Семейное застолье.

       Парень сидит за столом, склонив голову в тарелке.        Отец хитро скалится, ведя диалог с матерью.        Дед сидит рядом, с левой стороны стола, иногда перекидываясь словами со своей дочерью.        Сама же мать, сидя спереди, чаще болтает с мужем и отцом, и лишь изредка спрашивает что-то у сына; и то немного, сама и так знает — не ответит.        Когда в последний раз вся семья собиралась за этим столом?        Джуго не помнит.        В целом, у Джуго и так проблемы с памятью. Он часто все забывал, или вообще не помнил, что могло быть день назад.        Однако ситуация не в этом. Он точно помнит, что, что-то такое было. Когда-то. Только когда, и было ли действительно, вспомнить трудно.        Но сейчас он наедине с ними. Смотрит то на тарелку с едой, но на них.        Когда такое было в последний раз, Джуго точно не вспомнит. Но в этот момент, у него только парочка вопросов к жизни.        Это же ведь семья. Родственники. Мать, отец, дед.       Какого хера то так тревожно, то тепло... — думает парень. А ведь все очень просто. Дружище, ты забыл, какого это, сидеть с семьёй.        Сидеть с ними так непривычно. Больше хочется отразить в памяти то же, что происходит у других: сидеть на семейном застолье подальше ото всех, и кряхтеть молитвенное «помогите».        Но Джуго так не хочется рано прощаться с этим моментом. Так тепло. И так тревожное.        Тревожно от того, что это родственники. Родители, дедушка. Так страшно. Тепло от того, что они рядом, что они разговаривают за этим столом. И тревожно и тепло от того, что они рядом и они родственники.        Но насколько бы не был встревожен Джуго, он отметает страх прочь, чтобы сделать заявление. Тихое, но заявление, которое услышит только его семья. — Мам, пап, деда... Я очень люблю Вас... — Джуго наконец поднимает голову, глядя переливающимися глазами на остальных.        Токо радостно улыбается. Рокудо гордо скалится. Масиро тихо ухмыляется. И Джуго рад.