Only for me

Утро. Куникида морщится сквозь сон, ощущая, как противно сводит спину. Так сильно, будто гвоздём вкручивают. Доппо приоткрывает глаза, видя проблески наступающего рассвета. Да, уснуть в сидячем положении было не лучшим вариантом. Прохлада окутывает тело, отчего юноша хмурится. Хотя не совсем было и холодно, ведь рядом, прижавшись к его боку, спала Сома. Юноша на секунду замер, совсем не веря в увиденное, успев задаться вопросом, что происходит… Пока в голове не прокрутились события прошлого дня и то, как они доехали до старого дома пожилых Сомы в Матиде после посещения ночью больницы, видимо, так задремав от усталости на диване в обнимку. Доппо, пользуясь тем, что его никто не видит, мягко улыбнулся на эту картину, наблюдая, как крепко спит, уставшая от всех злоключений Сома, сжав пальцами ткань жилета идеалиста. Она прижималась к нему, как к самому драгоценному в своей жизни. Оказывается, Тайя, могла быть и такой трепетной, вызывающие эмоции приобнять её покрепче… И всё бы ничего, но спина занемела. Юноша попытался пошевелиться, чтобы не разбудить Тайю, но девушка, по инерции, прижалась теснее, обхватывая его забинтованной рукой, что виднелась сквозь белую рубашку, а макушкой, устраиваясь возле подбородка. Почти, как кошка. Сердце Куникиды разлилось нежностью на это действие. Тайя ещё никогда не казалось ему настолько прекрасной, как сейчас. Такой нежной. Он мягко погладил её по спине, прижавшись подбородком к чужой макушке, слыша, как сопит девушка. В таком положении Доппо провёл ещё немного времени, вскоре всё-таки выбравшись из крепких объятий, решив что-то сготовить. Порадовать замученную девушку, ведь толком они вчера и не поели. Только взяли небольшой перекус, который даже никакого ощущения сытости не дал. Нет. Это совсем не дело. Особенно, учитывая, что они вчера пережили. Он прошёл на кухню и исследовательским методом, получив ещё вчера разрешение хозяйки на самовольничество, раздобыл нужные продукты для готовки и приборы, стараясь особо не шуметь, ибо был уверен, что слух у Тайи чуткий, а с тем, что с ней случилось, вряд ли она будет так спокойно спать. Поэтому прикрыв для большей уверенности, что не помешает чужому сну, дверь на кухне, Доппо принялся готовить завтрак, обдумывая то, что теперь-то в его жизни всё будет по-другому. Извечному одиночеству, полного идеалов пришёл конец, и на место него вступили чувства, которые полыхали в душе, не хуже костра в ночи. Уж больно ярко колыхалось нутро у юноши от одной мысли о девушке, которая спит за стеной, что они вместе, что случилось то, чего казалось не будет никогда… — Куникида-сан, — раздался мягкий сонный голос Сомы, когда они уже оказались в Матиде, в доме пожилых Тайи. Они присели на диван, чтобы передохнуть, но стремительно впадали в дрëму. У Доппо на тот момент тоже уже глаза слипались, но из-за слов девушки, он постарался прислушаться к тому, что она скажет, ощущая, как становится теплее от: — я очень рада, что ты всё же пришёл, что стал ближе… Поэтому… можешь делать не как правильно, а как хочется… Как хочется? А если ему хочется всего и сразу? Ведь до недавних пор, Куникида и подумать не мог, что он, оказывается, может быть, настолько пылким в чувствах, в желаниях, стремясь взять побольше и сразу всё, забыв о каких-то идеалах в любви. И даже расписанные в ряд желания, которые он составлял, ожидая окончания осмотра врачом Сомы, не помогали ему расположить всё по порядку выполнения. Их хотелось исполнить тут же, только при виде девушки. Скорей всего, действовать придëтся по интуиции. Иначе он не знает, как ещё раскрыть свои чувства Тайе, чтобы не оттолкнуть её. Ведь она очень нужна ему. К тому же, Сому чуть не убили. Ямасита был прав, и пока он думал, находясь от неё вдали со своими размышлениями о чувствах, с девушкой едва не случилась беда. Поэтому сейчас Доппо должен сделать всё, чтобы предотвратить новые попытки покушения на жизнь Сомы. Ибо, честно говоря, история Тавады казалась ему смутной… и фальшивой. Она явно кого-то покрывала. Но кого? И понимала ли это Тайя…? Но тут он услышал шум. Кто-то явно громко затопал по полу, словно в слепой панике, осматривая местность. Куникида нахмурился, открывая дверь и выходя из комнаты, встречаясь с крутящейся по дому Сомой, что напряжённо замерла, увидев его. Было видно, что девушка немного напугана. Она оглядела Доппо, тяжело выдохнув. — Я подумала, что ты мне приснился и всё… что было вчера, — едва слышно прошептала Тайя, потянувшись к нему рукой, но одергиваясь и убирая её назад, — извини, по-детски себя веду. Наверное, ещё со сна не проснулась… — но девушка не успела договорить, ведь следом послышалось размеренно спокойное: — Нисколько не по-детски, всё нормально, — он поймал Сому за убранную руку, обхватывая запястье и притягивая её к себе. Тайя, почувствовав послабление от идеалиста, приобняла его в ответ, утыкаясь в рубашку, — извини, что напугал. Надо было оставить записку, что я тут. — Нет, всё хорошо, не извиняйся, — Тайя зажмурилась, вдыхая аромат чужих духов и погладив его по широкой спине, вызвав тем самым кучу мурашек, что приятно щекотали душу. Но вскоре она отстранилась, почувствовав запах еды, — ты ещё и готовил… Почему меня не разбудил? — Чтобы ты отдохнула. Ты выглядела очень уставшей и изнуренной, — он поправил непослушную прядь волос, выпавшую из уха Сомы, — а я пообещал себе заботиться о тебе, — Тайя слабо улыбнулась, дотрагиваясь до щеки юноши кончиками нежных пальцев. Пару лёгких, как мазков кисти движений, и теплота её пальцев покидает лицо Доппо, что не мог и взгляда оторвать от изучающей его девушки. Кажется, нежность, раскрывшаяся в них обоих, была ещё непривычна им. Но они старались постепенно проникаться ею. — Это вовсе необязательно, ты мог разбудить, мы бы приготовили вместе, — она свесила ладони на плечи немного склонившегося парня, но как отметил Куникида, делала Тайя это всё очень неторопливо и осторожно, словно проверяя границы дозволенного. Как будто, смотря, когда ему надоест вся та нежность, что она аккуратно выплескивала на него, стараясь не переборщить. А ему, наоборот, хотелось, чтобы Сома переборщила, чтобы узреть в полную её нежную натуру. Особенно после того, что Куникида уже успел почувствовать. Он желал видеть, как Сома касается его, чувствовать её любовь во взгляде, в мимолётных движениях. — Ничего, зато все благодарности достанутся мне, — шепчет Доппо, сам не зная, откуда в нём берутся эти игривые нотки, видя, как расширяется глаз Сомы. Но она совсем не сопротивляется, когда юноша притягивает её для поцелуя к себе. Наоборот, девушка уверенно обхватывает его за шею, вставая на носочки и просяще заглядывая в глаза, а чужое дыхание жадно обжигает губы идеалиста. От такого соблазна трудно убежать. Тайя полностью отдаётся этому моменту, что и вчера, но в отличие от него, их поцелуи выходят не столь пылкими. Скорее, тягуче-медленными, словно уже немного загустевшая плавленная карамель. На этот раз, они не просто целуются, а будто изучают друг друга, проникаясь своими эмоциями и ощущениями происходящего и того, что чувствует их партнер. Куникида аккуратно углубляет поцелуй, слыша шумный вздох девушки, от которого медленно сносит крышу, отчего Доппо, водя руками по спине, пропускает пряди тёмных, как ночь, волос девушки. Тайя, балансируя от своего положения, медленными и плавными движениями продвигает ладони дальше, начиная цепляться пальцами за затылок её идеалиста. Куникида довольно жмурится, когда нежные пальцы любимой им девушки, проникают в его светлую шевелюру, по-собственнически сжимая и разжимая, взятые в плен волосы. Доппо делает неожиданный шаг вперед, от которого Сома отступает назад, пока они, перемещаясь, как в каком-то слепом танце, не напираются на стену. Тайя ударяется об неё спиной, вздрагивая, приоткрыв взор на смотрящего из приоткрытых очей идеалиста, в которых читается нескончаемая любовь и нежность, от которой кружится голова. — Сома-са-а-ан, — тянет он, пока его губы, будто ожогом, оставляют следы на её губах. Куникида подкладывает стопы тыльной стороной под подошвы ступней девушки, делая Тайю выше. Сома только и может, что удивляться с действий идеалиста, теряясь от происходящего в пространстве и времени, словно всё на свете остановилось, кроме них. Его губы аккуратно потянули нижнюю девушки впиваясь в неё, пока в душе Тайи разгорался пожар от тихих слов, сказанных едва слышным мычанием в процессе: — Сома-а-а… «Ай, Куникида-сан, что же ты со мной делаешь?», — за последнее время, Тайя часто задавалась этим вопросом, ведь с появлением Доппо, весь её крохотный мир, состоящий из холода, недоверия и темноты, как Атлантида, пошёл ко дну. И никогда… никакие поцелуи так не сводили девушку с ума, как эти, пока еще не совсем умелые, но трепетные и нежные касания губ. А ведь ей казалось, что после насильного поцелуя с Масаши, когда он зажал Тайю у стола, она больше никогда и ни с кем не захочет пробовать снова. Но из-за Доппо, из-за его действий, в ней самой проснулось желание почувствовать чужие губы на своих. А теперь она наслаждалась этим, чувствуя, как же исследовательски и совершенно невинно бродят руки Куникиды по её телу, задевая спину, оглаживая талию, поднимась до груди и опускаясь ниже, сжимая плечи… И Сома поняла, что что-то происходит, почувствовав тугой узел желаний внизу живота, который заныл, требуя большего, заявляя, что одних поцелуев ему крайне мало. Вот только девушка не была готова к чему-то ещё. Тайя постаралась проигнорировать то, что думала, больше никогда не почувствует. Правда… Куникида, забывшись в прикосновениях к чужим губам, за собой особо не следил, просто поддаваясь своим желаниям. Потому в своеобразной неге прострации от происходящего, его ладони проехались вниз, плавно опустившись на бёдра девушки в узких джинсах, медленно сжав их, так, что даже ткань не спасала от горячей теплоты рук идеалиста, что пытался будто распробовать новые ощущения. Он по инерции, держа её за бедра, прижал ими крепче к стене, прильнув к ней всем весом, не оставляя за собой никакого спасительного пространства, а его пальцы неторопливо растирали ткань на джинсах. Для Сомы это было слишком, чтобы быть просто хорошо. Внизу всë так и воспылало, горло засвербило, издав хриплый звук, а тело захотело податливо прижаться к чужому огню, но… — Какая же ты, а. Торопишься, а сама деревяннее осины за окном. Не естественнее куклы на шарнирах. Тайя вздрогнула, зажмурившись. Нет! Она ещё не готова. К чему бы всë сейчас не шло, это было пока не для неё. Узел скрутился дугой, обдавая спину холодом от осознания всего происходящего, от того, насколько крепко прижал её к себе Доппо, как тяжело его дыхание и какой горячий воздух сейчас между ними, от которого становится невыносимо душно, что хочется… От этого «хочется» Тайя сжала пальцами рукава чужой рубашки, решив отложить эти мысли в сторону. Куникида увлёкшийся поцелуями, уже начиная подумывать, что стоит остановиться, дернулся, когда чьи-то ладони уперлись ему в грудь, стремясь отодвинуть. Доппо оторвался от Сомы, мутными очами смотря на раскрасневшуюся и жадно глотающую воздух девушку, что, опустив взор, прошептала на грани уха слышимое: — Думаю, столько благодарностей хватит, — от этого тихого шёпота Куникида вздрогнул, осознав, куда же могли завести его желания и что ему следует попридержать свои порывы в узде. Хотя он и не собирался переходить черту... Но вот как после такого следовать словам Сомы: «делай, что хочется»? Ведь они явно ещё не готовы к тому, что жаждут их сердца. Тайя сама ещё пока не готова ко всему, что ей может хотеться. Впрочем, это правильно. Они ведь только вступили в отношения, и хоть всплески эмоций и желаний, в целом для них нормальны, стоит всё же для начала проникнуться друг другом получше. Особенный день ещё наступит в их жизни. Обязательно. — Да, хватит, — он аккуратно отстранился, видя, как свободнее стала дышать девушка, что явно ждала негативной реакции на свои действия, ибо был в её жизни человек, что терпеть не мог отказы, — прости, я увлёкся. Если я перегнул палку… — Ты не перегнул, — Тайя подняла взгляд на него. Удивление, мелькнувшее в сверкающем изумрудном глазу Сомы, сменилось на тёплый свет, — мне очень понравилось, — Доппо смущенно прищурился, и в ответ на вытянутую вверх ладонь Тайи, коснулся, открытых на ней линий, пальцем, вскоре вытянув свою руку в таком же положении, повторяя жест девушки, и медленно наблюдая, как Сома переплетает их пальцы вместе, скрепляя. Было в этом… что-то слишком личное, отчего Куникида смутился сильнее, чем от поцелуя с Тайей, слыша негромкое, — просто… дай мне время. Я очень хочу раскрыться тебе, но за моей спиной много всего… омерзительного, — она хмыкнула, — впрочем, уверена, у тебя тоже. Я не отказываюсь от своих слов: делай, что хочется, а не, что надо. Со временем, я отвечу на всё в полной мере. Обещаю. И Куникида одним движением заключил девушку в объятья, шепнув: — Я тебя не тороплю. У нас теперь ещё очень много времени. Сейчас главное, что ты жива и мы вместе. Больше, меня пока ничего не интересует, — хотя, конечно, Куникида видел, что зажатость Тайи спровоцирована прошлыми отношениями, в которых явно всë было не столь гладко. Но слыша, как мягко усмехается с него Сома, шепча благодарность, знал, что не станет ворошить прошлое и отношения в них. Нет. Он выстроит с Тайей новые, лучше прежних, избавив её от всех страхов и недоверия. Ведь изначально понимал, что просто ничего не будет. Не у него. Иначе, какой он борец по жизни тогда? Правда, он никогда не думал, что его отношения наступят так скоропалительно, учитывая, в каких обстоятельствах, они произошли. Это немного сбивало с толку. Столько всего случилось. Тайя с ним. А он с ней. И все убеждения, будто вдребезги. Расколоты надвое. Но надо жить дальше. Особенно, когда есть теперь ради кого. После утреннего завтрака, Куникида помог Соме с перевязкой, читая, какой курс уколов ждёт девушку впереди, видя, как смущённо бурчит она на его предложение помочь, возможно, вспомнив тот случай в процедурном у Йосано. Оказывается, Сома умеет быть милой стесняшкой. За этим было несколько приятно наблюдать, но длился этот момент не долго. Пока девушка не раскрыла рукав у рубашки, подняв его наверх, показывая накровившие за ночь белые бинты. Доппо сжал зубы. Как бы не пытался себя успокоить после вчерашнего, но вид на бинты, заставлял вспомнить собственную оплошность, из-за которой он мог лишиться Тайи. Если бы не ищейки… Куникида бы не успел, никак нет. И в голове, глядя на столь знакомый элемент имиджа его напарника, слышалось от Дазая насмешливым: «и ты ещё претендуешь быть с ней? Посмотри, к чему привело твое долгодумие. Смотри и запоминай, Ку-ни-ки-да-ку-у-ун…». «Заткнись», — рявкнул самому себе Куникида, зная, что так давит его завышенная в параметрах совесть, — «знаю, что виноват. Но я больше не допущу подобного. Лучше сам перед всеми опасностями встану, но её закрою.». А бинты… Они уйдут. И всё будет хорошо. После перевязки, Сома подала ему мужские вещи, которые остались с молодости дедушки, что выглядели после стольких лет бесхозного пролеживания, совершенно чисто и опрятно. И как сказала девушка, по фигуре они с её дедушкой были чем-то схожи. Правда, рост у него был несколько ниже, да и настолько спортивного склада тела, как у Доппо, он не имел. Но в целом, пока вещи будут стираться в машинке, а потом сушиться, ему хватит. Тайя и сама собиралась переодеться, благо, вещей у дедушки было много. А Доппо только представил, как забавно девушка будет выглядеть в мужской одежде. — Твой дедушка не будет зол, что незнакомый парень носит его старые вещи? — спросил Куникида, когда, пахнущая стариной ткань одежды, облепило тело. В целом, было удобно. Только брюки были немного коротковаты, а чужая рубашка немного стягивала движения. Но… судя по прищуру Тайи, ему это очень даже шло, эффектно выделяя его фигуру. Сома, кажется, только-только стала понимать, насколько привлекателен Доппо не только душой, но и телом. Внутри всё вздернулось от мысли, что она могла потерять такого парня, как он. — Ничего, переживёт. Ты мой гость и я не могу не позаботиться о тебе, — мягко говорила она, поправляя непослушную прядь волос. Девушка тоже успела переодеться, бросив вещи стираться, подготовив две разные сушилки. Куникида мягко усмехнулся, видя, как Тайя заправила в большие по размеру тёмно-синие брюки широкую голубую рубашку, что парусом висела на фигуре девушки. Она поправила вещь руками, приталивая по себе, при этим всё время заправляя распущенные тёмные волосы, что мешались ей, вызывая раздражение и желание закрутить их в «шишку». Пока… пальцы Доппо нежно не поправили её волосы, убирая их за уши. Кажется, в этот момент, раздражение девушки сошло на нет. Ладони Куникиды остановились на щеках Тайи, подняв её голову вверх, непроизвольно заставляя застыть, разглядывая полное трепетных чувств лицо идеалиста, будто юноша никак не мог насмотреться на неё, отложить этот нежный взгляд, смешанный с растерянностью в своей памяти на долгие-долгие годы, словно сейчас потеряет его. — Ты смотришь, — тихо произнесла Сома, сложив ладони на чужие запястья. — Тебе неприятно? — спросил он, думая, что за всё сегодняшнее утро, ни разу не зыркнул в блокнот, не посмотрел на ранее прописанный план выходных, понимая, что с Тайей совсем ничего не имеет значение. И хоть Куникида не привык жить без плана на каждый день, но… отложить его рядом с девушкой вполне себе мог. — Нет, всё в порядке… Просто несколько непривычно, ты… всегда смотришь так, как никто другой до этого на меня не смотрел, — она ласково погладила чужие запястья, улыбнувшись. Под ними чувствовался частый пульс идеалиста, что говорил о порывистости его чувств, — прости, у меня всё же давно не было отношений… — У меня их вообще не было, — с насмешкой проговорил Куникида, слыша смешок, утыкаясь лбом ко лбу девушки, что мягко коснулась лица идеалиста носом. Губы Доппо уже, наверное, привычно стали клониться вниз, дабы отыскать чужие, закрепляя, что теперь у них отношения есть, как раздавшийся звонок телефона девушки разрушил всю атмосферу, заставив их отстраниться друг от друга. А ведь Сома ещё вчера неплохо наговорилась по нему, рассказывая всем от семьи до начальства на работе, что с ней всё хорошо и, что ничего такого страшного не случилось. Но Цудзи, узнав уже от Доппо, все обстоятельства произошедшего, сказал, что на неделю даёт Соме больничный, чтобы она пришла в себя. Вой работящей Тайи, конечно, стоило слышать, но получив легонько по макушке ладонью Доппо, пристыженно посмотрела на него, угомонившись в своей натуре и согласившись подлечиться. Сейчас же Сома со смущающей улыбкой взяла в руки телефон, уходя на кухню, чтобы дать ему выдохнуть. И Куникида воспользовался этим, вздохнув и думая, что лучше бы в лесу остались. Там не было связи. Никто не мешал. Но что поделать, в этой жизни они все кому-то нужны.

***

— Как тебе Матида? — бодрым тоном голоса спрашивала Сома, когда они передвигались через парк с купленными вещами для пикника. Доппо на пикниках бывал только с коллективом, впрочем, как и сама девушка, поэтому пикник, в стиле пары, для них был несколько в новинку. Поэтому они направились по магазинам, в ближайший торговый центр, чтобы прикупить всё необходимое. А ещё еду и прочие безделушки. Правда, решили путешествовать пешком, несмотря на то, что вначале Доппо несколько переживал, стоило ли вообще показывать носу на улицу, но Соме почему-то впервые за столько времени сиделось дома и она потянула его за собой, говоря, что никуда от него не отойдёт. Это успокоило и Куникида, которому пообещали ещё и небольшую экскурсию, согласился. А это и вправду оказалось очень весело, несмотря на их достаточно простоватый видок сегодня. Куникида, правда, не особо любил ходить по магазинам, да ещё и просто так. Но в данном случае, его интересом было лишь следовать за Тайей, что складывала в корзину нужные вещи, бесперебойно рассказывая историю этого города и другие различные моменты с ним связанные. Доппо и не знал до этого, что Тайя, может быть, настолько разговорчива. Это была не раздражающая его болтливость, ему нравилось слушать спокойный голос Сомы, что с живым задором рассказывала что-то. С ним никогда не общались так, будто он очень интересная личность. — Ты, кстати, очень интересно рассказываешь про всякие исторические факты, — отметил он, когда они вышли из здания, а Тайя допивала, купленный стаканчик с кофе, смущенно зыркая на идеалиста, который протянул нужную сумму за напиток, прежде, чем Сома успела достать карту для оплаты. Ей стоило привыкнуть, что в компании с ним, Доппо будет стараться по возможности, оплачивать небольшие прихоти Сомы, ибо догадывался он, вряд ли Тайя захочет его чем-нибудь обременять. Стоит пересчитать свой бюджет на будущее и учесть в него покупку кофейных стаканчиков, — ты историей ещё увлекаешься? — с интересом спросил он, уже мысленно прикидывая подарки на будущие праздники, исходя из предпочтений девушки. Его девушки. Идеалист только сейчас стал осознавать, что они с Тайей, действительно, встречаются. И этот фактор было столь прекрасен, что юноша не мог не нарадоваться происходящему. Всё казалось вокруг чудесным, что не было никакого желания бурчать понапрасну и делать хмурый вид. Куникида итак сдерживал улыбку всю дорогу, дабы не показаться идиотом перед кучей людей. — Нет, это мой дедушка. Он настоящий любитель истории и всего, что с ней связано, — ласково проговорила Сома, улыбнувшись. Вот уж у кого точно, улыбка не сползала с лица всю их дорогу, освещая путь Доппо. Никогда он не видел, что Тайя, может быть, такой… Неужели всё дело в нём и она улыбается лишь только ему? — он ведь тоже был когда-то учителем… Но истории, — протянула Тайя, видя удивление в серо-зелёных очах Доппо, — пока в его судьбе не возникла бабушка. — Как я понял, из твоего бурчания тогда на станции, их знакомство было не столь приятным, — проговорил Куникида, подумав о том, что интересно было бы узнать про людей, которые фактически воспитывали Тайю и с которыми… Доппо искренне надеялся, что сможет найти общий язык. С бабушкой у него пока, этого особо сделать не получилось. Но он не собирался сдаваться так просто. По крайней мере, теперь. — Верно. Дедушка, та ещё прямолинейная ветка дуба, как любит поговаривать бабушка, — говорила Сома, поворачиваясь к слушающему её Доппо, — они познакомились на вокзале, оба переезжали сюда, чтобы достичь чего-то нового. Вот и повздорили. Дедушка что-то ей сказал нелицеприятное, а бабушка была резкая… и по лицу, — Тайя прикрыла рукой часть лица до носа, стыдясь так, как будто она присутствовала там, — но почему-то, несмотря на разность профессий, судьба сталкивала их вновь и вновь. А когда они вступили в отношения, то дедушка решил, что на одном преподавании достойной партией не стать и… Ушёл в бизнес, — она ласково улыбнулась, видя лёгкое смятение на лице Куникиды, добавив, — тебе о подобном не стоит беспокоиться. — Почему? — растерянно проговорил Куникида, видя, как весело усмехается Тайя. — Быть детективом — твоë призвание. Ты выбрал этот путь, следуешь ему и нашёл в нём себя. А дедушка, как раз понял, предпринимательская сфера — это именно его, чем учить детей, о чём пытались втолковать ему родители в своё время. Не думаю, что сделки, акции и конкуренция — это то, что тебе на самом деле будет интересно, — Куникида кивнул, замирая всем сердцем от тихого, — да и тебе очень идёт твоя детективная деятельность, ты в этой роли такой… — Сома не договорила, не зная, как выразить тот самый поток восхищения, который охватывал девушку, когда она видела Доппо в действий. В ответ, девушка словила улыбку Куникиды, что едва сдержав смех, спокойно ответил: — Хорошо, Сома-сан, я тебя услышал. Спасибо. Поэтому сейчас Куникиде было, что ответить. — Хороший город. Такой спокойный, — отметил он, перекладывая пакет из одной руки в другую, ибо пальцы натерлись об острые лямки. Сома заметила этот момент, потянувшись к нему рукой, но Куникида дёрнул его на себя, неодобрительно прищурившись, — Сома-сан, пакет тяжёлый. — Но твои пальцы… я могу помочь, давай я понесу теперь, — проговорила Тайя, пытаясь вновь взять лямки пакета, но юноша уверенно отодвинул его в другую сторону, затормозив потянувшуюся девушку рукой, что не сдержалась в возмущённом: — да почему нет? — Потому что как я буду выглядеть со стороны, если моя девушка… — Куникида на пару секунд запнулся, осознав, как именно назвал Тайю вслух, отметив, что и она замерла от неожиданности. Щеки её вспыхнули румянцем, что было очень мило со стороны, разрушая образ «колючего на характер инспектора полиции». Но от правды было не уйти, поэтому Доппо, перебарывая смущение, вновь двинулся вместе с девушкой по дороге дальше, проговорив несколько запинающимся тоном, смешанным со смущением, — если моя девушка… будет нести тяжёлый пакет, учитывая, что я совсем не согнувшийся старик. К тому же, ты ранена, я вдвойне не могу позволить тебе напрягать руку. — Но, Куникида-сан, а как же ты? — спросила она, тревожно глядя на него, пальцами коснувшись его запястья, заставив непонимающе нахмуриться. Для него подобное беспокойство было несколько излишне и странно слышать от девушки, ведь… — мне, кажется, тебе нужно беречь свои руки… Просто, они же у тебя… Доппо вздохнул, осознав, на что ему пытается сказать Сома, где-то мысленно проклиная усмехающегося явно Дзëно, отправляя его в преисподнюю вместе с неуемным языком. Видимо, он вспомнил перед Тайей тот случай, когда у Куникиды не было рук. А девушка, хорошо понимая, насколько это могло быть тяжело и ужасно для него, не привыкшего чувствовать себя бесполезным, сейчас пытается позаботиться о нём за те моменты, где ему была нужна чья-то поддержка. Сома, оказывается, бывает ещё и такой забавной в своей заботе. Вот только… Та старая боль, что была с ним в тот момент, уже давно сгинула в небытие. Ему пришлось лежать на столе у Йосано не раз и не два, но такова была плата за возвращение рук. Сейчас он вновь был полноценным членом общества и совсем не беспокоился о произошедшем, относясь к своему прошлому, как к уроку, ценя то, что имеет. — Сома-сан, всё в порядке, — мягко произнёс он, — Йосано-сан проделала большую работу, вернув мне утраченные конечности. Они, как те, что были до того случая и даже лучше. Поэтому не стоит так волноваться, я совсем ничего не ощущаю и могу носить тяжести любого характера, — Доппо вспомнил один из вечеров, где он взял Тайю на руки, неожиданно для себя тихо добавив, — могу даже тебя на руках вновь понести. От этого предложения Сома в мгновение смущённо отвернула, буркнув, что ей ничего не надо, отчего Куникида не сдержал смешок. Сома-сан, ты просто прелесть… — так и говорил взгляд Доппо, брошенный на неё, что с усмешкой отводил его в сторону. Тайя же вспомнила тот вечер, с которого их чувства, кажется, и начали свой безумный круговорот, вовлекая в пучину. По крайней мере, в самой Соме точно что-то преломилось после той сцены на руках, и она стала прятаться от своих эмоций, заталкивая их куда поглубже, особенно рядом с Доппо. А ведь Куникида и вправду её на этих самых руках и тащил, и даже хотел… Тайя прикусила нижнюю губу, стараясь успокоить подскочивший пульс. Они были в отношениях теперь, но прошлые моменты были достаточно сладки на воспоминания. Было бы у них всё так хорошо сейчас, поцелуйся они тогда? Неизвестно. Впрочем, они теперь вместе, чего уж думать. Куникида подумал о старой ситуации примерно так же, вновь бросая взгляд на девушку, застревая своим взором на её ровной чëлке, скрывающей глаз и едва колыхающейся на ветру. А хочет ли Тайя изменить то, что было когда-то…? — Сома-сан, — девушка взглянула на него, спросив выражением лица, что случилось, слыша негромкое, — не подумай неправильно что мне что-то в тебе не нравится… — та уже нахмурилась, приготовившись слушать, — но если ты захочешь вернуть себе зрение на глазу, то всегда можешь обратиться к Йосано-сан. Думаю, при желании, она может захотеть помочь тебе. Правда, будет совсем не просто, это всё очень долгая процедура и не на один раз и… — Сома внимательно слушала его, отчего он выдохнул, проговорив по простому, — просто, если тебя ещё тревожит этот момент, то есть шанс всё повернуть вспять. И я так говорю, не потому что, для меня это играет особенное значение. Нет. Но будет не вежливо предложить то, что хотелось бы каждому человеку на земле — вернуть утраченное, — Доппо моргнул, решив на секунду, что Сома обиделась, уж очень резво она отвернулась в сторону, скрывая чёлкой свои эмоции. И потому весь замер от спокойного: — Спасибо за предложение, Куникида-сан. Я, конечно, понимаю, что для Йосано-сан вряд ли нет чего-то невозможного, но пользоваться её способностью в свою выгоду никак не собираюсь. К тому же, не всегда можно вернуть утраченное, — Сома вспомнила о лежащем в сумке браслете, что навевал мысли о наставнике. Перед глазами так и предстала его улыбку, что померкла в тени. Тайя качнула головой, отгоняя призраков прошлого, понимая, что сейчас им тут не место. Она повернулась лицом к Доппо, улыбнувшись и проговорив нежное, — а ещё я привыкла к своей жизни с подобным дефектом. Я приняла себя такой, какая я есть. И если я нравлюсь тебе в этом замысловатом образе, то тем более не вижу смысла за зря растрачивать талант Йосано-сан. Ты же… меня и такой любить будешь? — чуть опустив взгляд вниз, спросила Сома, понимая, что никогда о таком никого и не спрашивала. Было неловко, но… Куникида на этот выпад не смог сдержать улыбки, не понимая, что Тайя с ним творит. Почему же рядом с ней так и хочется улыбаться… И идти на многие уступки. — Безусловно, я тебя полюбил и буду любить дальше, какой бы на внешность ты не была. Поэтому всё хорошо, главное, чтобы ты была счастлива, — юноша неожиданно раскрыл пакет одной лямкой, нежно проговорив в ответ на вопросительный взгляд девушки, — раз так хочешь помочь, то держи. Понесём вместе, — Куникида понимал, что Сома девушка необычного склада характера, привыкшая всегда и за всех стоять горой. Поэтому односторонняя забота для неё совсем непривычна. Проще разделить груз на двоих. Так и по жизни же будет легче, ибо Тайя, осознав слова юноши, засияла ярче звёзд, взявшись за нужную лямку, заговорив с Доппо о том, что его ждёт на пикнике. Куникида слушал девушку, шагая рядом с ней и ощущая небывалое умиротворение. — А давай ещё потом сходим по дороге с вишнёвыми деревьями? — предложила Сома таким ласковым тоном, отчего ей было невозможно отказать. Куникида лишь кивнул. Ему хотелось попробовать с Тайей всё за эти выходные. Поэтому на пикнике они вместе делали себе небольшие бутерброды, пробуя их на вкус. Из-за того, что выбрали они место отдалённое от всех, то могли позволить себе несколько больше обычного. Например, Тайя неловко предложила ему откусить кусочек бутерброда с её рук. — Это не будет выглядеть странно? — аккуратно спросил Доппо, даже не представляя, что с ним может быть подобное, пока Тайя в ответ лишь улыбнулась. — Не должно. Наверное. Мне часто Хаями-кун об этом рассказывала. Да и, — Сома коснулась пальцем щеки, выглядя довольно смущенной, — мы же считаемся, как молодая пара. А я… из любимых людей кормила с ложечки только Мичи. Если ты не против… то можно тебя…? — Куникида не сдержал нежной улыбки, притянув девушку за щёки и чмокнув в макушку, радуясь, что его порывы нежности доступны только Соме и никто кроме неё их и не увидит. Ибо коллеги в такого заместителя директора уж точно не поверят. — Хорошо, покорми. С твоих рук даже яд приятен будет, — отшутился он, получив тычок по плечу, чуть морщась. А всё-таки в ударе у неё рука тяжёлая. Девушка прищурилась на слова юноши, подставляя пищу поближе к губам Доппо. Покрасневший Куникида всё же попробовал бутерброд с рук, откусив кусочек, чувствуя, как растекается неловкость по телу. Но при этом… Ему понравилось. Да так, что он даже скормил Соме целый бутерброд уже со своих рук, аргументируя тем, что её ветром сносит. Тайя смешно брыкалась, отшучивалась, а затем напоила Доппо в отместку соком, аккуратно придерживая за подбородок пальцами, отпив потом с пачки и сама. Куникида от такого косвенного поцелуя вспыхнул, видя лукавую улыбку Сомы. Дразнит. Какая же она… В какой-то момент, пока они собирали вещи для пикника обратно в пакет, Куникида отвлёкся на звонок. Звонившим был Накаджима, что сильно переживал за резко уехавшего заместителя, спрашивая, как он. До Ацуши только дошли все новости, видимо. Либо же идиот Дазай над ним как-то пошутил, говоря, что Доппо в беде. И по окончанию разговора Куникида обернулся, увидев пустеющую полянку без намёка на Тайю и их проходивший пикник. Сердце Доппо сделало резкий скачок, остановившись, будто кто-то нажал на кнопку торможения. В голове всё тут же помутилось. Он старался оставаться спокойным, пройдя немного по парку, и неожиданно резко крикнул: — Сома-сан! — едкий страх, что Куникида вновь упустил девушку, позволив себе отвлечься, одолел его. Доппо уже хотел рвануть, оббегая парк в поисках Тайи, как… Отметил Сому, стоявшую невдалеке на мосту. Тайя специально привела его в парк Якуси-Ике, где вся местность была покрыта достаточно озеленëнной местностью, так ещё и имела несколько прудов. Возле одного, из которых и находилась Тайя, а рядом с ней располагался их пакет с пикника. Увидев эту картину, Куникида уверенно зашагал к ней. — Ты почему убежала? — резко спросил он, когда Сома обернулась, округлив глаз, — ты ведь обещала, что от меня ни на шаг. А что если бы что-нибудь случилось? Я ещё не знаю, может ли повториться попытка нападения на тебя. Я совсем не доверяю этой Таваде, чтобы верить её словам. Нам нужно быть начеку, а ты так просто исчезаешь, совсем мои чувства не… — дыхания в Доппо хватило бы ещё на добрых полчаса отчитывания, ибо испугался он знатно, но тут послышалось: — Куникида-сан… — от растерянного тона девушки вся злость идеалиста мгновенно растворилась без следа, оставив какое-то странное смятение. Он… совсем не умел злиться на девушку почему-то, — извини, я подумала, что тут недалеко, и пока ты разговаривал, решила постоять. Это мост моего детства, я совсем задумалась, стоя тут… Ах, знаю, это ужасная глупость, после всего, так резко исчезать… Извини, что напугала тебя, — она приблизилась, положив руки ему на грудь, — ты сильно злишься? Куникида нахмурился. Хотелось бы ему сказать, что да, но, чтоб его… От действий Тайи, будто снег с горы спустился, очищая его душу от ненужного гнева: — Да я не разозлился… испугался просто, — непривычно забурчал Доппо, видя мягкую улыбку девушки, от которой остатки разгорающегося конфликта исчезали без следа. Нет, ругаться на Тайю, после того, что она вчера пережила он точно не будет. Сейчас ей нужен уход и уют, чтобы она могла выдохнуть и задышать полной грудью, — в общем, в следующий раз говори, если куда-то отходишь, — закончил Доппо своё бурчание, видя кивок Сомы, преисполненный любовью. Ну и как злиться на неё в такой ситуации? — ты детство вспомнила? Тебя часто приводили сюда? — А, да, — Сома вновь довольно кивнула, повернувшись к мосту, — бабушка с дедушкой любили в детстве приводить меня в парк, чтобы я могла наблюдать за красотой природы, постигая всю её прелесть. Они часто сбегали в Матиду от всего происходящего, отдыхали здесь от взрослых забот, если так можно выразиться. И меня с собой брали. Тут было… всё так спокойно и уютно, что порой я жалела, что не родилась здесь. И в подростковом возрасте твёрдо решила, что если в юности не получится уехать в Матиду, то в глубокой старости, я точно буду жить тут, — от её уверенного тона Куникида заинтересованно посмотрел на неё, отчего та неловко пробурчала, поняв, что, возможно, сказала лишнего, — хотя это всё, конечно, мечты, но… — Но мне нравится, — пробормотал Доппо, разглядывая водную гладь, наслаждаясь, и правда возникшим умиротворением в душе. В Матиде было, действительно, так спокойно и хорошо, как никогда не было в Йокогаме. Куникида даже жалел, что не познал прелесть этого города раньше. Всё было как-то не до того, когда он сюда приезжал. Всегда работа, всегда она, а тут… — я бы не прочь стать твоим компаньоном, кто разделит с тобой старость в Матиде. После всех злоключений в Йокогаме, я считаю, это будет заслуженно, — юноша повернулся на девушку, видя, как восторженно она смотрит на него, будто не верит своим ушам. Никто и никогда так не поддерживал её глупые идеи и искрометные желания, но Куникида… словно отличался ото всех. Он был не таким, как все, и от этого казался намного привлекательнее. Тайя понимала, что любой другой, никогда бы и не смог занять такого места в её сердце, как занимает Доппо. Поэтому… — Куникида-сан, с тобой хоть на край света, хоть вместе старость встречать — я на всё согласна, — в шутливом тоне проговорила она, подложив под ладонь подбородок, глядя, как ласково смотрит на неё Куникида в ответ, добавив более нежное, — хочу познать с тобой всё, на что так упорно закрывала глаза. Если только ты не против, — Тайя с интересом уставилась на Доппо, обжигая его искрой зелёного глаза, что словно пламенем горел в душе идеалиста, подгоняя на всевозможные действия, которых он никогда бы не совершил. Например, как… Куникида, увидев же, что никого поблизости нет, опустился вниз, касаясь губами щеки девушки, что изумленно моргнула, прикрыв свой взор. Рука Тайи сжала перекладину моста, подтягиваясь к нему, позволяя ему оставить ещё пару слабых касаний губами по щеке. Он отстраняется, видя, как медленно приоткрываются пеленой укутанный глаз девушки, чьи приоткрытые уста манят совершит нечто большее, и Доппо почти в самые губы, нежно-нежно шепчет в ответ: — А я разве могу быть против?

***

Вечерело. Куникида читал книгу, оставленную дедушкой Сомы, в которой описывался какой-то исторический период. Он устало тер переносицу, ведь день сегодня был по-настоящему насыщенным и Доппо ощущал приятную усталость. Куникида подумал о том, что следующие выходные тоже хочет провести так же заполненно, даже несмотря на то, что никакого графика, возможно, и не будет в этот раз. Тайя неплохо справлялась с организаторской частью их времяпрепровождения, отчего хотелось расслабиться и доверить все планы кому-то, кроме себя самого. Сома как раз готовила ужин, отвоевав это право у Куникиды, что не желал позволять своей девушке напрягаться с её раненной рукой. Но Тайя хотела порадовать его чем-то вкусным, поэтому жалобный вид Сомы растрогал парня, что решил скоротать время за чтением какого-нибудь произведения. Но вскоре Доппо отложил книгу в сторону, оглядывая родовой дом Сома, что был выполнен в простом стиле, совсем не похожим на то, что тут бывает звезда кино и сериалов, и владелец достаточно успешного кафе. Простые обои, старые шкафы, слегка жёсткий диван. Тайя рассказывала, что этот дом достался от родителей дедушки, наверное, они решили не менять ничего, сохранив память о прошлом. Интересные они люди. И Тайю воспитали довольно необычной на натуру девушкой. Хотелось бы их за это поблагодарить. Но как они к нему отнесутся? Доппо вновь провёл глазами по полке, отмечая лакированную чёрную книжку, что привлекала его взгляд. Сома говорила, что это их семейный альбом, на котором были отметки с членами семьи. И даже у Тайи было нечто подобное, отчего душой скребся интерес посмотреть на её фотографии. В принципе, девушка ему итак это разрешала, но он на тот момент неловко отказался, почувствовав лёгкое смущение. А сейчас… стало поистине интересно. Доппо прикусил нижнюю губу, вставая и подходя к шкафу. В целом, Тайя разрешила Куникиде смотреть на фотографии и без неё, но всё равно было как-то неловко. Ладно. Он всего одним глазком, а потом ещё вместе с Сомой посмотрит. Может, она ему что-то расскажет. Всё-таки, Тайя интересно рассказывала обо всём, до чего могла дотянуться знаниями, отчего Доппо считал, что зря она не попытала удачу в преподавательском деле, учитывая её хорошие взаимоотношения с детьми, это было бы идеальным сочетанием строгости и теплоты. Вот только… В Соме всё равно было больше огня, поэтому она стала неукротимой на характер полицейской. Куникида берёт альбом в руки, открывая страницы с закладкой «Тайя». Сома ещё признавалась ему, что его делали пожилые ей на память, утащив сюда, чтобы всегда иметь возможность вспомнить детство и юность своей внучки. Доппо только порадовался с их смекалки, подумав, что тоже хотел бы себе такой альбом, но у родителей было не столь много возможностей на фотоаппарат, а потому его детских фотографии было на раз, два. Но не это сейчас занимало его место, а увиденное в альбоме Сомы. Ибо на самых первых фотографиях Тайя выглядела очаровательной пухленькой девочкой с сияющими зелёными глазками, постоянно оказываясь в компании какого-то мальчишки, схожего с ней внешностью. Видимо, это был тот самый старший брат. И по этим фотографиям нельзя было сказать, что скоро эти взаимоотношения расколется в пух и прах. Следующие фотографии были сделаны гораздо позже. И там Тайя уже была довольно худеньким ребенком с впалыми щёчками и пустым взглядом. Доппо тревожно вздохнул, осознавая по перелистыванию листов, что этот период длился у Тайи довольно долго. Он виновато опустил глаза вниз, понимая, что всё же не следовало открывать альбом без девушки. Но уже было поздно что-то менять и Куникида двигался дальше. Фотографии продолжались, Тайя росла, становясь по-настоящему прекрасным цветком, всё с таким же холодным, непроницаемым взглядом. Пожилые сильно любили внучку, и потому фотографировали они её по количеству фото очень часто, хоть и не с особо довольным выражением лица. Скорее с привычным Куникиде высокомерием, отчего он вспомнил их встречу в кафе и усмехнулся. Ведь, кто бы мог подумать, что по итогу… Он сойдётся с девушкой не его типажа. А Тайя на фотографиях тем временем частенько красовалась на каких-то мероприятиях в безупречно красивых нарядах. Бывали и какие-то просто семейные моменты, где девушка сидела в широком свитере, мрачно смотря на того, кто её фотографируют. Кстати, видок у Сомы по тем временам был довольно схож с готической субкультурой, показывая свой внутренний протест. Правда, со временем, вид Тайи изменился, стал чуть более мягче, сдержаннее, но с легкой ноткой небрежности, заставляя Куникиду любоваться каждой черточкой девушки на фотографиях. А вот фотографии после травмы Тайи было уже намного меньше, всего лишь пару штук и там Доппо отчётливо видел натянутую улыбку девушки, её грустный задумчивый взгляд и болезненную худобу. Она явно страдала по погибшему наставнику и тому, что случилось с её жизнью без него. Жаль, что они не были знакомы на тот момент… Но, если быть честным самим с собой, то тогда… Куникида не был так готов к появлению Тайи, как сейчас. Он был более зависим от идеалов в те времена. Чтобы осознать и принять свои чувства ему итак потребовалось много времени, а на тот момент… Доппо просто отринул бы их, как что-то неправильное, несовершенное в себе и… забыл. Нет. Возможно, это было и ужасно, но сейчас, он, как никогда, был готов к чему-то новому и свежему. К чувствам девушки. К тому, чтобы быть с ней. Трудности закалили их. Сделали сильнее. Доппо положил альбом на место, медленно подойдя на кухню и наблюдая за тем, как торопливо скачет Тайя там, готовя еду. Волосы девушки был собраны в высокий пучок, отчего мелкие волоски топорщились в разные стороны. Выглядела это забавно. На столе уже было блюда два, видимо, Тайя хотела приготовить большой ужин для них двоих. Куникида только качал головой, думая, насколько же Сома забавная девушка, что так старается ради простого приема пищи. Он зашёл к ней полностью, разглядывая девушку, мягко улыбнувшись на еë напряжённое выражение лица. И с уст несдержанно вырвалось: — И всё-таки ты моя тишина… — Сома, что стояла над плитой, вздрогнула, застыв на мгновение. Тайя подняла взгляд на него, слегка щурясь, отчего Доппо мгновенно напрягся. Неужели не понравилась фраза? — Тишина…? — пробормотала она, в смущении скосив глаз вниз, пока щеки вновь стали наливаться румянцем. Тайя несколько взволнованно приподняла взгляд на него, — ты ведь уже говорил эту фразу, да? — Доппо ощутил, что в сердце, словно что-то кольнуло, заставив оторваться от стены. — Так ты всё-таки услышала её? — он внимательно смотрел на растерянную девушку, что непонимающе оглядывала его, — я говорил её, когда ты попала под влияние Махоко и умирала, — Сома округлила глаз, приложив ладонь к губам, — в тот момент, я признал, что действительно, люблю тебя… — Это же было так давно… — Тайя смущённо прикусила указательный палец, разглядывая смотрящего на неё Доппо, что с каждым шагом приближался к девушке, — я заставила тебя столько времени оставаться в неведение… — Ничего, всё равно я не был готов. Чувствовать — не означает понимать до конца ценность отношений с этим человеком, — он приобнял её, другой рукой отключая печь и отодвигая блюдо в сторону. Судя по взгляду, еда уже готова, — а ты что-нибудь помнишь ещё? — Честно говоря, не особо, всё было так шумно в голове и темно… Помню, что была какая-то тишина. О, и солнце. Но мне казалось это предсмертным бликом, — говорила Тайя, прищурив глаз, — а, оказывается, ты мне это всё-таки говорил… А что насчёт солнца? — с интересом спросила она, на что Куникида задрал голову, будто глубоко призадумавшись, отчего послышалось недовольное, — Куникида-сан, пожалуйста… — Я тогда сказал, что ты моя тишина. И что для меня ты истинное солнце, и если ты потухнешь, то я больше никогда не увижу свет, — проговорил он, вновь склонившись к ней, Тайя заворожено посмотрела на него, аккуратно коснувшись пальцами его подбородка, видимо, осознавая, как больно ему было в тот момент. Доппо прикрыл глаза, подставляясь под ласковые, полные нежности ладони девушки, что мягко гладили его по щекам, — всё хорошо, Сома-сан, ты сейчас со мной, поэтому мне больше не страшно не увидеть свет. — Ками, Куникида-сан, какой ты… — ласково проворковала девушка, отчего он приоткрыл глаза, улыбнувшись уголками губ, — я так рада, что ты есть у меня, — юноша усмехнулся, проведя руками по талии девушки, подняв выше, видя, как зажмурилась Сома. — Всё в порядке? — спросил он, отметив, как та сжалась. — В порядке, просто щекотно немного, — Доппо удивлённо взглянул на Тайю, отчего та смущённо возмутилась, — не смотри так. Думаешь, я щекотки бояться не могу? — тот покачал головой, усмехаясь. — Можешь, просто удивительно. Ты не похожа на ту, кто её боится, — Сома громко фыркнула, и на это юноша не сдержал ещё более громкого смешка, — ладно, извини. Может, покушаем? — Сома тут же засуетилась, бормоча, что не доделала до конца, на что идеалист твёрдо притормозил девушку, произнеся, — хватит нам еды, не перетруждайся… За беседой они аккуратно убрались после готовки Тайи, разложив всё к ужину и Доппо в моменте не сдержался, поделившись тем, что смотрел в её семейный альбом. Сома понимающе улыбнулась, сказав, что ничего страшного, добавив: — У меня там не очень хороший вид, правда? — ласково отметила Тайя, — уж очень я мрачная там, — она отвела взгляд в сторону, ей явно было неловко признавать, что за прошлую себя, самой девушке было немного неудобно, уж слишком нелюдимая она была по тем временам. — Ничего, я всё понимаю, тот момент с детства сильно изменил тебя, — проговорил он, заставляя Сому кивнуть, — я не представляю, каким ребёнком ты могла вырасти, если бы не это. — Возможно, той, кто мог подойти под твои пункты, — отшучивается Тайя, но в шутке так и тянет горечью, а Куникида лишь качает головой в ответ, наклоняясь и произнося под самое ухо мягкое: — Мне всё равно теперь, что ты не подходишь. Для меня… ты нечто большее, чем просто идеал, — Доппо смотрит на Сому, что поднимает взгляд на него, — понимаешь? — та моргает и Куникида отмечает, что девушка смотрит куда-то ниже уровня глаз, отчего поджимает губы вместе, чувствуя, как сделалось сухо во рту от одного взгляда Тайи. Сома подтягивается, оставляя краткий след на его губах, отчего Доппо жмурится, слыша нечто столь тихое, едва уловимое для слуха, но довольно желанное: — Ты тоже моя тишина, Куникида-сан. Теперь я это знаю.

***

В тесном тёмном помещении собрались люди, разгружая товар. Они были одеты в тёмные комбинезоны, стараясь делать работу тихо, не привлекая ненужного внимания. Становилось ясно, что происходящее здесь было совсем незаконным. И что, если кто-то их поймает на этом деле, то поймавшему будет гораздо хуже. Об этом чётко говорило огнестрельное оружие, что торчало из их костюмов. Но в один момент раздался какой-то лёгкий шум, заставивший одного из контрабандистов дёрнуться. — Эй, — обратился он к своему знакомому, что тоже занимался погрузкой, — тебе не кажется, что тут какой-то шум был? — Ерунду не неси, — сцепя зубы, шикнул на него товарищ, — работать надо, а он тут шумы слышит… — Кончайте болтать, огузки, а то вдруг легавые придут, — крикнул один из старших, и второй голос вторил ему: — Или Мафия… Слова про Мафию были для всех более действующим рычагом действия, чем полиция, заставив преступников продолжить своё дело дальше. Но не успели они толком вовлечься процесс, как снова послышался шум. Теперь его услышал не только один парень, но и его товарищ, что раздраженно крикнул старшим: — Здесь кто-то ходит! Крыса может пробралась… — но в ответ ему прилетает злобным: — Это у тебя рожа, как у крысы, а не пробралось что-то, — юноша, пристыженный, замолкает, — кажется им всё. Наглотались что-то, лишь бы не работать… Мужчина продолжает ворчать, идя куда-то в сторону, но неожиданно резко останавливается, примолкая в своём праведном ворчании. Пару секунд помещения окутывает тишина, пока мужчина с хрипом не падает на землю, а под ним медленно расползается лужа крови. На секунду, все присутствующие здесь бандиты, отмечают силуэт девушки, стоящей за ним. Каждый из контрабандистов достаточно быстро понимают критичность ситуации. — Здесь убийца! — вскрикивает один, и люди мгновенно достают оружие, готовые к бою. — Верно, убийца, — слышится нежный голос, в котором играют переливчатые нотки льда, что, будто осел на дне стакана с виски, — а вы, приблудные грешники в ночи, покусившееся на чужое. Мало того, что на территории Шакко разгуливаете, так ещë и не свой товар выдаёте, как за собственный, — появившаяся из ниоткуда девушка издаёт смешок, качнув головой, позволив едва видимому потоку волос разлететься в стороны, пока из её нежных губ звучит высокомерное, полное ледяной ярости, — греха на вас мало, безспособные людишки… — и девушка растворяется в темноте. В эту же секунду убийца появляется возле мужчин и по их ногам проходятся острые лезвия. Раненные начинают сильно кричать, сгорая от полыхающей боли. А едва заметная тень, которую люди не успевают поймать даже взглядом, острыми кинжалами пронзает их, лишь на секунду становясь обычным человеком, заставляя находившихся здесь, мёртвым угрозы падать на сырую землю. Вскоре все люди, что были в помещение, неподвижным рядом лежали на земле, питая пол свежей кровью, от запаха которой, любой нормальный человек уже бы не сдержался в рвотном позыве. А возникшей вновь перед глазами девушке на это совершенно всё равно. Она делает глубокий вдох, состряхая с острых кинжалов кровь, обтирая их об собственные серые джинсы, фыркая со следов, что клеймом остаются на одежде. Вскоре взор девушки падает на картину, сотворенную ею, и тёмные аметисты убийцы удовлетворенно сверкают в едва освященном здании, довольствуясь происходящим. Она рукой поправляет тёмные волосы, что водопадом переливаются в пальцах, скрывая обнажённую спину появившейся. Тонкая фигура властно, словно это её владения, обходит всё вокруг, смотря, не остался ли кто в живых и, видя, что никто не подаёт сигналов жизни, со спокойной душой, позволяет себе расслабиться. — Вот вы и услышали свой голос греха, несчастные, — удовлетворённо шепчет девушка, становясь вновь колеблющейся тенью, на которую едва можно обратить внимание. И эта тень вскоре с интересом, будто смотря какой-то сериал, наблюдает, как бегают полицейские, что не понимают, что случилось и как это могло произойти. Насладившись увиденным и не заметив никакую знакомую фигуру, девушка незаметно проходит между снующимися туда-сюда сотрудниками полиции, скрываясь в темноте улиц и уже там, тихо произносит в телефон на набранный номер: — Заказ выполнен. Я жду свою долю. Незнакомка откладывает телефон в сторону, наблюдая за столь чудесным видом портового города в ночи, позволяя волосам трепаться по ветру. Она довольно ухмыляется, поднимая голову вверх, смотря на ночное небо, чуть прикрыв глаза. — Ну, здравствуй, Йокогама, как же я скучала, — шепчет она, вспоминая юность, что проходила в этом городе, не менее трудное детство без родителей. Первую любовь. Потерю. — Ты уверена, что убийства составляют всю твою жизнь? Ты никогда не мечтала о большом? Заняться чем-то другим? — парень с яркими изумрудами внимательно смотрит в лицо девушки, пальцами заправляя её выпавшую прядь. Такэси заворожено смотрела за его действиями, впитывая их, как губку, ведь раньше никто не смела её касаться так, — есть что-то, что ты любишь? — заинтересовано спросил он, беря её за руку и нежно поглаживая. Сиота отрешённо качнула головой. — Я не знаю. Нет. Нету, — она неуверенно пытается переплести пальцы с юношей, что со смешком помогает ей. Его забавляет детская невинность столь жестокой убийцы, о которой все отзываются не иначе, как «чудовище». И только он знает, что это не так. — Значит, найдём. Нечего жить одной кровью, — он спокойно смотрел на неё, и во взгляде его царила нежность. Юноша придвинулся к ней лицом, аккуратно касаясь сухих губ, что вздернулись от этого жеста, дрожа от тихого, — я сделаю всё, чтобы ты познала жизнь в полной мере. Не сделал. Рука болезненно стягивается, заставляя девушку цыкнуть. Она снимает перчатку, оглядывая свою, теперь уже железную руку. Пальцы, что раньше имели человеческий вид, теперь металлически клацали, касаясь друг друга. Девушка некрасиво вытянула губу дугой, вспоминая, из-за кого она теперь такая. Как же о таком вообще можно забыть…? Разве можно растерять в своей памяти события трёхлетней давности, от которых она отходит до сей поры? Интересно, а Тайя тоже…? Девушка усмехается, снова становясь тенью, быстрыми движениями поднимаясь выше, пробегаясь по низким крышам домов и останавливаясь на одном из них, где виднеется один из полицейских участков Йокогамы, в котором едва заметно горит свет. Сиота ядовито улыбается, приложив ладонь к щеке и блаженно прикрыв глаза. — Не думаю, что чёрная кошка смогла бы так легко позабыть обо мне. Особенно после моей неудачной попытки её похитить. Вот же демоны, надо было всыпать этой идиотке Таваде поменьше яда, — пробурчала она с закрытыми глазами, — какое упущение-е-е. Надо опять начинать всё заново. Моримура-сан точно бы был недоволен, но что я могу поделать… Я же одна. Даже не на кого положиться толком, — та приоткрывает глаза, оглядывая ночной город, — я вернулась в указанный им срок, как он просил, но нашла только руины от нашего Шакко. Трусливых собачек, что боятся идти против одной мелкой кошки. Но ничего, ведь, как говорится, хочешь сделать хорошо — лучше сделай это сам. Наверное, стоит напомнить Тайе, что такое тьма. После этих слов девушка усмехается, вставая в полный рост, будто показывая свою власть над ситуацией. В её глазах нет искры. Там лишь холод. Смертоносный и сжигающий всё на своём пути. Даже своего старого врага. Пора уже, наконец, вернуть то, что у неё забрали. Возвратить утраченного отца, что так вероломно посмели скрыть, лишив Шакко их лидера, того, кто мог Йокогаму в пепел превратить. А так же восстановить свою потерянную гордость, которую она потеряла, как наёмная убийца, не сумев уничтожить одного жалкого чёрного котёнка. Котëнка, что отобрал у неё, начиная с наставника и заканчивая… Любовью. Самым драгоценным, что было когда-то у Такэси, заставив теперь вечно блуждать во тьме в одиночестве. И как же она её за это ненавидит.

Да настанут в жизни чёрной кошке грозы без переменной облачности.