзия. А правда вот она. В расплескавшемся отчаянии, что он видит в зелёном глазу. — Нет, Сома-сан, вы меня не так поняли, — он сжал руки в кулаки, — подобное вырвалось у меня случайно и при разговоре. На деле же, я пришёл совсем по другой причине, — Доппо посмотрел на пустое выражение лица Сомы, не выражавшее никаких эмоций и нервно заговорил, — дело в том, что моё репетиторство закончилось. И навряд ли, я смогу тут по работе часто появляться. Скорее, очень редко. А вы… — Куникида вновь перевёл дух, — вы оказались, несмотря на некоторые недомолвки, очень загадочной, интересной личностью, с которой я бы хотел продолжить общение вне вашего района. Я же могу с вами продолжать видеться? Возможно, мы можем договариваться о встречах в каком-нибудь кафе или парке? Стоило ему завершить эту речь, как Тайю, что до этого смотрела на него взглядом, как бы говоря, чтобы он уходил с такими вопросами, стало не узнать. Она изменилась. Затравленное выражение лица сменилось на растерянное, а щеки девушки с непривычки вспыхнули, как от огня. В таком виде Сома выглядела гораздо младше своих лет, напоминая ему милого ребёнка. Он неожиданно понял, что ему нравится наблюдать подобную картину. Как и слышать тихий, нежный голос Сомы в такой ситуации: — Вы хотите видеться…? — Да, — подтверждает Доппо, видя её округлившийся в шоке глаз, чувствуя раздражающую его неловкость. Сома была симпатичной, чтобы ей подобного не говорили. И странно, что она так реагирует на предложение, будто он луну с космоса принёс девушке в руки. — Со мной…? — уточняет Тайя и он отмечает затаившуюся на глубине зелёного глаза надежду, подтверждая её кивком головы. — Конечно. Я же вам это предлагаю. Или вам не нравится подобная наглость с моей стороны? — на это Сома, как болванчик, покачала головой, выглядя ещё более растерянной. — Нет, что вы, нравится… Ой, то есть, — Тайя суетливо сложила руки в замок, в попытке успокоиться. И через секунду, откашлявшись в ручной замок, спокойно проговорила, — я хотела сказать, что не против встреч. Подобное всегда можно организовать. Номер телефон мой у вас есть, вы можете дать свой, и мы всегда сможем списаться. Доппо облегчённо вздохнул, хотя и был удивлён согласием Сомы. Кажется, она подобного от него совсем не ожидала. И, видимо, немного, но он смог добиться какого-то расположенения к ней, раз она дала понять, что не против встреч. Ещё и подтвердила, что номер верный. Растерянность Тайи была до ужаса смешная, а вот от осознания, что своим вопросом он задел болезненные струны души Сомы становилось неприятно. И это надо было исправить. — Сома-сан, — вновь проговорил Куникида, заставив её встрепенуться. Та уже с более живым интересом в глазу слушала его, пусть ещё немного и напряжённо, — я всё же прошу прощения за свой некорректный вопрос в вашу сторону. Не стоило мне спрашивать подобное, не узнав вашей реакции на такие темы, — Тайя на это махнула рукой. Она выдавила из себя натянутую улыбку. — Ничего страшного, Куникида-сан, — девушка качнула головой, сгоняя мысли о прошлом в сторону. Они сейчас не нужны, — ваш вопрос крайне уместен. Ведь какими чужими не были друг для друга люди — связь родной крови невозможно изменить. Доппо нахмурился, услышав этот странный оборот речи. На секунду его сознание зависло, прежде чем он понял, что так Сома дала ему ответ на его вопрос — у неё есть родственные связи с Сакакибарами. Вот только с какой стороны? С материнской или отцовской? А какая впрочем ему разница, ведь если они с Тайей родня, то отчего ведут себя так с ней беспринципно? К чему такие ужасные прозвища и громкие обвинения? Разве можно обвинять в убийстве ту, что впадает в самобичевание из-за ранений сестры? Нет. Вот именно. — В чём-то вы и правы, но при этом мы независимы от неё, — проговорил Доппо, сделав один шаг вперёд, отчего Тайя непонимающе моргнула, но следующие слова заставили её сердце сжаться, а затем резко заколотиться, будто сотни иголок пронзили тщедушное безвольное тело, — я не верю в то, что говорил Сакакибара-сан про вас. Не верю в то, во что вас обвинили, — Сома от неожиданности издала нервный смешок, приложив ладонь к губам, выдавив потерянное: — А не боитесь ошибиться в своём доверии? — она взглянула на Доппо, поймав его суровый взгляд, что оглядывал её, — вы ведь не знаете меня, — он мотнул головой, заставив этим примолкнуть. — В своей жизни, я много ошибался, не спорю. Но есть вещи, которые я всё же чувствую и могу быть уверенными в них, — юноша снова сделал шаг, оказавшись вблизи Сомы, что не пыталась на этот раз оттолкнуть его от себя подальше, — вы не пытаетесь быть хорошей, не пытаетесь понравиться и даже если у вас есть что-то за душой, вы не пытаетесь это с усердием скрыть. А не говорить о чём-то — не делает из вас того, кем вас обозвали. Неужели я не прав, Сома-сан? Тайя внимательно посмотрела на него, Этот взгляд поедал душу, забираясь глубже, отчего Доппо казалось, что ещё немного и девушка окончательно застрянет в голове, как призрачное воспоминание. Как дух, которого никак не изгнать. И почему-то Куникида какой-то неведомой волей позволял этому всему случиться, продолжая смотреть на Сому в ответ. Тишина накалялась, натянулась и затрещала по швам, вместе с протяжным вздохом, что издала девушка, зажмурив глаз и тихо выдавив: — Теперь это уже не имеет значения, — она грустно усмехнулась, — времена, когда я желала услышать подобные слова — давно прошли, — Доппо хотел уже возмутиться на слова девушки, но та неожиданно мягко улыбнулась, добавив, — но спасибо, что сказали вы. Благодарю. На это Куникида мог лишь натянуто улыбнуться в ответ, сам себе этим напомнив Сому. А от её улыбки внутри что-то громко хрустнуло, подломившись. На подобной ноте и заканчивались их посиделки. Вопрос с Сакакибарами был временно отставлен в сторону, ибо больше ему почему-то узнавать уже и не хотелось. Всё, что мог, он узнал. Да, они родственники и те, кто не переносят друг друга. Тайя так конкретно боится, ибо уж этот затравленный взгляд, что он видел однажды на мелькнувшем лице Ацуши после того, как ему сообщили о смерти директора приюта — нельзя было спутать ни с чем. И Сома сейчас смотрела так же. Будто услышала о своём самом жутком кошмаре за всё это время. Куникида даже не знал, что конкретно могло происходить между ними, но видя, как Тайя вся сжалась от одного упоминания, понимал, что было там что-то очень нехорошее. Сома убрала посуду, Куникида помог сложить остатки торта в холодильник, поняв, что они с Тайей съели всего лишь по одному кусочку. Девушка же на это поделилась, что стоит её младшей приехать сейчас в гости, то от этого торта ничего не останется. Вот, кто был истинной сладкоежкой в их семье. Доппо вновь очаровался мелькнувшей тёплой улыбкой на лице Сомы при упоминании сестры. Он представлял, как светится в наплыве любви девушка, находясь рядом с Мичико. Мимоходом, как поезд между станциями метро, у него мелькнула быстрая мысль о том, что ему хотелось бы удостовериться в своих подозрениях лично. Странно, но сегодня Сома так и притягивала своей откровенностью. Она ничего особо не говорила, но её душа была будто нараспашку. Доппо видел всю её боль, подозрения, надежду, какое-то отчаянье, выделяющиеся в ярких жестах руками. Довольно взрослая с виду девушка в смущении была не лучше подростка, теряясь и не зная, что сказать. А он… и сам был не лучше её сегодня, так просто потратив всё время с ней, которое было отведено и на другие дела. Сома была не хуже Дазая, что портила его график. Но почему-то на неё Куникиде злиться совсем не хотелось. А вот на себя он ругался. За то, что так поддался, что позволил глупости и словам Судзуки взять вверх, что вообще заявился сюда, словно наглый гость. Но Тайя была спокойна и больше не раздражена, отчего даже такие мысли быстрым шагом уходили на задний план. Она пошла провожать его в коридор и Доппо не смог не отметить порядок в доме девушки, услышав в ответ насмешливое: — В моей семье порядок — это святая святых, — она снова посмотрела на часы, чуть хмурясь, — у дедушки непереносимость грязи и пыли. Если не проводить уборку день через день, то он может и задохнуться, — Куникида удивлённо моргнул, даже не слыша, что существует нечто подобное, — всё же есть вещи, что входят в привычку под самую кожу. Когда я начала свою жизнь взрослого человека в съёмной квартире, то поняла, что не могу, когда всё не на своих местах. Особенно сейчас, когда зрение не столь хорошее. Наверное, для кого-то это жутчайше странно и невыразимо дико, но я привыкла так жить, — она поправила ногой лотки с обувью, что выпирали наружу, разрушая целостность картины. Доппо не удержался от смешка, смотря на Сому, что лениво шаркала пяткой по полу, изредка посматривая на него. — Думаю, так оно и есть, — спокойно ответил Доппо, — но мне нравится ваш порядок. Я сам не терплю грязи и пыли, поэтому тоже убираюсь чуть ли не каждый день, — поделился он, увидев, как склонила голову Тайя, — для меня это не дико и странно. Это моя обыденность, но встретить второго человека… Настоящее чудо света, — Куникида уже хотел взять жилет, как увидел, что Сома держит его в руках, протягивая ему. Она смотрит на парня без доли смущения, но теперь от этого взгляда почему-то смущается Доппо, что нервно перехватывая и надевая на себя вещь, не понимает, что такого странного ему почудилось в обычном жесте Сомы подать одежду. — Всё хорошо? Кажется, я вас смутила, — Доппо вздрагивает, проклиная свою простодушность, при которой все эмоции, как на ладони. И вот зачем Тайя это всё подчеркнула?! Куникида машет головой, слегка зажмурившись, чтобы согнать жар с головы, куда-то дальше, в грудь, чтобы припекало там, а не горело ярким фонарём на щеках. — Нет, просто вспомнил… — Доппо пытается найти какое-нибудь дурацкое воспоминание с работы, но как назло в голове одни только моменты с Сомой. Девушка стоит перед ним и она же мелькает сейчас в его сознаний! Что за шутки?! — вспомнил кое-что, — брякнул он, прищурившись, — вам не кажется, что наш с вами тон слишком официальный? — переход с одной темы на другую не то, что он умел лучше всего, но по рассказам Дазая, это было прекрасное средство, чтобы сменить ориентир с неудобного диалога. И он не знал, насколько это может сработать на Тайе, когда та, нахмурившись, проговорила: — А вам не нравится? Вас это и смущает? — кажется, если и сработало, то вполовину. Доппо немного нервно кивнул, на что Сома вздохнула, сложив в задумчивости пальцы у подбородка, — знаете, можно подумать, что я очень сложный в обращениях человек, но если вам, кажется, наш тон слишком неуместным для бесед теперь, то… Я могу пойти на уступки. И теперь Доппо с лёгкой растерянностью смотрел на Сому, пока та вежливо ждала хоть какой-нибудь реакции на свои слова. Ведь Тайя совсем не знала, как забилось сердце Куникиды и как обжёгся дневник в нагрудном кармане, намекая, что всё это заходит дальше положенного. Что они так не договаривались и что… Двадцать пять пунктов, До… Помолчите! — прикрикнул на свои идеалы парень, — она к этому всему не относится. Это… совсем другое… — Я могу обращаться к вам на «ты»? — пробормотал он, на что Сома издала полусмех, что как заезженная любимая пластинка, прошёлся по ушам юноши, застревая в голове надолгое-долгое время. Вместе с переливчатым мягким ответом, сияющим на глубине зелёного глазом: — Можешь.