***
Доппо снова весь в работе. Это было неудивительным фактором, ведь работа была всем миром его. И он не собирался от неё отвлекаться. Сегодня был отчётный день, поэтому прямо сейчас Куникида давил на шею Дазая рукой, заставляя его в упор сидеть около ноутбука, выписывая последний отчёт. Сейчас он закончит с этим наглецом. А там можно и передохнуть. — У нас сегодня не приёмный день! — послышался звонкий голос Ацуши, который пытался кого-то остановить. Два напарника переглянулись, но Доппо тут же надавил Осаму на шею, заставляя его работать дальше. — Мне не на приём! Мне поговорить нужно. Пожалуйста! — другой голос был тоже отдалённо знаком идеалисту, но из-за круговорота работы он не мог вспомнить, где слышал его. — Все заняты сейчас. Приходите завтра! — уверенно отстаивал их позицию Накаджима, выполняя приказ Куникиды никого из них не отвлекать. — Ну неужели и пяти минут не найдется? Я не прошу большего, пожалуйста! — отчаянно говорил незнакомец, — да даже две! Мне хватит и одной, лишь бы поговорить с Куникидой-саном! — идеалист дёрнулся, удивлённый тому, что произнесли его фамилию. Дазай тоже заворочался на месте. — Куникида-кун, с тобой хотят поговорить, — проговорил Дазай, щурясь, — не красиво игнорировать этот фактор. — Если я пойду говорить, то ты точно сбежишь. И мой график снова покатится в адовую бездну, так что сиди и пиши, — раздражённо ответил он, наконец-то вспомнив, кто это. Голос принадлежал кохаю Сомы. Конечно, можно было бы и поговорить с ним. Парень был неплохой, но наученный опытом жизни, что и коллеги Тайи доставляют ему порой неприятности, он решился поубавиться в своём альтруизме им помочь. Даже ради Тайи. У него итак забот хватает в лице своих сотрудников. Один Дазай с Ацуши чего стоили. — Куникида-сан очень занятой человек, у него плотный график, — уже не настолько уверенно пытался защититься Ацуши, особенно, когда его прервали резким: — Понимаю, я всё понимаю, — упорно говорил Шиота, — но я по поводу Сомы-сан, — от добавления последнего фактора, Доппо вздрагивает, слегка нервно сжимая шею Дазаю, который громко заверещал, что он сейчас ничего не сделал. Сердце начинает нервно стучать, — именно поэтому я так настаиваю на встрече. Если вам так будет угодно, я готов подождать, но уйти я не уйду. По итогу, растерявшийся Ацуши выделил ему место в приёмной, сказав, что Доппо, который добивал из Дазая последнюю пару предложений, скоро подойдёт. Куникида, действуя быстрее ветра, отправляя отчёты коллег для проверки к себе на домашнюю почту, подошёл к сидящему парню. Юма тихо сидел, сложив руки на коленях, смотря взглядом на гладкий стол. Услышав приближающийся шум, он дёрнул головой, смущённо улыбнувшись: — Здравствуйте, Куникида-сан, извините, что отвлёк вас. Но мне надо поговорить. Думаю, мы с вами преследуем одну цель. Доппо дёрнул бровью, не совсем поняв суть слов кохая Сомы. Честно говоря, юношу и самого смущало нахождение здесь, но в плане, придуманном хитрыми коллегами, у него была едва ли не центровая роль (потому что Тамура сказал, что у него с другом Сомы нашёлся хороший контакт, хотя общались они всего раз!) — взволновать Куникиду до того, чтобы тот захотел поговорить с Тайей. Коллеги твёрдо были уверены и надеялись, что Доппо сможет повлиять на их инспектора и не придётся переживать по поводу того, что кто-то её заменит. Юма же сильно сомневался, стоило ли вообще беспокоить столь занятого человека этим разговором. Ведь парень, хоть и работал под началом семпая всего полгода, но видел, насколько Тайя дорожит, скорее не работой или званием, а… людьми, что там работают. Старшее поколение служащих прекрасно знали Тайю, улыбаясь их пчёлке, что с трудом несла большие папки отчётов, совершенно никого не прося об этом о помощи. Даже Юму. Ведь у них, да, как было сказано уже много раз начиналось все не очень и радужно. Шиота прекрасно помнил своё первое знакомство с полюбившимся ему теперь семпаем. — Вы Сома-сан…? Я Шиота Юма-сан, отправлен в ваш отделом стажёром, звание офицер, — отрапортовал юноша, хоть голос его и дрожал. Он волновался, очень сильно, ведь перед тем, как отправиться прочёл всë, что было в свободном доступе про своё начальство. В том числе и… — Хорошо, садись за свободной стол, там уже лежат бумаги, которые тебе стоит изучить, — не отрываясь от бумаг, проговорила известная в прошлом легенда — гроза преступности Сома Тайя. Девушка-ураган, сносящая любое зло на своём пути, года три назад был пик её карьеры, что уничтожился из-за травмы на глазу, который скрывала его новоявленный семпай, как ему сказал Исогай, — чуть позже я подойду к тебе с объяснениями по отчётности. — Извините… но Масаши-сан сказал, что я должен поехать с вами на то дело, которым вы сейчас занимаетесь, — пробормотал Шиота, вспоминая указание руководства. Но он весь сжался, видя, как замерла девушка. Она медленно повернула голову в его сторону, даруя взгляд полной мрачности. Юма резко отскочил, ударившись об дверь, ощущая, как ноги задрожали. Его никто не предупреждал, что взгляд Сомы — это будто взор в адовую преисподнюю, что неимоверно затягивая, лишает кислорода и бросает в холод. Он… испугался. — Неужели? Умереть раньше времени захотелось? Или я настолько беспомощна, что нуждаюсь в поддержке младенца, у которого ещё молоко на губах не обсохло? — острые ядовитые речи Сомы с ее ехидной улыбкой проникали в самую глубь сердца, отравляя душу. Шиота чувствовал дрожь. Тайя же посерьёзнела и спокойно проговорила, — мог бы и сам подумать, что я не стану брать молодого мальчишку куда-то с собой. Потому что это полиция. А я няней работать здесь не собираюсь, — Сома сверкнула глазом, — ознакамливайся с документами. Поедешь, когда я увижу, что ты готов. — Д-да, с-сем… — Я тебе не семпай. Не зови меня так. Итак продолжалось долго. Тайя не очень спешила подпускать его к себе. А он элементарно боялся сделать глоток воздуха в её компании, вздрагивая от звука голоса девушки. Их команда слегка посмеивались с трусливости Юмы, хотя когда Сома ругала их, то все замирали, боясь и слова поперёк сказать. Шиота же думал, что так и останется белой вороной в их и без того странном коллективе, где была привлекательная в своей язве Хаями, известный всем шутник и подстрекатель Вада, вроде довольно умный, но отрывающийся по полной Тамура и громкая Мацуда. А над всем этим стоял извечно раздражительный Масаши и мрачная, как жнец смерти, Сома. От этого Шиота казался себе ничем не привлекающим вниманием, не цепляющим. Тихий, спокойный, довольно нервный. Жизнь в трущобах научила его идти вперёд, несмотря на трудности, и не обращать внимание на косые взгляды и извечное одиночество. Которое закончилось, когда его температура поднялась до отметки тридцать девять и он, как слабохарактерная девица, свалился в руки Сомы, видя её округлившийся в удивление и страхе глаз. — Шиота-кун! Шиота-кун! — слышал он нервные нотки Тайи, не веря, что она может говорить что-то ему в подобном тоне. Но глаза закрывались, образ девушки размывался, а губы выводили тихое «семпай…». Очнулся он в кровати, рядом сидела Сома, мешая какой-то раствор. Недалеко находилась живая на тот момент ещё Хонда, что довольно всхлипнула, порывисто обняв его и сказав, что он не приходил в себя целые сутки. Неужели и Тайя была здесь сутки, следя за ним? Юма был в шоке, косясь на девушку, что в ответ молча подала ему сделанный раствор от простуды, так ничего и не сказав. И это было началом. Началом того, что узревший на долю секунды ещё в тот момент Шиота успел испытать. Заботу. Забота, что была сравнима с материнской. Тайя никогда много не разговаривала, была кратка, но со временем, стала приоткрываться, показывать ту девушку, которую Шиоте, как и дурацкому, кусающему его Дайске хотелось назвать «Ма-а», хоть коллеги итак часто шутили над ним в этом плане. Но по крайней мере, это качество помогало ему сейчас верить в то, что не собирается никуда Тайя бежать. Ни в какой город за неизвестной должностью. Но убедить в этом остальных было невозможно, ибо другие всё равно хотели даже больше не как оставить семпай здесь, а как подтолкнуть её в объятья Доппо. Видите ли, его семпай слишком загружена и много думает о работе, поэтому ей нужны какие-никакие отношения, чтобы хоть немного расслабиться и перестать цепляться к мелочам (Шиота сомневался, что и в этом случае Тайя перестанет так делать). Но все равно решил подыграть. Всё-таки счастья для семпая и ему хотелось. Не всегда же спасение утопающих — это только их рук дело. Порой и другим тоже нужно тянуть руку в ответ, чтобы было, за что схватится тонущему человеку. — Сома-сан хочет покинуть город, — без обиняков начал Шиота, вспоминая, что какое-то время назад, затрясся бы мелкой дрожью. Ему и правда было трудно строить какие-то взаимоотношения, поэтому сейчас он незаметно сжал пальцы на ногах в обуви, — никто из моего отдела не хочет этого. Вы ведь тоже? Куникида, что не успел толком сесть, с шокированным лицом уставился на юношу, ощущая, как задрожал воздух от сказанного Шиотой. Доппо неверяще протянул: — Что?.. — Она хочет покинуть город, — повторил юноша, — поэтому и говорю, что у нас с вами одна цель — не допустить этого. Или вы со мной не согласны? Просто… мне казалось, что вы близки… Или я ошибся? — на растерянного Доппо уставилась пара голубых глаз, в которых лёгкое отчаяние мешалось с жалостью к детективу, на которого он вываливает слова, прописанные специально Хаями, чтобы надавить на жалость побольше, — потому что я хотел попросить вас о помощи. Откажет так откажет. Зато Шиота сделал всё, что мог… — Хорошо, расскажи, что случилось. Или, кажется, Юма слишком недооценил себя и свои актёрские способности.***
Доппо торопливо оббегал территорию кладбища. То, что сказал ему Шиота полтора часа назад до бурлящей крови в жилах взбудоражило его. В смысле Сома собирается покинуть город?! Как? Почему он об этом со всем не в курсе? Хотя, понятно почему, ведь кто он Тайе такой, чтобы она звонила ему и разглашала, что планирует покинуть Йокогаму, переводясь на службу в другой город. Если уж о её героической выходке со зданием, что он видел по новостям, не зная на тот момент всей ситуации, ему пришлось узнать всё так же от Шиоты. Парень поделился, что девушку пригласили и «семпай» серьёзно обдумывает это решение. Неужели и вправду уедет? Так просто? Поэтому Доппо, пользуясь некоторой привилегией, узнал, где сейчас находится Сома по сигналу телефона, что и привёл его сюда. Что тут делать вечером, Куникиде было вестимо, что не известно. Стоило спросить у Тайи, которую он так отчаянно искал, будто в том сне… Куникида усмехается, думая, на что ему можно надеяться в разговоре с девушкой. Ведь он чужак в жизни Сомы. Не друг, не приятель, не парень — проходимец, что вечно всплывает в её буднях. У него явно нет и шансов. Но попробовать стоит. Невдалеке раздаётся карканье вороны, а вслед слышится довольно знакомый саркастичный ему голос: — Карасу, иди-иди сюда, — Куникида дёрнул бровью, идя на звук столь желанного за столько времени тона голоса, видя чёрную макушку, пока рядом с ней скакала ворона, — не дёргайся, ты же всё понимаешь, — что она там делает, подумалось на секунду Доппо, ведь вскоре довольным тоном послышалось, — во-о-от, молодец, держи вкусняшку, — ворона дёрнулась от руки Сомы, попрыгав куда-то в сторону. Занимательная картина была… — может, не стоит сверлить мне спину? — неожиданно раздалось вслух, заставив Куникиду вздрогнуть. Девушка повернулась, явно намереваясь отчитать наглеца, посмевшего нарушить её покой, но от неожиданности замерла, — Куникида-сан… — неловким воздухом вырвалось из её губ и взгляд сменился с серьёзного на растерянный, — ты… что тут? — Да… — над этим Куникида особо не думал, глядя на могилу, перед которой девушка сидит, согнув колени. Сердце мерно ухнуло вниз, — я к Ичиносе-сану… — Не похоже, что ты знаешь, где его могила, — справедливое замечание, в ответ Доппо достаточно неразборчиво пробурчал: — Я в первый раз пришёл, — и, не дожидаясь её слов, резко произнёс, — а ты почему тут? Я думал, ты на работе, — кажется, сделать вид, что он вообще не был в курсе, что она здесь — хорошее решение. Вот только… судя по прищуренному взгляду Сомы, не похоже, чтобы она ему поверила, хоть и ответила довольно тихо: — Я вовремя закончила работу, не захотелось сидеть лишние часы и ждать, например, должников с отчетами, — она пододвинулась ногами, позволяя Доппо занять похожую позицию, как у неё, — познакомься, это Карасу, местный охранник душ мёртвых. Когда бы я не приходила, это чудо всегда здесь, — птица гаркнула на слова Сомы, будто приветствуя, продолжая всё также порхать рядом. Но взгляд Доппо отметил, как немного кривовато лежит крыло Карасу, — возможно, он не улетает далеко из-за травмы, а здесь его вроде, как подкармливают, — добавила Тайя, с грустным вздохом, — а такой красивый мальчик, верно же? Карасу взмахнул крыльями, чем-то издали напомнив Куникиде Дайске. Птица бросила довольно высокомерный взгляд на идеалиста, подпрыгнув на могильную плиту. Доппо на это только вздохнул. Любительница всякого зверинца Наоми бы на это сказала, что он не понравился свободолюбивой птице. Впрочем, плевать. Не из-за него он здесь. — Ты часто сюда приходишь? — поинтересовался он, видя, как туманно Тайя смотрит на плиту, по которой скачет Карасу. Девушка вздрагивает, отводя взгляд. — Я… как получается. Иногда просто тянет сюда, — она прикусывает нижнюю губу, а Доппо, что смотрел в ту сторону, резко поднимает взгляд на безоблачное небо, слушая тихий голос Сомы, — я знаю, что это глупость, ведь мёртвые нас не слышат и их больше нет в этом мире. На самом деле, теперь их единственное пристанище, это наша память, — Куникида опускает голову, видя, как мягко ударяет Тайя себя по виску, — пока мы помним о них, то на глубине нас, они продолжают жить, хоть и простым изображением. Но при этом я всё равно прихожу сюда, к нему, потому что именно здесь я чувствую себя свободней от всех горестей и печалей. Будто их нет совсем. Куникида хмурится. Он смотрит на могилу давно погибшего знакомого, чьë имя было легендой для многих. Возможно, Ичиносе и не был идеалистом, но то, как этот мужчина стремился к правде, к честности — восхищало. Доппо впитывал в себя его горделивую натуру, некоторую грубость и жёсткость, понимая, что ему никогда таким не стать. А вот Тайя была истинным воплощением своего учителя. Такая же порывистая, резкая, пламенная… Такая для его пунктов не идеальная. Доппо сжимает губы. Ещё с рассказа Шиоты он думал об этом. Сома вновь могла погибнуть, а его не было рядом. И самое главное, Тайя совсем не боялась рисковать собой, всегда шла впереди всех и не страшилась смерти. От слова совсем. Ему же идеальная девушка представлялась несколько другой. Она была невинной, как цветок без шипов, с очаровательной улыбкой и блеском в глазах. Эта девушка работала на какой-нибудь спокойной работе без рисков для жизни и Доппо не приходилось за неё переживать. А ещё, глядя на девушку, не возникало множество вопросов, она не заставляла его сознание тревожиться. Тайя же такой не являлась от слова совсем. Если она и была цветком, то с колючками. Её работа была до одури безумной, а с характером Тайи на самом пределе опасной. Девушка по-настоящему жила своей работой и находила в ней любое утешение, не думая хоть как-то притормозить. В глазу девушки всегда была искра, что, как пожар сжигало всё вокруг. Она, словно шла по неутихающему пламени трудностей, обгорая и воскресая, как птица Феникс. И смотря на неё, Куникида никак не находил ответа… Почему при всех этих нюансах, его сердце так трепетало при мысли о ней? Почему с её появлением в нём проснулось такое чувство, как любовь? Почему… сердце и разум теперь не на одной стороне, и первое так неразумно, совершенно нелогично тянет к этой девушке-шторм, что свернула все его принципы в минус…? Что ты за девушка такая, Сома-сан? Хотя, если быть честным, он ведь знает. Знает, что Тайя та, кто всегда будет стоять выше его идеалов и до неё ему не дойти никак. Тогда… почему же Доппо до сих пор так старается добраться? Почему он сейчас здесь, а не дома? — Вот как, — тихо отозвался он, посмотрев на неё, — когда я услышал, что Ичиносе-сан погиб… то первое время, даже не мог поверить в подобное. Этот мужчина постоянно утаскивал на самое дно злоключений, и так резко погиб. Честно, я хочу вычеркнуть тот момент, но когда я услышал… то рассмеялся от неожиданности, ибо решил, что это дурная шутка. Только потом я понял, как ошибался, — Куникида выдохнул, чувствуя себя, как и тогда, полнейшим идиотом, — прошло три года… а видеть его могильную плиту… всё же непривычно. — Это моя вина, — пальцы Сомы хрустнули, а лицо Доппо исказило непонимание, глядя на помрачневшую девушку, — я была слишком глупа, думая, что плечом к плечу с Ичиносе-саном могу не беспокоиться, ведь мы друг друга защищаем… Вот только я недооценила героизм Ичиносе-сана. Недооценила его любовь ко мне… — Сома-кун, нет! — мужчина резко пихнул девушку в сторону, принимая удар в виде расплывчатой тени на себя. Его аметистовые глаза округляется, из горла рвётся хрип. А когда тень исчезает, оставляя за собой поток жутчайшего смеха, Норио резко опадает держась за окровавленную грудную клетку, что довольно серьёзно кровоточила, быстро расползаясь в лужу вокруг раненного. — Ичиносе-сан! Нет! Ичиносе-сан! — вскрикнула Тайя и, игнорируя слова «ой, я перепутала», раздавшиеся ехидным девичьим голоском, подлетела к мужчине, сжимая его грудь руками, — Ичиносе-сан, держитесь, пожалуйста! — но тут её щеку обхватывают, как всегда тёплые, но в этот раз, окровавленные пальцы наставника, что мягко смотрит на неё. — Расслабься, колючка моя, всё хорошо, — хрипло шепчет он, видя, как застывают слёзы на изумрудных глазах, что неверяще смотрят на него, — ты же прекрасно всё понимаешь… — Но!.. — Никаких «но», — он аккуратно сдавил её щеку, поглаживая большим пальцем, — ты должна выжить, Сома-кун… Выжить и прожить эту жизнь ярче, чем… любая звезда на небе… — Ичиносе, устало моргает, — потому что своей первой девочки, я так и не смог… Прости… Эй…ка. — Нет, Ичиносе-сан! Не смейте закрывать глаза! Нет-нет! Пожалуйста! Нет! Нет! — Сома-сан… — снова раздалось из глубины, заставив её вздрогнуть, особенно, когда следом последовало такое знакомо-тревожное, — ты что… плачешь? — девушка повернулась на голос, видя, как удивление в серо-зелёных глазах сменяется на печаль. Куникида впервые видел слезы Тайи, что неконтролируемым потоком текли с глаз, образуя влажную дорожку на щеках. Доппо ненавидел такие моменты, так как чувствовал себя беспомощно, не зная, что в этом мире может утешить плачущую девушку. Особенно, когда это была скорбь по дорогому ей человеку. Он вытянул руку, надеясь, притянуть Сому к себе, как та довольно резко вскочила, вытирая влажные щеки. — Извиняюсь, иногда накатывает, когда сижу дольше положенного, хоть и столько времени прошло с его смерти, — она отвернулась, но голос её продолжал дрожать. Куникида нахмурился, тоже поднявшись, на что Тайя торопливо проговорила, — тебе необязательно уходить вместе со мной, если ты пришёл к Ичиносе-сану… — Сома-сан… а ты не расскажешь, как он погиб? — неожиданно вырвалось из уст Доппо. Его взгляд скосился на могилу, наблюдая, как Карасу вспорхнул на памятник, громко каркнув. Тайя дёрнула головой. — Нет, — послышалось сухо и ломко, Сома даже не смотрела на него, — я… не могу, — она схватила себя за руки, — прости, я не хочу об этом сейчас говорить. Девушка, бросив взгляд на птицу, что взмахнув крыльями, перелетела на другую могилу, медленными шагами последовала прочь. Куникида, не оставаясь больше у могилы, довольно быстро догнал её, поравнявшись и видя уставшую печаль на лице. Может, Тайя хочет уехать, чтобы навсегда избавиться от боли из-за смерти наставника? — Кстати, у тебя хорошие взаимодействия с птицами, — неожиданно проговорил Доппо, решая сменить тему со скорби и печали на что-то менее грустное, — что ваша птица в участке, что этот ворон… — Тайя в ответ благодарно усмехнулась, радуясь, что Куникида решил не настаивать на разговоре о наставнике. Потому что сейчас она всё равно ничего не смогла бы сказать. — Да, я правда люблю птиц, наравне с кошками. Только моим ребятам этого лучше не знать, — проговорила она, понимая, что если в участке узнают об этом, то вся забота о Дайске ляжет на её плечи, ведь «она же любит птичек», — птицы забавные и довольно свободолюбивы, как мне кажется. То, как они парят над всеми нами, вызывает глубочайший восторг. А кошки… в большинстве своём неприхотливы, многие из их семейства, вообще само спокойствие, а их чувство собственного достоинства, наглядно показывает, кто над кем главный… — А ещё они гуляют сами по себе, — добавил Куникида, слыша смешок девушки. У него предпочтений в животных не было, он ко всем относился одинаково и заводить кого-то особо не хотел. Не было желания, — но как странно, что тебе нравится тандем «пищи и хищника». Представь такую парочку дома, — на это Сома качнула головой. — К чему сразу тандем «жертва-хищник»? А ты знал, какие при желании могут быть острые когти у птиц? Она вполне может защититься от кошки, что, получив один раз, больше к птице не полезет, — Тайя потянулась руками вверх, уже окончательно успокоившись, — но это всё равно хлопотно. Поэтому у меня никого и нет. Доппо с интересом повернул голову в сторону Сомы, решив отчего-то поинтересоваться, хотела бы она приобрести себе кого-нибудь из питомцев, как заметил, что на шее девушки болтается камера фотоаппарата, что ярко отливалась на свету, заставив замереть на месте. Что…? Тайя снова с камерой? Что-то случилось? Юноша, конечно, слышал, что Мията, одноклассница Сомы, погибла во время полицейского захвата, но не понимал, есть ли связь между этими событиями, ведь, как он понял, любимое дело девушка забросила достаточно давно. — Сома-сан, это что, камера? — нелепо проговорил он, заставив Тайю притормозить. Та улыбнулась, включая его и подойдя поближе, показала одну из сделанных ранее фотографии. И это был Карасу, что забавно махал крыльями на фото. В моменте получилось очень хорошо, отчего Куникида невольно залюбовался, слыша: — Раньше увлекалась подобным, — говорила она, показывая фотографии, сделанные за сегодня, искренне надеясь, что Доппо это интересно и Тайя не тратит его время за зря, продолжая рассказывать, — дедушка подарил фотоаппарат в обмен на то, что я буду хорошо разговаривать на английском. У него такой извечный трюк был, вечно меня подкупом брал, — Сома улыбнулась, вспоминая, как чуть ли не ночами читала книги на английском, стремясь освоить этот язык, как можно скорее. Казавшийся чересчур строгий вначале дедушка, со временем раскрылся, как добрейший души человек. Тайя всегда подбирала за ним вещи, донося их до него. По-детски мило любила устраиваться на коленях, слыша смущённое сопение и лёгкое бурчание, что он с Мэйко разбаловали девочку. Тайе было по-настоящему интересно проводить с ним время, что всегда знал, что рассказать и о чем, пусть это и был школьный материл по истории. Именно дедушка в своё время знал, как можно найти подход к ней. Поэтому камера для неё была самым ценным и в некотором смысле судьбоносным подарком. К тому же, именно дедушка давал ей первые уроки, как именно надо фотографировать и куда нажимать. То есть, всë то, что сейчас выходило, как второе дыхание. — У тебя очень красивые снимки, видимо, талант не убьёшь, — проговорил Куникида, смотря на аристократичный нос девушки. Сома смущённо кивнула, вспоминая тихие слова Мияты… И что я никогда не скажу тебе, как мне нравились твои снимки природы… Тайя сжала камеру в руках. Да, фотографии были её отдушиной, когда никто в школе не воспринимал её адекватно, считая злобной ведьмой. Порой бывали такие дни, что одноклассники припекали настолько сильно, что Сома просто сбегала с уроков, ходя где-нибудь и ловя интересные кадры. Некоторые она, как раз использовала на выставках, всегда слыша позади смешки и ощущая яркую злость, подрагивающую на кончике языка, что и выливалось в её уже всем привычную сейчас колючесть. А как оказалось, кому-то это всё же нравилось… Девушке, что отдала свою жизнь ради неё, хотя могла бы жить да жить. Ей незачем было так рисковать. Отчего Тайя злилась, ведь даже учитывая, что она была готова к риску, чтобы ему противостоять, люди всё равно решали за неё, будет она в итоге жить или нет. Почему же они все так отчаянно рискуют собой? Разве она их об этом просила? Разве хотела чувствовать потом свою вину за их жизни? В ней ведь нет ничего такого, чтобы за неё… умирать… Почему же Мията так поступила? Почему Шиота рванул её закрывать? Зачем Куникида отчаянно лезет в пекло, чтобы прикрыть ей спину… И почему наставник так легко расстался с жизнью… Она ведь этого всего не хотела. Не просила… Она этого попросту не заслуживает. — Я уже и забыла о своём таланте. Честно говоря, после увиденной когда-то давно на глазах смерти, всё очарование мира сошло на нет. И камера казалось мне довольно чужой… А после травмы, я совсем перестала о ней думать… — тихо проговорила Сома, не поднимая головы на Доппо, что тревожно смотрел на неё, — а когда Мията-кун… перед смертью сказала одну вещь, то я вдруг подумала, а почему бы не вспомнить… Даже если теперь красиво снимать не получится, я хоть отвлекусь… от хаоса этого мира, — она вздохнула, вертя камеру в руках, — действительно, когда бы я её не держала, она всегда была моим личным средство успокоения… — Куникида уже хотел спросить Тайю о её успехах в этой среде, но прикусил язык, когда Сома резко подняла голову, проговорив на этот раз довольно беззаботно, — зато теперь я знаю, чем заняться, когда выйду на заслуженный покой. — Фотографировать весь белый свет будешь? — в тон ей спросил Доппо, даже не представляя уже постаревшую девушку, бегающую повсюду с камерой в руках. — А почему бы и нет? — Тайю, видимо, это тоже повеселило и она задорно продолжила, — буду всё фотографировать, сделаю себе фотоальбом, чтобы потом, когда уже не будет сил — пересматривать. Внукам передам умение! — бровь Доппо красноречиво дёрнулась, отчего Сома немного стушевалась, но на попятную не пошла, с лёгким вызовом произнеся, — что? По-твоему у меня не может быть внуков? — Куникида в ответ махнул рукой, проведя по затылку. — Почему нет? Может, — Доппо было интересно, как появятся дети, которые потом должны подарить ей внуков, учитывая, что и отца детей пока не наблюдается. Слишком уж далеко-уходящее будущее пока. У Тайи ведь не было планов, как у него, и от этого слушать её размышления было очень забавно, — а почему внуков множественное число? — с насмешкой спросил он, слыша весёлые разглагольствования: — А зачем мне один? Толпа любящей меня ребятни, прекрасно подойдёт. Всё-таки, детей у меня тоже будет не совсем мало. Несколько! Двое или трое, а там как раз и у них по два-одному ребёнку. Будет такая большая, шумная семья, что аж уши закладывать начнёт от детского визга, — Тайя довольно хлопнула в ладоши, видимо, представив это наяву. Куникида же с нескончаемым удивлением слушал девушку, не зная, что она мечтает о таком. Сома же увидела смятение на лице Доппо, проговорив на сей раз мягко, — знаю, звучит безумно, особенно для моей многострадальной натуры. Поэтому исполнения подобного в своей жизни, я совсем не жду. Вряд ли наступит. Но… я правда когда-то хотела большую семью, чтобы было весело и шумно, чтобы никто не смог почувствовать себя одиноким в ней… Мечтать ведь совсем не вредно, — она вновь отвернулась от него, бросая краткое, — в этом плане, я тебе даже завидую, у тебя-то всё расписано наперёд и даже печалиться не надо, когда это случится. От этого резко дрогнуло сердце. Куникида нахмурился. Да, у него был план. Настолько идеальный, в чётких узких рамках, что… почему-то сейчас казался тошным. Раньше, до встречи с Сомой, он гордился своими разработанными планами, уже представляя свою идеальную семью, живущую в их отдельном мирке ото всех. Где всё идёт ровно, где ничего не сбивается и никто не портит… Рассказ Тайи же был полнейшей противоположностью. Неидеальный, странный и вообще наполненный каким-то безумием. И всё же было в нём своеобразное очарование. Искреннее, наполненное светлыми чувствами. Почему-то… ему бы хотелось посмотреть на такую семью Тайи. Нет. Даже больше. Он бы хотел стать её частью и увидеть своими глазами эту большую, как и хотела девушка, свору внуков, что будут кружиться вокруг неё, прося уделить им ещё немного внимания. Побыть в этом своеобразном шуму, чтобы иметь возможность наблюдать, как безудержно радостны дети и улыбчивы взрослые. Чтобы и он мог коснуться макушек маленьких непосед, словно родной им человек. Доппо моргнул, сгоняя виденье. Нет, оно было слишком хорошим, чтобы быть правдой. Потому что он вряд ли впишется в семью Тайи со своим распорядком, планами и идеалами. Куникида переступал через себя всего пару раз. И каждый давался с огромным трудом. Сейчас, когда всё хорошо, ему так хотелось двигаться дальше… А не ломать всего себя изнутри, чувствуя, как ему не хватает кислорода, когда он понимает, что все его проблемы сейчас завязаны на… собственных идеалах. — Знаешь… взгляд на твою семью, кажется мне… очень красивым, — проговорил он, сделав шаг и немного наклонившись к девушке, — даже моя идеальная с тобой не сравнится. Там всё довольно просто. Жена, дочь, — Тайя удивлённо поинтересовалась «почему дочь», услышав довольно нежное, — чтобы была похожа на жену, — на это Сома вздохнула, покачав головой. — Вообще-то, это мальчики похожи на матерей, а уж девочки на отцов, — она взмахнула рукой, — но девочки довольно нежные создания, с моей натурой, не хотелось бы воспитать её второй собой, — та развела руки в сторону, на что Доппо хмыкнул. — А что плохого в том, чтобы быть тобой? — спросил он, видя усмешку девушки. — Как посмотреть, ведь никому не хочется быть проблемной, — Куникида удивленно моргнул, уже хотев поспорить, что Тайя вовсе не проблемная, как та посмотрела в небо, неожиданно включив фотоаппарат и приложив его к лицу, — красиво, но… слишком низко, — она привстала повыше на цыпочки, раздражённо цыкнув, — низко, вот же… — Помочь? — спросил он и, видя кивок, аккуратно приподнял за ноги, удерживая на одном месте, лишь подтягивая по её просьбе выше и ощущая приятную теплоту ног девушки, чувствовал, как краснеет до самых ушей, — ну что там? — Сейчас… Ещё немного… Сделай шаг вперед, — Тайя явно выбирала лучший ракурс, — ага-а, — послышалось пару щелчков, а затем довольное, — получилось, отпускай, — Куникида кивнул, спуская и… увидев лицо Сомы перед собой, замер, ощутив, как всё упало вниз. Тайя смотрела на него прямо. Взгляд её был спокоен, без доли стеснения. Глаз мягко горел приятным пламенем, язычками задевая душу идеалиста. Закатное солнце освещало её лицо, создавая причудливые блики. Куникида впервые за столько времени осознал одно из самых ярких желаний, что пылало у него внутри. Я хочу поцеловать её. Так и стучала мысль в голове Доппо, пока его взгляд мягко прошёлся от трепетающейся чёлки до аккуратного кончика нос, застревая на линии губ девушки. Она изредка поджимала губы, отчего кончики пальцев на руках юноши вздернулись от подобных жестов. Раньше подобные желания были неосознанные для него, проявляясь инстинктивно, а сейчас… От острого осознания того, как ему хочется коснуться чужих губ, почувствовать их мягкость, ощущая при этом теплоту прижимающегося к нему тела, всё нутро сводило с ума, но… Для него подобное сейчас было невозможно, пусть его рука и покоилась на чужой талии, а сам он был довольно близко к девушке, ощущая грудью её прерывистое дыхание. Куникида думал, что будь на его месте Дазай, тот давно бы не сдержался в своих действиях. Вот только он… Не такой. Потому что Тайя была ему дорога. Потому что один неверный шаг и он может лишиться её взгляда, присутствия в своей жизни навсегда… Вот как сейчас. Ведь она итак уже собралась уезжать. Неужели ему придётся отпустить её? — Не уезжай… — Тайя не успела сказать, чтобы он её отпустил, как от услышанного замерла, теперь сама удивлённо округлив глаз, — не уезжай, пожалуйста. — Что…? — протянула она, чувствуя, как Доппо отпускает Тайю из плена рук, ощутив внутреннее неудовлетворение от этого жеста. Наверное, поэтому Сома и не смогла попросить её отпустить… Желание быть ближе оказалось сильнее. — Прости, Сома-сан, я знаю, что это не моё дело, да и ты вольна сама принимать решение, но всё же… — Куникида нервным движением поправил очки, слишком быстро тараторя, — ты уверена в том, что хочешь переехать в Матиду? Да, у тебя там новая должность, но ты по сути, будешь одна… — Тайя прищурилась, наконец поняв слова юноши, — просто это опять начинать всё заново, да и Мичико будет по тебе ску… — Я никуда не уезжаю вообще-то. — … чать. А ещё твои пожилые… — юноша запнулся, услышав речь девушки. Его глаза округлились, он изумлённо уставился на девушку, что придерживала пальцами губы, улыбаясь. Она явно посмеивалась про себя, сдерживаясь, чтобы не рассмеяться на полную. А Доппо ощущал себя сбитым с толку, залепетав, — что? Как не уезжаешь…? А мне сказали… Нет-нет, подожди, что это значит? — Куникида мысленно обругал Шиоту, что своим невинным видом и несчастным взглядом заставил его только зря нервничать. Портить график и бежать к Тайе. Хотя ему, конечно, понравилось время, проведённое с ней, но… — Ничего это не значит, — Сома усмехнулась, отсмеявшись, — тебе мои коллеги рассказали? — тот кивнул, отчего та качнула головой, — вот же забавные. Как отчёты сдавать, так они тянут, а как меня тут оставить, так это быстро, — она сложила руки на груди, улыбнувшись, — Куникида-сан, я никуда не уезжаю и не перевожусь. Всё в порядке. — А, вот как… — Доппо ощутил лёгкое облегчение, а видя улыбку девушки, понял, какой же он наивный идиот. Его снова провели, — прости, что я… — Но мне поступало предложение о переводе, — Куникида моргнул, чувствуя, как всё упало вниз, — правда, я отказалась в тот же день. А потом шутила с Исогай-саном о переводе и вот так слух как-то растекся сам собой. А переубеждать кого-то… — та довольно щёлкнула пальцами, — не моя прерогатива. К тому же, для них это, как профилактика. Меньше нервов треплют зато, боятся разозлить, что я возьму и уйду от них в тот же день. Но кто бы мог подумать, что они и до тебя дойдут, — и она улыбнулась, видя округлившиеся в шоке глаза Доппо. Так она никуда и не собиралась? Значит, он только зря переживал? Куникида чувствовал себя бескрайне счастливым, хотя кое-чего он понять так и не мог. — Сома-сан, а почему ты тогда не решилась на перевод? Мне казалось, что ты его примешь, ведь ты очень дорожишь работой и карьерой, — заговорил Доппо, когда они вновь двинулись к выходу из кладбища. Тайя насмешливо посмотрела на него, ведь совсем недавно, именно он просил её не уезжать. А сейчас спрашивал такое. — Дорожу, безусловно. Для меня это, действительно, был важный момент. Признания моих возможностей, — та довольно улыбнулась, вспоминая, как горели её щеки, когда по телефону предлагали нечто подобное, хваля смекалку и храбрость девушки, — но… проблема в том, что Йокогама полна преступниками на каждом шагу. И любой человек, может оказаться в опасности. Свой дом, как говорил Ичиносе-сан, хороший полицейский не бросает. Призвание находится всегда в одном месте, — она снова включает фотоаппарат, наводя на Куникиду, что растерянно посмотрел на девушку. Послышался щелочок, — а ещё я… обещала тебе не теряться больше. Помнишь? — Сома опустила камеру вниз, мягко улыбнувшись и, видя, как замер юноша, опустил взгляд на дисплей, проговорив, — ой, ты тут такой хороший получился, посмотри… Куникида же ощущал смятение с дикой радостью, что билось в грудную клетку. Так… Тайя ещё отказалась и из-за него? Потому что знала, что их и без того не столь частое общение станет вообще редким? Он имеет такое важное значение в её жизни при принятии решения? Неужели он не просто знакомый для неё? Тогда кто? Куникида взглянул на Тайю, чувствуя, как грудь затопляет чем-то нежным. Он аккуратно коснулся её плеча, пока та пересматривала фотографии, отбирая лучшее. Сома вздрогнула, ощутив табун мурашек. Сердце забилось чаще, а щëки покраснели. Последнее она сказала, чтобы взбодрить растерянного Доппо, но это вызвало совсем другой эффект. Особенно, когда на ухо горячим потоком воздуха послышалось: — Спасибо… — За что? — тихо спросила она, поднимая голову, утопая, как и того хотела в омутах идеалиста, чувствуя, как разгорается странное чувство в груди. Ради такого стоило броситься с окна подорванного здания, стоило отказаться от переезда в Матиду… Но только почему существование Доппо столь сильно влияет на неё? Ответ плавает на поверхности и Тайя очень сильно боится заглянуть в зеркальную гладь своей души, — я… просто сказала, так как оно есть, — Тайя тяжело перевела дух, понимая, понимая, что с присутствием Доппо ей всё тяжелее контролировать себя, свои эмоции и чувства. Что же с ней происходит? Что это за чувства в груди? Неужели это то, что она так боится произнести вслух?.. — это тебе спасибо, что оказываешься рядом, когда нужен… «Я оказываюсь рядом, потому что ты мне очень сильно нужна», — вертится на языке у Куникиды, но слова так и не рвутся наружу, лишь застревая в горле противным комком, сжимая и не давая высказаться вслух. Доппо опять молчит, видя, как вновь отстраняется девушка, и чувствуя, что вновь и вновь сам упускает её. Ками, ну как ему быть рядом с ней?